— Возьми шарф — на улице холодно!
— Хорошо, мам!
Октябрь был унылым и серым, только кое-где уже ушедший месяц напоминал о себе выцветшими, словно страницы старой книги, жёлто-оранжевыми всполохами деревьев. Из-за леса лениво выползло бледное солнце. Жизнь только начинала шевелиться в домах небольшой деревни, находящейся слишком далеко от остального мира.
— Вот, здесь пирожки и вино, домашнее: бабушке полезно будет. Осторожно только, не переверни!
— Да, мам.
— Дай шарф поправлю… опять в этой шапке! Старая ведь уже, вон, нитки лезут.
Девочка посмотрелась в зеркало. Сдвинула вязаный берет чуть набок, вернула как было. Кивнула, оставшись довольной видом, и ответила:
— Ты врёшь, ничего такого нет. Она просто тебе разонравилась и ждёшь, когда и мне тоже.
— Ну, как знаешь, Красная Шапочка.
У Красной Шапочки было имя, данное при рождении, но все называли её именно так. Как раз из-за берета, с которым девочка не расставалась никогда. Его подарила когда-то давно бабушка, которая сейчас болела. Всё не настолько серьёзно, но старушке нужны были забота и отдых, поэтому мама решила передать ей гостинцы. Могла бы и сама сходить вместе с дочкой, только вот работы слишком много. Идти нужно было через лес, но дорога не была долгой, сама же Красная Шапочка ещё совсем маленькой бегала к бабушке, когда пожелает…
Всё равно почему-то было неспокойно.
— Не сворачивай никуда с тропинки, ты поняла меня? Быстро иди к бабушке, и если к тому времени, как соберёшься возвращаться, станет темнеть, лучше останься у неё на ночь.
— Не беспокойся, мам!
Красная Шапочка подхватила корзинку с угощениями, поцеловала на прощание маму и выбежала за дверь. Поздоровалась с соседом, пожелала хорошего дня чёрному коту, который полудремал на лавке и пристально наблюдал за девочкой одним приоткрытым глазом. На мгновение засмотрелась на проплывающие в лужах отражения тяжёлых облаков. Под ногами хлюпало: ночью прошёл дождь.
Дома остались позади. Чёрные деревья уходили высоко в небо, и без того тусклые лучи солнца едва пробивались сквозь сосны и ели. Было настолько тихо, что звук случайно хрустнувшей под ногой ветки разлетался эхом.
Красная Шапочка не заметила, как замедлилась: стала ступать аккуратно, будто кралась. В этом лесу она гуляла с раннего детства, но сейчас как будто едва могла узнать его. Тёмный, мрачный, чужой. Не покидало ощущение, что из кустов, из-за стволов, из-под корней, отовсюду устремлены множества взглядов, следящих за каждым её шагом.
Снова под сапогом сломалась ветка. Красная Шапочка вздрогнула и замерла на месте. Нужно было успокоиться: ну лес как лес, одни деревья вокруг. И чего только разбоялась?
— Трусиха, — пробормотала под нос девочка и уже собиралась продолжить путь, как снова откуда-то раздался хруст.
А она всё ещё стояла на месте.
Наверняка какое-то животное пробегало мимо. Звук повторился — Красная Шапочка смотрела под ноги, боясь поднять голову и посмотреть по сторонам. С головы до ног как будто обдало кипятком. Пальцы побелели от того, с какой силой сжимали ручку корзинки. Шорохи стали отчётливее, ближе. И девочка, не думая, побежала настолько быстро, как могла.
Ноги увязали в мокрой земле, цеплялись за выступающие корни. Крючковатые ветки больно хлестали по плечам, лицу. Шорох и хруст становился ещё громче: тот, кто прятался уже не стремился оставаться незамеченным, а просто следовал по пятам. И казалось, что он и не один вовсе — настолько был оглушителен шум.
Чем дальше в лес — тем сильнее размыло тропинку. Подошва вдруг слишком сильно приклеилась к грязи. Ветка сильно стукнула в лоб. Всё вокруг превратилось в болотно-серое пятно, закрутилось, и Красная Шапочка съехала вниз по склону. Вспомнились слова мамы о том, что нужно быть осторожнее, и почему-то обиднее всего стало, если вдруг подарки бабушке пострадали.
Подняться с первого раза не получилось: лодыжку прострелило болью, к земле будто прибило. Все звуки разом исчезли. Красная Шапочка подняла голову, и снова неприятный холод пробежал по спине. Быстрый стук сердца отдавался в ушах, казалось, оно вот-вот пробьёт рёбра и выскочит наружу.
Непонятное существо сидело прямо посередине дороги и смотрело на неё. Тело ребёнка, на лице деревянная маска животного — волка. Вырезанная неумело, неровно. Первая мысль — поиздеваться решил кто-то, может, мальчишки из деревни, но Красная Шапочка была уверена, что перед ней — никакой не человек и ничего общего, кроме одного вида, не имеет. Существо передвигалось исключительно на всех четырёх конечностях. Медленно, как хищник, нагнавший измученную жертву.
Колючий ужас накрывал волнами, но пошевелиться и даже закричать почему-то не получалось. Существо оказалось совсем близко, потянулось вперёд, принюхалось. Глаз в тёмных прорезях не было видно, но Красная Шапочка чувствовала этот пронизывающий до костей взгляд. Она зажмурилась, сжала кулаки так сильно, что ногти больно впились в кожу. Блеснула надежда, что происходящее окажется просто липким кошмаром, который пройдёт с наступлением утра. Но всё ещё пахло мокрой землёй и хвоей, на лице оседало чужое дыхание и до ушей долетало глухое рычание.
Красная Шапочка уже в красках представила, как это существо прямо сейчас кинется и разорвёт на части, но как-то есть её не спешили. Наконец она решилась открыть глаза, и не обнаружила никого. Вернее, странное создание всё ещё маячило рядом, но, кажется, не особо интересовалось девочкой. Гораздо сильнее его увлекла корзинка, из которой высыпалось несколько пирожков.
Оцепенение понемногу проходило, и Красная Шапочка наконец яснее разглядела существо, которое её так напугало. Внешне действительно напоминало ребёнка, наверное, ровесника девочки. Всё какое-то нескладное, худое. Чувство опасности отступило, болталось где-то на фоне, укололо жалостью и совсем немного любопытством.
— Ты есть хочешь?
Существо обернулось, наклонило голову вбок и упорно молчало. Красная Шапочка, подумав немного, решила, что бабушка ведь вряд ли обидится, если пара пирожков исчезнет. В конце концов она и не знает, сколько было изначально.
— Возьми немного, можно.
Существо мигом схватило угощение и попятилось назад, будто боялось, что отберут. Красная Шапочка отвернулась, решив зря его не донимать, попробовала пошевелить повреждённой ногой. Дела оказались не так плохи, но прийти быстрее вряд ли получится. К тому же, оглядевшись, она не смогла понять, где находится.
Высокие деревья сходились куполом над головой, облака скрыли и без того слабое солнце. Всё серое, будто при сумерках. Девочка не привыкла унывать, её учили всегда верить в лучшее, но сейчас как никогда захотелось заплакать от страха и обиды.
В бок что-то ткнулось. На колени Красной Шапочке приземлился пирожок. Девочка покосилась на существо, которое подобралось ближе и с интересом глядело на неё. Странное очень: сначала пугает о смерти, а теперь утешить хочет. Но разозлиться почему-то не получалось, может, из-за того, что накатила страшная усталость. Красная Шапочка покрутила в руках пирожок и спрятала в карман — позволить себе самой съесть бабушкины гостинцы она не могла, но кто знает, как бы существо восприняло отказ.
В голове вдруг возникла совершенно сумасшедшая идея. Впрочем, терять уже явно нечего.
— Слушай, как отсюда выйти? Я вообще-то шла к бабушке, её дом находится за лесом, но, как видишь, заблудилась. Ты ведь живёшь здесь, так? Лучше всех, наверное, дорогу знаешь, поэтому, пожалуйста, помоги мне, — упрашивала Красная Шапочка, даже не веря толком, что её смогут понять.
Но существо, кажется, прекрасно разбиралась в человеческой речи. Быстро поднявшись — оказывается, оно вполне могло передвигаться на двух конечностях — принюхалось и, схватив девочку за рукав, потянуло за собой. Ушибленную ногу кольнуло, Красная Шапочка скривилась: боль не была слишком сильной, но очень неприятно. Подобрала корзинку — вроде бы ничего сильно не пострадало, и уже была готова идти, но существо не двигалось и даже сквозь прорези маски мелькнуло во взгляде беспокойство.
— Дойду, всё в порядке.
Существо кивнуло головой, не то показывая дорогу, не то из недовольства. Пробираться пришлось через кусты, прежде чем они вышли на заросшую узкую тропинку, уходившую глубоко в чащу.
— Кстати, как тебя зовут? — спросила Красная Шапочка.
Деревянная маска не отражала эмоций, но девочка и без того почувствовала его недоумение. Видимо, существо даже не знало, что такое имя и для чего оно нужно.
— Хорошо. Будешь Волком, — ответила первое, что пришло в голову девочка. Меня можешь звать Красной Шапочкой. Жаль, что ты не говоришь…
***
Дорожка становилась всё шире, деревья расступались, стало чуть светлее. Волк шёл впереди и постоянно оглядывался то на девочку, то по сторонам. Красная Шапочка тоже невольно стала прислушиваться: лёгкий ветер шелестел редкими листьями, вдалеке каркнула ворона.
Остро хотелось поговорить, засыпать сотней вопросов, но надеяться было не на что. От скуки девочка подмечала любые мелочи вокруг, но интересного было мало. Тогда её внимание переключилось на провожатого: пялиться, конечно, неприлично, но тот всё равно не видит. Красная Шапочка только сейчас отметила, что из подобия одежды на нём были только штаны да колена из меха, на поясе болтался чёрно-серый хвост. От одного взгляда становилось холодно: она невольно поёжилась и попыталась спрятать окоченевшие руки глубже в рукава.
«Может, ему шарф дать?» — подумала Красная Шапочка и совсем не заметила, как чуть не врезалась Волку в спину.
Тот замер, напряжённо уставившись вдаль. Потом зарычал, страшно, громко. Мелькнула тень, девочка едва заметила движение. Нечто будто прыжками приближалось, да так быстро, что в глазах рябило.
Уже потом Красная Шапочка смогла наконец разглядеть заячью голову, выглядывающую из-за ствола. Ещё и ещё, со всех сторон. Существа тоже, как и Волк, с телами детей и лицами животных. Только не маски, а действительно чучела со стеклянными, мёртвыми глазами.
Девочка услышала злобный рёв — Волк кинулся на одного из них. Раздался громкий смех, заполнивший пространство. Издевательский, противный. Всё закрутилось в вихре, в диком хороводе из пляшущих Зайцев. «Бить первой, не жалей», — крутилось в голове. Красная Шапочка схватила первую попавшуюся под руку палку, замахнулась, но не успела. В спину пихнули со всей силы, в глазах вспыхнуло алым. Тело обмякло, земля ушла из-под ног.
— В жертву! В жертву! — выкрикивали голоса, но Красная Шапочка слышала их как будто сквозь толщу воды.
— Во слову Царя Леса!
Девочка их уже не слышала.
***
Сознание возвращалось толчками. В ушах звенело, обрывками долетал чей-то разговор. Перед лицом появилось размытое пятно. Красная Шапочка сморгнула тёмную муть — ясно проступила заячья морда. В груди закипело от злости, дёрнулась, но не вышло — привязанная к дереву, она не могла сделать ничего. Притуплённые от удара ощущения вернулись с удвоенной силой — и кора, больно впивающаяся в спину, и натирающие, туго стянутые верёвки.
— Вы кто вообще такие?!
Зайцы проигнорировали крики. Красная Шапочка из мести стукнула одного свободной ногой. В ответ — только омерзительное хихиканье. Тревога заскреблась в горле, когда девочка поняла, что уже темнело.
Волка тоже нигде не было.
Только она об этом подумала, как Зайцы засуетились, нетерпеливо подпрыгивали. Радостный возглас взвился, оглушил на мгновение.
На деревянный кол была насажена волчья голова. На шерсти там, где её сняли с шеи, ещё виднелись капли запёкшейся крови. Глаза вырезаны, из расслабленно приоткрытой пасти выглядывали жёлтые клыки. Кол вонзили в землю, и Зайцы разбежались так же резко, как и появились.
Наступила давящая тишина. Красная Шапочка осталась одна.
Весь мир будто сжимался, темнота клубилась, подступала ближе и ближе. Дышать становилось тяжело, пустота глазниц затягивала, казалось, оскал становился шире: голова улыбалась. Мысли путались, увязали, как мухи в паутине. Девочка чувствовала, будто проваливается в болото.
— И кто же ты, Красная Шапочка? — проклацала челюсть.
Она попыталась ответить, но изо рта вырвался только слабый скулёж. Все слова разом растерялись.
— Кто ты? Не знаешь?
Раздувшимся языком невозможно было пошевелить. Девочка не могла издать ни звука.
— Странно, да? Зовёшься Красной Шапочкой, но самой красной шапочки нет. Потеряла? Какое несчастье…
Каждый удар сердца будто эхом отдавался во всём теле. По коже пробежали колкие мурашки, девочка дёрнулась, на мгновение забыв о верёвках. Она слегка качнула головой — просто отказывалась верить словам этой гниющей мертвечины. Но шапочки правда не было.
— Я вот Царь Леса — всё вижу и слышу, даже тебя, глупая Красная Шапочка. Что ты хмуришься? Чего смотришь так недовольно? Истины про себя не видишь, не знаешь, прячешься и убегаешь, как трусливый зайчик. Мечется он, пока попадёт в зубы волку.
Пустые глазницы сверкнули алым. Послышался хруст, будто ломались кости. Из волчьей головы вылезла длинная паучья лапа, за ней — следующая, ещё одна и ещё. Чудовище занимало всё пространство, возвышалось над лесом, способное поглотить его полностью.
— Съем тебя, Красная Шапочка.
Краем глаза она заметила мелькнувшие за деревьями заячьи уши. Тихий, шелестящий смех раздавался со всех сторон, постепенно усиливаясь. Кровь забурлила, внутри всё обожгло. Вызревший в груди комок чего-то яркого, лопнул, злость потекла по венам, возвращая утраченные силы.
— Кто кого ещё съест, — вырвалось наружу вместе с глухим рычанием.
***
Такой яркой луны Красная Шапочка не видела никогда. Глаз не оторвать — сейчас было спокойно, безмятежно. Серебристый мягкий свет струился по земле, выхватывал разбросанные клоки шерсти.
Зайцы разбежались. Царь Леса замолчал навсегда.
Темнота зашевелилась. Ветки захрустели под тяжёлыми лапами. Огромный волк, чёрный, как ночь, вышел из чащи навстречу. Голова его полностью скрыла и луну, и небо, глаза сверкали жёлтым. Из пасти выпала под ноги красная шапочка.
— Ты был таким маленьким, потому что
он не давал тебе вырасти?
Волк всё ещё не умел говорить. Он опустил большую мохнатую голову, ткнулся носом в плечо девочке. Та покачнулась и ухватилась за шерсть, чтобы не шлёпнуться на землю — всё-таки силу рассчитывать тоже предстояло научиться.
— Отведи меня к бабушке.
На лесную дорогу вышли Волк и Красная Шапочка.
