Янтарь, мерцание и шрамы

      - Это была очень тупая идея.       - По крайней мере, ты ее не убила, как планировала изначально.       - Как будто ты бы дала мне это сделать!       - У меня нет тела. Я не управляю тобой. Как, по-твоему, я смогла бы тебе помешать?       - Никак. Но ты бы мне потом все мозги выебала.       - … Возможно.       Девушка вздохнула. Голос только мешал и совсем не помогал в том, чтобы решить нынешнюю проблему. Ей даже винить в этом было некого, кроме самой себя. Она действовала инстинктивно. Всего-то нужно было вырубить Маркуса, чтобы тот не спас Вай. Тогда та бы погибла сама по собственной глупости. Но… нет. Девушка нахмурилась. Тогда Силко убил бы Вай на глазах у Паудер, и та бы никогда его за это не простила. Нет, нетнетнет, это не то будущее, которое ей нужно.       Тогда, дождаться, пока Маркус вырубит Вай, а затем вырубить его. И добить девчонку. Та, будучи без сознания, даже ничего не почувствует. Идеальный вариант. И угроза для их будущего устранена. Всего один росчерк кинжала, рукоять которого буквально сжигала кожу даже через перчатку.       Давай, сделай это! Убей ее! Убей, убейубейу…       Она отточенным движением загнала кинжал обратно в ножны на ноге и села на корточки рядом с лежащей на земле Вай. В висках стучало. Боль усилилась. Теперь ее еще и тошнит. Прекрасно.       Слабачка.       - Я не могу.       Голос молчал.       - Но я должна…       - Это вопрос?       Девушка нахмурилась. Лицо Вай было безмятежным. Это ненавистное ей лицо. Раздражала, даже будучи спящей. Синяки и ссадины на чужой коже, потеки грязи и крови доставляли девушке какое-то мстительное наслаждение. Заслужила, дрянь.       - Она всего лишь ребенок.       Тут как тут. Еще и мысли начала ее читать, отлично, просто охуительно.       - Уйди из моей головы.       - Даже и не думала туда залезать. У тебя все на лице написано.       - Что мне с ней теперь делать? - поняв, что не сможет убить ее, девушка смирилась со своей судьбой. Хотя, вообще-то, не своей. Но кто ее спрашивал? Точно не Моргана.       - Ты можешь излечить ее, - голос богини был таким уверенным, что девушка сдавленно рассмеялась.       - Каким образом? Разве у нее… То есть, у меня… У нас есть сила исцеления? Я ее не чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Как в вашем мире работает магия?       - Это теперь и твой мир, дитя.       - Я задала вопрос. Даже два. Будь добра ответить. Иначе я с места не сдвинусь.       Кажется, Моргана с неудовольствием засопела. Девушка пока не могла идентифицировать ее эмоции, не видя ее. Слишком мало они были знакомы.       - Прояви уважение, я все-таки богиня! – а затем, взяв себя в руки, снова добавила этим «я-просто-обосраться-какая-великая-святая» голосом: - Дитя.       Это начинало раздражать. Моргана, не дождавшись никакой реакции на свое возмущение, снова растеряла все свои божественные нотки и пробурчала вполне по-человечески:       - У тебя нет такого дара. И, мне кажется, сейчас не лучшее время о том, чтобы поговорить об устройстве этого мира. Если она продолжит лежать на холодной земле, то заболеет.       «У тебя». И снова. Напоминание, что теперь она – совсем другой человек, призванный в чужое тело, примеривший на себя личность, которая ей не принадлежала. Имеющий другое имя.       Теперь ее зовут Сервир.       - Мне кажется, это не самая большая ее проблема сейчас. Я боюсь, у нее могут быть сломаны ребра. После таких ударов…       - Ты можешь изл… - снова завела свою шарманку Моргана, но Сервир грубо ее прервала: - Ты издеваешься?! Я не смогу залечить ее раны! Ей нужен доктор, и это не я!       - Не физические. Они не такие критичные, как ты думаешь. А душевные, - снисходительный тон заставил девушку закатить глаза, а затем она снова взглянула в лицо Вай. А точнее, на расплывающийся на скуле синяк. Больно, наверное.       - Я тебе что, херов психотерапевт?! – прорычала Сервир, поворачивая, наконец, голову в ту сторону, где клубились тени. Извивались, словно змеи, в воздухе. Вверх и вниз. Практически образовывая женскую фигуру. Жуткое зрелище. Ей еще предстоит к этому привыкнуть.       - Что такое «психотерапевт»? Это что-то из твоего бывшего мира? – и снова такое человеческое удивление в голосе. И снова «бывший мир». Подавив раздражение, Сервир взяла Вай на руки и поднялась. Радовало лишь, что тело, которое она заняла, было выносливым и сильным. В своем старом девушка бы не смогла этого сделать.       - Забей. И, да, ты забыла добавить «дитя», - развернувшись, Сервир направилась в ближайший переулок, подальше от горящего завода. Маркус так и остался лежать на земле, вырубленный девушкой, но сейчас его благополучие волновало ее меньше всего. Ей нужно было решить, что делать с Вай.       С этой одной маленькой, но такой противной проблемой.

      ***

      Девушка словно плыла по воздуху. Без тела, она была такая легкая, что могла испытать это прекрасное чувство невесомости. Блаженство. Тишина и покой. Темнота.       А затем яркая вспышка, больно ударившая по глазам. И звуки, навалившиеся сразу из ниоткуда, такие громкие, что разрывало барабанные перепонки. Которых не было. И рук, чтобы закрыть уши, тоже не было. Ничего не было, кроме этих картин, мелькающих перед глазами. Кровь, боль, страх, взрывы, огонь. Смерть. Много смертей. Лица были знакомы ей – по другой жизни? – но незнакомых было больше. Разрушенные стены из белого кирпича. Разбитый на тысячи осколков голем. Разрушенная Демасия.       Башни Пилтоверского совета больше нет. Как и Пилтовера. Как и Зауна. Который сгниет в химикатах, вышедших из берегов сточных водах и мерцании, текущем по улицам, словно кровь по жилам.       Все горит огнем.       Из-за одной разбитой синеволосой девчонки.       Картинка исчезает, и все погружается в темноту. А затем нарушается фиолетовыми всполохами пламени, которые вырисовывают женский силуэт. И фиалковые глаза. Вокруг них начинает проявляться лицо с болезненно-серой кожей, по которой струятся фиолетовые линии из глаз, словно по венам пустили мерцание. Длинные черные волосы обрамляют худое лицо, наполненное скорбью. Черные крылья за спиной выглядят угрожающе, словно оружие. Темное открытое платье струится дымом по ногам. Настолько красива, насколько сильно наводит при этом ужас.       Она смотрит внимательно и молчит.       Наконец у девушки появляется голос.       - Где я? – хриплый. Говорить тяжело. Язык словно отвык от этого, слова буквально приходится выталкивать изо рта.       Но у незнакомки напротив такой проблемы явно нет.       - Ты в Рунтерре, дитя.       Девушка хмурится. Серьезно?       - Это придуманный кем-то мир. Разве нет?       Незнакомка легко смеется и приближается, растягивая пухлые губы в хищной улыбке, обнажая клыки. Отойти не получается, поэтому фиалковые глаза оказываются слишком близко. Некомфортно близко.       - Почему ты решила, что твой мир тоже не кто-то придумал?       Девушка не нашлась, что ответить, поэтому промолчала. Она никогда не думала об этом. Может быть, так и есть. Кто знает? Точно не она. Единственное, что она знает – что это сон. Да, непонятный, но сон. Просмотренная история, их история, имела на нее такое сильное впечатление, что мозг решил обработать его вот так. Понятно и логично.       Глаза напротив моргнули. А затем щек девушки коснулись холодные когтистые пальцы. Обидно, ведь сама она рук до сих пор не имела, зато вот лицо появилось.       - Ты хочешь изменить будущее? Их будущее?       Силуэту даже не нужно было уточнять, кого она имела ввиду. Ведь у девушки от боли сжалось сердце.       - Они этого не заслужили… Оба не заслужили…       - Разрушенных судеб куда больше, чем две. И это приведет к войне. Погибнут многие. Из-за одного бедного ребенка. Ты хочешь это исправить?       Эти фиалковые глаза смотрели так настойчиво, словно ей было необходимо услышать утвердительный ответ. Будто от этого зависело все.       - Да. Я хочу, - и девушка согласно кивнула. Зачем отрицать очевидное?       Пальцы исчезли с кожи, и вместо них холодные губы прикоснулись к ее лбу.       - Тогда просыпайся, дитя.       Девушку дернуло вниз, внутренности подкинуло наверх. Она падала. Ужасное ощущение – падать во сне. Знаешь, что боли не наступит, но мозг, обманутый самим же собой, вызывает это мерзкое чувство в животе, от которого никуда не деться, пока…       Было больно. Очень больно. Девушка застонала, открывая глаза. Болели руки, а точнее, запястья. Но разве она не падала? Ведь лежит на земле. Такой холодной. Нужно подниматься. Закряхтев, девушка оперлась о руку и вскрикнула, чуть снова не распластавшись. Она увидела кровь на запястье. Поверх затягивающейся на глазах раны. Со вторым запястьем ситуация была точно такая же.       - Какого…? – и вздрогнула. От незнакомого голоса. Не ее голоса.       - Ты очнулась, дитя?       Зато голос из сна узнала сразу. Или она все еще спит? Боль была слишком реалистичной. Как и шершавый камень под пальцами левой руки. Как и липкая от крови ткань перчатки на правой. Как и тиски, сжавшие ее голову. И непонятный запах, заставляющий горло першить, вызывающий тошноту и желание вскочить и убежать. Куда-то далеко, на поверхность, куда-то, где…       Так пахнет Заун.       Мысль пронзила ее голову, заставляя вздрогнуть и скривиться от нового приступа боли в голове.       - Тело привыкает к новой душе. Скоро все пройдет.       Девушка обернулась в поисках незнакомки, скорее инстинктивно, нежели реально рассчитывая увидеть ее перед собой. Но той нигде не было.       - К новой душе? Я не понимаю… Что за странный сон такой?       Сидеть на земле было холодно и неудобно, поэтому девушка приняла решение потихоньку встать и сесть на что-то, что для этого хотя бы подходило. Например, на пустой ящик в паре метров от нее. Он подойдет. Осталось только дойти.       - Это не сон, дитя.       Добраться до ящика оказалось задачей не из легких. Девушку штормило, и тело не слушалось, как будто чужое. Ощущалось… неправильно. Наконец, по стеночке грязного переулка, она смогла добраться до ящика. Свалившись на него, девушка согнулась пополам. Ее тошнило, но, сглотнув, та смогла подавить приступ рвоты. Боль понемногу отступала. Голос молчал. Девушка тоже не издавала ни звука – незнакомый голос, доносящийся из вроде как ее рта, нервировал - лишь тяжело дышала, стараясь не прижимать ладони к лицу. Они пахли кровью.       Когда ей стало легче, девушка выпрямилась и снова посмотрела на свои руки. Пересчитала пальцы. И еще раз. И еще. Десять. Четких, длинных и тонких, с бурыми разводами, пальцев. Которые нервно затряслись, когда девушка осознала. У нее никогда не получалось посчитать свои пальцы во сне. Она их даже никогда толком там рассмотреть не могла.       - Кажется, ты, наконец, поняла.       В этот раз девушка почувствовала. Подняла глаза от дрожащих рук. А затем затряслась всем телом, глядя на то, как тени перед ней начинают двигаться. Клубиться по полу, соскальзывать со стен, собираться в женскую фигуру. С фиалковыми глазами. Девушке стало дурно. И страшно.       - К-к-то т-ты? – заикаясь, пробормотала она, боясь пошевелиться. Фигура осталась стоять на месте, словно почувствовав ее страх. Знакомый голос смягчился.       - Я - Моргана. Одна из богинь этого мира. Раньше я жила в Демасии, но теперь… Теперь у меня нет дома.       - Я не понимаю… - девушка слишком глубоко вздохнула и закашлялась, не отрывая при этом взгляда от фиалковых глаз. Она еще не привыкла к этому отравленному воздуху. Ей показалось, что глаза посмотрели с сочувствием.       - Тебе нужно время, чтобы все осознать, дитя. Воспоминания Сервир должны тебе помочь.       - Чьи воспоминания? – переспросила девушка, но, кажется, ответ до нее дошел раньше, чем Моргана произнесла:       - Сервир. Жрицы, чье тело ты сейчас занимаешь.       Девушка дернулась. А затем снова посмотрела на руки. На татуировки, покрывающие кожу, словно двигающиеся по ней, как тени впереди. На черные волосы, как у Морганы, слишком длинные для того, чтобы принадлежать ей. Ей из другого мира.       - Я призвала тебя, чтобы ты изменила будущее. И ты согласилась, завершив обряд.       - Что? – она должна была подумать и задала вопрос, просто чтобы потянуть время. Моргана тяжело вздохнула. Кажется, богиня рассчитывала на более быстрый разговор. Это вызвало у девушки раздражение, за которое она ухватилась. Такое понятное, знакомое. Как спасительный якорь. Теперь богиня не пугала, и девушка зашипела, стараясь, правда, смотреть лишь в фиалковые глаза:       - Прости, пожалуйста, что сразу не кинулась вершить великие дела, а сижу тут, расспрашивая тебя о том, что происходит. Действительно, я же каждый день попадаю в чужие тела непонятных жриц, которые… - снова взглянув на – не свои – запястья, девушка поморщилась. – Убили себя? Пытались это сделать? Не от хорошей жизни, я так полагаю.       Моргана сделала шаг к девушке, и та сжалась. «Молодец. Отличное начало. Наверное, вот так ты и умрешь, от рук разгневанной тобою же богини. Возможно, стоит иногда держать язык за зубами?»       Но фигура застыла, оставляя между собой и девушкой достаточно пространства, чтобы бешено колотящееся сердце той немного успокоилось.       - Ты права, дитя. Это был… Акт отчаяния, если так угодно. Мне пришлось призвать тебя, потому что бедная Сервир… Она не справилась. А твоя душа откликнулась на зов.       - Она умерла? – этот вопрос очень сильно волновал девушку. Даже если принять тот факт, что она оказалась в чужом теле, хотелось выяснить, единственной ли гостьей в нем она является или же ей придется делить его с хозяйкой.       Моргана, помолчав немного, все же ответила:       - Не совсем. Ее душа спит. Ты сможешь видеть ее воспоминания. Пользоваться ее даром. Дарами. Которыми я ее одарила. Это поможет тебе изменить будущее.       - Да погоди ты со своим будущим. Мне нужно для начала прийти в себя, - буркнула девушка, поднимаясь. Голова шла кругом, а вновь вернувшаяся боль в голове жизнь ей совсем не облегчала. Повернувшись, она увидела сумку, лежащую там, где до этого лежала сама девушка. Путь назад дался гораздо легче. Силуэт скользнул за ней.       - Я могу говорить с тобой только сейчас, или ты со мной надолго? Почему ты в таком виде, а не как…- «как во сне до этого». – Как раньше, – закинув сумку на плечо, девушка переступила с ноги на ногу. Понемногу она осваивалась в этом теле, но часть сознания до сих пор считала, что она спит и скоро проснется. Другая часть решила принять правила этого сна, в случае, если все это действительно происходит на самом деле.       - Ты можешь говорить со мной, когда захочешь, дитя. Благодаря амулету, - в этот момент Сервир сжала серебристый круг с рунами на цепочке, висящий на теперь ее шее. - В этом мире я больше не могу принимать свою физическую форму… Пока. Появляться даже в таком виде я тоже смогу не всегда.       - Тогда могу я попросить об одолжении? – обернувшись, девушка дождалась кивка фигуры, а затем скривилась.       - Хватит называть меня «дитя». И начинай уже свои объяснения. Желательно с самого начала.