Сила любви

      Гарри невидяще смотрел на балдахин своей кровати в мужской спальне четверокурсников Гриффиндора и думал. Ещё день назад, нет, не так, ещё пару часов назад его жизнь казалась понятной и правильной, имеющей цель, какое-то задание, некую внутреннюю силу для ежедневного продолжения борьбы за место под солнцем. Но в одну секунду всё изменилось. За эту секунду Дамблдор успел произнести «Гарри Поттер!» и позвать его в комнату для чемпионов. Всего секунда, разделяющая его жизнь, наполненную друзьями и близкими людьми, на «До» и «После». Больше не было рядом постоянно жующего Рона, который каждую свободную минуту рассуждал о квиддиче вообще, и «Пушках Педдл» в частности. Милашка Джинни, верящая в сказки о мальчике-который-выжил, не поверила в этот раз, предпочитая занять сторону брата. Не было рядом и тихони Невилла, который всегда мог рассказать множество интереснейшей информации о растениях и молчаливо поддержать. Не было и Симуса, любителя что-нибудь поджечь и взорвать. Хотя нет, не любителя, профессионала. Отсутствовал в спальне даже Дин, любящий поспать больше, чем весь Хогвартс разом. Гарри остался совершенно один. И всё из-за чёртовой бумажки! Одного несчастного куска пергамента с двумя словами «Гарри Поттер».       Чёрт-чёрт-чёрт! Да, гриффиндорцы приняли выбор Кубка на «ура!» и приветствовали своего Чемпиона, но… Но те, кем Гарри дорожил, отвернулись от него в самый сложный для него момент. Чёрт! Не зря некоторые представители других домов, особенно сребро-зелёных, говорят «гриффиндурцы», в этом есть какая-то прелесть и правдивость. Именно гриффиндурцы они все, раз поверили, что он сам бросил записку со своим именем в кубок. Нет, конечно, не все такие, или… все?       Внезапная мысль столь резко появилась в голове, что Гарри от неожиданности подскочил на кровати. Гермиона! Точно! Вот он дурак, как мог забыть о ней?! Вряд ли после всех приключений, которые выпали на их долю, Гермиона отвернётся от него! Или всё-таки отвернётся? Блин, чёрт-чёрт-чёрт! Надо срочно узнать, но как?       Поднявшись с кровати, Гарри открыл окно и просвистел незамысловатую мелодию для привлечения Хедвиг, которой научил его Хагрид ещё в конце первого курса. И зачем, спрашивается, он всегда поднимался в совятню? Может просто хотел прогуляться? Или увидеть Чжоу?       Мысль о Чжоу тут же отрезвила, и Гарри уставился в вечернее небо, стараясь увидеть белый комок, летящий к нему. Хедвига не подвела и уже через пару минут появилась на подоконнике.       — Привет, красавица! Отнесёшь записку Гермионе? — Гарри быстро нацарапал «Нужно поговорить. Восточная башня, 7 этаж, сейчас. Пожалуйста», и передал её Хедвиге, которая, понятливо ухнув, тут же улетела исполнять поставленную задачу.       Гарри закрыл окно, вернулся к кровати и начал судорожно искать мантию-невидимку и карту Мародёров. «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость» и перед ним во всей красе предстал Хогвартс со всеми обитателями. Быстрый поиск точки, подписанной «Гермиона Грейнджер», пара минут наблюдений, и Гарри, запахнувшись в мантию, осторожно вышел из комнаты. Было ещё не слишком поздно, студенты сновали через портрет Полной Дамы туда-сюда, и возможность проскочить предоставилась довольно быстро.       Гарри периодически поглядывал на карту, чтобы ненароком не встретиться с Филчем или Снейпом, как вдруг его внимание привлёк двоящийся Барти Крауч. Один из них сейчас находился в кабинете директора с самим директором, МакКошкой и Людо Бэгменом, а второй — в личных комнатах профессора защиты от тёмных искусств с Грозным глазом. Что за? Гарри ещё раз внимательно осмотрел карту и понял, что это не галлюцинации. Краучей действительно два.       Дойдя до нужного кабинета, Гарри быстро проскочил внутрь и захлопнул за собой дверь. Гермиона сидела на стуле у первой парты и задумчиво смотрела на стену. Увидев Гарри, она улыбнулась, подскочила, быстро подошла, крепко обняла и тихо спросила:       — Как ты? Я переживала.       В груди у Гарри возник огромный тёплый шар, разрастающийся с каждой секундой костедробильных объятий, которыми славилась Гермиона. Она не отвернулась! Она поддерживает!       — Я… Я… Ну это… — от тепла тела, которое прижалось к нему, весь словарный запас Гарри куда-то испарился, а мысли перескакивали с одной на другую с такой скоростью, что не успевали сформироваться.       Гермиона слегка отстранилась, спросив:       — О чём ты хотел поговорить?       М-да, собрать в кучку мысли оказалось не так-то просто, но всё же Гарри попытался это сделать:       — Изначально я хотел попросить прощения и сказать, что и правда не бросал своё имя в Кубок…       Гермиона тут же перебила его:       — Гарри, я знаю! Я верю тебе! Ты был слишком ошарашен, когда Дамблдор произнёс твоё имя, и только слепой мог бы поверить, что ты сам решил участвовать!       — Оу… — Гарри вновь почувствовал шар тепла в груди, который после слов Гермионы, стал, казалось, ещё больше. Она ему верит! Да! Да-да-да!       — Хорошо, а что второе?       Смысл вопроса не сразу дошёл до Гарри, пребывающего в своих мыслях, отчего Гермионе пришлось повторить его же фразу про изначальную тему разговора.       — А, ну да. Тут такое дело. Карта Мародёров, кажется, сломалась. Она отобразила мистера Крауча в двух разных местах одновременно. При этом мне вполне понятно, что он делал в кабинете директора, но какое ему дело до Грюма?       Гарри быстро пересказал свои наблюдения и даже достал карту, чтоб наглядно продемонстрировать отсутствие у себя галлюцинаций, вот только Гермиона, задумчиво потирая щёку, явно смотрела не туда, куда указывал Гарри.       — Смотри, — она указала на главные ворота Хогвартса, возле которых было два Барти Крауча, Дамблдор и Бэгмен. Мельком глянув на кабинет защиты от тёмных искусств, Гермиона продолжила: — А Грюм у себя. Но кто тогда этот странный Барти Крауч?       Не сговариваясь, ребята вышли из кабинета и поспешили к окну в коридоре, из которого было видно дорогу к Хогсмиду и главные ворота Хогвартса.       — Обалдеть! — хором воскликнули они, увидев, как Дамблдор и Грюм спокойно и неспешно идут к школе. Как такое возможно? Если раньше было два Крауча, то теперь они видели двух Грюмов: одного на улице, а другого — в своём кабинете.       Однако стоило бросить взгляд на карту, как удивление возросло стократ: рядом с Дамблдором шагал вовсе не Грюм, а очень даже Крауч!       — Ничего не понимаю. — Гарри удивлённо переводил взгляд с Грюма на Карте на Грюма-Крауча на улице, пытаясь понять, как такое вообще возможно. А вот Гермионе эта картина до жути что-то напоминала, но тепло и напряжение стоящего рядом Гарри очень сильно отвлекали от составления логических цепочек и работы мысли. — Может Карта и правда сломалась?       Гермиона тряхнула головой, стараясь разогнать непрошенные мысли, немного подумала и выдала:       — Нет, с Картой скорее всего всё в порядке. Сломался Крауч. Или Грюм. Думаю, нужно понаблюдать за ними, вдруг что-то заметим.       — С Грюмом проблем не будет. Его «постоянная бдительность», конечно, работает, но вот сам он не настолько параноик, чтоб проверять всех и каждого. Тем более я же мальчик-который-выжил и всё такое. Но что делать с Краучем?       Гермиона вновь задумалась. Всё-таки было что-то знакомое в этой двойственности. Когда-то что-то подобное уже было, но память самой умной ведьмы своего поколения вновь и вновь отказывалась выдать нужную информацию.       — Гарри, мы во всём разберёмся. Как всегда. — Гермиона сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, подошла ближе, приобняла Гарри, и тихо пробормотала куда-то в его плечо: — Всегда.       ***       Первый тур был… сложным? Захватывающим? Удивительным? Грандиозным? Нет, он был смертельно опасным. И тот, кто кинул бумажку с именем Гарри в чёртов Кубок Огня, прекрасно знал, что далеко не все чемпионы выживают.       Гермиона влетела в медицинскую палатку на околосветовой скорости, чуть не сбив Виктора Крама. Увидев относительно целого и невредимого Гарри, она кинулась к нему в объятия, уткнулась носом в сгиб шеи и дала волю слезам. В тот момент ей было глубоко наплевать на всех вокруг, на их мысли и эмоции, на, что они скажут или подумают. На-пле-вать! Главное, что Гарри, её (её?) Гарри смог пройти этого огромного страшно клыкастого огнедышащего монстра, по нелепому стечению обстоятельств называемого драконом, и практически не пострадать! Вывих руки в таком случае совершенно незначительная травма!       — Гермион, ну ты чего? — умение успокаивать других людей явно не было сильной стороной Гарри, но он старался как мог. — Всё же хорошо закончилось, ну, да?       Проведя рукой по непослушной копне волнистых волос подруги (подруги ли?), Гарри ощутил лёгкий аромат малины и шоколадного мороженого, а внутри вновь разгорелся огромный шар теплоты и нежности, направленный исключительно на одного человека — его (его?) Гермиону.       Гарри слегка отстранился, слегка приподнял голову Гермионы, вытер большим пальцем дорожки слёз на её раскрасневшихся щеках и улыбнулся так, как мог улыбаться только он.       — Всё хорошо, правда.       Гермиона на секунду будто засомневалась в его словах, осмотрела внимательным взглядом с головы до ног, улыбнулась и прижалась щекой к его груди, прошептав:       — Верю.       ***       Идти в общую гостиную Гриффиндора не хотелось, поэтому, вызвав Добби и заказав у него корзинку для пикника, Гарри и Гермиона разместились на южном берегу Чёрного озера.       Достав две бутылки сливочного пива, одну, откупорив, Гарри протянул Гермионе, вторую же крутив руках, явно собираясь с силами.       — Я тут эта… — ораторские способности явно покинули его, — в общем, ну… Тпйдшсмнйнбл? Вот. — счастливо выдохнул он.       — Прости, что?       — МакКошка сказала, что в Рождество будет Святочный бал. И открывать его должны Чемпионы со своими парами. Поскольку я чемпион, она сообщила заранее, чтобы, цитирую: «мистер Поттер, я уверена, вы сможете сделать правильный выбор партнёра для танцев и не опозорите Хогвартс и родной факультет. Советую обратить внимание на ваше окружение. Думаю, вы меня поняли». Вот. Для всех информацию про бал сообщат завтра. И я подумал, ты же моё окружение, да? И ты крсвя. — Гарри засмущался, покраснел до корней волос, но был горд собой и счастлив, что сумел сказать всё, что хотел.       Гермиона же честно пыталась переварить только что услышанную информацию. Она его окружение. Интересно, это комплимент? Или констатация факта? И это «крсвя» очень и очень напоминало слово «красивая». Это значит, что Гарри считает её красивой? «Мамочки, мамуси, Гарри считает меня красивой! Или нет?» Гермиона обхватила холодными ладошками пылающие от смущения щёки и честно попыталась взять себя в руки. Не получилось. Улыбка расцветала на лице сама по себе, отчего Гермиона имела немного придурковатый вид. Гарри же, такое её состояние воспринял на свой счёт (ох уж эти мальчишки!) и собирался уже что-то сказать, как услышал:       — Я правда-правда красивая? — и такое ожидание в глазах, будто от его ответа зависела жизнь целой Вселенной.       — Правда-правда. С самого первого дня в школе ты всегда была рядом, пусть и общаться тесно мы начали посте туалетного тролля, ты всегда на моей стороне, всегда поддержишь, я могу рассказать тебе обо всём на свете, и ты действительно будешь слушать и слышать. Я знаю, что порой веду себя как последний придурок, не ценю твои старания или не замечаю их, но… Я должен был намного раньше сказать тебе, набраться смелости, стать чуть более решительным… Ты самая красивая (глаза Гермионы загорелись от восторга), самая добрая (на лице появилась счастливая, но немного неуверенная улыбка), самая умная (весь её вид излучал гордость), самая милая (цвет лица сравнялся с цветом спелого помидора) и… — Гарри внимательно посмотрел в её глаза, лучившиеся ожиданием, набрал полную грудь воздуха и выдал на одном дыхании: — И ты самая нужная, самая верная, самая близкая и самая любимая.       Широко распахнув глаза, Гермиона, не ожидавшая такого признания, сделала несколько шагов назад и не веряще уставилась на Гарри, который от такой реакции немного растерялся и не знал, что ему теперь делать, и как всё исправить.       — Ты… Ты… Ты… — похоже, сегодня ораторские способности покинули и Гермиону. — Ты правда так думаешь?       — Э… Ну да. Ты, это, всегда со мной, да…       Высокоинтеллектуальный разговор двух четверокурсников, похоже, подошёл к концу. Гермиона, на работу мозгов никогда не жаловавшаяся, наконец поняла, что Гарри говорил искренне и от чистого сердца, запищала как пятилетка, увидевшая радужного единорога, сжала кулачки и бросилась на шею своего… друга? Парня? Конечно, парня! Её парня!       Мозг отключился, разум ушёл в загул, эмоции зашкаливали, а её губы нашли его и слились в едином страстно-нежном и немного неумелом поцелуе. И в этот момент произошло нечто действительно магическое: Гарри и Гермиону окутало настолько яркое золотистое сияние, что они невольно разорвали объятия, не отпуская при этом руки друг друга. Сияние становилось всё ярче, пока, наконец, не собралось в тонкий золотистый луч, ударивший Гарри прямо в лоб, а точнее в знаменитый шрам-молнию, и распавшийся на миллионы маленьких звёздочек, которые тут же потухли. От неожиданности и боли, навалившейся сверху будто скала, Гарри упал, умудрившись при этом не отпустить руку Гермионы. Он корчился, извивался, пытался разодрать шрам в надежде, что боль хоть чуть-чуть утихнет, но становилось только больнее, холоднее и темнее, или, может, только казалось, что небо и солнце затянули грозовые тучи.       Гермиона, упав на колени рядом с Гарри, гладила его руку своей, приговаривая «хороший мой, любимый, потерпи, не уходи, возвращайся», но он не слышал этих бормотаний и молитв из-за глухого стука сердца, раздающегося возле самых барабанных перепонок.       От центральных дверей Хогвартса отделилась тёмная тень и начала стремительно приближаться. Увидев, кто к ним приближается, Гермиона тихо, будто кошка, зарычала. Уж кто-кто, а профессор Снейп явно не станет разбираться в происходящем и сходу снимет с Гриффиндора баллов пятьдесят, и лишь потом начнёт разбираться!       — Мисс Грейнджер, отойдите на максимально возможное расстояние, но не отпускайте его руки!       Гермиона отодвинулась от Гарри, продолжая крепко сжимать его руку. Складывалось впечатление, что каждый вдох, который через силу делал Гарри, давался ему легче, если он чувствовал её поддержку.       Профессор Снейп медленно водил палочкой, нашёптывал какие-то заклинания, напоминающие диагностические, чертыхался, накладывал дополнительные чары, снова чертыхался, затем совсем замолк, продолжая, тем не менее, водить палочкой.       — Да чтоб тебя дракклы таскали, ушлёпок! — от неожиданности, всё-таки не каждый день слышишь нецензурную брань от одного из самых строгих профессоров Хогвартса, Гермиона дёрнулась, на секунду разорвав контакт, что тут же было замечено профессором Снейпом, который, вновь чертыхнувшись, прикрикнул на неё: — Мисс Грейнджер, руку держи!       От такого поворота Гермиона лишь крепче сжала холодную как лёд ладонь Гарри и начала молиться всем богам, которых только знала. Спустя какое-то время, казалось прошли годы, рука Гарри начала постепенно теплеть, он успокоился, задышал ровнее, кровь из шрама перестала течь, а к лицу начали возвращаться краски. Профессор Снейп выдохнул, вытер пот со лба, наколдовал сияющую лань, продиктовал ей сообщение и отправил её куда-то вдаль, затем вновь проверил состояние Гарри и обратился к Гермионе:       — Мисс Грейнджер, сейчас вам нужно будет пройти к главным воротам, не спорьте, и впустить Мужчину в лимонной мантии. Высокий, статный и абсолютно лысый. Встретите, и с ним быстро возвращаетесь сюда. Бегом-бегом-бегом!       Гермиона сорвалась с места и со всех ног побежала к воротам, благо было недалеко. Уже подбегая, она увидела, как трансгрессировал описанный человек. Дёрнув ворота, Гермиона впустила его со словами:       — Быстрее!       Не оглядываясь, но услышав, что мужчина спешит за ней, Гермиона побежала ещё быстрее! В минуту они преодолели немаленькое расстояние.       — Северус, кратко, что, когда и как.       — Сильный некроэнергетический выброс, вызванный всплеском положительных эмоций, возможно разрушение или частичное разрушение цепей хоркруса; час и 24 минуты назад; десяток диагностических показывали отклонение по Мерхейронсту и двухфазное по Сёрлингему, купировал двумя Сентлайетер (1 — заклинание святого света, выдумка автора), одним Валтера Сойерс, тройной связкой Вирджин Магикум. Доклад окончен, Гиппократ.       — Хорошо, сейчас ещё раз проверю мистера Поттера. — Гиппократ Сметвик, лучший целитель и непревзойдённый специалист по проклятиям и тёмной магии, проводя обследование, бросил взгляд на смертельно бледную Гермиону и спросил:       — А девушку осматривал? Что-то она бледновата.       — Мисс Грейнджер, подойдите, пожалуйста.       Гиппократ наложил несколько диагностирующих заклинаний, скопировал результаты в блокнот, довольно чему-то кивнул и обратился к Северусу:       — Смотри, вот сюда, уникальная возможность увидеть связь. Не знаю, что эти двое друг другу наговорили, что сделали и как, но связь есть, она закреплена и, похоже, нерушима.       — К-ка-кая с-с-связь? — Гермиона, еще не отошедшая от первого шока, медленно, но уверенно, впадала во второй.       — О, так вы не знаете? Очень интересно! — Гиппократ усмехнулся, а затем продолжил: — Сев, давай пакуй их и в Мунго, нечего им тут оставаться. И пригласим спецов из тринадцатого отдела!       Услышав про тринадцатый отдел, Гермиона как-то тихо пискнула и решила, что лучшим выходом из ситуации будет просто свалиться в обморок.       ***       Писк медицинских приборов больше напоминал типичную маггловскую клинику, а не магический госпиталь Святого Мунго.       Гермиона нехотя открыла глаза. Белый потолок, белые стены, странный треугольный прибор размером с пачку хлопьев справа, несколько трубок, тянущихся от её локтевого сгиба куда-то вверх, а слева… На соседней кровати лежал Гарри, между ними на тумбочке стояла точно такой же прибор, что и справа от неё, из его вены также торчало несколько трубочек, а над головой на специальной подставке были закреплены несколько больших флаконов с какими-то зельями. Стоило Гермионе перевести взгляд обратно на Гарри, как она увидела, что и он изучает обстановку вокруг.       — Привет. — его голос был хриплым, будто Гарри не разговаривал по крайней мере пару недель. — А где это мы?       Ответить Гермиона не успела, поскольку в палату вошёл доктор Гиппократ с…       — Профессор Снейп? — у Гарри резко прорезался голос. — А что вы тут делаете?!       — И вам, мистер Поттер, здравствуйте. Что я тут делаю? Хм, наверное, проверяю состояние безнадёжных пациентов?       Гиппократ хмыкнул и поспешил влезть в разговор:       — Сев, не пугай ребятишек, если не хочешь оставить их нам ещё на пару месяцев. Итак, — уже обратившись к тем самым «ребятишкам», — Мисс Грейнджер, Мистер Поттер, я рад, что вы наконец-то пришли в себя. Вы оба провели в госпитале Святого Мунго, это магическая больница, если вы не в курсе, почти три месяца. — «Ребятишки» охнули, а Гиппкрат продолжил: — У нас не было никаких гарантий, что вы вообще сможете выйти из магической комы. И если у вас, мисс Грейнджер, были ещё какие-то шансы, то у мистера Поттера их практически не было до тех пор, пока не будет уничтожен последний из хоркрусов. Три дня назад это удалось сделать. И вот, мы видим вас обоих живыми, в сознании и относительно здоровыми. Мистеру Поттеру нужно будет ещё пройти несколько дополнительных обследований, проверить и исправить зрение, а вас, мисс Грейнджер, мы можем отпустить домой хоть завтра.       — Нет! — Гермиона не знала точно, но была уверена, что ей нельзя сейчас оставлять Гарри.       — Что ж, — Гиппократ вновь ухмыльнулся, — Примерно этого я и ожидал. Отлично, тогда я оставляю вас побеседовать с вашим спасителем, а сам займусь делами. Всё-таки должность главного целителя не пустое слово.       Подмигнув Гарри и Гермионе, Гиппократ вышел из палаты, закрыв за собой дверь, а Северус внимательным взглядом окинул своих студентов.       — Итак, мисс Грейнджер, я прекрасно вижу, насколько вас распирает от вопросов. Спрашивайте.       Он наколдовал кресло, уселся в него и стал спокойно ждать потока вопросов. Гермиона несколько раз глубоко вдохнула, на пару секунд задумалась, а потом спросила:       — Что такое хоркрус?       И Северус ответил. Подробно. И чей, и сколько штук, и что ждало в дальнейшем Гарри. И поблагодарил Гермиону за спасение того, кого он поклялся защищать. Тут уже с вопросами влез Гарри:       — Защищать? Меня? Кому вы поклялись, профессор?       — Угадайте, мистер Поттер. У нас сейчас только один величайший светлый волшебник.       — М-м-м, понятно. — Гарри не на шутку разозлился. — Значит, как отправлять в дом родственников, которые меня ненавидят, так защищать не надо, а как прибить по-тихому, так нужно? Что за бред вообще?       — Мистер Поттер, в доме вашей тёти действует кровная защита, она оберегает вас.       — Да? От кого, интересно? В супермаркете я несколько раз встречал волшебников, точнее, теперь я знаю, что это волшебники, но тогда и не догадывался. А когда Дадли объявлял «Охоту на Гарри», сильно меня та кровная защита защищала? Или когда милый, — это слово Гарри выплюнул, — пёсик тётушки Мардж загонял меня на дерево или кусал до крови, сильно я был защищён? Дурь всё это.       Северус слушал ответ Гарри, улавливал поверхностные образы его мыслей и сильно-сильно желал сломать шею одному белобородому старцу. И нет, речь не о Гендальфе.       — Если хотите, можно подать иск на Дамблдора, но сразу предупреждаю, это будет долго и муторно.       — Я согласен. Пусть катится к чёрту со своей кровной защитой. Я не вернусь к Дурслям теперь, когда у меня есть Гермиона. И ещё, это, я могу освободить вас от клятвы?       Выражение крайнего удивления застыло на лице Северуса. Он был в немом шоке от предложения мелкого щенка Поттера, гриффиндурца до мозга костей, всего такого правильного золотого мальчика Дамблдора. Вот так просто «я могу освободить вас от клятвы?»       — Да, можете. Я, произносите своё полное имя, как причина клятвы, считаю клятву Северуса Тобиаса Снейпа, данную Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, выполненной, и снимаю все обязательства. Я сказал!       Гарри прилежно повторил слова, их двоих окутало серебристое сияние, которое сплелось лентой вокруг запястья Северуса и распалось фейерверком мелких звёздочек.       — Красиво! — не сдержалась Гермиона.       — Да, мисс Грейнджер, у клятв очень много красивых спецэффектов, вот только любая нерушимая клятва смертельно опасна. Не разбрасывайтесь ими лишний раз.       — Спасибо за предупреждение, профессор. Скажите, когда мы сможем вернуться на учёбу? И как быть Гарри с турниром?       — На учёбу вы можете вернуться через пару недель. Мистер Поттер продолжит принимать участие в Турнире Трёх Волшебников, ведь до второго испытания ещё целый месяц. И ещё. Мисс Грейнджер, вы довольно умная волшебница, поэтому я искренне рекомендую вам с мистером Поттером оформить перевод в Дурмстранг, Шармбаттон или Салемскую Академию для завершения обучения. Думаю, успешное окончание четвёртого курса, да и всех предыдущих, только добавит вам баллов в других школах.       Гермиона намёк поняла.       ***       Турнир Трёх Волшебников завершился победой Виктора Крама. Седрик не успел на доли секунды и занял почётное второе место. Третьей была Флёр Делакур, а Гарри… Гарри просто зашёл в лабиринт и остановился, хотя у него были все шансы прийти первым.       Четвёртый год закончился, Гарри, Гермиона и её родители успешно мигрировали в Штаты. Обучение было ярким, интересным, самую малость опасным, всё-таки магические животные крайне непредсказуемы, и очень-очень весёлым. Былой скованности, которая постоянно окутывала Гарри и Гермиону в Хогвартсе, в Салемской Академии Ведьмовства не было и в помине, поэтому им удалось развить свои таланты до необычайных высот.       ***       Много лет спустя, окружённые внуками, правнуками и праправнуками, Гарри и Гермиона рассказывали свою историю, которая началась с жабы в поезде, а укрепилась в тот момент на четвёртом курсе английской школы чародейства и волшебства, когда Гарри набрался решительности и рассказал Гермионе о своих чувствах. Ещё они рассказали о мрачном и немного жутком профессоре Снейпе, одном из самых известных зельеваров в мире и хорошем друге их семьи.       Возможно когда-нибудь история Гарри и Гермионы будет рассказана куда более подробно, чем сейчас, но автор продуршляла со сроками и дедлайнами, поэтому не судите строго.