Семь лет спустя...

— В тот самый день, когда мы вернулись с прогулки, я пошла к Бантеевой и честно выложила ей все, — наконец начала Татьяна. — Знаешь, наши отношения уже тогда были далеки от идеала, и их логическое завершение казалось справедливым и даже счастливым концом. Но только вот Наташа, очевидно, так не считала. Она закатила мне дикий скандал! С истериками, матами, разбитыми тарелками. Ну и в завершении сего драматического акта она поставила мне ультиматум: или ты бросаешь свою силиконовую тварь (так и сказала, ага), либо…ее находят в овраге…с пробитой головой, — женщина передернулась, вспоминая темные, сверкающие ненавистью и жаждой мести глаза Бантеевой. — У нее был такой взгляд. Страшный, безумный. Я никогда не видела Наташу такой. Она бы воплотила свою угрозу в жизнь. Она бы смогла. Даже не она, а…ее бывшие зоновские дружки. Головорезы те еще. Я видела их, когда Бантеева проворачивала с ними свои криминальные делишки. Я решила, что лучше уж ты будешь страдать от неразделенной любви, чем лежать на участке три на два. В конце концов, я верила, что когда все уляжется, я тихо уйду от Натальи, и если уж она и будет мстить, то будет мстить только мне. Правда, быстро от нее, как ты понимаешь, уйти не получилось. Еще и этот контракт с Далецким… Я промучилась с ней еще два года и все-таки ушла. Как ты, наверное, догадалась, это не прошло для меня даром. Бантеева подговорила Далецкого, и он выложил в интернет сценарии «Дневников», интимные фотографии из моего архива и растрепал всему свету еще кучу грязных подробностей нашей несуществующей «семейной жизни». Я долго потом еще отходила от всего этого. Если бы ты знала, как я рада, что мы встретились в этом кафе. Иначе бы никогда не решилась написать тебе. Наверное, из той ситуации можно было найти выход, который не причинил бы тебе столько боли. Нам столько боли. Но тогда я, прежде всего, думала о твоей безопасности. Я думала о тебе, Джули. Повисло молчание. Одна секунда, две, три. Минута. Ванг, судя по всему, не спешила открывать дверь и кидаться к ней с жаркими объятиями. А у Тани больше не осталось слов, чтобы вызвать ее на контакт. Черт, черт, черт. Неужели она не поверила? Неужели старые обиды гордого и своенравного Духа Хаоса окажутся сильнее, чем его любовь к ней? Веселенькая трель телефонного звонка заставила вздрогнуть. И прийти в ярость — от букв имени, что она прочитала на дисплее, заставляя вспомнить о том, кто же оказался «главным виновником» сего торжества. — Таня! Ну куда ты убежала! — Виталик был обеспокоен ни на шутку. — Мы едем в Питер или нет? — Знаешь что?! — заорала Таня во всю мощь своих связок и переполняющего ее гнева. — Пошёл ты знаешь, куда! Вместе со своим Питером и со своим пиаром! — Тань, ну ты что, все ещё злишься? — нет, он не понимал всего масштаба катастрофы. — Но на что? Я уверен, хороший пиар и твоей Ванг не повредил! Может, ей даже понравилось? — Понравилось? — во все горло заорала Ларина. — Да из-за тебя и твоего гребаного пиара я, можно сказать, потеряла любовь всей своей жизни! — Таня в сердцах сбросила вызов. Женщину трясло, как в лихорадке. Как же она ненавидела его! Весь этот проклятый алчный мир, в котором все решают только деньги и средства, благодаря которым можно заработать эти самые деньги! В котором нет места простым человеческим чувствам — ведь они делают тебя слабым, а значит, не способным к выживанию. Но ведь так нельзя! Ведь именно любовь даёт начало всему духовному и материальному! Без неё, без любимого человека, который ждёт тебя дома, нет ни сил, ни смысла строить карьеру, придумывать новые проекты, в конце концов, зарабатывать деньги! Да. И этот смысл, то бишь единственного любимого человека, она сегодня потеряла. Навсегда. Из глаз ведьмы полились первые солёные капли, когда противный скрежет дверного замка, вдруг донесшийся до ушей, заставил женщину в одночасье отпрянуть от двери. На пороге, к её удивлению и счастью, возник неизменно высокий, до боли знакомый силуэт. На пухлых губах играла привычная, чуть надменная усмешка. На щеках блестели свежие следы таких же горьких отчаянных слез. — Ну что ж ты, ведьма, — в её тягучем, непривычно хриплом голосе отчётливо слышались растроганные нежные нотки. — Все за всех решаешь, — Ларина не заметила, в какой момент Ванг оказалась рядом с ней. Как её длинные изящные руки тропическими лианами нежно обвили её плечи. Большие зеленые глаза сияли ярким, позабытым за столько лет и все равно таким любимым светом. — Может быть, ты и согласна потерять Любовь всей своей жизни. Вот только ты бы для начала спросила, а сама-то Любовь готова тебя потерять? Ларина стояла, глотая едкий комок отчаяния и боли, уже скопившийся в горле. Нет. Слишком сложно, слишком страшно было поверить. Что все это происходит на самом деле. Что Ванг имеет ввиду именно… — Глупая ты все же, ведьма, — по-доброму обнадеживающе улыбнулась Джулия, заключая ее в крепкие, не оставляющие никаких сомнений объятия… — Но почему такая любимая? — выдохнула она куда-то в золотистый шелк волос. Татьяна вдыхала пьянящий, незабытый за столько лет запах, задыхаясь от переполняющего, все еще кажущегося иллюзорным счастья. Она простила. Она любит. Она всегда теперь будет рядом — и никакие Далецкие и Бантеевы не смогут помешать их любви. — Я люблю тебя, — прошептала Татьяна, полностью и без остатка растворяясь в нежных любимых объятиях…