Каждое утро

      Перед Рождеством все обретало особый смысл. Теперь снег, ниспадающий с неба, не просто ворох, а холодные балерины, исполняющие свои сольные партии. Ель не просто дерево, а символ. Плющ и остролист украшают каждый пятый, попадавшийся на пути Эммы. Каждый украшенный дом, будь то многоэтажкой или частным, радует глаз. Люди в преддверии праздника чаще улыбаются, и, радостно смеясь, ходят по магазинам в поисках подарков для родных и близких.       Рождество — любимый праздник Эммы. С этим словом ассоциируются одни из самых тёплых воспоминаний детства. Красно-белые леденцы, детские выступления сначала в школе немагов, а затем и каникулы в Хогвартсе. Сейчас, идя по улицам суетливого Нью-Йорка, Эмма вспоминает каждое Рождество в своей жизни, которое только может вспомнить. Самые мутные воспоминания связаны с праздником, когда малышке было всего восемь. Тогда Макалистер всей семьёй поехали в гости к родному брату её матери — весёлому Джошу. Дядя Джош отличался особым чувством юмора, несмотря на то, что на тот момент он уже являлся взрослым мужчиной, дядя частенько устраивал шуточные засады и розыгрыши всем членам семьи. Пару раз даже самой Эмме. Именно с восьмилетнего возраста мисс Макалистер всей душой ненавидит гадкие конфеты, которые на первый взгляд выглядят более чем безобидно.       Сразу после этого Эмма вспоминает первое Рождество в Хогвартсе. Тогда ей было шестнадцать и она поцапалась с родителями и, из задетого чувства собственного достоинства, осталась в школе. В тот год мисс Макалистер особенно гордилась своим даром волшебства. Огромный зал был украшен множествами ангелов, колокольчик, елочными ветвями. Свечи, горевшие над головами учеников, добавляли уюта и особенного тепла. Всю ночь Эмма провела с оставшимися в Хогвартсе друзьями. Тогда, кажется, они нарушили около полсотни школьных правил. Играли в прятки и догонялки по всей школе. После трех часов ночи компания из пятнадцати учеников тайно выбралась из замка в Запретный лес. Тогда половина компании растерялась и их пришлось искать аж до семи часов утра. Эмма ещё долго будет вспоминать как впервые попробовала огневиски, как её потом замутило. Гостиная Гриффиндора была перевернута с ног на голову. Около кресел валялась целая груда фантиков из-под конфет, печеньев и прочей сладости из «Сладкого Королевства». Друзья разбрелись по спальням и проспали до девяти часов вечера. Спустя час те же подростки уже держали путь до Хогсмида. Который был просто неотразим. Снег шёл крупными хлопьями, школьный хор, точнее его остаток, распевали рождественские песни сидя на нескольких скамейках между магазинами. Яркие вывески прилавков и пабов не могли не манить. Макалистер до сих пор не до конца понимает как тогда её друг Джеймс раздобыл целый ящик огневиски. Парни принялись радостно улюлюкать. Эмма вспомнила как яростно и долго в том году Доминик упрашивал поехать её вместе с ним на семейное Рождество. А Эмма просто не могла. Несмотря на развлечения с друзьями, в глубине её души поселился червячок, который не давал ей спокойно насладиться праздником. Макалистер хотела встретить самый светлый праздник в кругу семьи, но, по собственной же глупости, сознательно от этого отказалась. Наконец подойдя к одной из прилавок с предлагаемых товаром, Макалистер выбрала несколько маленьких презентов. Брюнетка не отправляла подарки семье. Слишком глубоко родители задели её чувства, зато ей пришли три посылки. Открыть их сразу Эмма так и не решилась.       Спустя годы и она будет вспоминать огромного плюшевого медведя от брата, которого назовёт Беном. Флакончик модных духов и аккуратная белая шкатулка для хранения косметики от матери, и альбом с фотографиями от отца. На каждой странице были разные фотографии Эммы. Тут ей десять, там одиннадцать, а ещё через страницу двенадцать. Джон Макалистер всегда любил смешить свою дочь. Дело в том, что её отец был до бесконечности влюблен в свою жену, а Эмма очень стильно напоминала свою мать. Отец часто говорил, что глядя на улыбку дочери, вспоминает первую встречу с миссис Макалистер. Мистер Макалистер не поленился и сделал самый трогательный подарок Эмме за свою её жизнь. На одной странице альбома была одна фотография и несколько смешных историй из детства девушки. На страницах отцовским почерком были написаны заголовки: «Я понял, что моя дочь даст всем жару», «Моя дочь — самое прекрасное создание», «Она сломала мне нос» и «Эта девчонка задушила собственного плюшевого медведя». Эмма перечитывает эти строки каждое Рождество, и каждый раз не может сдержать слез.       Путь до поместья Гриндевальда не далёк. Дойти до бара «У Боба» не составило особого труда. — Привет, Боб, — вежливо поздоровалась Эмма. — Мисс Макалистер! Никак в гости к нам? — мужчина любезно улыбнулся. — Почти, — брюнетка улыбнулась и уже по знакомой лестнице поднялась в зону для высокопоставленных персон.       Воспоминания нахлынули на девушку с головой. Перед глазами встал Гриндевальд, заказывающий ей луковый суп. Уголок губ поплыл вверх. Эмма вошла в тёмную комнату и на ощупь, на дубовом столе, нашла книгу. Секунда — Макалистер уже стоит перед дверьми особняка. Девушка не может вспомнить никаких впечатлений, которые она испытала увидев эти двери в первый раз. В голове только голос: «Добро пожаловать домой, принцесса…»       Она отворяет двери, а затем вешает пуховик. Разувается и поднимается по тёмным ступенькам высокой лестницы. Привычная для этого особняка прохлада щиплет за нос и покалывает кончики пальцев. Эмма радуется что сообразила принарядиться в тёплый белый свитер и брюки свободного покроя шоколадного цвета. Тёмные волосы уложены волнами по плечам, а на лице лёгкий макияж и улыбка.       Эмма чуть заходит в светлую гостиную, как перед ней появляется домовик. — Мисс Макалистер навестила дом мистера Гриндевальда? Сэмми рад вас видеть, — эльф дружелюбно улыбнулся. — Привет, Сэмми! — Эмма присела на корточки, — Геллерт сейчас дома? — Господин ушёл по важным делам. Расплывшейся улыбке на лице Эммы позавидовал бы даже дьявол.

***

      Геллерт был в бешенстве. Хотелось разнести к черту этот дом, а вместе с ним и всю Вселенную. Кажется, она всю жизнь над ним глумится! Правой ногой пнув дверь, ведущую в гостиную, выполненную в светлых тонах, что было большой редкостью в его доме, Геллерт увидел её. Она стояла на табурете и вешала ангела на одну из веток ели. Маг застыл, не в силах что-либо сказать или сделать. Поражённый до глубины души, Гриндевальд спросил: — Что… Что ты делаешь? — он нахмурил брови. — Украшаю ёлку, неужели не видно? — Эмма продолжала заниматься нарядностью дерева, не смотря на волшебника, — Вижу, ты сам-то не особо готовишься к Рождеству. Он промолчал, наблюдая за кареглазой бестией, что ворвалась не только в его жизнь, а теперь ещё и дом. На ней был свитер молочного цвета, широкие шоколадные брюки и милые туфельки с небольшим каблуком, также молочного цвета. По плечам рассыпались тёмные кудрявые локоны. Она была уютом. Его уютом. Тем, чего раньше не хватало. Даже сейчас, она здесь, украшает ёлку в его тёмном и мрачном поместье. Наполняет его светом. Дом с этой светлой гостиной, были некоторой метафорой Эммы и Геллерта. Он холодный, отстраненный, а она светлая, яркая. Слишком ощутимый контраст. — Геллерт? — осторожно спросила девушка, смотря на него с некоторым страхом. Мужчина поднял на неё взгляд. Её глаза полоснули его по сердцу. «Что угодно, только не отторжение… Пожалуйста, не надо…» — пронеслось в его мыслях. — Я сделала что-то не так? Мне уйти? — она спустилась с табурета, осторожно подходя к Гриндевальду. — Нет, — он подошёл ближе к ней, прикасаясь рукой к её щеке, — Останься, продолжай заставлять меня верить в чудо. Она покраснела. Эмма сдерживала улыбку, прижимая к горячим щекам холодные руки, создавая контраст. Он усмехнулся. — Что там дальше? — О чем ты? — Какой там следующий пункт в твоём списке по превращению этой дыры в сносный дом? — он заглянул в её глаза. — Ну, после украшения ёлки, украшения комнат и внешний вид дома, — ответила девушка. — Замечательно, давай приступать. К вечеру все было готово. Гриндевальд как всегда пускал шуточки касательно личной жизни Эммы, а та пыталась заставить мужчину понять, что он не единственный на свете. Когда с украшением внешнего вида особняка было покончено, Геллерт сказал: — Черт, мне тридцать четыре года, я — тёмный маг и человек той национальности, на языке которой можно признаться в любви, но все посчитают будто ты пригрозил их убить, — он повернулся лицом к Эмме, — но я все равно стою здесь и думаю, что нужно добавить больше блестяшек воот туда, — мужчина указал на глаза девушки, заставив ту залиться краской. — Хотя, кажется они блестят настолько, что скоро ослепят меня, — он приблизился, чуть наклоняясь к волшебнице. «Не смей трусить!», — твердил голос внутри Эммы. И она его послушала.       Брюнетка приподнялась на носочки и прикоснулась губами к губам Геллерта. Мужчина гортанно застонал и удовлетворительно нахмурился. Он не смел прижать её к себе или прижаться самому — боялся спугнуть. Эмма провела кончиками пальцев по заснеженным плечам блондина, а потом обняла за шею. Судорожный вздох сорвался у Геллерта. — О-ох, — простонал он, поднимая руку к девичьей щеке. В ответ Макалистер переместилась с его губ на скулы. — Девочка, — маг, не удержавшись, все же положил свободную руку на пальто в области талии девушки. — Я тебя внимательно слушаю, — прошептала брюнетка, целуя волшебника уже в шею, где мгновенно таяли снежинки. — Küss mich über hals, brust und schultern. Verbrenne meinen ganzen körper mit deinen lippen*, — Геллерт снова застонал. — Я не немка, — напомнила брюнетка, царапая магу затылок короткими ноготками. — Оно и к лучшему, — Гриндевальд крепко обнял девушку, совершая трансгрессию. Через несколько мгновений мужчина уже прижимал волшебницу к столешнице на кухне. — Серьёзно? Тебе что, шестнадцать? — усмехнулась Эмма. — Будешь вредничать — зажму в углу, — аристократичные пальцы Гриндевальда забрались под свитер и пробежались по рёбрами девушки. У той сперло дыхание. Говорить резко перехотелось, — Так-то лучше.       Эмма сняла с волшебника пальто, в то время как он поднял её, усаживая на столешницу. Руки волшебника хаотично касались женского тела, очерчивая сладостные изгибы. Макалистер стянула водолазку Геллерта, ещё сильнее растрепывая ему волосы. Он был чертовски привлекателен, особенно когда казался зависимым ею. Взгляд упал на его мощные плечи и подтянутый пресс. — Черт, — простонала Эмма, наклоняясь чтобы оставить поцелуи на его прекрасном теле.       За спиной Геллерта послышался звук битой посуды. Эмма мгновенно отстранилась, обращая свой взор на происходящее перед ней. Хлоя Роджерс стояла раскрыв рот. За украшением территории особняка, Геллерт и Эмма уже и забыли, что почти все гости собрались. — Я поняла, я не вовремя, — блондинка махнула волшебной палочкой, призывая за собой осколки стекла.       Когда звук шагов Хлои стих, Эмма тихо рассмеялась. Геллерт пару раз хихикнул, а затем прижался лбом в солнечное сплетение гриффиндорки.

***

      День проходил невероятно спокойно, но Эмма все равно чувствовала себя как на пороховой бочке. Геллерт был любезен, а Джек на удивление спокоен. Доминик вертелся на кухне, силясь помочь Эмме и Хлое. — Ну раз уж вы выбрали приготовить вкусное как не-маги, вам наверняка понадобится помощь, — рассуждал он. — А ты у нас шеф-повар, я так понимаю, — усмехнулась Хлоя, нарезая овощи. — Нет, но нужно же попробовать себя во всем! — Доминик бодро подошёл к девушкам, наколдовывая на себя фартук. — Шоколадный пудинг не выдержит твоей попытки попробовать себя во всем! А Рождество без пудинга не выдержу я, ты меня понимаешь? — Эмма повернулась к другу. — Ну что вы пристали! Я ведь просто хочу помочь! — Майклсон застонал от бессилия. — Помоги лучше Джеку в ограблении алкогольных запасов Гриндевальда, — Роджера усмехнулась и подошла к раковине, намыливая губку. — Да, как вариант, — кивнула Макалистер, возвращаясь к готовке. — Ладно, я вас понял, — Доминик поднял руки, будто бы сдаваясь. Затем снял фартук через голову и исчез в дверном проёме. Через минуту, не выдержав пытливый взгляд подруги Эмма взорвалась: — Что? — спросила она, — Что случилось? Что ты так на меня смотришь? — Что это было, подруга? — Роджера отложила овощ. — Перестань, ничего серьёзного, — Макалистер тряхнула головой. — Не ври мне, вредина! Я все своими глазами видела! Ты его чуть не изнасиловала! — Хлоя подошла ближе к Эмме. — Бред, не было такого, — продолжала опираться Эмма, что-то помешивая в кастрюле. — А вот и было! — Хватит! — Нет, не хватит! Ты можешь бегать от себя сколько угодно, только вот хуже от этого тебе самой! — блондинка ткнула пальцем в плечо подруги, — Осторожнее, Эмма, прошляпишь один раз, второго не получишь. — Предлагаешь мне начать отношения с тёмным магом? С Геллертом Гриндевальдом? — Мне показалось, вы не то что не ровно дышите друг к другу, вы просто задыхаетесь. Тем более, он так помогает тебе, я думаю, это не просто так, — Хлоя пожала плечами, возвращаясь к нарезке овощей. — Он может врать мне, или использовать меня в своих целях! Откуда мне знать? — Попробуй. Если это действительно так, в чем я сомневаюсь, мы схватим его раньше, чем он успеет произнести твоё имя.

***

      Прошло чуть больше часа, когда Эмма снова столкнулась с Домиником. Он сидел потухший в гостиной. Казалось, он был чем-то огорчён. Недолго думая, Макалистер спросила: — Друг, что случилось? — Виктория. Я хотел встретиться с ней завтра, ну, знаешь, погулять или сходить куда-нибудь, но она уехала в Англию к родителям, — он нахмурился, — Не подумай, я не эгоист, и я рад, что она проведет Рождество в кругу семьи, просто… — Ты скучаешь. — Да! Брудья помолчал около половины минуты, пока Эмма взвешивала все «за» и «против». — Вот что, — начала она, — Утром я обязательно узнаю кое-что, и сделаю сюрприз вам обоим. Так что ты должен выспаться. — Эмма?.. — Всё будет хорошо, обещаю! — Макалистер потрепала друга по макушке, — С Рождеством!

***

      Нью-Йорк. Шесть часов утра. Все вокруг подёрнуто лёгким прозрачным шёлком. Празднование прошло на «Ура», поэтому все гости дома сейчас посапывали в своих спальных комнатах. Когда они проснуться, то увидят одинаковые коробки с подарками. Геллерт проснулся ещё в пять часов. Он стоял на кухне и не мог поверить своим глазам. Впервые за все время приобретения этого особняка, в нем появилось что-то тёплое, нежное, уютное и… домашнее. Маг не мог отвести взгляд от красивой столовой, сверкающей жёлтыми огоньками. Глядел на кухню, идеально чистую даже после праздничного обеда. — Ты чего так рано? — Эмма прикрыла рукой рот во время зевка. На девушке была зелёная шёлковая брючная пижама. Волосы слегка растрепались, но это не отменяло её очарования. — Не мог уснуть, — объяснил Геллерт. — Понятно, — кивнула Эмма, — Чай, кофе? — Кофе.       Макалистер собрала волосы в низкий хвост и направилась на кухню, заваривать напиток. Гриндевальд уселся на мягкий стул, не отрывая взгляда от действий волшебницы. Она выглядела так хорошо на этой кухне. Так тепло и как-то по-родному, будто не хватало только этого пазла для картины спокойствия. Когда через несколько минут брюнетка приблизилась к магу с чашкой кофе в руках, Геллерт дал ей секунду, чтобы поставить её на стол. Затем маг резко подскочил, заключая волшебницу в объятия. Спустя несколько мгновений Эмма ответила блондину, обнимая его за талию и поглаживая сквозь шёлк пижамы. — Спасибо, что ты есть в моей жизни, Эмма, — прошептал он ей в волосы, — Правда, спасибо. Эмма ничего не сказала, лишь обняла его крепче, обещая себе, что если у них все получится, каждое их совместное утро будет проходить именно так.