Последние годы жизни Сюмбюля-аги

      После смерти Хюррем Султан Сюмбюль-ага вышел на пенсию. Уставший от жизни во дворце, в самом центре города, в прошлом главный евнух государя, приобрёл себе дом в небольшом городке, что находился практически на противоположном конце страны. Новый дом его был небольшим, но состоял из двух этажей, и комнаты в нём были просторными. После стольких десятков лет жизни в огромном дворце, Сюмбюль-ага попросту не смог бы доживать свой век в маленьком домишке.       Новые соседи ничего не знали о прошлом Сюмбюля, что ему только нравилось. Они только с восхищением и завистью смотрели на его просторный дом, который сразу же бросался в глаза и навевал на мысли о том, что его хозяин — человек небедный. На рынке торговцы предлагали Сюмбюлю-аге лучшие из своих товаров, называли его паша, и отлично знали, что такой покупатель сполна сможет заплатить за них. И Сюмбюль-ага действительно не жалел денег на хорошие продукты, как и прежде он очень любил сладости и привык хорошо питаться. Денег, которое выплачивало ему государство, хватало и на хорошую еду, и на то, чтобы нанять горничную, которая, впрочем, приходила только на несколько часов в день. Аге нравился нрав горничной: она была тихой, кроткой женщиной, которая молча приходила, исполняла свою работу, получала деньги и так же молча уходила. В её обязанности входила только уборка и готовка.       Некоторые соседи хотели выдать своих юных дочерей за него замуж, на что Сюмбюль-ага только тихо посмеивался про себя. Наконец, под конец жизни он стал завидным женихом! В молодости он и мечтать о таком не мог. Он часто вспоминал девушек из гарема, к которым в своё время испытывал нежные чувства. Гюльнихаль-хатун, Нилюфер-хатун... Он забыл их лица, но помнил какими они были. Обе девушки были такими кроткими, скромными, нежными и добрыми. В гареме они были обречены на погибель. Гюльнихаль повезло, хотя и неизвестно как сложилась её жизнь в браке, но она хотя бы осталась жива, а вот Нилюфер... Сюмбюль-ага до сих пор вздрагивал при воспоминаниях о том, что сделали с несчастной девушкой, представляя, что она испытала перед смертью, и его начинало мучить чувство вины, ведь это он, хоть и не зная, сам повёл её на погибель.       Вспоминал Сюмбюль и свою возлюбленную Джевхер, с которой он прожил несколько счастливейших дней свой жизни. Ему пришлось оборвать её жизнь собственными руками... Иногда он предавался фантазиям о том, как сложилась бы его жизнь, если бы он тогда сбежал с любимой, как она ему предлагала, они купили бы дом, может быть даже в этом же городке, где он ныне доживает свой век, усыновили бы детей и, возможно, сейчас уже стали бы бабушкой и дедушкой... Они убежали бы подальше от сильных мира сего, которым служили, не имея собственной воли, и начали бы жизнь с чистого листа. Сюмбюль часто видел сны, в которых всё сложилось именно так, и просыпаясь, он ещё больше сожалел о своём том, давнем решении и сильнее испытывал чувство вины. Но при этом, даже в мыслях своих он не мог злиться на свою госпожу, слишком уж страшными ему казались эти мысли. Будто кто-то мог залезть в его голову, услышать эти мысли, и казнить его за них!       И всё же, одиночество сильно угнетало его. Как же ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь был рядом с ним, с кем он сможет хотя бы просто поговорить, рассказать о своей жизни. Видимо, там, на Небесах, Аллах твёрдо решил вознаградить своего верного раба под конец жизни за стойкое перенесение им всех тягот и лишений. В один из дней на рынке, Сюмбюль увидел девушку, юную, хрупкую, одетую в грязные лохмотья. Девушка выглядела болезненно, она с трудом ходила, тяжело дышала и просила прохожих о милостыни. При виде на неё люди морщились, сжимали губы, словно она была заразна. А одна седовласая достопочтённая ханум, которую Сюмбюль знал как самую уважаемую женщину в городке, и вовсе с силой толкнула несчастную и с ненавистью крикнула: «Грязная шлюха!». Девушка упала на землю и начала горько плакать. Сюмбюль, у которого от жалости к несчастной, болезненно сжалось сердце, подбежал к ней и помог ей подняться на ноги. И тут, приглядевшись, Сюмбюль понял, что она беременна. Живот её не сильно выделялся издалека, но вблизи всё сразу становилось понятно. Девушка, продолжая плакать, прижалась к его груди, очевидно, ища у него защиты. Сюмбюль обнял её и прошептал ей, что будет рядом.       — Паша, не позволяйте этой шлюхе обдурить вам голову! — услышал он голос торговца Юсуфа над ухом. — Прогоните её от себя!       Но Сюмбюль даже не посмотрел в его сторону и обратился к торговцу тканями, Халилю:       — Принеси мне одежды для этой хатун, в основной, тёплой и широкой.       — Опомнитесь, паша! — не унимался Юсуф.       Но Сюмбюль снова не обратил на него внимания. Он купил у Халиля одежды, продуктов у других торговцев, снова игнорируя Юсуфа, у которого до этого всегда покупал их раньше. После этого он пошёл домой с девушкой, которая не отходила от него ни на шаг, и всю дорогу робко держала его под локоть.       Дома Сюмбюль велел горничной отвести девушку в баню, а затем покормить её. После этого сытая, одетая в чистую одежду девушка немного оживилась, хоть была ещё бледна и слаба, и рассказала о себе. Она сказала, что её зовут Нурай и она забеременела от соседского сына, из-за чего ей пришлось убежать из родной деревни, ведь отец мог убить её для того, чтобы смыть позор внебрачной беременности. Сюмбюль-ага пригляделся к девушке. Она была так нежна и кротка, и напомнила ему этим Гюльнихаль и Нилюфер. Ему стало очень жаль бедную девушку, и он предложил ей пожить у неё хотя бы до родов, и твёрдо пообещал, что рядом с ним она будет в полной безопасности. Нурай пришлось позвать лекаршу, ведь девушка была очень слаба из-за недоедания, жизни в страхе и холоде. Лекарша выписала больной разные снадобья, велела хорошо и сытно питаться свежими овощами, фруктами и жирным мясом, а также полный покой. Сюмбюль, проникшийся к девушке трепетной и нежной любовью, сделал всё так, как сказала лекарша.       Через три месяца Нурай родила здорового мальчика. Роженица спросила у Сюмбюля как он хочет назвать ребёнка.       — Османом, — ответил Сюмбюль.       Нурай улыбнулась ему и перевела взгляд на спящего в колыбели ребёнка, которого ловко запеленала повитуха. Уставшая от родов, раскрасневшаяся, с растрёпанными волосами, со следами боли на лице, но счастливо улыбающаяся и с горящими глазами, она выглядела такой трогательной. Сюмбюль нежно поцеловал её в лоб.       — Поспи немного, моя девочка, наберись сил, ты ведь очень устала, — сказал он, укрывая её одеялом.       Осман был очаровательным, пухленьким, розовощёким ребёнком. Он рос любопытным и улыбчивым малышом. Сюмбюль очень любил держать его на руках, покачивать, напевая ему колыбельную, играть с ним. Вскоре ребёнок уже сам тянул к Сюмбюлю свои ручки, едва завидев его. Сюмбюль чувствовал себя счастливым и нужным рядом с Нурай и маленьким Османом и благодарил Аллаха за то, что в тот день девушка встретилась ему на рынке. Он любил их по-отечески, ему хотелось защищать их от всего плохого, быть им опорой и защитой.       Нурай испытывала к своему благодетелю любовь и бесконечную благодарность. Девушка взяла на себя работу горничной, теперь она сама убирала дом и готовила еду. Она даже научилась готовить сласти, которые так сильно любил Сюмбюль. По вечерам она подолгу сидела тёплых в объятиях Сюмбюля, прижимаясь к его груди, чувствуя, как нежно он гладит её по волосам и по лицу, ощущая его любовь и заботу. Осман в это время сладко спал в своей колыбели. Но иногда он просыпался и плакал. И в один из таких моментов, Нурай узнала о жизни Сюмбюля то, что сильно поразило её.       Нурай поняла, что Осман плачет от голода, принесла малыша в комнату и начала кормить его грудью. Она давно уже перестала стесняться делать это при Сюмбюле. Ребёнок успокоился и закрыл глаза, посасывая грудь матери. Сюмбюль ласково погладил его по головёнке.       — Мой маленький Осман, — с нежностью прошептал он. — Пока я жив, я всегда буду оберегать тебя. От всего, что может хоть как-то причинить тебе вред...       Нурай унесла крепко заснувшего ребёнка обратно и уложила его в колыбель, а когда вернулась, то обнаружила Сюмбюля крайне задумчвым.       — Нурай, милая, пожалуйста, послушай, что я тебе скажу, и запомни эти слова, — сказал он, когда она снова села рядом с ним. — Я уже стар, и я не знаю того, когда Аллах призовёт мою душу к себе. Когда меня не станет, ты будешь нести ответственность и за Османа, и за себя. Ты должна защищать его... Он ведь ребёнок, такой беззащитный, кто же ещё защитит его, если не родная мать? Ты знаешь, сколько в этом мире опасностей? Детей похищают, делают их рабами, калечат их... — на этих словах он тяжело вздохнул и поморщился, словно от боли. — И это потом меняет всю их дальнейшую жизнь... Моя жизнь тоже могла сложиться по-другому, если бы не...       Сюмбюль резко замолчал и отвернулся. Внимательно слушавшая его Нурай, глухим голосом спросила:       — Если бы не что?...       И Сюмбюль рассказал ей историю своей жизни. То, что Нурай услышала, потрясло её до глубины души. Она нежно обняла плачущего Сюмбюля и пообещала ему, что защитит Османа от всего плохого.       Сюмбюль считал маленького Османа своим ребёнком. Он хотел для мальчика другой жизни, не такой, какая была у него самого, а свободной, полноценной, чтобы Осман подчинялся только своей воле. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему, как никогда живым. Рядом с ним его любимые люди, он может защищать их, обеспечивать их всем, он любит их, и он любим ими. Порой он задавал себе вопрос, а жил ли он вообще до этого? Он ведь вовсе не жил своей жизнью, он лишь исполнял чужую волю, участвовал в интригах, убивал. И разве же это принесло ему хоть толику счастья в жизни? Нисколько. А сейчас, когда рядом с ним эта девушка и этот ребёнок, Сюмбюль чувствует себя полноценным человеком, мужчиной.       Но всё же, это были последние годы жизни Сюмбюля, и он это знал. В последнее время всё чаще и чаще он чувствовал недомогание, его мучили боли в груди, в ногах, он чаще уставал. Когда Осману пошёл пятый год, Сюмбюль слёг в постель. Нурай позвала лекаря, который, осмотрев Сюмбюля, сказал, что ему осталось жить недолго. Узнав об этом, Сюмбюль позвал к себе Нурай и твёрдо сказал ей:       — Мы должны пожениться, чтобы всё моё имущество досталось тебе и Осману.       Позвали муллу, и он провёл обряд никяха. Нурай ухаживала на Сюмбюлем, которому с каждым днём делалось всё хуже. Высокая температура всё не спадала, ему всё меньше хотелось есть, и всё чаще хотелось спать. Каждый вечер он звал к себе Османа и подолгу разговаривал с ним.       — Осман, пообещай мне, что когда меня не станет, ты станет опорой для своей матери, — сказал Сюмбюль.       Но ребёнок не понял почему его дяди — а он называл Сюмбюля именно так — не станет. И что вообще значит это «не станет»?       — Скоро я уйду далеко-далеко, к самому Аллаху, — пояснил Сюмбюль.       — Значит, ты бросишь меня и маму, дядя? — грустно спросил мальчик.       — Нет конечно, мой мальчик, просто каждый человек когда-нибудь должен отправиться к Аллаху. Придёт время, и ИншАлла вы с мамой тоже будете со мной, но я буду молить Аллаха, чтобы это случилось через много-много лет.       Сюмбюль закашлял и заснул. Сквозь сон почувствовал нежые крохотные ручки ребёнка на своём лице. Ночью Сюмбюль резко проснулся и увидел рядом со своей постелью сонную Нурай.       — Нурай, милая, я же не раз говорил тебе, что тебе не обязательно каждую ночь сидеть у моей постели. Тебе надо спать, — слабым голосом прошептал Сюмбюль, облизывая засохшие губы.       Нурай дала ему выпить прохладной воды, придерживая его голову за затылок.       — Я не могу не быть рядом с тобой, Сюмбюль, ведь ты столько всего для меня сделал, — прошептала Нурай, массируя ему виски. Этот массаж всегда уменьшал его головную боль. — Когда все меня презирали, ты протянул мне руку помощи. Ты принял меня и Османа, подарил нам любовь и заботу. Мне так больно терять тебя, дай же мне побыть рядом с тобой рядом, пока... — голос девушки задрожал. — пока это ещё возможно.       На её глазах выступили слёзы. Сюмбюль смахнул с её глаз слёзы и сказал:       — Нурай, ты подарила мне столько любви, счастья и заботы, сколько у меня за всю мою прежнюю жизнь не было, — Голос его звучал сильно и уверенно, он будто почувствовал прилив сил. — А Осман, я был рядом с ним с момента его рождения. У меня не могло быть своих детей, но Осман стал моим ребёнком. Береги себя и Османа, моя милая... — Но силы его быстро иссякли, и Сюмбюль провалился в сон...       Под утро Нурай обнаружила, что Сюмбюль не дышит. Она спешно позвала лекаря и тот подтвердил смерть. В прошлом главный евнух государя османского умер тихо, во сне, а на его губах играла улыбка.