Сборник миниатюр. Пейринги на любой вкус

Чимин — нежный цветочек на кактусе, алая роза с острыми шипами, лепесток терновника с острыми колючками. С детства милый и пухлогубый, ходячая провокация для всех задир и забияк, Чимин занялся боевыми искусствами. Он загнал себя в адские рамки: тренировка — учеба — работа — тренировка. Работой он называл бои за деньги в спортклубе, в котором тренировался. Учился мистер Пак на втором курсе, мечтая стать хореографом, и эти бои позволяли платить, а ещё — не бояться. — Бей! Бей! Бей! — толпа скандирует, а противник не верит. Все ещё не верит, что этот малыш его ушатал. Уже, это со стороны отлично видно, а он, здоровяк, пока не сдаётся, хотя измотан, и совершает ошибки. Чимин ждёт, и не прощает: прямой, ещё прямой в корпус, и сразу хук, пока здоровяк не осознает, что летит на пол. Удары гонга, и отсчёт, как в боксе, и руку вверх: победа Малыша Чи! Он забирает свои деньги и направляется в свою раздевалку, чтобы смыть кровь, переодеться, проверить скулу. Больше всего он переживает за зубы, поэтому уклоняется от хуков, как настоящий танцор. Впрочем... Скоро завяжет с этим. Он хореограф, а не... — Мистер Пак? — дверь открывается, за ней работник этого клуба и какой-то длинный чувак с лиловой челкой и ямочками на щеках, он сутулится, смущается, на нем какой-то дурацкий комбез, как будто ему пять. Чимин быстро подписывает подсунутый билет и машет рукой, мол, всё, все вон, несмотря на попытки чувака что-то сказать. Сегодня повезло: ссадин нет. Есть только мысль, что нужно заканчивать с этим, и полностью погрузиться в учёбу, нужно уже. Вот последний бой... А потом ещё один, но там важный реванш, он проиграл Хитрому Чену целый раунд. И всё, точно всё! Даже если приедет Бро Ви. Брови, блять. Они тогда очень ржали с этим самым Ви в баре, тот признался, что это специально. И смешно. И запоминается. И нелепо тоже. Но больше неожиданно. Брови у него и правда на зависть — чёрные, прямые, ух! Пак решает сделать перерыв от боёв, и посвятить себя отдыху и учёбе, учёбе и отдыху, аминь. Клуб!.. Здесь Чимин может себе позволить поиграть в котика. Голодного красивого котика, нет-нет, он никакой не боец, просто дерзкий малыш, он двигается, как кот, и охотиться, как кот, и сегодня очень-очень нужно встретить того самого, который мачо, который подкатит, заплатит, отвезёт и которого поимеют, который будет просить пощады, или наоборот, но, в общем, будет очень просить. Пусть. Пак Чимин добрый, если его хорошо просят, хорошо даёт. Или берёт, зависит от. Чимин обожает охотиться, обожает играть с жертвой, обожает вести до того момента, когда из мягкого малышкового котика он превращается в пантеру. Пока что его нюх не подводил, с ним знакомятся те, кто либо подспудно ищет силу, либо кто видит его насквозь, что никакой он не безобидный... Высокий мужчина у бара. Издалека не очень рассмотреть детали, но: Плечи Костюм Бокал Серьга в ухе Ямочки на щеках. Чимин выжидает и наблюдает, Чимин проверяет и изучает: отшил двоих, заинтересовался тремя, но ни к одному ничего не подкатил, тянет все тот же бокал. Шик. Обратил внимание на вон того, голое плечо, вот этого, широкий пояс, и этого — просто танцует. Чимин выходит на танцпол; он начинает издалека, не высовываясь в центр, пока кто-то не увлекает, с правого плеча ненароком падает кожаный бомбер, а портупее позавидует кто угодно. Он двигается нежно, но то и дело срывается на четкие, резкие движения, ритмику, потому что музыка завораживает его, как и всегда. Диджей включает разнузданное афро, и Пак Чимин превращается в движение, весь он — магия тела. Вокруг танцуют, скачут, повторяют, но есть и те, кто смотрит совершенно не отводя взгляда. Попался. Охотник Пак Чимин отмечает этот момент с удовольствием, и добавляет в свои движения секса и сдержанности, флирта и скромности, после чего направляется в сторону жертвы — медленно, незаметно вроде бы, чтобы оказаться рядом и, как будто бросило в жар, припасть к стойке рядом с этим офигительным дэдди с лиловыми волосами, отдышаться, схватить стакан с водой, жадно выпить, смахнуть порядку со лба и... — О, Божечки, я выпил твою воду, прости, пожалуйста! Мне так жарко стало, что не совсем соображал, что делаю! Можно купить тебе выпить? Что бы ты хотел? — Тебя. Это слово вылетает настолько неожиданно, что оба замирают. Глаза Чимина распахиваются, он смотрит на чувака и не может сдержать самодовольной ухмылки: готов. Он стирает её ладошкой, словно в смущении, и глаза уже полумесяцы, и хихикает милейше: — Напугал! А ты про коктейль, ахааха! — мысленно он уже придумал, как они едут к нему домой (Чимин едет сверху), как он попросит поиграть и привяжет руки незнакомца к спинке кровати, как будет седлать его... Оххх, он даже поёрзал нетерпеливо, подзывая бармена и просит у того воды и два коктейля. — Как тебя зовут? Пить через трубочку, и постоянно мило улыбаться, теребить то ворот футболки, то волосы, то портупею... — Намджун, — у незнакомца спокойный голос, уверенный тембр, и он кладет свою руку поверх ладони Чимина, на его плече прямо над ремнём портупеи. — Давай быстро допьём и переберемся в более интересное место? Где потише и можно поговорить. Клише, клише, сплошные узнаваемые фразы... Чимин почти было расстроился, как вдруг: — Дурацкие выражения... Прости, как насчёт того, чтобы уйти из шумного бара к тебе или ко мне? Судя по тому, что я вижу... — он с удовольствием, раздевая глазами, смотрит сверху вниз. — Нам обоим сегодня не помешает общество друг друга. Верно, эм.. — Намджун вопросительно смотрит. — Чимин. Меня зовут Чимин. — продолжать играть? Сдаться? Найти другого, потому что стало не интересно? Но это враньё, стало ещё интереснее. — О, какое милое имя. Чи-мин, — Намджун делает глоток из своего стакана и катает во рту напиток, словно его имя, языком толкаясь в щеку. Чимин наблюдает завороженно, медленно поднимает руку и касается щеки Намджуна, как раз там, куда он толкался языком изнутри, и тот снова делает это. Необычно. Такое ощущение... Намджун буквально лизнул бы его пальцы, если бы не щека. У Чимина срывает стоп-кран: он хватает Намджуна за руку и тащит за собой. Чимин, если честно, не особенно помнит дорогу домой. Кажется, он действительно ехал верхом, и, кажется, почти кончил от длинных пальцев, которые коснулись голой кожи живота на мгновение, потому что до этого они целомудренно, только сквозь ткань, гладили и сжимали. После самых разных мужиков, которые жадно забирались под одежду ещё в клубе, этот чувак просто... Обычно в книгах или фильмах опускают все неловкие моменты, чтобы не снижать накал читателя/зрителя, но в жизни их хрен избежишь, и как тут быть, если нужно разуться, закрыть дверь, не врезаться в косяки... Поэтому около квартиры Чимин тормозит, продолжая дерзко флиртовать, и предлагает войти, после чего спрашивает, не нужно ли гостю чего-то, в уборную или воды, потому что ему, Чимину, нужно бы. Гость осматривает квартиру и спрашивает: — Где ты предпочитаешь?.. Он облизывает губы и Чимин ловит себя на том, что смотрит на них, а не в глаза. — На кровати, милый мой Намджун. Я предпочитаю заниматься сексом на кровати. У меня отличная кровать, там удобно расположенная тумба со всем необходимым. — с этим чуваком не хочется дерзить, но хочется его постоянно провоцировать. — Буду ждать тебя там. Намджун спокойно идёт в спальню, безошибочно определив дверь. Чимин забывает, что он вообще, вроде, хотел умыться, и смотрит вслед, как Намджун входит, не закрывая двери, как раздевается... На не романтичном моменте снятия носков, Чимин влетает следом и почти падает на Намджуна, но пойман и остановлен: — Разденься для меня, малыш. И это говорит ему голый чувак, сидящий на его, сука, кровати, голой задницей, и красивый настолько, что зубы сводит! Почему это не смешно? Не неловко?.. Чимин расстёгивает пуговицы на рубашке, на рукавах, чтобы их расправить, ищет застёжки на портупее, и понимает, что делает это... Некрасиво. Не горячо. Что он смущён. Что, блять? Чимин смущён?.. Подбородок кверху, и одежда летит в стороны быстрее, не так аккуратно, и хорошо, что он был без носков!.. — Ты красивый. Ты это знаешь. Не нервничай. Давай, помедленнее, смотри, у меня эрекция. Чимин краснеет. Какого хрена?! Почему не он владеет ситуацией? Он замедляется. Успокаивается. Смотрит на красавчика на своей постели — Намджун как раз откинулся назад, на прямых руках, ноги расслабленно расставлены, и член... О, боги, Чимину надо хорошенько подумать, хочет ли он этот член в себе или хочет смотреть, как он истекает снаружи. Он стоит, видно, что не колом, ещё есть немножко куда "развернуться", головка чуть прикрыта, некрупная, потому что дальше ствол, пошире её, увитый венами, пульсирующий, и напряжённые, тугие тестикулы. Произведение искусства, а не член. Чимин сглатывает, и Намджун улыбается: — Иди сюда. Хочешь?.. — лёгкое движение бедрами вперёд, и Чимин уже готов схватиться, затолкать в рот, гладить пальцами, языком, губами, всем лицом тереться, чччччерт... Был бы он девочкой, уже был бы мокрый. Но он не девочка. И вообще, что, блять, за магия происходит?! Это его должны были так хотеть! Его умолять! — А я очень хочу, чтобы ты взял его в рот, Чимин. У тебя такой рот... Нет, сначала хочу снова попробовать его на вкус. Иди же сюда, малыш!.. Как в тумане. Гипноз. Чимин послушно приближается, и садится верхом, и целует Намджуна — глубоко, задыхаясь от непривычного вкуса, приятного, от того, что его язык нагло хозяйничает во рту, от того, что длинные красивые пальцы нежно гладят спину, едва касаясь ягодиц и уходят наверх снова, не пытаясь схватить, сжать, притянуть: гладят. Когда ерзающий на его бедрах Чимин заскулил, тогда эти ладони обхватили его задницу, сжимая, раздвигая нагло, остро ощущается чужой стояк прямо рядом. — Тебе нравится, когда пожестче? Хорошо, но скажи, если я перестараюсь. Чимин хотел бы рвануться, повалить, дразнить, и вообще, занять активную во всех смыслах позицию, но... Не хочет. На самом деле, не хочет! Он хочет, чтобы этот дэдди трахнул его здесь и сейчас, на его, Чимина, кровати, медленно, неторопливо, заполняя все лакуны, и выбивая стоны. Чимин готов сдаться без боя, без охоты, отпустить на волю какую-то часть себя, которой хочется просто наслаждаться. Не думать. Не рассчитывать. Не париться... Он опускается — потому что хочет! — вниз, на колени: — Не могу решить, чего я хочу больше, трахнуть тебя, или чтобы ты это сделал со мной, — он невольно виляет задницей, жалобно проговаривая это все вслух, и не ожидая ответа. Жадно заглатывает пока незнакомый член в рот, втягивает щеки, создавая вакуум, и действует совершенно интуитивно, ему этого хочется — он не пытается понравиться, или найти какой-то ключик, он делает то, что ему сейчас подсказывает интуиция. — Нам ничего не мешает сделать и то и то, малыш... Какой ты!... ах.. — Намджун роняет эту логичную фразу, и Чимин где-то внутри удивляется, почему сам не подумал про это? Но ему некогда. Он занят. Очень занят. Он со вкусом обсасывает красивый, очень горячий, очень упругий член Намджуна, то втягивая поглубже в рот, почти давясь, то пытается уместить за щекой, то покусывает нежно-нежно. Ладонь у него на затылке не давит, но направляет, слегка тянет за волосы, гладит. — Ох, да, вот так, Чимини... Постой, хочу взять тебя. — Намджун шарит в ящике, дотянувшись, находит смазку, и у Чимина волоски по телу дыбиком от предвкушения. Он уверен, что примет это все без всяких растяжек, потому что вряд ли Намджун станет вбиваться в него резко или насильно, Чимину не страшно. Почти. — Как ты хочешь, детка? — Намджун целует его в щеку, в шею, в висок, в грудь, просто чтобы касаться. — Сзади? На спине? На боку? Сверху? Чимин бы заорал, что ему пофиг, а Намджун продолжает: — Ложись, детка. На спину, да, вот так.. Я смогу приласкать тебя. — лиловые волосы мелькают внизу, и Чимин, словно в слоумо, наблюдает как его небольшой, пухлый член обхватывают эти губы, как искажается раскрытым ртом красивое лицо, как язык широко ласкает головку, чувствует, как длинные теплые пальцы обхватывают основание ствола, не позволяя позорно кончить прямо сейчас. Сколько прошло времени, час? Пять минут? Год? — Чшшш, хороший... Детка, придержи ноги, повыше, да, так отлично. — Горячий, влажный и до чёртиков подвижный язык скользит внутрь, прямо между упругих разведённых ягодиц, и Чимин не в силах оставаться в разуме: его уносит прочь на ощущениях, растворяет в том, как адреналин распаляет тело, как он ощущает каждое прикосновение языка, рук, губ, он весь — чувство. Намджун улыбается немножко самодовольно: вот это хороший детка, горячий и жадный, он двигается навстречу, сам насаживается на язык, на пальцы, расслабленный и жаждущий. Намджуна тоже ведёт, но надо как-то оставаться в разуме, ради Чимина, который сейчас беззащитен, как никогда — господи, спасибо, что ты придумал смазку! Намджун толкается осторожно, и не почти не встречает сопротивления, только протяжный молящий выдох "Продолжаааай!", и устраивается, укладывая ноги Чимина себе на плечи, целуя их ненароком, и кончиком пальца касается его напряжённого члена, снова обхватывает его у основания, прижимая большим пальцем, чтобы тот не кончил прямо сейчас, и чуть ускоряется, чтобы услышать голос Чимина снова, потому что для него то, как он просит — Ким-религия, ким-кинк, ким-наслаждение. Чавкающий частый звук не вызывает никакого отвращения, только грязно радует, потому что это скользко, это сладко, это безумие какое-то! — Нам.. нам... Намджун, пожалуйста, ещё, я сейчас, да, вот! Вот! Я уже! Ах!.. Жемчуг на смуглом прессе, россыпь бусинок на карамельной коже и стон-крик-вздох, и скорость безумная, и ощущения, как Чимин то сжимает его, то пытается вытолкнуть из себя, пульсируя, засасывая глубже, Намджун не может затормозить, этот поезд в огне, и нечего больше ждать, он только и может, что выкрикнуть его имя: — Чимииин!.. Ким Намджун: тридцать, робкий и не слишком решительный малый, только и мечтает, что о любви. Пока в его жизни были только невразумительные связи, в которых он уступал, пытался быть хорошим, добрым, нежным, понимающим и принимающим. Как понятно из вышесказанного, его чувства топтали, принимали, как должное, не считались с ними и вообще, бросали его с его всем одного в его небольшой, но чудесной квартире. Иногда что-то забирали. Когда последняя любовь унесла его любимый бонсай по имени Чини, Намджун сломался. Методичное перекраивание личности, от спортзала до волос, от книг до психотерапии. Он попробовал прыжки с парашютом, БДСМ, иппотерапию*, флоатинг, скейтинг, сайклинг, текстинг, быстрые свидания, изучил новые техники в сексе, бокс... Итого, вот уже три года его волосы стабильно лиловые, его внешний вид заставляет всех вокруг ловить дэдди-кинк, но он всё ещё боится отношений. Его терапевт предлагает хотя бы попробовать, мягко, настойчиво даруя веру в себя. Именно так Намджун оказался сначала в раздевалке Чимина (лилововолосый дылда), а потом в этом клубе. Спасибо Ви, тот разведал куда именно отправляется "мелкий бро", и благословил Намджуна словами "ты секси, бро, не ссы!" Только Намджун знает, как ему было, когда Чимин его выбрал. Он отчётливо это увидел, и до последнего не верил. Но когда тот выдул всю воду и принялся отчаянно флиртовать, Намджуну сорвало стоп-кран: ответ "тебя" на вопрос чего бы он хотел сейчас вырвался сам собой, и был первым кирпичиком в этой новой личности. Он отвечал, играл, умело подбирал слова, вдруг понимая, что всё это может, и эта эйфория придавала магии. Только бы она не закончилась!.. После того, как они кончили первый раз, Намджун лежал и пялился в потолок, примеряя новую уверенность в себе, пока с сомнением, но Чимин тёплым боком рядом, закинув на него руку и ногу, сомнение снял. — Теперь моя очередь... — он сонно бормочет, пытаясь собраться из разнеженной лужицы кайфа обратно в человека. — Я обязательно тебя — зевает. — Трахну. И засыпает. Намджун улыбается. Он... Почти сбежал. Проснулся ближе к рассвету, и обнаружил Чимина, занимающего всю кровать, раскинувшего руки и ноги, и при этом отвернувшегося. Почему-то стало больно: словно Чимину больше он не нужен, большой, неуклюжий, почему-то очень в себе вчера уверенный. Чего уверился-то? Дылда. Мямля. Терпила. Как его ещё там называли бывшие?.. Пока он собирался тихонько, пытаясь по фрагментам надеть разбросанную одежду, Чимин замерз и принялся шарить рукой по кровати. Не обнаружив дэдди, с которым, без преувеличения, был лучший секс в его жизни, он открыл глаза в тот момент, когда Намджун надевал один из носков. — Если ты ищешь деньги, они не там. Если хочешь порыться в телефоне, то пароль четыре нуля. Если ты сбегаешь, то ты самое большое разочарование этого десятилетия. Намджун замер, переваривая. Повисла дурацкая, мерзкая пауза, и чем больше она тянулась, тем более хотелось Намджуну сбежать, и все больше горчило во рту и груди у Чимина. Хрен его знает, что это было, Намджун называет это всплеском адреналина, а Чимин — истинным Наму, но... — А я разрешал тебе проснуться и говорить? Я ещё не приготовил завтрак, а встречать курьера в костюме Адама... Хотя, знаешь. Могу и так, — он ехидно улыбается, а Чимину аж полегчало. — Уже заказал?.. — Ещё не нажал кнопку, — Намджун продолжает вести себя уверенно и спокойно. — Не заказывай... У меня полно еды, но самое главное, чего бы я сейчас хотел, это тебя. Чимин перевернулся на спину, отбросив одеяло, чтобы стало понятно, несколько он не врёт. А Намджуну впервые за очень долгое время верится, что может быть вот так: его ждут. Хотят. Не отпускают. — Ты смотри... Это лимитированное предложение, — Чимин слегка качает бедром, и член тоже качается. — Уйдешь — и он будет очень скучать. Я же обещал тебя трахнуть. Намджун ухмыляется, и идёт обратно: только идиот откажется от такого предложения. Чимин — нежный цветочек на кактусе, алая роза с острыми шипами, лепесток терновника с острыми колючками — очень ждал такого, как Намджун: спокойного, уверенного, который будет заботиться и на которого можно положиться. Который заставит послушаться и расплавиться от ощущений, подчиняться которому — не страшно. Намджун — застенчивый дылда, мямля, терпила — рядом с Чимином чувствует уверенность в себе и желание быть старшим. Цветочку слишком рано пришлось учиться защищать себя, нежного, хрупкого, ранимого, и в тех самых руках он может расслабиться и доверять. Намджуна шпыняли за каждое проявление уверенности, попытку указать направление, но рядом с Чимином он ощущает свои силы правильно. Они не раз поругаются, подуются — без этого невозможны отношения, но их тайна в том, что они умеют разговаривать друг с другом, слушать друг друга. Ну и в сексе, конечно. — Детка хочет быть сверху? Иди сюда, — Намджун перехватывает круглые упругие ягодицы, Чимин оплетает его ногами и целует, не давая говорить. — Детка хочет быть сзади. Давай, опусти меня, и... Эй! Не на свой член опусти, а на.. на... На... Оооо... На пол.. — Прямо отпустить, да? — Намджун ещё раз двигает бедрами, входя, а потом отпускает детку Чимина и послушно разворачивается к нему спиной: — Будь нежным, малыш, — и прогибается в спине. — О, да...