Кофе с лимоном

      За закатом ничего нет. Это прозвучало странно и бессмысленно для тех, кто любит ночь во всех её проявлениях: в ярких искусственных огнях города, в сиянии звёзд где-то на отшибе брошенной деревушки с вымирающим населением, в стрекоте прожорливым сверчков — ещё всё что угодно, да что только придёт в пьяную голову! Но за закатом, как казалось сейчас уставшему после работы испанцу, ничего не было. Не было до одного момента, успевшего стать некой традицией для братьев. — Скажи, Форту, — начал диалог Антонио, — он вновь приходил к тебе?       Объяснений было не нужно, ведь они оба понимали о ком идёт речь. Фортунато опустил свой взгляд в цветочную чашку и вздохнул. — Приходил, значит, — без капли сомнения вяло заключил Каррьедо и достал из кармана сигарету вместе с зажигалкой. — Они недавно помирились, — сухая констатация факта, ставшая ещё одной из традиций.       Вспыхнувший огонёк тут же потух, оставив за собой дымную нить с запахом бензина, который совсем не сочетался с повисшим на кухне кофейно-лимонным. Впрочем, это они не сочетались друг с другом, стоит уже давно признать, чтобы с тоской и злостью не просматривать приторные посты с совместными фотографиями на странице Франциска — играют на публику счастливую парочку. И зачем? Тони этого не понимал, не смотря на то, что он сам от тех двоих не отличался — фальшивка до самых костей, просто иного качества. А вот его брат… Человек из другого теста, пусть и сходной формы для выпечки — их считали близнецами. Ага, близнецы от разных отцов, смешнее шутки не найти.       Мужчина выдохнул дым и перевёл изумрудный взгляд на своего поникшего гостя, который так и не нашёл слов, способных выразить его состояние. Вновь. Он каждый раз приходил к младшему, молча пил кофе с лимоном на его маленькой яркой кухне, обычно всегда его раздражающей этим обилием травянистого зелёного и агрессивного жёлтого, иногда не отказывался от сигареты-другой, пусть и говорил, что бросил курить после того, как умерла их мать — в тринадцать лет. И всё равно. Форту после этого не говорил, ведь и без того ясно, что он чёртов лжец, которого стоит поискать. Прямо сейчас он притворяется, что всё хорошо, пусть не так умело, как может Тони, но по-своему, как привык.       Ведь всё, в целом, было хорошо. Недавно Алонсо нашёл новую работу, выплатил кредит, даже обзавёлся приятными знакомствами, но… на пороге его съёмной квартиры появился Артур. Снова он. Выпивший, опустошенный и злой на весь мир, каким для него португалец никогда не станет, как бы ни старался, сколько бы ни открещивался от обиды, сколько бы ни говорил о том, что это последний раз, когда Франциск сделает англичанину больно. Фортунато закрывал за пришедшим дверь, позволяя ему войти и испачкать свой новый коврик с котятами, украшающий прихожую, грязной обувью, — забавно, что в шутку мужчина начал сравнивать эту миловидную тряпку со своими сердцем. Но в шутку ли? В шутку ли разрешал целовать себя до металлического привкуса во рту и солёного жжения на губах, терпел грубость, на которую Кёркленд никогда не скупился? Уже неясно. Будь он ему безразличен, то, наверняка, Артур бы не возвращался, не говорил, что любит, облизывая оставленные синяки на его теле, не вспоминал их школьные и студенческие годы, не плакал, уткнувшись в его плечо, рассказывая о том, как нелегка жизнь — это же проявление искреннего доверия. Так ведь? Нет. Ни черта! Никогда! Алонсо многое ему позволял и прощал, а после его ухода себя винил за проявленную слабохарактерность, как только видел, что Артур вновь сошёлся с Франциском — этим мерзким подхалимом, который совершенно не знал его! И почему? Почему?! Почему португалец стал похожим на свою мать? — А Франциск? — всё же подал голос Форту, обхватив ободранными ладонями остывающую чашку, сделал первый глоток, ошпарив кофе красные опухшие губы.       Антонио улыбнулся, опустив руку на свою верхнюю одежду, и дал веселый дымный ответ: — Был, они же как два сапога пара! — и подкрепил свои слова засосом на шее, выглядывающим из-под приподнятого воротника кофты. — А мы, знаешь, Форту, — испанец придавил сигарету, — как ноги, на которые эти сапоги можно натянуть — всегда разные!       Фортунато задерживаться в квартире брата больше не стал, как и Антонио не стал его останавливать, оставив его кофе с лимоном на столе — он совсем скоро вернётся, ведь Артур и Франциск мирились не надолго.