Новые приключения Полукровки

Перед его глазами пылающий город. Адриан чувствует ужасный жар, но его кожа остаётся белой и даже глаза спокойны и холодны как глубокое озеро. Ферид оказался недоступен и отдать приказ к началу поджога имел право только его наследник. Сейчас Адриан думал о Скуталу, о друзьях, с которыми проводил выходные. Вспомнил как прекрасны были закаты на Бали с папой и дядей Уилом. Всё это было будто из другой жизни, другой реальности. И сражался Адриан для того, чтобы однажды вернуться в эту реальность, чтобы защитить всех свои друзей и свой дом от апокалипсиса, но… Теперь, когда он стоял и буквально видел, как горят тысячи людей ему было стыдно и страшно. -Господин, - солдат, подошедший сзади, аккуратно окликнул Адриана. Тот медленно повернулся. -Просили передать, что вашего друга привезли в лагерь в Йокогаму. -Кимизуки?! – мигом встрепенулся Адриан и не дожидаясь ответа ринулся в город. Он уже бежал и влетев в здание, указанное солдатом, столкнулся со своей командой. Они стояли молча, дожидаясь именно его. Не хватало Шиноа, которая сейчас отходила от наркоза в госпитале. -Как Кимизуки, уже прооперирован? – спросил Адриан, но никто не ответил. Ребята только опустили головы. -Совсем плохо? - с нотками истерики спросил Адриан, - он не приходит в себя? Друзья молча расступились перед дверью, Адриан прошёл в неё и застыл, его сердце пропустило один удар, когда он увидел, что на полу на носилках лежит Кимизуки, весь в рваных ранах. Адриан медленно подошел к трупу и, посмотрев ему в лицо, упал на колени. В глазах заблестели слезы и в тот же миг покатились по щекам. -Нет, - одними губами произнес Адриан, - пожалуйста не надо! – закричал он, сложившись пополам от боли и слез, сжимая холодную руку друга. Юу и Йоичи тихо зашли в комнату вслед за Адрианом и сели на пол. С ними был и Мика. Он не знал этого человека и совершенно не страдал из-за его смерти, но чувствовал боль и отчаяние окружающих. Он сел рядом с Юу и сочувственно положил руку ему на плечо, тогда парень бросился ему на грудь и заплакала в голос. Вслед за ним и Йоичи захныкал, подрагивая плечами. Вокруг Йокогамы солдаты бились с остатками несогласных людей. Гремели машины и взрывы, горели города, а в комнате старого дома ревело трое подростков. -Почему он умер, это нечестно… - пролепетал Адриан. «Почему умер мой друг?..» - никак не мог понять он. *** Фериду было очень плохо. Раненый и совершенно обессиленный он ехал в Йкогаму чтобы убедится, что с Адрианом всё хорошо. -Где мой сын? – твердо спросил он у Рене, держась рукой за капот машины, чтобы не упасть. -Я отведу вас, - как всегда ровным тоном ответил Рене, впрочем, даже в его лице можно было уловить нотки обеспокоенности. Дверь в комнату осталась открытой и перед ней Рене остановился. Ферид тоже встал. Его сын плачет… На это так больно смотреть. Адриан никогда не плакал, только тогда, в самом детстве, когда не мог найти свою маму. В то время Ферид боялся своего собственного новорожденного сына. Только Юсфорд заставил его посмотреть на мальчика. Именно Уил нанял мальчику кормилицу и няньку, если бы не он, то Адриан мог бы умереть в первые дни своей жизни, а Ферид без колебаний отправился бы за ним. На какой-то миг Ферид вспомнил это и его тело стало ещё тяжелее, ему хотелось упасть, сползти по стене и отключиться, но он медленно вошел в комнату как в газовую камеру и подойдя к Адриану встал на колено, положив руку ему на плечо. -Папа… - пролепетал Адриан и обнял его. -Всё хорошо, - слабо соврал отец, - я здесь, не плачь. Потом взял мальчика на руки и поразился тому, какой Адриан легкий. Ребята с беззвучным вопросом посмотрели на Ферида, и он показал им оставаться, а затем вынес Адриана на воздух. Рене быстро нашел спальню в пригодном виде и проводил туда Батори. Ферид мягко положил сына кровать и, погладив по волосам, сказал: всё хорошо, всё закончилось, мы победили… -Но Кимизуки умер! – вскрикнул Адриан. Ферид устало сел рядом. -Да, мне жаль, - наглая ложь, - но Кимизуки умер. Эта война унесла множество жизней. -Но…но Кимизуки был нашим другом, я его любил, у него есть сестра. -Тех, других тоже кто-то любил, но выживают сильнейшие, - обычно эта фраза звучит холодно и жестоко, но Ферид говорил её невероятно мягко, такой голос успокаивал всегда, но не сейчас. Адриан оттолкнул отца. -Он погиб не потому, что слабый, он пожертвовал своей жизнью. Его заставили умереть! -Кто? – уже с присущей ему холодной лаконичностью спросил Ферид. -Ну.., - растерялся Адриан, - враги… - уже слабее ответил он. Ферид покачал головой. -Твой друг, отдал свою жизнь вам и, наверное, своей сестре. Возможно, ты прав, он не слабее их, а наоборот сильнее, но он лишь один их трупов. Жертва человеческого безумия, которое мы всеми силами стремились усмирить. -Как так, - опустошенно спросил Адриан, - как убивая людей мы спасаем их? «Какой он стал взрослый, теперь я уже не знаю ответов на его вопросы», - с грустью подумал Ферид. -Просто пойми, люди на порядок слабее вампиров и не телом, а духом. Когда их становиться больше, чем следует, когда они владеют большими ресурсами, чем нужно они начинаю творить зло своим же сородичам и поэтому их нужно держать в принудительном порядке. Пусть они ненавидят нас, но миру не будет угрожать анархичная, межпространственная война на вымирание. Именно в этот раз мы оказались в красной зоне и нужны были решительные меры, на которые ты решился, - Ферид специально выделил последние слова. А потом снова обнял своего ребенка и подумал, что важно только одно: Адриан выжил и никогда больше Ферид не отпустит своего ребенка. Пусть придется запереть его или послать весь высший совет, он не позволит Адриану больше рисковать. «Но ведь я тоже человек, - вдруг подумал Адриан, - и мне так не хочется умирать, мне больно терять родных, и я хочу смеяться вместе со своими друзьями, так почему же это стало так сложно?» А Ферид угадал, о чём думает мальчик и вдруг начал напевать: Undo my sad (развей мою тоску) Undo what hurts so bad (развей то, что ранит моё сердце) Undo my pain (развей мою боль) Эту и многие другие песни он пел Адриану, когда тот был еще маленький. Мальчик засыпал у отца на коленях и казалось, что не может быть большего счастья. Так и сейчас Адриан прижавшись к отцу слушал его голос и вскоре уснул, а Ферид просидел с ним до глубокой ночи, и только когда луна засветили в окна аккуратно переложил сына на подушки, накрыв одеялом. Он встал чтобы задернуть одну единственную штору, но застыл с рукой на портьере. -Прости меня, - вдруг прошептал он, - я не смог воспитать и уберечь нашего сына, - с грустью и тоской Ферид уставился на луну, а потом раскрыл окно и, присев на подоконник продолжил, - нам тебя очень не хватает… Я не знаю, что мне делать, - чуть не плача рассказывал он, - мне так стыдно, что я вас разлучил, - Ферид наконец заплакал. Вернее сказать, по его лицу скатилась одна единственная слеза, но в глазах читалась неописуемая боль.