And When The Day Is Over?

      Куда, собственно говоря, вы отправитесь после заварушки в незнакомом мире, куда вас волшебным образом перенесли после того, как вы, по-видимому, умерли в своем родном мире? Или вот-вот умрете? Сложно, с этим не поспоришь. Честно говоря, Норман, являясь одним из лучших ученых, и сам не совсем уверен во всей этой магической многомерной временной шкале деления, умножения, сложения, вычитания или чего-то там еще. Что уж говорить о здешних злодеях. Слушайте, можете называть его старомодным, но он просто не до конца понимает того большого фиолетового пришельца с жаждой коллекционировать волшебные камушки. Это звучит глупо.       Но, увы, теперь все это было позади. Потому что, еще раз повторяя свой первоначальный вопрос, что происходит, когда собственная временная шкала изменена? Куда вы попадаете? Тело Нормана исчезает время от времени, поэтому он задается вопросом: стоило ли все это того. Ведь что помешает ему вернуться именно в тот момент, откуда его вырвали, Гоблин он или нет, и умереть там? Отчасти ему хотелось бы просто пропустить всю эту часть со смертью, но это было бы слишком любезно по отношению к тем деяниям, которые Норман, в сознании или захваченный второй личностью, совершил против случайных людей.       Совесть Озборна утихла вместе с последними секундами, проведенными в чужой реальности другого Питера Паркера. Их отправили черт знает куда. Будь у Нормана материальные веки, чтобы закрыть их, он бы наверняка так и поступил, потому что, Боже, он так устал от страданий и боли. Почему смерть не может быть милосердна к таким измученным людям, как он?       И все же, как только атомы его тела растворились, они снова собрались воедино, очень странное чувство, потому что в бескрайней пустоте вокруг него не было понятия времени...? Норман не был точно уверен, может ли он вообще считать себя чем-то большим... человек ли он сейчас? На самом деле невозможно сказать. Может быть, прошли миллисекунды, а может, и миллионы лет для его родных, хотя, если осмотреться, то Норман еще не был дома.       Да, смотреть сейчас действительно подходящее слово. Норману, по крайней мере, казалось, что теперь у него есть глаза, он видел, как его руки появляются перед ним так же, как и все остальное тело, но не совсем в привычном состоянии. «Полупрозрачный» определенно был лучшим способом описать его нынешнюю ситуацию, он напоминал себе классического призрака: определенно ближе к смерти, чем к жизни, но конца исчезнувший. Это казалось неправильным, но, хотя бы сейчас он был не один в таком положении. Отто, Макс, Курт и оба Человека-паука... Паука? Пауков? Неясно, но они оба были... тут... тоже, как и все, полупрозрачные.       После всех событий в жизни Нормана он уже давно перестал верить в высшие силы, но все же надеялся, что какое-нибудь божественное существо наверху просто сжалится над его бедной душой, потому что с какой ужасной компанией ему теперь приходится торчать в этом месте! И что ему теперь делать? Раскладывать пасьянс? Небесный Отец,– напевал в голове Озборн на манер молитвы, – просто отправь меня в ад прямо сейчас, я уверен, что все лучше, чем это.       Один из Паучьих… человеков... людей, хорошо, подходит, первым заговорил: – Что ж, вот это сборище, чтобы провести остаток нашей вечности, а может быть, и дольше! Какая приятная компания.       Тишина. По крайней мере, тут был и другой Питер Паркер. – У кого-нибудь есть карты? – Какого черта ты д... – Коннорс уже был готов съязвить на слова Человека-паука, когда Отто действительно начал рыться во множестве карманов своего плаща, осматривая удивительное количество предметов, прежде чем вытащить карты. – Октавиус, ради всего святого, откуда у тебя целая колода карт? – спросил Макс, сбитый с толку добрым доктором. Норман, же решил повременить с вопросами, осознавая, что не стоит спрашивать подобное у человека, в позвоночник которого вплавлены роботизированные щупальца. Иногда просто нужно держать свое любопытство в узде. – Это все равно, что спрашивать у героя вестерна зачем держать при себе губную гармошку. Ты никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться колода карт, – ответил Отто. Такой неироничный мудрый ответ на глупый вопрос Макса, что может быть лучше такого объяснения?       Но затем Норман призадумался, вздохнул и потер переносицу: – Отто, у тебя и гармошка в где-то в карманах завалялась?       После недолгой паузы, тот сокрушенно ответил: – Моя другая пара штанов, – забавно было видеть столько сожаления на лице доктора. – Эх, жаль, что ребенок-Питер не вырубил меня глайдером... – но как только Озборн произнес это, громкий щелчок заставил всех присутствующих обернуться в сторону звука.       Их тела, ведомые какой-то силой, стали плыть в сторону существа: высокая фигура, андрогин, но с преобладающими мужскими чертами, длинное платье на манер одежды древних римлян и невероятно непропорциональная лысая голова. Кто это такой? – Я Уату, Наблюдатель, – это нисколько не отвечало на вопрос Нормана. – Из-за вас шестерых у меня прибавилось очень много работы. Хотя это случилось не по вашей вине, но обвинять вас гораздо легче. – Ну, и что, по-твоему, нам с этим делать? – воскликнул Норман, недоуменно переглянувшись со всеми, – Похоже на то, что мы имеем понятие, что, черт возьми, с нами произошло? – Вас можно заменить, но все же не совсем можно убить. – будто не услышав возмущения, Уату продолжил, – Мы решили, что самый простой способ - вернуть вас, Людей-пауков (Ха! Норман был прав, если небесное существо так их называет, значит, это верно) туда, откуда вас забрали, но что касается остальных - вы будете помещены в альтернативную линию, где вы сможете жить своей собственной жизнью, свободной жизнью.       Никто не возражал. Отказаться от такого щедрого предложения было бы смело, но глупо. Норман видел второй шанс в решении Наблюдателя, и, может быть, имея знания своего будущего, что он получил во вселенной младшего Питера, он сможет избежать довольно трагичной смерти. – Удачи всем вам, – белые зрачки оглядели шестерых людей, а затем с тем же звуком, с каким прежде явился Уату, исчезли и они сами. Их переместило к искрящимся порталам посреди пустого бескрайнего космоса. – Похоже, это прощание, – сказал один из Людей-пауков, заметив, что его тело пропадает окончательно. – Я желаю всего наилучшего для всех вас...       Норман знал, что сейчас Паркер разразится каким-нибудь глупым монологом о том, как он надеется, что, узнав о своем будущем, "злодеи" действительно смогут измениться к лучшему, что их судьбы теперь не высечены на камне, что у них есть реальный шанс. Норман считает, что теперь они все это понимают, нет необходимости повторять. – Забудь о нас, малыш, мы уже взрослые мужчины, – вмешался Норман, – Сосредоточься на будущем, мы теперь в прошлом. – договорил он, отмахиваясь от мыслей, что вся их маленькая группа состоит из людей с экзистенциальным кризисом и паранойей.       Питер, один из них, твердо кивнул Норману, а затем исчез вместе с другим пауком. Их осталось четверо. Потом трое. Двое. Норман посмотрел на Отто, привлекая его внимание кивком: – Встретимся у меня дома, хорошо? – Закажем еду или мне что-нибудь приготовить? – Отто бросил на него насмешливый взгляд. – Мы чуть не умерли, прыгали из измерения в измерение, попытались убить ребенка, а затем устраняли других личностей в наших головах. После такого ты еще готов что-то готовить? – Я скучал по тебе, Норман. – Я тоже скучал по себе, – Октавиус в драматичном жесте прижал руку к груди на слова мужчины, – И ты тоже, ты тоже, не начинай.       Они засмеялись.       Потом Отто исчез, и он остался один.       Потом его не стало тоже.       А потом Нормана Озборна снова ждал целый мир.