happy new year: Сказка продолжается

      Новогодняя вечеринка была в самом разгаре.       Большие огни большого дома на лыжном курорте освещали улицу изнутри, маня своим ярким сиянием развешанных на окнах гирлянд и зажжённых в полумраке свечей.       Трудно даже представить, во сколько обойдётся хозяевам такая трата электричества. before...       Вообще-то, никому из Дрим Тим Хауса не пришла в голову лихая идея взять с собой в самолёт пачку разноплановых гирлянд, да ещё и свечи вдобавок... Благо, правилами посадки на борт была предусмотрена провозка всего этого жутко милого и даже издающего свой собственный запах и вайб новогоднего барахла. Даня, разумеется, ликующий и победоносно привёзший весь этот ужасно приятно шуршащий пакет, с трудом сдерживался, чтобы никому не рассказать про свои гениальный ум и идеи, который он выдаёт. Тем более, что не все подтвердили бы его гениальность.       Женя, например, посмотрела на парня сверху вниз, несмотря на то, что проигрывала ему в росте, и смиренно покачала головой, убедив себя, что это, на самом деле, не идиотизм и не детство, которое играет в одном месте, а предусмотренность и врождённый креатив. Вот только ради "какого-то непонятного пакета", содержимое которого она узнала только теперь, ей пришлось пожертвовать своим женским барахлом в виде новенькой косметички с новеньким содержимым, чтобы радовать себя разными преображениями в процессе создания make-up'а в долгожданном отпуске. Но она с этим быстро смирилась, решив, что будет отдыхать и от этой мишуры. Как не красилась, так и не будет. Тем более, что у неё есть базовый набор на каждый день.       А огоньки прикольнее.       Уже минуты так через две с заворожённым видом глядя, как обаятельный блондин развешивает гирлянды в компании дримтимовцев, любя его нахохлившуюся макушку и чища мандарин (главный символ праздника!), она смеялась над собственной вредностью. И шла помогать с гирляндой.       Но женщину быстро, с намёком на заботу, освободили от этой обязанности. Даня решил, что они и без её усилий прекрасно справятся, а она может отдыхать с дороги и разбирать остальные чемоданы, чем, собственно, она и собиралась заняться. Правда, и тут не обошлось без двойных стандартов. Аня Покров почему-то осталась наряжать дом, более того — когда Даня "выдохся", её поставили на стульчик и вверили столь ответственное поручение. Ане просто не повезло: она не была Даниной девушкой.       На самом деле, конечно, ситуация обстояла лояльнее: она сама вызвалась помочь, но потом парень снова заменил её, не терпя, честно признаться, когда его плана касалась рука непрофессионала.       Когда мужчина всё сделал и поцеловал любимую девушку, Новый год уже, можно сказать, полностью вступил в свои права. Чем-то магическим озарилась и замерцала комната, даря неповторимое ощущение праздника в каждом звуке, который раздавался теперь по всему дому, потому что ребят было много; в каждом действии, в каждом запахе, который разносился по двухэтажной резиденции нашей компании на ближайшие четыре дня.       Времени отдыхать совершенно не было. Работа брала своё. Но вырваться было просто необходимо. Даня уговаривал Женю полететь, сперва огласив столь заманчивое предложение дримтимовцам, но придумал он эту поездку исключительно из-за неё и ради неё. Вот так. А Женя... А что Женя? Она привыкла справлять светлый праздник в Подмосковном домике, с мамой, бабушкой, с любимым псом... В традиционной, устоявшейся среде. Но как же сладко притягивала к себе эта мысль, что четыре дня, включая тридцатое декабря по второе января, могли пройти совершенно особеннейшим образом, в объятиях дорогого сердцу человека, с горнолыжными развлечениями, на трассе, на коньках... Столько всего хотелось испробовать, прочувствовать, запомнить, нет, увековечить навсегда.       Женя уже давно не верила в сказки и боялась эту сказку разрисовать для себя, но как же хотелось верить, что эта идиллия с Даней продлится чуть дольше, чем эти, обещающие быть волнующе прекрасными, новогодние праздники.       Хозяин добродушно закрыл глаза на развешенные в гостиной гирлянды и расставленные по всему дому лампочки в том или ином виде, и на счёт за электроэнергию. Видимо, приняв достаточное количество успокаивающих препаратов.       Сам он жил здесь, неподалёку, и к бизнесу уже привык, ибо строил его не первый год, не первый год заманивал отдыхающих к себе, в так называемую горнолыжную деревню. Виды отсюда были поистине впечатляющими, пахло снегом, горной свежестью и любовью, жить хотелось больше, чем когда-либо, и, что самое удивительное, почему-то не хотелось плакаться по поводу того, что это когда-нибудь, а вернее — очень скоро закончится. Хотелось лишь вбирать в лёгкие побольше этого зимнего морозного воздуха, шмыгая носом и потирая раскрасневшийся пятачок, кутаясь поглубже в шарф; хотелось смотреть на всё большими распахнутыми глазами, ловить снежинки на ресницы, потирать руки в варежках друг от друга, желая запустить приток крови и согреться; хотелось радоваться. И знать, что ничего, ничего в мире не может лучше быть, чем этот шанс провести время "зашибенно", как выразилась Женя, вызывая на лице Дани широкую улыбку от одного лишь предчувствия их шикарной поездки и чувства лакомого облегчения, что его девушка, его хрустальный ангел, так безмерно счастлива.       Ему это и было нужно. ***       31 декабря. Вернувшись с новогодней закупки уставшими (всё-таки, возраст уже не тот) и продрогшими, но приятно продрогшими, естественно, все начали спорить, кому когда достанется ванная комната, и кому какая.       В доме на шесть спален для тринадцати человек было три ванных комнаты. Разумеется, это катастрофически мало, но ребята привыкли жить в содружестве одной большой коммуной, а Жене с Даней даже досталась собственная ванная и, разумеется, собственная спальня с просторной, мягкой двуспальной кроватью. Бельё пахло, как показалось Жене, какими-то ромашками, а Дане зато понравилось, что здесь офигенно ловил Вай-фай, ибо ему, как главному блогеру-заводиле, нужно было иметь постоянный доступ к сети поставления контента ко двору дорогих подписчиков.       Но ничего, Женя его научит, как отдыхать и наслаждаться без телефона. Он в этом уверен. Но без традиционных сториз совсем не сможет. Хотя бы потому, что ему самому потом будет, что пересматривать а архиве, жалуясь на фотографическую память.       — Хаааааааа-аа-та, мы вернулись! — заголосил Даня, распахивая дверь с ноги, когда Бабич услужливо открыл её предоставленным хозяином ключом, и громко бахнул пакеты на пол в прихожей, залетая с ходу в гостиную и роняя своё туловище в огромной и пухлой куртке, в которой он походил на снеговика, на угловой диван.       — Ну ребёнок, посмотрите! — сердилась Женя, жалуясь остальным на ребячество своего уже взрослого парня.       Она повзрослела, насколько она себя помнит, в двенадцать лет, и до сих привыкала к таким внеплановым визитам в детство, которое на постоянной основе играло в одном месте у Дани. Хотя привыкать, безусловно, было кайфово. Ради этого, отчасти, она сюда и приехала.       Не успев отпустить данный комментарий, она уже со смехом наблюдала, как Бабич валился в верхней одежде следом за Данькой; и вот теперь они лежали, ногами кверху, подбрасывая шапки к потолку, ловя их и опять подбрасывая, глядя на то, как столпившиеся в коридоре решали, что куда нести из купленного. И потешно обсуждая между собой, что они "избавились от этих полномочий".       Но когда до них добрались доблестно вставившие им по первое число девушки, они мигом подскочили и стали вместе носиться, разбирая поклажи: складывая в холодильник и на стол продукты и разнося по комнатам прочую утварь, и даже подарки, которые купили друг для друга.       Смешнее всего было, когда кто-то добирался до очередного пакета, а там был подарок, предназначавшийся в новогоднюю ночь ему, и тот с криками и махами бежал отбирать.       Ох уж это общежитие.