Заколдованное место

      — ШАССТУ-У-УН!       Мерзкий голос, предположительно Крысы, разлетелся на тысячи метров, и я уверен, отлетел от каждого дерева, находящегося здесь. Повсюду были слышны голоса людей, что вызвались добровольно на это странное дело. Шум листьев, ломающиеся ветки, и блики ярких фонарей, развевали обычную тихую ночь в лесу и, скажем так, нарушали покой в матушке природе.       — АНТО-О-ОН!       В это время я бежал в противоположную сторону от них. Черт, поисковые собаки нашли след, и теперь все до единого знают, что я в лесу.       Я знатно вспотел, мои ноги гудели и, сделав остановку, кстати, уже на довольно большом расстоянии, скатился вниз по дереву. Мокрые листья тут же пропитали мои штаны, и я недовольно шикнул от неожиданного холода.       — Вот же срань! — Шикнул я в пустоту.       Мои волосы в мокром беспорядке примкнули к голове, и я скукожился от неприятных ощущений. Что мне делать?       Даже тут. Даже тут меня пытаются достать. А потом у меня будут большие проблемы, наверное, даже больше, чем задницы Крысы. Наша классная. Её отвратительные глаза, мерзко перекрывающиеся слоем уже старой кожи, и безумно кривые зубы во рту, которые так и норовили показать себя, когда из её уст вылетали слова. Её причмокивания, когда высыхают губы, её странные движения и уже старческий ум. Весь комплект человека, которого в первую очередь не хочется видеть. А уж тем более сейчас.       Родители наверняка волнуются, и да, я был прав. Как только стоило мне об этом подумать, вдалеке я услышал их голоса. У меня сжалось сердце, но я поспешил убрать все мысли прочь, лучше идти дальше.       Отряхнувшись, я поднялся на ноги и только сейчас у меня появился интерес, а где это я?       Лес. Не совсем скромно примыкающие к друг другу деревья, густо перекрывали всё пространство. Казалось бы, издалека это смахивало на ужасающий лабиринт из Гарри Поттера. Но я не собираюсь быть Седриком, и умирать сегодня от руки злого волшебника. Я серьёзен и решителен, как никогда.       Нужно идти дальше. На моих плечах старенький рюкзак, потому что новый мне совесть брать не разрешила. На дне спокойно постукивали друг о друга всякие мелочи, ибо времени не хватило собрать вещи посущественее этих.       На мне потрепанная годами ветровка с принтом из восьмидесятых. Отец мне отдал и, казалось бы, более крутой вещи, которая бы мне подходила, не найти. Черная шапка, прикрывающая мои мокрые волосы уже сползала вниз при беге и норовила слезть на глаза, как бы останавливая меня, и я уже думаю, что она за одно с ними. Джинсы и кроссовки, вот те вещи, которые промокли насквозь. Опять же, совесть бы мне не позволила одеваться во все новое, так что меня особо не волнует, что я пачкаюсь.       Таким темпом я выбрался из леса, чуть не съезжая вниз по мокрым листьям. Осень, как никак, и уж погода, по всем правилам, соответствующая.       Увидев вдалеке дом, а за ним ещё и ещё, я пришел к выводу, что это старая, давно уже никем не посещаемая, деревня.       — Родимая. — с облегчением выдохнул я чуть улыбаясь.       Не так давно я открыл её для себя. Буквально два года назад, от нечего делать, я прогуливался, и, видимо, замечтавшись, не заметил, как прошел дальше обычного. Скорее всего про нее знают и другие, в этом я не сомневаюсь, и непременно будут оглядывать её в поисках меня. Но это пока единственное место, где мне надо, так сказать, сохраниться.       Последний раз оглянувшись в лес, я побежал. Да, риск сейчас совсем не уместен, и я уверен, они где-то рядом. Скорее всего, это моя паранойя, но мне вовсе не хочется её проверять и доказывать, я не на геометрии, извините.       Но в один миг я полетел кубарем вниз, точно зацепился за какой-то камень. В голове как будто тоже что-то споткнулось, либо нормально я подумать и обдумать ситуацию не мог. Да и некогда было, в принципе.       Я даже не попытался остановиться. Да так же даже быстрее добраться до места. Но и этому пришел конец, и я больно уткнулся пятой точкой о что-то.       Медленно открыв глаза, я начал вставать с места. С опаской вытянулся, прислушиваясь к себе на наличие травм и синяков.       Играла музыка.       С удивлением осмотревшись, я наткнулся на сотню пар глаз, которые с опаской таращились на меня.       — Что за…       Люди, что так пристально смотрели на меня, были разодеты кто как. Девушки, что прикрывали рты ладонями и охали, переговариваясь между собой с шокированнымм глазами, были в платьях, да ещё и в каких. Они будто вылезли из старинных былин или сказок. На каждой разный фартук, а на ногах красивые плетёные лапти. Я нахмурился и перевёл взгляд на мужчин, которые тоже были одеты довольно странно. Лапти, большие рубахи, то ли кепки, да кепками их и не назовешь…       Ничего не понимаю. Голова безумно кружилась, и слегка подташнивало, я не мог долго стоять на месте, ноги меня подводили, норовясь в любой момент подкоситься. Реальность это или нет, пока понять невозможно, я в тупике собственной оплошности. Зря я решил не останавливаться, сейчас чувство, будто сошел с бешеной карусели.       Придерживаясь рукой за огромные стволы деревьев, аккуратно встроенных в домик, я потихоньку приходил в себя.       Люди, что меня окружали, всё ещё таращились и это начинало жутко раздражать. На фоне играла фестивальная музыка, но она отличалась от тех, которые я постоянно слышал. Более живая и зажигатальная. Завела песнь пышная барыня, и тут я в конец просто перестал что-либо понимать.       Слова в её песне были чудаковатые, будто не новые. Солныша, печь, околок, сени…       — Что здесь происходит…       Я подошёл к самой ближней девушке:       — Девушка, что происходит здесь? У вас тематический карнавал или что-то типо того?       Она с ужасом отпрянула от меня, что-то заверещала про господа Бога, и перекрестилась.       — Каких чертей земля-матушка носит, вот сговорю кому надобно, да тебя и пришибут, окаянный!       Я провожал ее взглядом, пока та, убегала прочь.       — Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?       — ВОТ ОН, ХВАТАЙТЕ ЕГО!       Два человека, уже в другой одежде направились в мою сторону. Ну точно костюмированная вечеринка, я другого объяснения не вижу. Но они выглядели довольно строго, и намерения схватить меня в них было ой как предостаточно.       Сорвавшись с места, и чуть не запутавшись в своих собственных ногах я побежал, что есть сил. Снова. Как в тумане я пробегал вдоль неплотно стоявших домиков, ошарашивая людей вокруг, которые занимались своими делами. Одни кричали, что я здесь, другие просто пытались меня чем-нибудь ударить. Все было до жути странно. Я не помнил, чтобы за два года, тут так могло все обновиться. Мимо мелькали открытые деревянные окна, за которыми висели совсем не шторы.       — Блять.       А другого я и сказать не мог. Вот, я чуть не налетаю на какую-то кошку, мирно перекусывая чем-то на примятой ногами дороге, как меня рывком затаскивают…в дом.       За дверью послышался топот пробегающих мимо людей, а за ними опаздывающие голоса, кричавшие о поимке меня.       Не успел я отдышаться, как к моему горлу приставили холодное лезвие.       — Кто таков?       Мягкий баритон долетел до моих ушей, и я повернул голову к звуку. Напротив меня на корточках сидел мужчина, уставившись своими голубыми глазами       Он был одет по-другому, чем люди, которых я видел не так давно, что хотели убить меня. Этот тоже хочет, но это не точно. Его длинный полукруглый плащ, застегивающийся на правом плече, красная рубаха, чуть большая ему в рукавах, пояс туго обвивающий его, штаны, которые по крою напоминали современные треники: они облегали ногу и отличались большой длиной. Всё это было чертовски знакомым и на языке вертелось…       — Кто таков, я задал вопрос, будь добр ответить. Я спас тебя от них, будь честен со мной и ответь на вопрос, — вторил снова приятный голос.       А как он говорил… Он точно какой-нибудь актер, хорошо поставленная речь ему к лицу.       Он чуть надавил лезвием на горло, и я поспешил все же дать ответ.       — Антон, я — Антон.       Он закатил глаза, но, вздохнув, убрал лезвие. Видимо, сжалился надо мной. Мужчина прошел к столу, попутно достав деревянные тарелки, и взглядом пригласил меня сесть.       Средневековье. Меня так поразила эта мысль, что я даже остановился по дороге. Точно. Ну как можно быть таким тупым, я же проходил это по истории. Когда то… Меня что? В прошлое выкинуло?       Оглянувшись вокруг, я точно удостоверился, что это самая настоящая хата. Хата в средние века, и я пораженный прямо в свой, воспалённый всем происходящим, мозг, сщурился и посмотрел на темноволосого.       — Вас как величать? — попытался я влиться в их слог.       — Арсений, по батюшке Сергеевич.       Я присел за массивный дубовый стол, и по привычке достал телефон, положив его на поверхность мебели.       — О, а-а-а, это-о, такой прибор, а прибор это…       Я запаниковал и поспешил убрать «чудо» в карман, дабы не произошло какого-нибудь инцидента.       Мужчина нахмурился, явно пытаясь что-то вспомнить. Он застучал деревянной ложкой по поверхности стола, и положил большой палец в рот, отводя взгляд куда-то в пол.       — Чёрт.       Отодвинувшись, он резко встал, прохаживаясь из стороны в сторону туда-сюда. Я на все это наблюдал с великим удивлением, и думаю, мое лицо было как у дебила в этот момент.       — Как же имя…наз-вание, Господи, случилось всё-таки. Маразм.       Мне не послышалось?       — Что вы сказали?       На что он шикнул на меня, не переставая ходить, потирая лоб. Его глаза сожмурились, и он явно пытался что-то вспомнить.       Он сказал маразм?       — Арсю-ю-юша-а.       Внезапно в дверь постучали, и старческий голос позвал моего спасителя.       — Арсюша, ты та-а-м?       «Арсюша» сразу запаниковал, и жестами, даже не шепотом, велел, мне спрятаться за печкой. Выполнив его указания, я услышал, как в дом ввалилась, наверное, крупная старушка.       — Арсюша, Господи помилуй нас, несчастье к нам пришло, атакуют нас, эти неродивые.       — Да коле вам это известно, маменька, по чем слухи в деревне пошли, а вы за них хвататься?       Старушка перешла на шепот, и было слышно, что та волнуется.       — Дак вот тож, не слухи, глазами, глазами своими это чудовище заморское. Твои бы очи глядели бы, поверил б ты мне, голубушка. Арсюшенька, мне моя маменька ещё говорила, что было у них таковое, да быстро пропадало, что это ты мне веришь? Лет так пятнадцати назад, голубушка, так это помоту царь, наш Слава ему, сделал для нас грешных.       Глаголит фигово. Подумал я и чихнул.       Наступила тишина, и сердце забилось чаще раз в сто, заходилось, что только дышать поспевал.       — Неужто домовой у тебя прижился, я могу из церкви принеси, водицы святой, уж мне не жалко, милый.       — Ну маменька, не принимай в голову, что ж ты всякому поверью как молитве веришь? Ступай, мама, все здоро́во у меня, спасибо тебе, заглянула, весть принесла, впредь аккуратен буду, иди маменька, дел много.       И судя по звукам, умотала старушенция, сил нет больше здесь сидеть, и я вновь чихнул.       Быстрые шаги в мою сторону ничего хорошего не предвещали и да, через секунду меня подняли за шкирку, как котёнка или щенка.       — Ай, дядь, ты чего, сам зашивать будешь?       — Ты, малец, что тут шумишь, я еле ее выпроводил, суеты от тебя больше, чем без тебя.       И швырнул меня на пол.       — Ай, вы тут все такие невоспитанные или мне только такой экземпляр попался?       Он вновь ко мне присел, чуть щуря глаза.       — Глаголишь интересно, знакомо…да       Он как будто ушёл в себя, глаза пустые и рот закрыл. Да-а, что-то я вообще запутался. Нет, я точно в прошлое попал, это факт, много таких фильмов видел, но вот тут ситуация поинтересней будет.       — Ало, дядь.       Я пошлепал его по лицу, и тот, отмерев, поймал мою руку в воздухе.       — Слова такие за устами держи, пока по мягкому месту не получил. Как наши мелкие мальцы проказничают, вот тебе тоже достанется. Многово позволяешь ты себе.       Я охренел. Меня? И шлёпать? Как какого-то маленького дурачка? Нет, спасибо.       — Пока не расскажешь откудава ты, не пущу, — он крепче стянул руку на моем запястье.       Я сглотнул и, медленно мотнув головой, рассказал ему, «откудава» я, и как тут оказался. Пока длился мой рассказ, на лице мужчины мелькала единственная эмоция — недопонимание. Или же просто он о чем-то думал. И казалось бы, так громко в присутствии меня, ещё мозгами не раскидывал.       — Значит так, — наконец он выдохнул, утыкая свой взгляд в пол, — остаёшься здеся, но чтобы ноги из хаты не высовывал. Я понятно объяснил? Из-за тебя то, проблем у меня много будет, если ослушаешься.       И всё? Да я рад только. Странно только, что ничего не сказал про историю, может за больного посчитал, кто знает? …       Время текло, а я жил у Арсения Сергеевича. Стабильно раз или два в день к нему кто-либо заглядывал, ну а я, уже полностью изучил его угол за печкой и могу вычислить гипотенузу треугольника, который я и преобразую, сгибаясь в три погибели.       — Арсений, вот тебе молоко коровье, сегодня Буренку подоила. Благодарю, помог мне дом подлатать, как новенький тепере.       — Арсений, пойдем-ка сегодня в баньку, а? Попаримся, я тебя как следует веником отобью, здоровье укрепить.       — Арсюша, мальчик мой, сходи сегодня за меня, коров выгхуляй, а то спина болит у старика, к лечебнице пойду.       И таких людей было много. Я уж думаю, он со всей деревней знаком, да и местная звезда тут.       А ночью, когда все спят, Арсений меня отводит в баню, да в поле прогуляться. Говорит, что негоже дома сидеть, так совсем обледнею.       А я и не против.       Иногда, правда, завидев ночных косильщиков травы на поле, которым не спится, чтоб они были не ладны, нам приходилось оставлять эту затею. …       К Арсению я привык. Привык к такому стилю жизни, к нашим разговорам по вечерам и многому другому. Но Попов, он стал ближе, он мне нравился, как человек он был стойкий, мужественный и очень хороший собеседник, ну а шуток он столько знает, что я готов слушать и слушать его бархатный голос и завораживающий смех. …       Мы сидели за столом. Я, как младший, пил молоко из здоровенной деревянной кружки, что мне не очень нравилось, как меня нарекли младшим, но нравилось, какое было молоко. Такое вообще в нашем мире не купишь, а уж тем более коровы здоровее.       — Скажи, Арсений, откуда ты слова такие знаешь, заморские.       Со временем, я почему-то тоже стал часто говорить на этом, странном для меня человека современного, языке. Да и Попов, меня понимает.       Он вновь поник, уходя внутрь себя и не отвечая на вопрос.       — Ты мне ответишь, или же нет? Постоянно, как не спрошу, ты не отвечаешь.       За все время, я и не заметил, как перешёл на «ты». А он не против, да и природнился, дак что тут выкать.       — Не даёт мне эта мысль покоя, такое чувство, что я что-то забыл, упустил. Понимаешь?       Он впервые так посмотрел на меня, в глазах бушует волнение и даже какая-то маленькая толика страха виднеется. Его очи были выразительнее всех, которые видел я, они выражали его душу, что невозможно было не понять, что кроет он внутри. И сейчас он выглядел, как потерянный, брошенный кот, которого хотелось бы спасти от холода и голода, прижав к себе и дать понять, что он в безопасности.       — Наверное, да.       — Надоть к гадалке сходить, может ум и прояснится.       Он слабо улыбнулся, похлопав меня по руке и отправился на сон. Странно всё это. Другой Попов был, я чувствовал, а моя интуиция никогда меня не подводила. …       Антон не мог уснуть - он смотрел на этот выпирающий бугорок, и все решал у себя в голове. Что будет, если он его коснется?       Знаете, такие мысли сходи с тем, которые появляются, к примеру, на уроке. А что если я возьму встану во время рассказа училки, и заору? А что если я сейчас начну бегать по классу, сняв штаны?       Вот такой вопрос всплыл в голове у парня, который уже наверное, минут десять таращиться на спящего Арсения. Он идеален. Он даже спать умудряется красиво. Грудная клетка равномерно поднималась и опускалась - но не на этом было внимание пацана.       Аккуратно встав, он все таки прошёлся до мирно спящего Попова, и навис над нам, изучая все изгибы тела.       Бурлящий интерес поджигался ещё тем, что Арсений что то говорил, еле шевеля губами и опрокидывая голову назад ещё больше. Подушка под ним прогибалась и ворошила волосы, которые на утро опять будут взлохмаченные и слегка сырыми после сна.       Шастун аккуратно присел на корточки и слегка дотронулся до руки Попова. Тот не пошевелился, и не подавал признаков пробуждения. Это шло на руку парню.       Он не понимал, зачем он это делает. Сам по природе был странноватый, но чтобы так. Какое то нездоровое влечение смотреть и наблюдать за искусством. Теперь можно понять, что голубоглазый был шикарной картиной.       Шаст собирался с мыслями и аккуратно дышал рядом с мужчиной. Наконец, он поддался вперёд, не разрывая контакта с закрытыми глазами. Его губы встали на непозволительном расстоянии от бугорка, воздух из рта буквально ложился на ткань.       Антон поверить не мог - вот, ещё чуть чуть и он дотронется. И он сделал это сокращая все расстояние, что оставалось - его губы мягко соприкоснулись с тканью, и парень мысленно представил - что это голая плоть. Слегка лизнув, проходясь шершавым языком по небольшому участку, он остался довольным. Тепло, исходящее от органа, приятно давало ощущение, что нет никакого барьера. В одним момент, Шастуну показалось, что член слегка дрогнул, поэтому он поспешил поцеловать его ещё раз и...       Открыть глаза. Это был сон. ...       На утро меня вновь, как и в остальные дни, разбудил соседский петух на пару с солнечным лучом, что бил из окна.       — Арсений, я же говорил, лучше закрывать окна, так хоть можно выспаться…       — Спать долго — для здоровья плохо.       — Ебал я такое здоровье.       И после этих слов на мою задницу резко опустилась мужская рука, но на ощущение, как будто он меня огрел веником… металлическим.       Я закричал, но он закрыл мне рот рукой, прошептав:       — Говорил, что за таковые слова буду наказывать.       Я соскочил с кровати, как ошпаренный, и спиной прижался к окну.       — Непедагогично с твоей стороны, Арсений, блять, Сергеевич.       Я не успел среагировать, как дверь открылась, и в комнату влился солнечный свет вместе с природным воздухом. С одной стороны здорово и классно, свежо и супер, но мне кажется, я не надолго получил свободу дышать.       — Арсений, милок, прости что без стука, но не можешь ли ты мне помочь…       Она перевела взгляд на меня, стоящего истуканом у окна.       — Господи, — она схватилась за сердце.       — АНТОН, БЕГИ!       Я проскочил мимо старушки, которая в шоке стояла в проходе, и начал убегать. Благо было утро, только доярки да пастухи, а так, большого скопления народу не было. И ведь никто не гнался, но я продолжал бежать, и до того добежал, что выбежал за пределы деревни, и… Чудеса.       Как только я выбежал, мир как будто потускнел, а оглянувшись, вместо всего были только развалины деревни, которые я всегда знал. Серая трава, там где было поле, росла и радовала пшеница, там, где ходили, чтоб они были неладны, косильщики, всего этого не было. Было только пустое место. Развалины мельниц, колодцев, много деревьев там, где их не было, а было поле, но поменьше.       — Нет, нет, не-е-ет, — паника окатила меня бешеной волной, пережимая горло и не давая вдохнуть, мысли одолевали, что не будет всего этого и, так резко менять свою жизнь было…больно.       Пошатнувшись, я вытер слезы кулаком и, развернувшись, пошел обратно. Пройдя буквально шагов десять, в лицо опять ударило солнце, а деревня будто построилась заново на моих глазах. Я судорожно выдохнул и упал на колени, от счастья рыдая в рукава.       Услышав топот, я резво отпрянул от рук и взглянул вверх. Арсений.       — Из-за тебя, малец, у меня проблемы. Боже как же знал, худо будет…       Он, задыхаясь, видимо, тоже бежал, говорил и всё оглядывался назад.       — Прости меня…       Он обернулся вновь, скорчив лицо       — Что? На ноги вставай, я знаю место, где укрыться можно. Ну шевелись ты, Тоша.       Попов помог мне встать, постоянно оглядываясь, и мы быстро направились, куда показывал Арс. …       Это была старая изба. Хотелось бы сказать, что на курьих ножках, но ног, к сожалению, не было. Или были, но далеко в земле… Ну а домик нехило подкосило. Я бы даже подумал, что мы снова переместились во времени и попали в сказку, а сейчас нас съедят с потрохами какие-нибудь разбойники или дикие звери. Ну, конечно, сначала в баньку, накормить, как в сказке то…       — Не спи. Говорить буду я, а ты помалкивай в тряпочку.       Я мотнул головой в знак согласия, и мы вошли.       Дверь неприятно заскрипела, осоведомляя, что вот, мы здеся, кушайте, не обляпайтесь.       — Ефимовна.       С этого момента дом ожил. Котелок заварился, где-то упала ложка, зашелестели книги, дом вдохнул жизнью. Всё в миг преобразовалось, красиво выпрямилось, на глазах всё будто починилось, и стало так уютно, что и словами не передать.       — Магия…       Попов недовольно шикнул на меня, и в ту же секунду вышла девушка. В элегантном платье, довольно облегающем, подчёркивающие все её телесные достоинства. Она, не спеша, будто плывя по воздуху, прошлась до нас, поправляя роскошные кудри, хитро улыбалась.       — А-а, Арсюша, пришел таки, передумал… А я говорила, не устоишь перед моими чарами, в постель заведу, омолодею.       — Хах, Ефимовна, не таков человек я, чтоб на таких красавиц заглядываться, — он подмигнул ей, на что она недовольно фыркнула и показательно отвернулась.       — А кого это ты мне привел? — наконец, она обратила внимание на меня, положив свою руку мне на грудь.       — Какой красивый юноша, имя твое, Антон, тебе к лицу, вижу не здешний ты.       Она провела своей рукой в прозрачной шелковой перчатке по моей шее, все больше спускаясь вниз.       — Цыц, ведьма, — недовольно шикнул Попов, зло прожигая взглядом «Ефимовну».       — Знаю, зачем пришли, — девушка умерила свой пыл, разочарованно поменявшись в лице, — И знаю, как исправить, но мне что с этого будет?       Арсений развел руками в стороны и усмехнулся.       — Я даже не знаю, что сказать, а ты уже все готова поведать.       Девушка перебирала книги, расставляя их в своем каком-то замысловатом стиле. Как будто нас и вовсе нет, она, видимо, потеряла интерес.       — Поможешь?       — А мне что с этого?       — Да как же. Я тебе сколько раз помогал и ничего не просил в замен! Пятнадцать лет прошло, как знаю тебя, а ты всё такая же корыстная.       — Уйдешь, и что? С кем я болтать буду? Кто мне, если что новый котел смастерит, да не уж то, я не заслужила чуточку внимания?       Она уже перешла на крик, и стены избы задрожали. А я что? А я Антон, стою рядом, вообще не при делах.       — Куда я должен уйти? Я ничего не понимаю, объясни!       И…тишина. Прошла минута, как та, растерянно смотрела на нас, и ни слова не проронив, кажется, смирившись, указала за стол.       Наконец то, посидим.       Попов выглядел озадаченно, и я его понимаю. Честно сказать, я тоже ничерта не понимаю. Кажется, про меня вообще забыли…       — Арсюша, ты помнишь своё детство здесь? В этих краях?       Он вновь недовольно поморщился.       — Опять ты за своё. Говорил же, лет пятнадцать назад, мальцом когда был, память потерял. Вроде тогда я о камень большой памятный стукнулся, когда споткнулся. Ну ты его знаешь, стоит в центре и указывает на таверну, церковь и царский двор. Сколько можно мне это повторять, а?       Ведьма, как обрёк ее Попов, усмехнулась, отводя взгляд в никуда, постукивая своими красивыми ноготками по дубовому столу.       — Ну вот и пора… Значит.       Она ухватилась за темно-зелёную бутылку, больше схожую на ту, в которую наливают пиво «Козел», и поставила на стол, взглядом приглашая отведать.       — Отвар?       Она мотнула головой:       — Он изготовлен был уже давно, я понимала, что когда-нибудь момент настанет. Пусть Антон тоже выпьет.       Мы выпили ровно по половине. Арсений бесстрашно отпил свою часть, сразу видно, человек доверяет девушке, ну а я, с лёгким страхом вылил в себя эту жидкость, опрокинув голову назад. …       — Где мы?       Мой голос эхом пронесся по темной местности. Как чувствовал, не надо пить эту жижу. Спустя пять минут мы заснули, вроде…       — Чш… Слушай.       Я замолк. Чуть приглянувшись, моему взору открылся лес, и, о да, я понял, что это за лес. Была ночь, но я смог разглядеть то самое место, откуда месяцами ранее убегал. Послышались голоса, шуршание множества сухих веток и…паренька, боязливо оглядываясь по сторонам.       — Это я, — прошептал Арсений, указывая на мальца.       — АРСЮ-Ю-ЮША-А, — голос из леса кричал все громче с каждым разом, шаги были слышны все ближе, а фонари пробивали свет.       Но в один момент парень споткнулся и кубарем полетел вниз. Мы поспешили побежать в ту сторону, куда он катился.       — Почему он не останавливается, — прокричал я, но чуть не оглох от своего же эха.       Что за херня.       — А я почем знаю?       Но это продолжалось не долго, пока тот, не врезавшись в каменную плиту, не остановился. Арсений жалобно шикнул, смотря на себя маленького. Ну как маленького, может лет десять ему.       И только сейчас я понял, что мы и не заметили, как вместо обломков, которые лежали во время побега Арсения, встали избы. Совершенные, без единого изъяна.       Арсений шокированно смотрел на все происходящее и в неожиданный момент выдал:       — Я все вспомнил.       Пазл сложился сам по себе. И мои догадки тоже. Это попросту заколдованное место. И Арс, такой же как и я, сбежал и попал сюда. Только вот ударился, видимо, сильнее, чем обычно.       Откуда ни возьмись появилась Ефимовна, она заметила парня, и без единого удивления потащила к себе домой. По дороге она, ожидаемо, поругалась со старушкой, которая недавно приходила к Арсению, уж этот голос я узнаю везде. Та бранилась, что вот, что за парень, заморская одежда какая, чудовище какое, что пойдет доложит, куда надо. Но ведьма отмахнулась и ушла восвояси с парнем на плече. …       — Анто-он, проснись, — Арсений потрепал меня по плечу, и я разлепил глаза.       — Это место заколдовала я. Отчасти, моя вина здесь есть….       Но, увидев гневный взгляд Попова, она удручённо вздохнула и продолжила:       — Ладно, моя вина. Полностью. Не сказала, извини…       — ИЗВИНИ? — заорал мужчина, громко стукнув своим кулаком по столу, отчего мы вздрогнули. — ПЯТНАДЦАТЬ, МАТЬ ЕГО ЛЕТ, Я ЗДЕСЬ ТОРЧУ, СУКА, ПОНИМАЮ, ЧТО ЧТО-ТО НЕ ТАК, А ТЫ МОЛЧАЛА? ДА Я БЛЯТЬ МОГ УЖЕ НОРМАЛЬНО ЖИТЬ, ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ!       Она нервно повела плечами, виновато взглянув на мужчину.       — Ты можешь спокойно уйти отсюда. Это место цветет и пахнет, но за барьером, которое доступно вам двоим, это развалины. Я так сделала, потому что выгодно было мне. Знаю, спросить хочешь, я такая же, как и вы. Я так же бегу от того мира, но возвращаться не собираюсь. Сделав петлю, сделала себе и дом. Навечно. Ты был моим единственным другом. И что? Теперь ты уйдешь, а я буду одна. Ведь только ты, заставил меня тогда поверить, что именно в том мире меня это и держит. Тут же ни с кем не познакомишься… Никто мне в стать не годится. Парня нет, я так и останусь бедной…       Она все говорила и говорила, а я понимал, что мне ещё очень крупно повезло, что я здесь всего пару месяцев.       — Прости, Арсений…       — Ты мне жизнь сломала, ты понимаешь?       Она шумно выдохнула.       — Я могу всё вернуть на место. Сделать так, чтобы в тот день, ты не скатился кубарем с горы, а предположим остановился и… Короче, на места все вернуть, но вы оба не встретитесь. Не познакомитесь. Забудете друг друга.       Я со страхом взглянул на Попова. Тот, видимо, задумавшись, упёрся в свои руки, и было видно, у того мозговой штурм. Очень боялся за то, что он захочет сделать именно так, но это означало то, что мы не встретимся, а я же…       Наконец, он поднял глаза и начал говорить:       — Значит так, поступим таким образом. …       Её руки выводили в воздухе своеобразные символы, а губы шептали слова. Мы стояли на широкой поляне, девушка проговаривала заклинание, а я бездумно уставился на обломки.       — Как себя чувствуешь? — обратился я к Попову, пока у того были глаза по пять рублей, и они были уставлены на землю под ногами.       — Пипец каким умным. Я ж теперь все знаю. Ну практически всё. Но математику точно, поэтому угадай, куда я пойду работать.       Я ухмыльнулся.       — Слушай, я боялся, что ты выберешь никогда не встретиться со мной. Точнее… Конечно, не запнуться и не полететь кубарем вниз, но все же. Ты теперь типо умный, и это же плюс, да?       — Я знаю. Ты думаешь я не догадывался?       Хах, ну все. Его теперь не проведешь. Я тоже хотел рюмку таких же супер мозгов для Арса, чтоб тот смог адаптироваться спустя пятнадцать долгих лет, но мне сказали, что шиш, и короче я мешаю приготовить пойло, и иди-ка ты лучше дрова для котла из сарая принеси. Нет, ну что это такое.       — Догадывалс…       Он прервал меня, хватаясь за плечи, и прижимаясь своими губами к моим, чувственно выдохнув. Конечно, безусловно и бесспорно я ему ответил, заводя свои руки ему за спину.       — Эй, голубки, я закончила.       Ефимовна улыбнулась, поворачиваясь к нам.       — Ну всё, тут наши пути расходятся.       — Почему?       — У вас своя жизнь, у меня своя.       Грустная улыбка не сходила с ее лица, мне было больно смотреть на нее, но Попов исправил ситуацию.       — Ты чего тоже? Мы обязательно будем друзьями и потом. Иди сюда, обниму.       Девушка счастливо заискрилась, и подбежала в объятия мужчины.       — И да, перестань меня Ефимовной звать, а то как к бабушке какой-то обращаешься. Сколько раз говорить, Марина я, Марина.       — Хорошо, договорились.       Наконец, это закончилось… …       — АНТОН, ТЫ НЕ ВИДЕЛ МОИ БРЮКИ???       Голос мужчины долетел до меня со второго этажа, и я поспешил ответить.       — АРСЮШ, Я ПОГЛАДИЛ ИХ, НА ДОСКЕ ГЛАДИЛЬНОЙ ПОСМОТРИ.       Послышались громкие и быстрые шаги, Арсений опаздывал, поэтому я старался его не трогать.       — Господи, совещание через час, а я даже ещё не вышел.       Я отложил в сторону телефон и бокал, аккуратно положив их на стеклянный столик, и поднявшись с дивана, подошёл к Попову.       — Мой парень уделает всех, так что не переживай. Начальство не опаздывает, а задерживается, — с улыбкой прошептал я, поправляя галстук Арсу, — Сегодня придёт Марина, приведет кое-кого, познакомимся, кажется, с парнем её. Еду закажу, чтобы было всё на высшем классе.       — Ты лучший. Люблю тебя.       — А я тебя.       Вновь наши губы сомкнулись в трепетном поцелуе, и Арс чувственно и по-доброму ответил мне, как всегда, как умеет только он.