***
Пидж проснулась в своей каюте, с зияющей белой дырой вместо воспоминаний. Голова, что удивительно, трещала умеренно. Делать дела не хотелось. Хотелось перевернуться на другой бок и отключиться ещё на парочку варгов, но что-то привлекло её внимание. Заинтригованная, Пидж сползла с кровати и прошлёпала к столу, на котором выделялся инородный предмет. Продолговатого фиолетового кармашка, напоминающего сброшенную змеиную чешую, у неё никогда не было. На ладонь высыпалась горсть матовых чёрных кристаллов и лаконичная записка: «Съедобные. Сладкие». Пидж в замешательстве остановилась, разглядывая идеально ровные, отбитые штампом галрийские руны на узком кусочке пластика. — Рождественский носок. С углём. С углём, который всё-таки сладкий. И кто здесь, хотелось бы знать, знаком с земными традициями…Седьмой квинтант
25 декабря 2021 г. в 22:00
— В системе Тилла-07, на чешуйчатой планете Икарис, — глаза Лотора были закрыты, Пидж снова не могла понять, вспоминает он или выдумывает, — живут существа, у которых круп переходит сразу в шею, длинную — полтора галра навытяжку. То, как бегают — зрелище жутковатое. Передних лап нет. Равновесие не удержат, споткнутся — и всё, сами они не поднимутся, будут беспомощно дрыгать копытами, пока не привлекут внимание хищников. Местные используют их как ездовых животных.
— М-м-м, — Пидж представила, как распиливает жирафа на три части, выкидывает ту, что посередине — с передними копытами, — и сшивает оставшиеся. Полученная тварюшка обернулась через круп, который отныне служил ей плечом, и с укором блеснула влажными глазами. — Это неправда.
— Да? — была бы у Лотора трубка, он бы, как Гэндальф, флегматично выпустил парочку дымных колец. — Вся или частично?
Пидж вздохнула. С сомнением покосилась на полупустую пиалу, которую держала в руках, и волевым решением отставила её на столик. Квинтант близился к ночи, шарики заезжали за ролики, галра должны были угомониться и прекратить рыскать по флагману в поисках жертв. Или, может, Лотор доверился не чутью, а попросту запер дверь.
— Во славу империи, — сообщил он, как только пальцы Пидж оторвались от злополучной пиалы. Чёрт возьми! Ставила бесшумно, тысячу раз перепроверила, что даже боковым зрением — с его-то положения! — ничегошеньки не заметно, и всё равно попалась. — Сколько раз повторять, генерал, нельзя затихать перед замыслом.
— Да ну тебя, изверг, — буркнула Пидж, с осуждением, как давешний жираф, косясь на пиалу-предательницу, — мог бы сделать вид, что ничего не заметил.
— Мог, — согласился Лотор, — но мы не за этим здесь собрались.
— И что прикажешь делать? Свою я отпустила, тут ты поймал, но второй-то тоже нет. Нещитово, аннулируем?
У галра было странное летоисчисление, а традиции, с ним связанные, — из тех, что в пору радоваться, как до такого не додумались на Земле. С восшествием на престол императора начиналась новая эпоха. Момент перелома, обновления, очищения и первых чисел на настольных календариках. Галра не отмечали Рождество — кем бы ни был загадочный Канзивк, в которого они верили, — но Новый год, старт круга декафиба, расцветал в империи во всей красе. Ровно через семь квинтантов после церемонии Крал Зера.
Лотор, не меняя положения, повелительно махнул кистью, и к ним с жужжанием подлетела круглая накрытая тканью штуковина. Пидж мельком видела их весь квинтант, но только теперь поняла, что внутри скрывается дрон с подносом.
— Ты же не думала, что у меня единственного сегодня нет права на злодейства?
Пидж икнула, зыркнув на послушного робота как на врага народа. Она носила форму, правила были предельно простые, о них даже соизволили предупредить заранее, но седьмой квинтант всё равно стал для Пидж испытанием.
С первых тикунд подъёма в империи начиналась охота. Галра, отложив внутренние склоки, нападали друг на друга не с оружием, но с единственным возгласом: «слава империи!». Тот, к кому обращались, обязан был выпить. Железно. В седьмой квинтант по кораблю даже тараканы курсировали с алкашкой в руках, потому что это был редчайший момент, когда и можно (потому что праздник), и жизненно необходимо. В уборную — и то без собственной пиалы отлучаться было опасно. Бедолага, у которого в руках не было «своего», всё равно обязан был выпить — уже то, что предложит ему «напавший», и вещь внутри могла оказаться куда забористей, чем бедолаге хотелось.
Единственным, кто перманентно, согласно правилам, таскался без «своего», был император. И на него, что уж говорить, велась охота самая активная.
Пидж уныло покосилась сперва на собственную пиалу, где был безобидный галрийский сидр, затем — на жужжащий поднос с чем-то потенциально опасным. Зная Лотора! Между прочим, она была уверена, что отсутствие «оружия» в его руках — гарантия её безопасности!
— Ты первый, — вспомнила Пидж в конце концов, причём, судя по возникшей заминке, очень правильно сделала. Лотор рассчитывал, что ей не удастся. — Давай-давай, раз уж творить злодейства, то до конца.
Лотор, который впервые на её памяти вёл диалог в позе «лёжа, с ногами через бортик дивана», медленно сел. На деле — с присущей ему грациозностью, а стон и кряхтение Пидж добавила мысленно, сверяясь с собственным мироощущением.
Подманил поднос, глотнул из стакана и тут же лёг обратно, щелчком пальцев отправляя дрона в неумолимое путешествие к креслу. Пидж вздохнула. Теперь было не отвертеться. Одна радость — шевелиться не нужно. Она специально выбрала не диван, шанс уснуть сидя был чуточку меньше.
Последнее правило. Во избежание подковёрных интриг, тот, кто делился с бедолагой «своим» и убойным, отпивал сначала сам — мол, не отравлено. Если отказывался, бедолага мог сделать вид, что никакой последней «славы империи» не слышал, и ломануться искать свою пиалу. Родненькую, спасительную, проверенную.
Не свезло.
Пидж вздохнула и отпила. Сперва порадовалась, что внутри безобидная водичка без вкуса, потом вспомнила про актэрит — если так подумать, единственную причину, почему она вообще оказалась сейчас в этой комнате в этой безобразной ситуации — и взгрустнула ещё больше. Всё, ей снесёт крышу. Наутро она ничего не будет помнить, но ей обязательно расскажут, и ей заранее стыдно.
— Самое лучшее на императорском подносе, да? — спросила она, втайне надеясь, что не права.
— Разумеется, — разбил Лотор надежды на воду, — но вернёмся к нашим очаровательным существам. В каком месте, как считаешь, мой рассказ был обманом?
Первый звоночек: желание послать его к лешему стало труднее побороть раза в три.
— Ну, если следовать логике, — честно попыталась Пидж, — про ездовых зверей звучит сомнительно. С позволения сказать… С зада наездник будет съезжать, а если попробует взобраться по шее — опрокинет, раз уж у тварюшек с равновесием не всё в порядке. Да и органы… Представить страшно, где там они размещаются.
— Вот этого не скажу, внутрь не заглядывал.
— Значит, они правда существуют? — поморщилась Пидж. — Какой кошмар.
— И на них действительно ездят. Сёдла крепятся под углом, от них отходят две пары распорок, которые поддерживают баланс и не дают зверю упасть. По большей части.
— Мне всё ещё надо понять, врёшь ты или нет?..
Лотор подозвал дрона, но в этот раз его интересовал не поднос, а визор. Экранчик явил архивную запись, на которой описанные чуды-юды вполне себе существовали, перетаптывались, подпрыгивали и катали на себе сумасшедших наездников в тех самых «усатых» сёдлах. Сумасшедших — потому что к концу записи трое из четырёх пропахали носом землю. Зверь был похож не на жирафа, а на помесь двуногой лягушки с головастиком, ещё хуже, чем Пидж себе представляла.
— И-ки-мир, — прочла она пляшущие руны заголовка, — планета Икимарис. Вот и думай, ты забыл один слог, или название планеты — та самая ложь в океане чудовищной правды?
— Браво, — хлопать Лотор не стал. — Предполагалось, что ты поймёшь это по интонации, а логика в нашем занятии скорее вредит.
Лотор продолжал учить её. Тому самому, обтекаемому умению «притворяться», которое поражало своей необъятностью. Пидж думала, что срок случайного обещания давно прошёл, что будущему императору будет не до прихотей наивной девчонки, но он сам пришёл к ней — и занятия возобновились. С неотвратимой регулярностью, которая вечером седьмого квинтанта сыграла с ними лихую шутку. Лотор не забыл. Не стал, несмотря на всеобщий кураж, переносить и откладывать.
— Твоя очередь.
— На моей родной планете есть штат, — наморщила лоб Пидж, выуживая из глубин памяти дурацкий факт, — Аризона. Там принят закон, обязательный к исполнению. Ослам, таким, э-э-эм, мелким четвероногим ездовым животным, запрещено спать на кухне. Не спрашивай, зачем я это помню, самой хотелось бы знать.
— Почти верно, — вынес вердикт Лотор через пару тикунд, — кроме места сна.
— Да чёрт возьми! — надулась Пидж, — как ты это делаешь?! Паузы не было. Я весь рассказ думала о том, что не стану там запинаться, и не запнулась!
— И перестала следить за направлением взгляда.
Пидж ушам не поверила. Лотор лежал в той же позе, его внимание было безраздельно посвящено потолку, и засечь, куда там кто смотрит, было физически невозможно. Разве что отрастить на висках лишнюю пару глаз.
— Вот сейчас ты точно врёшь, — медленно сказала Пидж, — дело в другом.
На лице Лотора мелькнула улыбка.
— И ты, конечно же, снова воспользовалась логикой, чтобы это понять.
Задания менялись и усложнялись, начали в какой-то момент напоминать игру, в которой Пидж отчаялась выиграть. Правила были элементарными. По очереди обмениваться фактами, запутать другого и не дать обдурить себя. Сколько ни пыталась, Пидж не могла прочесть Лотора, а её замыслы он видел насквозь. Сегодня он объявил, что сложность в честь праздника особая — никакой мимики, одни интонации. Мол, редкий пример затуманенного алкоголем разума нельзя упускать. Дружно сделали вид, что экспромт запланирован, а вовсе не вызван простецким желанием полежать с закрытыми глазами.
— Имею полное право, — сказала Пидж. — Ослам, кстати, нельзя спать в ванной. Была там одна история… Очень долгая. А теперь ты колись.
— О, отсутствие паузы было безупречным. Я всего лишь предположил, и ты любезно мне подтвердила, что предположение верное.
Пидж мысленно зарычала.
— И на чём же оно было основано?
— Существование странных законов говорит о том, что прецеденты, которые в них фигурируют, имели неочевидные для обывателя последствия. Позволить ездовому животному проводить время на кухне — значит подвергнуть угрозе запасы еды. Нет смысла запрещать то, чего стараются избегать по умолчанию.
— А ванная… — Пидж задумалась. На первый взгляд, никаких фатальных и ощутимых минусов не было. Разве что эмаль копытами поцарапает или в дверной проём не пролезет. Уж точно аризонец не ожидал, что осла унесёт в ванне во время потопа. — Эй, почему мы пользуемся логикой, если она под запретом?
— Она мешает, — повёл Лотор плечом, — или помогает, смотря с какой стороны смотреть. Её никто не запрещал.
Пидж окончательно запуталась и приманила к себе дрона с подносом. Ей срочно нужно было выпить, не во славу империи, а просто так. Выходило, что очередь её, только факты не вспоминались, и всё равно она знала, что проиграет.
— Почему ты продолжаешь меня учить?
Вопрос мучил её на каждом занятии, но она не решалась спросить. «Бери, пока дают». Глядишь, Лотор начнёт отвечать, поймёт, что адекватного ответа не существует, и на этом их встречи закончатся.
— Считай это очередным уроком, — сказал Лотор, не удивившись вопросу и миновав этап «а что, не надо?», которого Пидж боялась больше всего. — Если фраза зыбка и абстрактна, её можно понять, как угодно, и воспользоваться любыми лазейками. Я обещал «научить» — ты учишься и будешь учиться, пока не сочтёшь, что твоё знание совершенно.
Помнить бы ещё, какие там были формулировки. «Научи меня притворяться» — вот так, без сроков, критериев, предложений и пожеланий. «Научиться» — глагол совершенного вида. В реалиях Пидж это значило «лучше, чем Лотор», а именно, в обозримом будущем, «никогда». Вечная кабала, на которую он подписался одним неосторожным кивком.
— Лучше формулировать мысли, я поняла. Невыполненные обещания — та же ложь… — Пидж закусила губу. — И что же, интересно, ты станешь делать, когда я вернусь в свою реальность?
Вздохнёт с облегчением. Пидж подозревала, что лазейки в формулировке с тем же успехом сыграли бы против неё, стоило Лотору этого захотеть. Но «бесконечное» обещание в его случае было вполне обозримым, и Пидж оставалось лишь радоваться, что чуждые друг другу реальности сделали краткие встречи возможными.
— Над древом вероятностей я не властен, — отозвался Лотор, — придётся смириться с несовершенством. Или поймать кого-нибудь, чтобы он продолжил моё дело.
Пидж задумалась. Мысль была интересная. Где-то там, в далёкой-далёкой родной реальности, был её собственный Лотор, с чьим правлением начнётся новая эпоха, и ровно один квинтант в декафибе, когда он гарантированно будет нетрезв. Казалось, что её сегодняшний собеседник — если б не внимание охочих до славы галра — таких неосторожных фраз ронять бы не стал. Главное было не забыть об этом наутро.
— Твоя очередь.
— На моей планете тоже празднуют новый год. У каждого народа свои традиции, но есть кое-что общее. Например, украшаем ёлку — это такое пушистое колючее дерево — цветными побрякушками, а под ёлку кладём подарки. Это для взрослых. Дети верят, что праздничные сладости им приносит добрая фея Бефана, и развешивают на стенах узорные носочки. Правда, детям, которые вели себя плохо в прошедшем году, достанется уголь. Ещё мы хлам из окон выкидываем, говорят, приносит удачу, в новый круг вступаешь без лишнего груза за плечами. Поэтому по улицам ходить не совсем безопасно, хлобысь — и прилетит рояль на голову.
— Что ж… — помедлил Лотор, — звучит правдиво, несмотря на обилие незнакомых слов. Я смотрю, провинившимся детям вы шанса вообще не даёте, сразу красите в чёрное. Изнутри.
— Ну-у-у, это так не работает. Кто в здравом уме будет есть уголь? И кстати, я выиграла в этот раз! Рояль не может упасть на голову. Поднять его и втиснуть в окно — это полдома сломать придётся.
— В таком случае про обороты речи придётся забыть.
Дальше была его очередь, потом её, и выдумывать, что рассказать, становилось всё тяжелее, да хоть бы понять — насколько правдиво то, что клубится в глубинах памяти. Комната качалась перед глазами, расчерченная доска манила подвинуть фантомную фигурку, взгляд приковывали резные крылья флагмана. Как тогда.
— Твоя очередь.
Пидж открыла рот, собираясь признаться, что фантазия кончилась и с фактами на сегодня пора закругляться, но сказала, скользнув взглядом по выбившейся прядке Лотора, совсем другое. Вспыхнула до корней волос. Время бы отмотать, секунды на три, или, лучше, — в другую реальность сбежать, лишь бы не слышать ответа.
В этот раз он молчал чуть дольше. Не стал выносить вердикта: «правда» или «неправда». Только сел, поймав её взгляд, и повторил в свою очередь, слово в слово:
— Я люблю тебя.
Время замерло, чтобы вместить ворох мыслей, защёлкавших, как картинки. Это игра. Это тезис. Ей хочется, чтобы сказанное было правдой, но она знает — это не так. Она может сказать, что это неправда, и Лотору придётся объяснять, почему, но она не хочет этого слышать. Остаётся соврать, что сказанное — правда, но тогда Лотор ответит, что она ошиблась, и станет ещё больнее. А если предположить на тикундочку, что оба предыдущих утверждения неверны, то врать будет Лотор — о том, что соврал до этого. Потому что он женат, потому что никому из них не нужны проблемы, потому что они оба пьяны и не отдают себе отчёта в том, что происходит, и правила игры с треском схлопнутся, минуя точку невозврата.
— Т-тупиковая какая-то ситуация, — сказала Пидж, когда воздуха перестало хватать. — Можем сделать вид, что этого раунда не было.
— Даже не попытаешься?
Это игра. Это урок. О том, как факты неотделимы от чувств, как важна в этом деле конкретика, уточняющие вопросы — целый ворох, на которые не бывает ни времени, ни тем более сил. О том, как белое «да» смешивается с чёрным «нет», как желаемое принимается за действительное, как врут друг другу, не отдавая отчёта, и принимают чужую ложь, потому что так проще, чем объяснять. И почему всегда выбирают «молчать». Снежный ком, который сорвался с обрыва, уже не остановить.
— Пощади, ты играешь чересчур хорошо. Всегда есть два варианта: я либо угадываю, либо нет. Мне хочется, чтобы ответ оставался в суперпозиции.
— Может, всё дело в оттенке.
Дурацкий пьяный язык! Зачем она начала? Миг сладкого отчаяния тянулся столетия, ей хотелось сбежать и хотелось остаться, хотелось сделать глупость и провалиться под землю, хотелось проснуться, хотелось оказаться в реальности, где ответ, который сорвётся с её языка, будет правильным и в меру циничным, но шумящая, ватная пустота в голове злодейски хихикала: может, в следующей жизни.
Он продолжал смотреть. Взглядом, в котором чудилось любопытство, взглядом, который никак не удавалось прочесть.
Сердце не может так колотиться, как колотится у неё. Пидж упала бы замертво, растеряв всё дыхание, но избавление явило себя. Нежданным, негаданным — как водится, в последний миг.
— Милорд? — в комнату сунулась ушастая голова незнакомого галра. — Вас все обыскались. Ещё немного, и подданные начнут думать, что в квинтанте на три варга меньше положенного.
Дрон-поднос чирикал, показывая время. Два добоша нового варга. Занятие было окончено, император стал видим для своего народа, охота на него продолжалась.
— Во славу империи! — сказал посланник, устремив хищный взгляд на пустые руки Пидж, и втёк в комнату целиком. — Там коммандор Цетра интересуется…
Со стороны Лотора послышался вздох, а вот Пидж была рада: ей срочно нужно было что-нибудь выпить, почувствовать вкус, обжигающий горло, и за флягой, хранящей отпечаток губ незнакомого галра, она потянулась, как за спасением.