Huntress Hunted

В крови кипел адреналин, пока она осматривала куст шелковицы справа от неё. Могла ли она ошибиться? Нет. Хрупкие веточки небольшого растения были в спешке поломаны. Вероятно, чтобы расчистить путь. Она опустилась к мягкой зелёной подстилке леса, ища заметные следы её добычи. Много времени это не заняло. Согнутые травинки медленно возвращались в свою естественную форму. Должно быть, прошла минута, если не секунды, с того момента как он прошёл здесь. Принюхавшись, она уловила намёк на... Действительно ли это там было? Это могло быть лишь игрой её воображения, затесавшейся между свежестью ранней осени, ароматом листьев, сосны и почвы. Этот едва ощутимый запах сладковатого пота вскружил ей голову, взбудоражил её. Там, в этой сладости, было оно. Вовсе не страх, нет, - всё шло так, как он убедил её, что будет. Исчезающий аромат физического изнеможения, аромат, настолько сильно напоминающий о нём, что она почти могла почувствовать на языке каплю, дразнящую её вкусовые рецепторы. Солёная, влажная, совсем как в те бесчисленные моменты, когда она слизывала эти капли с его шеи, ключиц, сосков, с его полного... она покраснела, пытаясь усмирить своё волнение. Бесполезно. Её мысли возвращались к тем образам и воспоминаниям. Вот он, после долгого дня работы - сильными руками замешивает тесто в форме, могучие мышцы бугрятся под его кожей. Аромат, так явно принадлежащий ему, был смешан с тревогой, предвкушением и, что самое важное, - со слабым запахом его возбуждения. *** Всё началось достаточно невинно. *** Китнисс Эвердин и Пит Мелларк вернулись из Капитолия побитыми, сломленными и подавленными. Были дни, когда они оба балансировали на грани рассудка, когда любой лишний шаг мог привести к непоправимому. Были ночи, когда они не могли выносить друг друга. Даже самый малый намёк на присутствие другого был мучителен. Спустя года, эти страшные часы сокращались и сокращались, пока... пока не исчезли совсем. И преобладать стало другое, нечто, что Китнисс успела опробовать в пещере на их первых играх, и позже, на пляже Квартальной Бойни, арене самых последних, 75-ых, Голодных игр. Влечение. Голод, о котором оба знали так мало, они с рвением начали исследовать вместе. Во всём, чем они занимались на их свиданиях, всегда присутствовала любовь, всегда нежность, а в начале - кажущаяся бесконечной невинность. Даже пережив войну, в глубине сердца они остались детьми. Прошло ещё несколько лет, и страсть, пробудившаяся в Китнисс и Пите, начала меняться. Не осталось места неуверенность, стыду и страху. Они стали жадными до тела и души друг друга. Было неважно, если у Китнисс месячные, или Пит вдруг простудился. Они всегда находили способы удовлетворить желания и потребности другого. Так шли года. Кошмары ещё оставались, хотя у Китнисс случались всё реже. Пит видел их достаточно часто - охмор, шрам на его рассудке, не мог никуда исчезнуть. В одну из жарких летних ночей, Китнисс кое-что поняла. Уже было давно за полночь, и изнуряющий жар не давал найти покой. Они оставили окна открытыми - так или иначе, их единственный сосед, Хеймитч Эбернетти, всё равно не слышал ничего из того, чем они занимались. Либо притворялся, что не слышит. Китнисс бесстыдно лежала посреди их кровати, широко разведя ноги. Тёмные волосы, забранные в высокий узел, сейчас лишь раздражали, липнув к влажному телу словно клей. Между её раскинутыми ногами неустанно работал Пит. Казалось, он занимался ею вот уже несколько часов и Китнисс кончила второй раз за эту ночь. Но он не собирался останавливаться, ласково облизывая её складки, помогая ей прийти в себя после того момента, тех изнуряюще сладких секунд, за которыми они раз за разом охотились и вместе настигали. Пока он продолжал ласково и нежно целовать её, Китнисс переполняла любовь. Пит был очень хорош. Всегда дающий и ничего не требующий взамен. Она гадала: есть ли другие девушки, которые могли бы похвастать настолько же бескорыстным и любящим мужчиной? Вряд ли. В таком случае люди бы никогда не нашли в себе силы оторваться от секса и заняться какой-либо работой. Она нежно погладила его волосы и он перевёл взгляд на неё, слегка ухмыляясь. Увы, она уже покинула ту точку высшего наслаждения, благословенную пустоту разума, в которой она могла лишь наслаждаться его вниманием и просто... существовать. Пришлось спуститься к своим мыслям и волнениям. Она слегка нахмурилась и глаза Пита, до того сверкающие радостью, обеспокоились, потемнели. — Мне остановиться? — спросил он, и она почувствовала его дыхание на своей влажности, - Я не переусердствовал? — Нет, — быстро заверила его она. Она наслаждалась тем, как он обращался с ней после её оргазмов. Пит знал её и понимал, что что-то было не так. — Я переусердствовал? — спросил он взволнованно. — Нет, — вздохнула она, — ты всё сделал замечательно. Она ясно видела, что Пита это не убедило. — Почему мне кажется, что ты не до конца честна? Такой, кажется, серьёзный вопрос, насмешил её, прозвучав между её ног. — Нет, честно... просто я подумала и... ты всегда заботишься только о моём удовольствии. Столько всего для меня делаешь, всегда заставляешь меня кончить первой и... — её щёки порозовели. — Не начинай, — ответил Пит, закатывая глаза, — сколько мне это повторить? Я люблю этим заниматься. Лежать тут, меж твоих ног, целуя и облизывая твою сладкую киску... для меня нет ничего лучше. Когда он вновь лизнул её и подмигнул, она не удержалась и вновь нахмурилась. Он покачал головой и подтянулся к ней. Его подбородок, блестевший от её соков выглядел ужасно привлекательно. Чёрт, как такой мужчина может быть настоящим? — Китнисс, — сказал он проницательно, — любовь моя. Я обожаю это. Ничто не заводит меня больше, чем видеть, как ты изгибаешься и стонешь от удовольствия. Для меня нет ничего более приятного, чем наблюдать, как ты наслаждаешься. — Но ведь это изматывает. Я знаю, мне нужно много времени чтобы кончить... мы тут уже несколько часов, а к тебе я даже не притрагивалась, — ответила Китнисс, возобновляя старый спор и, на самом деле, её старую неуверенность. — Я всего лишь... мне бы хотелось сделать приятно именно тебе. — Ты и так постоянно это делаешь, — прошептал он ей на ухо. — Честно, я и не знаю, что тебе ответить. Ты делаешь всё, о чём мужчина мог бы мечтать. Посмотри, — направил он её взгляд на свою эрекцию, — я так хочу тебя. Можно..? — Пит, — она умоляюще протянула, — прошу, расскажи мне, о чём ты мечтаешь?. Он улыбнулся, разместился между её бёдрами и, тепло её целуя, легко проскользнул внутрь. — Это моя мечта, — сказал он, входя наполовину и возвращаясь, ласково и неуклонно. — Это и есть мой сон наяву. Китнисс решила на время отступить и насладиться моментом. Но на задворках её разума, она отметила, что он слишком долго колебался после её вопроса. Он что-то скрывал от неё. И она наполнилась решимостью выяснить, что именно. *** — Ты действительно хочешь это сделать, безмозглая? — Джоанна Мейсон оставалась прямолинейной донельзя. Даже годы спустя её характер был всё тем же. "Мне по барабану, кто что обо мне думает", — как она когда-то говорила, и до сих пор оставалась верна этому принципу. — Ты о чём? — Китнисс прижала телефон к щеке, наливая себе чашку мятного чая. — Почему я не должна? — Ну, для начала, зачем менять то, что очевидно вас обоих устраивает? Ты говоришь, что наслаждаешься каждой минутой, ты довольна, ваши либидо совпадают. Это же идеально. Ты осознаёшь, как тебе повезло? — Да, но... — Да ты понятия не имеешь, насколько ты везучая, Китнисс. И в этом твоя проблема. У тебя есть кто-то, кого ты любишь, а он любит тебя. Судя по твоим рассказам, он тебя более чем удовлетворяет. Если система работает - не лезь, вот что я тебе скажу, — сказала она и тут же запнулась. — По крайней мере, в спальне. Государство это уже другое дело. — Но проблема не в этом, Джоанна, — вздохнула Китнисс, возвращаясь к теме, которая беспокоила её больше всего, — Да, мне действительно повезло. Я удовлетворена и всё более чем хорошо, это правда. Но это только для меня. Я хочу узнать о Пите больше. Сделать его счастливым, насытить его потребности, его желания. Не знаю, почему, но... у меня есть чувство, что он себя сдерживает, а я хочу, чтобы он раскрылся. Несколько секунд Джоанна молчала и Китнисс задержала дыхание. — Знаешь, если бы разговор шел о ком-то ещё, а не о тебе с Питом, я бы уже бежала прочь, вопя во всю глотку. Не думаю, что хочу знать такое. Чем вы, ребята, вообще занимаетесь в спальне? — Занимаемся? Ну... сексом, — фыркнула Китнисс, гадая, что та имела ввиду. — Это мне ни о чём не говорит, — было почти слышно, как в далёком седьмом Джоанна закатывает глаза, — каким именно сексом? — Ну, обычным, — огрызнулась Китнисс, уклонившись от ответа. — Боже, Эвердин, я будто клещами это из тебя вытягиваю. Оральным сексом? — Да, — буркнула Китнисс. Не то что бы она стыдилась того, что делает это с Питом. Стеснение заключалось в обсуждении таких вещей с кем-то, кто не был, собственно, Китнисс или Питом. — И ты, и он? — Да, — сказала Китнисс. — Думаю, он это делает чаще. Может, у меня не очень хорошо получается? — Я так не думаю, хотя судить, конечно, не мне, — ответила Джоанна. — Или, может он тебя отталкивает, когда ты пытаешься начать? — Нет, никогда. — Хорошо, — на другом конце провода затянулась следующая пауза, — Китнисс, я хочу чтобы ты крепко и как следует задумалась над этим. Это может изменить ваши отношения, вывести их на совершенно другой уровень. Я могу помочь тебе придумать, как заставить его признаться о своих фантазиях. Ты действительно уверена, что хочешь этого? — Что ты имеешь ввиду? — Всё просто. Это может быть что-то, что могло бы тебя шокировать. Или причинить боль. Или даже вызвать отторжение. Пит не просто так тебе об этом не рассказывает, у него есть свои причины, и скорее всего, это стыд. Либо он попросту знает, что ради него ты готова на что угодно, и не хочет причинять тебе дискомфорт своей просьбой. — Но... — Если ты решишь пройти через это, ты должна быть готова к тому, что ты, возможно, не поймёшь его фантазии или они тебе не понравятся. Ты ни в коем случае не обязана потакать ему, однако... ты должна держать в уме, что если он раскроется, это может его ранить. Тут ты правда давишь на него. Существует целый мир сексуальных практик, о которых ты и понятия не имеешь. Без обид, но тебе трудно говорить даже об оральном сексе. А ведь для большинства это очень простой и абсолютно нормальный секс. — Поэтому я разговариваю с тобой, Джоанна. Ты моя подруга и ты не Пит, — ответила Китнисс. — Я на всё готова, чтобы сделать Пита счастливым. Он со мной так бескорыстен. Он обожает меня, всегда удостоверяется, что мне комфортно. Честно, это почти граничит с боготворением... Джоанна её оборвала: — Ладно, ладно. Мне кажется, я знаю, к чему всё идёт. Всё ещё не могу в это поверить, ты точно везучая. Безмозглая, но везучая. Теперь, слушай наш план... *** Пит ухмылялся как Чеширский кот, развалившись на диване вплотную к Хеймитчу. — Нет, ты не можешь уйти, Митчи, — хохотнул он, — ты ведь нам так и не рассказал, правда ли Эффи лысая под париком. — О, вот теперь я точно ухожу, булочник, — усмехнулся Хеймитч, — и если ты ещё раз назовёшь меня Митчи, не видать вам больше моего самогона, голубки. Он взглянул на Китнисс, растянувшуюся в кресле и ухмыляющуюся ему в ответ. — Да ладно тебе, Митчи, — кривлялась она, — не будь таким букой. Пит расхохотался, хватая воздух ртом, пока не начал плакать от смеха. — Я ухожу, — сказал Хеймитч и встал. Китнисс оттолкнулась от своего кресла чтобы его проводить. — Солнышко, почему это мне кажется, что ты и близко не такая пьяная, какой пытаешься выглядеть? Китнисс подмигнула старому ментору. — Спасибо за самогон, именно этого нам сегодня не хватало, — она поцеловала его в щёку. Вновь обернувшись к ней, Хеймитч, казалось, боролся сам с собой. — Я верю, что ты не сделаешь ему больно, Китнисс, — сказал он, с обеспокоенным выражением. — Он сейчас уязвим и я не хочу иметь ничего общего с тем, что у тебя на уме. То, что Хеймитч назвал её по имени, показывало, насколько серьёзен он был. Китнисс покачала головой. Действительно, она выпила всего две стопки белого самогона, для смелости. С того момента прошло несколько часов и она успела вновь протрезветь. — Можешь мне доверять, — сказала она. — Причинить ему боль это последнее, чего я хочу. Скорее, наоборот. — Тогда доброй ночи, — сказал Хеймитч, развернулся и ушёл. Китнисс глубоко вздохнула и вернулась в гостиную. Сейчас или никогда. — Митчи ушёл, — выразительно проговорила она, когда вернулась к Питу и запрыгнула на диван прямо к нему в объятья. — На сегодня всё. Что мой любимый хочет делать теперь? Она ласково ему улыбнулась и он ухмыльнулся ей в ответ. — Много вещей, — пробормотал он, — поиграть в шашки, к примеру. — Я так не думаю, — протянула она и начала к нему притираться, прижимаясь своей грудью к его. — Я не против поиграть. Но только не в шашки. — Ох, — запнулся Пит, — Кит... Китнисс... я пьян, я не... я не достаточно трезвый... — Тебе не нужно быть трезвым чтобы пообжиматься, — хихикнула она, — как думаешь? Он очаровательно нахмурился. — Нет, мне нужно.... я не смогу сделать тебе приятно когда... я такой.. ик... — Мне тебе засос оставить? — Спросила Китнисс, прижимаясь ртом к мягкой коже за его ухом, — Чтобы Хеймитч увидел? — Не надо... ох, — выдохнул Пит и она почувствовала его растущую эрекцию напротив её живота. Наконец, он завёлся и Китнисс решила идти напролом. — Что ты хочешь, чтобы я сделала, Пит? Скажи мне, и я сделаю это. Что угодно... — Нееет, — простонал Пит, покачивая бёдрами напротив её, — не сделаешь. — Я сделаю это, обещаю, — сказала она, чувствуя, как ситуация вскруживает ей голову. Джоанна понятия не имела, о чем говорила. Ради Пита Китнисс готова на всё. Его желание для неё закон. — Скажи мне, — соблазняюще низко шептала она, — мой милый Пит. — Я хочу... чтобы... могла бы ты... — Пита бросило в краску от возбуждения, щеки налились розовым. — Что угодно, Пит, что угодно. Ты можешь сказать мне, — повторила она. — Хочу, чтобы ты охотилась за мной, — сказал он, его глаза расширились, блеща от вожделения. На мгновение, Китнисс показалось, будто её ударили по лицу. Может она ослышалась? — Что? — она уставилась на него, внезапно почувствовав озноб во всём теле. Она точно ослышалась. — Выследи меня, как будто я дичь, как будто я... твоя добыча, — продолжил он с остекленевшими глазами. — Как белка или... — Эм? Как в играх? В голодных играх? Китнисс почувствовала растущий в горле комок. — Или... или... как горный лев, — Пит увлечённо продолжал, потираясь об неё членом, не замечая белизну её лица. — И потом ты меня поймаешь. Но ничего мне не сделаешь, просто свяжешь меня. Возьмёшь меня как своего... Кит... Китнисс? Она резко отпрянула от него, глядя ему в глаза. — Нет, — отрезала она, шокированная и раздосадованная тем, как всё обернулось. Она много что ожидала услышать от Пита. Но не это. Только не это, учитывая их общую историю. Страх стать чьей-то добычей по-настоящему. Его страх по отношению к ней, созданный Капитолием. Почему его такое возбуждает? Зачем ему переносить эти страхи и ужасы в их сексуальную жизнь? — Как ты можешь просить меня о таком, Пит? Как? — Слёзы стекали по её щекам. — Кит..? Что? — Пит удивлённо посмотрел на её лицо. Сам он отчаянно покраснел, его эрекция и не думала опадать. — Я.. я не... Она встала и попятилась к двери, прочь из комнаты. Уже несколько недель они жили в доме Пита. Ему так было удобнее из-за работы. Обычно раз в какое-то время они меняли дома, их это забавляло. Теперь же ей хотелось лишь исчезнуть, убраться отсюда и вернуться к себе. Как можно быстрее. — Прошу, Кит... — попытавшись встать с дивана, Пит запутался, его искусственная нога застряла в пледе и он упал. — Подожди… — умолял он, протянув к ней руку, видя как она отступает к выходу. — Мне так жаль... я пьян, пожалуйста... прости меня... не уходи... Она отвернулась, оставляя его позади. Услышала глухой удар, но не обратила на него никакого внимания, захлопнув за собой дверь. Всё ещё слишком шокированная, чтобы чувствовать что-то, кроме болезненного замешательства, Китнисс Эвердин убежала в свой дом, вверх по лестнице, бросилась на кровать и, уткнувшись в подушку, заплакала. *** Воздух в её комнате загустел. Окна здесь не открывались днями и Китнисс так и заснула, дыша этим плотным воздухом. Результатом такой беспечности была головная боль. Но похмелья она не чувствовала, хотя и проплакала большую часть прошлой ночи. Прошлая ночь. Она быстро, словно в перемотке, вспоминала всё произошедшее. Она пригласила Хеймитча на ужин, приготовила любимое блюдо Пита и затем предложила сыграть в какую-то алкогольную игру. Но сама жульничала. Благодаря советам Джоанны, много выпивать ей не пришлось, но вот Пит, не привыкший к крепким напиткам, опьянел довольно быстро. Ей лишь хотелось улучшить настроение, ослабить сдерживающие его барьеры, а самогон, как она думала, прибавил бы ему смелости. И это отлично сработало. Пит ей признался. Джоанна предупреждала Китнисс, что его фантазии могут оказаться не тем, что она хотела бы услышать. Китнисс выслушала подругу, которая затем углубилась в описание всех изощрённых сексуальных практик, которые только смогла припомнить. Китнисс была шокирована этим списком, но подумала, что большинство перечисленного она смогла бы принять. В конце концов, она затеяла всё это ради него. Но когда Пит рассказал ей о своей фантазии, она не сумела с этим справиться. Более того, она сама подтолкнула его к тому, заставила его напиться, чтобы он смог рассказать ей о вещи, которой, очевидно, стыдился и хотел оставить при себе. Да, Джоанна её предупреждала и даже Хеймитч сказал ей быть аккуратнее. Но она так зациклилась на себе. Оставила его там, пьяного и запутанного, сгорающего со стыда. Что она за девушка после такого? Стрелки будильника на ночном столике показывали полвосьмого утра. Быстрый душ помог ей прийти в себя, тёплые струи воды успокоили измождённое тело и прояснили разум. Взглянув на свой гардероб, Китнисс поняла, как, в конце концов, можно попробовать всё исправить. *** Она нашла Пита на его крыльце, сидящим на скамье напротив сада. Он держал чашку с чаем, рядом с ним была тарелка с куском булочки, видимо, оставшейся с завтрака. — Пит, здравствуй — поздоровалась она. Он повернулся к ней и у неё дрогнуло сердце. Глубокие чёрные круги на его лице особенно выделяли красноту глаз. — Китнисс, — он подскочил со скамьи, смахнув тарелку на пол, — ты вернулась. Китнисс почувствовала собирающиеся на её глазах слёзы. Она ожидала найти Пита замкнутым, злым или даже сбитым с толку. Он не забыл прошлую ночь, похоже, он даже не спал и был трезв. — Конечно, — сказала она, — я всегда буду к тебе возвращаться. Мне так жаль, что я оставила тебя вчера таким. Я такая дура. Сможешь ли ты меня простить? — Тебе не за что просить прощения, — сказал он, с робкой улыбкой на лице. — Я был пьян и столько лишнего наговорил. Я знаю, что это не может быть оправданием, но мне очень жаль. Можем мы... Ты сможешь забыть о том, что я тебе рассказал? Пожалуйста. Это будет моим уроком на всю жизнь - больше никогда так не напиваться. Китнисс присела рядом с ним. — Я... — смущённо начала она, неуверенная насчёт всей ситуации, — Пожалуйста, прости меня. Всё, что случилось вчера - не было совпадением. Это было спланировано. Точнее... я это спланировала. Мне хотелось узнать о твоих фантазиях... Она нерешительно взглянула на него. Пит побледнел в лице, руки то сжимали, то расжимали одеяло, которое он принёс с собой. — Как ты могла? — Спросил он дрожащим голосом, — хочешь сказать, ты специально меня напоила? — Да, — ответила она, тёмно краснея от стыда, — я просто пыталась... В смысле, ты же мне никогда ничего не рассказывал... Я не знала, что мне делать... Джоанна мне это подсказала... — Ты еще и Джоанну в это впутала? — Пит... — Нет. Нет, это уже зашло слишком далеко, — его голос был надломлен. — Я всю ночь не спал. Боялся, что навсегда тебя потеряю. Ты вообще понимаешь, что я чувствовал? Ты ведь просто убежала и... как думаешь, почему я тебе никогда об этом не говорил? Я знал, что ты этого не вынесешь! И ты даже не дала мне шанса объясниться... это было несправедливо. И втягивать Джоанну в такое? В настолько личные переживания? Ты хоть немного представляешь, как я себя из-за этого чувствую?! Это слишком личное. Даже для Джоанны. Такие вещи должны оставаться только между нами. Он задрожал и шёпотом повторил, самому себе: — Слишком личное... — Я могу только сказать, что мне жаль, что всё так вышло, — прошептала она. — Прошу. Пожалуйста, позволь мне загладить мою вину. Мы можем представить, что ничего не было, забыть весь вчерашний вечер, если ты того хочешь. Или ты мог бы мне объяснить. Рассказать мне, что именно ты имел ввиду. Пожалуйста, я не могу потерять твоё доверие. Он раздражённо хмыкнул. — Ну да, точно. Объяснить это тебе, чтобы ты продолжила меня осуждать или игнорировать. — Я думала, что мы можем делиться друг с другом всем. Разделить наши жизни друг с другом. И я думала, что мы можем рассказать друг другу что угодно. Было заметно, что ты себя сдерживал. Пит, я сделала это только потому, что хотела осчастливить тебя так же, как ты меня. Было ошибкой впутывать в это Джоанну, теперь я это понимаю. И заставлять тебя признаться в этом тоже было неправильно. Она не услышит от меня ни слова из того, что ты мне рассказал. Но... — на секунду прервавшись, Китнисс начала поглаживать край его пледа. — Думаешь, ты мог бы мне это объяснить? Так, чтобы я поняла? — Не знаю, — его взгляд метнулся куда-то в сторону горизонта. Злость и боль были всё ещё очевидны в его голосе, — ты ведь снова убежишь. — Нет, — настояла она, — вчера я просто была в шоке. Потому что я не смогла этого понять. Сделай так, чтобы я поняла. — Ты не понимаешь. Сексуальные фантазии... это личное. Это то, о чём я никогда и ни с кем не говорил. Даже на терапии. Как только я тебе это расскажу, я не смогу это отменить. Я люблю и уважаю тебя. Я не хотел, чтобы ты знала, потому что не хочу чтобы ты плохо подумала обо мне. — Я не буду, обещаю, — сказала она. — Просто эта фантазия - как я охочусь на тебя, - разве это не напоминает тебе Голодные Игры? Разве не на это был нацелен охмор? Он покачал головой. — Так вот в чём дело? Теперь я понимаю, почему это сбило тебя с толку. Нет, это не то же самое. Эта фантазия появилась гораздо раньше. Китнисс приблизилась к нему и взяла его ладонь в свои, большими пальцами поглаживая его костяшки. — Гораздо раньше? — Да, — он нежно сжал её руку и она почувствовала облегчение от того, что он вновь ей доверился, даже после того, как она подвела его. — Это было до Голодных Игр, после того случая с хлебом. Ты начала охотиться. Лес меня всегда немного пугал. Всё-таки, Капитолий нас неплохо обрабатывал. Конечно, можно было догадаться... — Можешь не объяснять. Вообще-то ты уже мне об этом говорил на первых играх, — прервала она. — Возможно... Я не помню. В общем, лес, и всё то, что пролегало за забором, было для меня таким загадочным. Как можно это описать? Лес... Это таинственное место. Опасное и даже пугающее. Совсем как ты. Я чувствовал, что это место меня притягивает, Китнисс. Примерно в то же время я начал... — он слегка покраснел, — ну знаешь... чаще мастурбировать. Китнисс с нетерпением внимала ему, восхищённая тем, что Пит наконец открывался ей. — Что ты представлял? — В основном тебя. Ты иногда приходила в пекарню с теми белками. Да, они были мёртвые, но не выглядели так, будто мучились перед смертью. Ты мастерски их убивала, выстрелом в глаз, и уважительно с ними обращалась. С бережностью. Китнисс задумалась. Действительно ли она так заботилась о животных? Конечно, она была благодарна, что они существуют, и не желала им мучений. Но самым важным было то, что они были её едой. Едой, так отчаянно недостающей. Они были её средством к существованию, которое сохраняло жизнь её семье. — Мастурбация стала чем-то вроде ритуала. Я делал это каждую ночь. Было трудно сдерживать себя, а ведь я делил комнату с братом. Однажды я, боже, мне так стыдно. Ты оставила несколько белок для моего отца и я смог на тебя немного взглянуть. Я так сильно кончил, представляя как... — Как я охочусь на тебя? — Это заводило меня каждый раз. Работало безотказно. — Но Пит, как же охмор? — Это не то же самое. Охмор заставил меня думать, что ты не человек, мутант. Я не мог вспомнить свои фантазии из прежних времён, когда я был младше. Только годы спустя, когда мы начали заниматься сексом, они ко мне вернулись. Та фантазия - о другом. Для меня это скорее о том, что я любим и желанен. Скорее как... я имею ввиду, я представлял, что тебя влечёт ко мне, в то время когда я не чувствовал себя ценным, особенным или что я вообще чего-то стою. В такие дни я мечтал о том, что ты мною так дорожишь, что не можешь сдерживаться. Я гадал, как бы это могло быть, если бы ты была главной. Обладала мной. Потому что ты... даже тогда у меня было нечёткое представление о твоём характере. Тебе не легко любить, такой ты человек. Для меня быть предметом твоего желания и то, что ты бы активно показывала, как сильно ты меня хочешь, что я принадлежу тебе, думаю, в этом заключается смысл той фантазии. Это меня в ней заводит и по сей день. Конечно, это так же и о влечении и потребностях... однако основная мотивация не в этом. Любовь. Тот факт, что из-за любви ты не можешь ничего поделать, кроме как выбрать меня, потому что знаешь, что нуждаешься во мне. Вот что это для меня значит. Какое-то время они молчали. В отдалённом лесу начали перестукиваться дятлы. — Что именно мне нужно будет сделать? — спустя пару минут спросила она. — Сделать? — он удивлённо посмотрел на неё. — Ничего, я рассказал тебе, потому что ты хотела знать. — Так что, ты не хочешь исследовать эту фантазию? Сделать её реальностью? Он колебался, сминая грубую ткань одеяла. — Я вижу, что тебе от этого дискомфортно, и это нормально. Это останется строго в рамках фантазии. Ты знаешь, я очень счастлив в наших отношениях, счастлив наконец быть с тобой в спокойствии и безопасности. Я не хочу ничего в этом менять. — Пит, я не буду притворяться, что понимаю эту твою фантазию, а я её не понимаю. Потому что я другая. Я даже не трогала себя до тех пор пока... пока после первых Игр у меня не появилась собственная кровать и это стало возможным. Исследовать любовь, близость и нахождение вместе - это такое яркое чувство. Но прошло уже несколько лет, и я думаю не будет ничего плохого, если мы... если мы попробуем больше экспериментировать. Существует целый мир возможностей, которые только ждут того, чтобы случиться. Столько удивительных опытов, которые мы можем пережить. Почему мы должны это упустить? Он приподнял брови. — Целый мир возможностей? Такое могла сказать только Джоанна. Она усмехнулась. — Ты поймал меня. Но Джоанна права. Я готова попробовать. Он уставился на неё. Изумление и трепет сияли в его глазах. — Ты ведь шутишь? Она загадочно улыбнулась. — Конечно, нам придётся всё распланировать. Логистика, время. И что мы будем делать, если ты вдруг не захочешь продолжать. Что именно ты хочешь, чтобы я делала. Где мы это сделаем, когда и как... именно. Такое не может быть спонтанным, это наверняка. — Нет, — ответил он, его глаза мерцали от предвкушения, — ты действительно готова сделать это для меня? Правда или неправда? — Правда, — сказала она, наклоняясь к нему для долгого чувствительного поцелуя. — Я люблю тебя, Пит Мелларк, так что - да, я готова попробовать. Он смотрел на неё так, будто всё ещё не мог поверить в происходящее. — Значит, мне лучше начать планировать? Она засмеялась и поцеловала его в кончик носа. — Давай спланируем это вместе. Поверь, твоя помощь мне пригодится. Не хочу снова всё испортить. *** По итогу, большая часть планирования легла на Китнисс. Она сходила в лес на поиски места, которое лучше всего подошло бы под их нужды. Участок, куда она могла бы легко загнать Пита. В прекрасное утро раннего сентября, Китнисс поняла, что всё наконец готово. Нет, всё было готово вот уже недели, просто она продолжала колебаться. Какая-то часть её боялась предстоящего, но только вчера они проговорили что можно будет делать, а что нельзя, и она осознала, что попросту оттягивает этот момент. Пит никогда не давил на неё, оставаясь тем же всегда отдающим партнёром, и, скорее всего, решил, что она успела передумать. Но она не передумала, даже наоборот. Во время планирования, она заметила, что её начала возбуждать мысль о принятии более активной роли. Пит, любящий и нежный, всегда проявлял инициативу. Это казалось ей естественным, ведь он был мужчиной. Чисто анатомически было разумнее, чтобы он был агрессором в их отношениях. Он всем руководил, от инициирования и до ритма их секса. Он приводил её в позы, которые хотел. Часто, он так же контролировал, когда нежные поступающие движения перетекали во всё более и более дикие толчки, и она чувствовала, что они скорее трахаются, чем занимаются любовью. Это выражение всегда заставляло её покраснеть, но она ценила каждое слово, вырывавшееся из Пита в эти возвышенные моменты, особенно когда он был в том состоянии, когда больше не мог сдерживаться и начинал использовать язык, далёкий от учтивой и вежливой речи, которую он обычно предпочитал. Первые несколько раз, когда такое случилось, Китнисс это немного шокировало и потом он долго извинялся. Спустя какое-то время, ей начали нравиться эти страстные моменты и она рассказала об этом Питу. Наблюдать как он теряет контроль заводило её больше всего. Ранним утром, пока Пит ещё спал, она начала свои приготовления. Затем скользнула обратно в кровать, прежде чем он осознал, что её не было рядом. Сегодня Пит не работал, так что день был идеальным. После завтрака он был на крыльце, готовясь порисовать, когда там появилась она, тихая и внешне собранная, но кипящая предвкушением внутренне. — Идёшь в лес? — Спросил он, улыбаясь, — почему не сказала? Я бы приготовил тебе перекус. Китнисс не ответила на его улыбку. Она уже вживалась в роль, и ей было нужно, чтобы Пит понял, что игра началась. — Иди в дом. Выпей как можно больше воды и уходи, — приказала она резко, с холодом в голосе. — Я иду на охоту и не хочу возвращаться с пустыми руками, ты меня понял? Пит расширил глаза. Мгновенно уловив её мысль, он вскочил, поворачиваясь чтобы уйти, но вместо того в сомнении оглянулся на свои художественные приспособления. Краски на палитре могут высохнуть, если оставить их на улице в такой жаркий день. — Оставь это, — сказала Китнисс. Но не смогла сдержать более чуткую часть себя и добавила, — я об этом позабочусь. Пит кивнул и исчез в доме. Это оказалось сложнее чем Китнисс могла предположить. Быть более активной это одно, но так пренебрежительно относиться к любимому человеку - совсем другое. В течение долгих разговоров об этом, Пит убеждал её, что это именно то, чего он хочет. И она согласилась. Теперь же было очевидно, что разговаривать о фантазии и в действительности её проживать это вовсе не то же самое. Она упаковывала его краски в коробку, когда услышала, как передняя дверь дома захлопнулась. Она надеялась, что он послушал её совет насчёт воды. Ему это пригодится. *** Всё работало идеально. Когда Китнисс пересекла подлесок поляны у небольшого ручья, она почувствовала растекающееся внутри самодовольство. Она его поймала. Ловушка была простой и надёжной и, да, Китнисс ею гордилась. Он прошёл именно тем путём, что она ожидала. Может быть он даже думал, что сильно опережал её и решил немного отдохнуть, попив воды из ручья. Однако он не знал, что это место было подготовлено заранее, со сложной ловушкой, сконструированной ею, силками, над которыми она работала несколько дней. Силки обычно использовали для небольших животных, вроде кроликов. Чтобы поймать в них человека, требовалось больше навыка, чем умение связать пару узлов из верёвки. Угодив в ловушку, Пит оказался скован в полулежачем положении, напротив дерева, рядом с ручьём. Падая, он испачкал лицо и пара капель воды стекала по его подбородку. Долго он в такой позе не находился, чему она была рада. С выражением лёгкой паники на лице он уставился на неё и Китнисс пришлось напомнить себе, что она должна оставаться в образе. — Похоже сегодня у меня крупный улов, — громко проговорила она, с удивлением отмечая звук своего голоса, раскатывающийся по лесу. Сюда никто не приходил. Никакого признака присутствия людей, никаких следов возможных незваных гостей. И всё же, это казалось чем-то опасным, даже дерзким, делать такое. При свете дня. Снаружи. Она обернулась, отложила свой колчан с луком и сняла отцовскую охотничью куртку. Она была одета точно так же, как в утро своей последней охоты перед Жатвой. Это было важно. — Надо побыстрее его освежевать, до захода солнца, — продолжила она, будто бы говоря с самой собой, но на деле это всё было представлением для Пита. — Нужно поскорее вернуться, успеть обменяться в Котле. Она достала самый маленький нож из сумки и повернулась к нему. Пит всё еще смотрел на неё с широко раскрытыми глазами, и она почувствовала, как глубоко в мыслях пробуждаются первые отголоски сомнений. Он хотел этого, вот о чём было важно помнить. И всё же, каким-то образом, она не могла продолжать говорить о нём как о предмете, по крайней мере, дольше, чем было необходимо. Она прищурилась, впившись в него взглядом. — Подожди-ка, я тебя знаю, — окликнула она его. На мгновение, она испугалась, что делает это неправильно, всё происходит слишком быстро. Но Пит кивнул. — Да, — прохрипел он, — со школы. Я Пит... — Младший сын пекаря, — резко прервала она. — Что ты здесь делаешь? — Пожалуйста, Китнисс, — начал он. — Я не хотел... Можешь меня развязать? — Откуда ты знаешь моё имя, сын пекаря? — отрезала она. Было немножко глупо называть Пита сыном пекаря - ему было уже двадцать шесть, - но очаровательный румянец, заливший его щёки, показывал, что ему это понравилось. Так или иначе, им обоим сейчас по шестнадцать, напомнила она себе. — Я всё про тебя знаю, — сказал он. — В первый день школы отец указал на тебя. Он сказал... — Мне неинтересно слушать твои байки, — снова прервала она. — И я не люблю повторяться. Что ты делаешь в моём лесу? Теперь Питу было трудно найтись с ответом. — Я потерялся... и... — Здесь опасно, — поучила она назидательным тоном. — Это не место для мальчишки вроде тебя. Чёрт. Сегодняшняя добыча - сплошное разочарование, — она начала расхаживать по поляне. — Теперь придётся возвращать тебя родителям. Это очень некстати, — она драматично вздохнула. "Я ужасная актриса", - кричала она внутри. Пит заливался румянцем, избегая её взгляда. Она оглядела его сверху вниз, чтобы посмотреть, если он уже твердеет, если всё работает так, как должно, но ничего не заметила. Её глаза вновь метнулись к его. — Нет, пожалуйста, — прошептал он. — Не возвращай меня. Китнисс вздрогнула. Это прозвучало так искренне. Её сердце едва не разрывалось от сочувствия и любви к юному Питу, который мечтал быть пойманным и принятым ею. Вдали от дома и родителей. Возможно, поэтому следующая её реплика прозвучала почти ласково: — И что же мне с тобой делать? Он не отвечал. — Тебя не обменять на булку хлеба. Не продать в Котле. Так что будем делать? — Пит продолжал отводить глаза, избегая её взгляда. — Ну, вне зависимости от того, что я с тобой сделаю, всё будет по порядку, — она критично его осмотрела. — Моя добыча - самого лучшего качества. Первоклассная. Ты знаешь об этом, Пит Мелларк? Никто никогда не жаловался. Так что я не могу позволить, чтобы мой улов выглядел неподобающе. Он посмотрел на неё с любопытством. Хоть они и обсудили некоторые вещи, они сошлись на том, что должен остаться так же и элемент неожиданности. Так будет интереснее. Китнисс быстро подошла к дереву и крепко натянула верёвку, так что Питу пришлось подняться спиной к стволу. Из него вырвался короткий хрип, пока она привязывала его к дереву. Она не хотела чтобы ему было слишком неудобно, так как планировала, что какое-то время он останется в таком положении, но не было другого способа заставить его стоять, кроме как крепко привязать его. Они обсудили это загодя и это была одна из вещей, с которыми у неё было больше всего проблем. Ей хотелось использовать простой узел, из которого Пит мог бы выбраться самостоятельно, но он настаивал на том, чтобы она связала его как можно крепче. В итоге она согласилась. Раз уж они решились на это, не было смысла осторожничать - это бы не соответствовало его фантазии. Так же они сошлись на стоп-слове. Она не будет завязывать Питу рот, так что он в любой момент сможет всё остановить, если захочет. Он слегка вспотел, когда она опустилась на колени и сняла с него ботинки и носки. Пит всегда надевал носок и на протез. Затем она поднялась и снова проверила верёвки. Это будет непросто. Возможно, рубашку на нём придётся разрезать. Впрочем, она была уже старая и Пит надевал её только когда собирался рисовать, так что это было неважно. Не глядя ему в лицо, Китнисс потянулась к его штанам и быстро их расстегнула. Потянув молнию вниз, она наконец увидела. Под его бельём намечалась выпуклость. Ему нравилось. Набравшись уверенности, она стянула с него штаны, пока он помогал ей, как только мог, по очереди выступая из штанин. Китнисс положила брюки туда же, куда убрала ботинки с носками, в небольшую корзину за деревом, где он не мог её увидеть. Затем она сняла с него рубашку и, как она и предполагала, было невозможно от неё избавиться, не разрезав. В конце концов, весь процесс раздевания оказался скорее неловким, чем возбуждающим, по крайней мере, для неё. Питу, однако, было трудно заглушать стоны и её это каким-то образом обнадёжило. Добравшись наконец до его трусов, она разрезала резинку и стащила их с его бёдер. Бросив то, что от них осталось, позади себя, она прикусила губу, сдерживая стон. Его член был наполовину твёрдым, постепенно поднимаясь всё выше. Было бы мило, если бы она могла какое-то время видеть его мягким, но, очевидно, это было уже невозможно. Или всё-таки нет. Обернувшись, она взяла остатки его рубашки и трусов и аккуратно положила их на кучу другой одежды в корзине. Вернувшись к нему, она встала напротив него, скорчив лицо в критичное, оценивающее выражение. Каким красивым мужчиной был её Пит. Весь мускулистый, не слишком жилистый. Даже здесь, в тени деревьев, волосы всё ещё отливали золотом. Алый румянец покрывал его щёки, член был твёрдым и готовым к действию. Жаль, она не могла посмотреть на него сзади, но, может позже она могла бы связать его по-другому. Она покачала головой и напомнила себе, что сейчас она не двадцатишестилетняя Китнисс, рассматривающая её любимого нагишом. Сейчас она - шестнадцатилетняя Китнисс Эвердин, серьёзная охотница, которая ровным счётом ничего не знает о Пите Мелларке, кроме того, что он сын пекаря. Ради этой сцены Пит попросил её забыть об истории с хлебом, но она не могла. Шестнадцатилетняя Китнисс, вне зависимости от того, насколько суровой он себе её представлял, тоже никогда бы этого не забыла. Она направила взгляд к его паху и почувствовала трепет в низу живота. Ей бы так хотелось прямо сейчас упасть на колени и отсосать ему. Конечно это всё было устроено для Пита, и всё же... Её чувства в этом тоже присутствовали. Но сценарий этой фантазии оказался довольно длинным и не мог быть окончен быстрым минетом. Пит уже выглядел безумно возбуждённым, так что много времени это бы не заняло. — Что это? — нахмурившись спросила она, и указав пальцем на его член. — Это.. оу. Просто ты мне так сильно нравишься. Так, что я хочу... — Засунуть это в меня, — закончила она за него, постаравшись звучать слегка брезгливой. — Это мне известно, я видела как это бывает у животных. Но почему с него так капает? Мне не нужно чтобы эта штука тыкалась мне в нос, пока я буду тебя очищать. Заставь это опуститься. — Что? — Пробормотал он, облизнув губы. — Ты меня слышал. Мне нужно почистить тебя, но я не хочу, чтобы эта штука была рядом. Нельзя чтобы она случайно мне лицо испачкала или вроде того. С каждой минутой ей становилось всё веселее. — Я не могу это контролировать, — проскулил Пит. — Извини, я не могу это никак убрать без.. без какой-нибудь стимуляции. — Я бы с этим поспорила. Почему он твёрдый? Пит напрягся, попытавшись протянуть руку к волосам, видимо, на минуту забыв, что он связан. — Я тебе уже сказал - потому что ты мне нравишься. Ты такая милая, Китнисс. Такая красивая. Я правда ничего не могу с этим сделать. Это не исчезнет, — надавил он. — Может это исчезнет, если я уйду, — буркнула она, задумчиво. — Нет. Пожалуйста, не уходи, — он сглотнул. — Я хочу тебя видеть. — Ещё нужно проверить несколько ловушек в лесу, — сказала она, скорее про себя. — Когда я вернусь, я хочу чтобы этого не было, ты понял? — Она указала на его твёрдый член и развернулась, чтобы исчезнуть из его поля зрения. На самом деле, она бы не ушла далеко. Вещи, которые могли бы ей понадобиться, были загодя разложены в корзинах, спрятанных вокруг поляны - за деревьями, под кустами и меж камней. Быстро пройдясь по кругу, она вернулась на поляну в течение пяти минут. Она могла наблюдать за Питом со стороны, где он бы её не увидел и не услышал, зато сам был на виду. Было приятно подглядывать за ним в таком состоянии. Казалось, он изо всех сил пытается сконцентрироваться, думать о чём-то несексуальном, но его член оставался твёрдым. Китнисс опёрлась о дерево позади неё. Налив из термоса чашку чая со льдом, она откусила кусок от мраморного маффина из неудачной партии, что Пит принёс вчера с работы. Остатки. Китнисс любила остатки. Нужно будет и его накормить. Но позже. Пит потел, хотя на поляне не было так жарко, да и дерево находилось в тени. Он бормотал что-то про себя, было невозможно разобрать, что. Наверное, что-нибудь вроде "опускайся". Спустя какое-то время, как раз когда Китнисс раздумывала, не показаться ли ему опять, он задышал медленно, размеренно и постепенно его член начал опускаться. Это было серьёзное достижение. Китнисс была впечатлена. Она уже придумала несколько наказаний для Пита, уверенная в том, что найдёт его в том же состоянии, но теперь, похоже, это не требовалось. Ухмыляясь, она вернулась в его поле зрения и широко ему улыбнулась. — Ты хороший мальчик, Пит, — сказала она одобрительно, — я горжусь тобой. — Спасибо, — сказал он, с застенчивостью в голосе. — Я очень старался. — Я вижу, — она улыбнулась и подошла к нему ближе, так близко, что могла бы поцеловать. — Теперь подготовим тебя? Чтобы ты был красивым и чистым. — Ммммм, — он зашептал напротив её губ, его голос внезапно стал ниже, — Кит... Китнисс, прости, но мне надо... Не хочу наделать беспорядок. Кажется, я выпил слишком много воды. — Оу, — ответила она, в смущении. Ему нужно было в туалет. Но почему сейчас? Такого они в плане не учли, и это могло всё испортить. Если она выпустит его сейчас, это разрушит их фантазию. Будет почти невозможно вернуться к тому же моменту. Они были слишком беспечны. Подумали только о возможном обезвоживании и забыли о других функциях тела. — Подожди минутку, — сказала она, заходя за дерево к спрятанному ведру, что она принесла с собой. Изначально она планировала налить туда воды, чтобы помыть Пита, но можно было использовать его и с такой целью. — Прости, — потрясённо выпалил он. Китнисс покачала головой, помогая ему с ведром, удерживая его на нужном месте. Должно быть, он чувствовал себя униженным, думая, что они остановят игру из-за этого. — Ничего, — прошептала она, пытаясь не слушать звук жидкости, падающей на металлическое дно. — Это моя вина. Я же сказала тебе попить, верно? Он не ответил и она приняла это за дурной знак. Она не думала, что это станет большой проблемой. В конце концов, это был первый раз, когда они делали что-то сумасшедшее и захватывающее вне дома. Конечно, некоторые части всего предприятия будут неловкими, а какие-то не сработают вообще. Они будут учиться на ошибках. Она убрала ведро на край поляны, выплеснув содержимое в траву и оставила его там. Затем вернулась, чтобы найти два небольших полотенца, пару кухонных салфеток и её любимую зелёную губку. — Лицо попроще, Мелларк, — сказала она, слегка поддразнивая его, когда она вернулась и он не мог на неё посмотреть. — Ты заслужил награду, так что лучше насладись этим как следует, — с этим словами она быстро протёрла его мягкий член бумажной салфеткой, отбросила её в сторону и потянулась за губкой. — Так глупо, — услышала она шёпот Пита, обращённый к самому себе. Было очевидно, что ему трудно вернуться в игру. "Что я могу сделать" - думала она, начиная паниковать. Она не хотела останавливаться, потратив так много времени на планирование и приготовления, успев возбудиться сама. Было бы глупо позволить маленькой ошибке всё испортить. Ведя губкой по левой ноге Пита, она принялась за дело. Оригинальный план заключался в том, чтобы грубо, почти неприятно, его обтереть, как умывают лошадь. Решение сменить тактику пришло быстро. Мытьё, по сути, стало для них чем-то естественным. Они часто мыли друг друга. Отвести Пита в душ после целого дня работы, прежде чем они сядут ужинать - было частым событием в их доме. Да, это уже стало привычкой, так что Китнисс неосознанно облизывала губы, чувствуя, как её рот наполняется слюной, а киска пульсирует, в то время как она занялась другой ногой, потирая её губкой, пока не добралась до его бедра. Затем она протёрла его живот, игнорируя место, где волосы росли более густо. Вставая, она нежно оттёрла грязь с левого соска и переключилась на его предплечья. Сначала левое, потом правое, протирая каждый его палец, чтобы затем переключиться на лицо. Пит был примерно на голову выше - ей приходилось вставать на носочки, чтобы поцеловать его, когда они стояли лицом к лицу. Сейчас поцелуй был вне плана, но как же ей этого хотелось. Почувствовать его мягкие губы на своих, и как он открывает рот, впуская её. Тихий стон вырвался из неё, когда она подумала об этом, оттирая очередной мазок грязи с его скулы. — Чёрт, — простонала она, чуть расставляя ноги, так что его голое бедро оказалось точно между ними и она начала медленно тереться своим бугорком о него, продолжая очищать его лоб и нос. — Ох, — простонал Пит и она ответила ему встречным гортанным стоном. Она была близка к концу, когда их глаза встретились. Он смотрел на неё с любовью, похотью и благоговением и в этот момент она поняла, что исполнит любое его желание, любую фантазию. Не только сегодня, но каждый день, на протяжении остатка их жизни. Делать Пита счастливым было для неё лучшим афродизиаком. Отшатнувшись от него, она скорчила лицо в очередную гримасу. Это было удивительно непросто. Пока что она наслаждалась каждый моментом их игры, но ей приходилось притворяться, что это не так. — Что это было? — возмущённо спросила она, — что ты со мной сделал? — Ничего, — заявил Пит, — я не... — Заткнись! — крикнула она, с удивлением отметив, как собственный голос перебил симфонию лесных звуков позднего лета. Она быстро отвернулась, притворившись пристыженной, поднимая одно из полотенец и нервно сминая его. — Почему мне так горячо? — Спросила она саму себя, но достаточно громко, чтобы ему было слышно, — сегодня жарко, слишком жарко. На самом деле, Китнисс хотела избавиться от ограничивающей её одежды. Но это было частью распределения власти - то, что она оставалась полностью одетой, в то время как Пит был голый и ей пришлось поклясться самой себе, что она сохранит это так. Для него. И всё же, потеть было неприятно. Когда она вновь к нему повернулась, вид был завораживающим. Пит был твёрдым, но это ещё не всё. Его эрекция начала наполняться еще пока она его мыла, так что она не смела на него посмотреть. Теперь он выглядел так же, как когда был сверху. Потный, с чистым вожделением в глазах. Было видно, что он борется с верёвкой, пытаясь быть ближе к Китнисс. Его глаза были настолько полны желания, что это было почти комично. Она выразительно посмотрела на его член, и закатила глаза. — Снова твёрдый? У тебя ни капли самоконтроля нет, сын пекаря? — Китнисс... — Пит задохнулся. Каждый слог был наполнен похотью. — Чтож, можешь сразу отказаться от этой идеи. Я охотница. Женщина леса. Я не буду спариваться с домашней зверушкой. — Зверушкой? — он непонимающе уставился на неё. — Ты ведь хочешь, чтобы я оставила тебя себе? Он кивнул. — Ну тогда это просто. Я не могу тебя продать или обменять на что-то. Так что оставить тебя в качестве домашнего животного это единственный вариант. Она снова подошла ближе, с полотенцем в руке, остановившись лишь за несколько сантиметров от него. — Хочешь быть моим питомцем, Пит? — Почти прошептала она ему в ухо. — Я хочу быть твоим питомцем, — ответил он, и она была поражена, насколько сильным и уверенным звучал его голос. Не было ни намёка на колебание или слепое подчинение. — Хорошо, — ответила она. — Тогда начнём твою дрессировку? — Дрессировка? Мне не нужна дрессировка, — сказал Пит почти задиристо. — Я хорошо себя веду. Когда Китнисс отступила на шаг, Пит мгновенно подался вперёд, ища её близости. — Очевидно, это не так, — отчитала она его. — Представим, я возьму тебя домой, в таком состоянии. Конечно ты должен понимать, что это невозможно. Ты даже не можешь возобладать над своими позывами здесь, в лесу. Если я возьму тебя с собой, ты тут же опозоришься, устроив бардак этой твоей... этой твоей штукой. — Нет, — простонал Пит. — Не буду. Я могу контролировать себя. — Сомневаюсь. — Сказала Китнисс и просунула полотенце меж его ягодиц, без какого-либо предупреждения, протирая им его промежность, пока мягкая внутренняя поверхность её предплечья тёрлась о его член. — Ох, ох, — Пита наклонился к её руке, насколько ему позволяли верёвки. — Пожалуйста... — Видишь? — сказала Китнисс, — Тебе нужна дрессировка. И дисциплина. — Неет, — умолял Пит, — пожалуйста, потрогай меня ещё. Китнисс ухмыльнулась и покачала головой. Наконец, они двинулись глубже - Пит забыл о случившемся ранее. Всё, о чём он мог сейчас думать - трение, но они об этом разговаривали и она знала, что какое-то количество времени должна отказываться выпустить его. В конце, говорил он, это будет гораздо приятнее. Она продолжала протирать его ещё несколько минут и затем отбросила полотенце. Её предплечье блестело от влаги. Она должна быть осторожнее, Пит уже источал предсеменную жидкость. — Не волнуйся, — сказала она, смягчив голос, — ты ценный питомец. Но всё равно дикий и нуждающийся в твёрдой руке. Будешь вести себя хорошо - получишь награду. Ты же хочешь этого? Пит торопливо кивнул. — Хорошо, — сказала она. — Только одно вознаграждение и только если я буду удовлетворена твоим поведением. Она отступила, только чтобы тут же подойти к нему слева. Оставляя мягкий поцелуй на мочке его уха, она постаралась звучать как можно более соблазнительно и низко: — Чего бы ты хотел? Ммм? Не запланировав эту часть, она удивилась, как быстро Пит ответил, не взяв ни секунды на размышления. — Хочу вылизать твою киску, — сказал он. — Чтобы ты кончила мне на лицо. Сказать, что она опешила, было бы преуменьшением. Она была искренне удивлена его ответом. Упомянутая часть тела радостно запульсировала и всё же Китнисс чувствовала себя странно. Всё было устроено ради удовольствия Пита. Она ожидала, что он захочет, чтобы она ему отсосала, или, точнее, взять её сзади прямо тут в лесу. Обычно ему это нравилось... и заняться таким в лесу привнесло бы в это больше животного. В то время как облизывать её складки... он делал это так часто и так жадно, что это было почти что рутинно. Она это обожала, Пит, без сомнения, был хорош в оральном сексе. Но в этом случае, не должен ли он хотеть чего-нибудь более особенного, сфокусированного на нём самом? — Ты уверен? — едва не пропищала она предательски надтреснутым голосом. Она чуть не добавила "Пит, тебе шестнадцать. Это твой шанс прожить любую твою фантазию, я сделаю всё". — Никогда не был так уверен, — ответил он, почти заигрывая. — Ещё до конца дня ты будешь умолять о моём языке на твоей щёлке, Китнисс Эвердин. Она нахмурилась. Пит пытался её спровоцировать. Как он посмел? — Не наглей, щенок, — она почти прорычала. — Если кто-то сегодня и будет умолять, так это ты. Она без предупреждения схватила его член и начала его яростно надрачивать, сбитая с толку внезапной сменой курса. Он хотел, чтобы она над ним доминировала, а не наоборот. Может, он помогал ей вжиться обратно в образ? Её настоящая личность начала проявлять себя, старые сомнения вернулись и он почувствовал, что она теряет хватку. Она покачала головой. Если это то, чего он хочет, он это получит. Продолжая его ласкать, она изменила темп, сделала его более жёстким. Твёрдым. Раньше она никогда не трогала Пита с такой силой. Он изгибался в своих путах, борясь чтобы толкнуться вперёд, против уз, которые она постаралась связать так, чтобы они ограничили и сводили к минимуму его попытки выбраться. Беспомощные стоны продолжали вырываться из его рта. — Кит.. нисссс, — продолжал он выдыхать, - нисс... нгх Выслушивать такие стоны было особенно возбуждающе. Пока она продолжала, у неё проскользнула другая мысль. Пит хотел отлизать ей. И кажется, он был уверен, что она ему это позволит. Чем больше Китнисс думала об этом, тем яснее понимала, что это её шанс на самом деле не делать этого. Отказать ему в том, чего он хочет. Ведь разве не в такую игру они играли? Она постоянно повторяла про себя, что всё это было для Пита, но это точно было и о ней тоже. Возбуждение, что она чувствовала, было явным тому доказательством. Китнисс раньше никогда не координировала их сексуальный контакт. Она была фрустрирована тем, что Пит всегда угождал только ей, старался для неё, заставлял её сходить с ума от вожделения. Это была её возможность поменяться с ним ролями, сделать всё, чтобы угодить ему. Придётся контролировать его фантазии более строго, чтобы она могла быть главной. Чтобы она могла это контролировать и с легкостью это останавливать. Она в последний раз его сжала и почувствовала, как он пульсирует, прежде чем испустить выдох. Его сперма забрызгала ей руку и задела рубашку, оставляя белёсый след, наподобие зубной пасты. Отворачиваясь, она сделала вид, что злится. Но когда он точно не мог этого увидеть, её губы расплылись в улыбке. Пит был достаточно выносливым. Он был в хорошей форме и мог бы кончить несколько раз подряд. Она подошла к воде, преклонила колени у речного ила и помыла руку. Некоторое время она оставалась в таком положении, ожидая, пока он что-нибудь скажет. Прозвучало робкое "Китнисс?" Она его проигнорировала, продолжая смотреть на воду. — Китнисс, пожалуйста... Посмотри на меня... — его голос теперь окреп, он пытался привлечь её внимание. Она продолжала его игнорировать и начала расплетать волосы. Её коса чуть распустилась, пока она его ласкала и ей захотелось дать ему образ, который заставил бы его вскоре опять затвердеть. И всё же, она не торопилась, распуская пряди одну за другой и когда они наконец свободно заструились по плечам, она слегка расчесала их пальцами. Поднявшись с колен, она подошла к нему. Румянец сошёл с его щёк и Пит выглядел довольным. Счастливым. Улыбаясь ей, как всегда, сразу после оргазма. Она придвинулась так близко, как только могла и взглянула ему глубоко в глаза, средоточась на том, чтобы сделать свой взгляд тёмным, неодобрительным. — Ни стыда, ни совести, Мелларк. — Прошипела она низким голосом, - кончил без моего разрешения. Заляпал мою единственную рубашку для охоты. — Она покачала головой, — даже не извинился. Отступив на шаг, она вновь поймала его взгляд. Он всё так же улыбался - лениво, счастливо. Любяще. Но она прямо сейчас хотела противоположного, чтобы он умолял её о большем. — Почему я должен извиняться? — усмехнулся он, — я бы скорее тебя поблагодарил. Мне было очень приятно. Китнисс прищурилась, медленно осознавая, что он это спланировал. Заставил её подрочить ему до самого конца, когда изначальный план был в том, чтобы не дать этому случиться, только если бы он хорошо себя вёл. Может, даже это было неточно. — Ты, должно быть, очень влажная, раз так потеряла самообладание, — обвинил он, — уверен, у тебя даже бельё насквозь промокло. Задохнувшись от его тона, она не могла разобрать его слова. Что? Почему? Она действительно промокла. Но ведь Пит не мог об этом знать, верно? — Твоя грудь, охотница, — он кивнул на её тело, распознав её озадаченное выражение, — там, рядом с моей меткой... Она опустила взгляд на рубашку и, конечно. Затвердевшие бугорки сосков её выдали. Он понимал, что она наслаждается происходящим. Пит продолжал понимающе улыбаться, наблюдая, как багровеют её щёки. Она чувствовала себя загнанной в ловушку. — Да, тебе это понравилось. Всем прекрасно видно, как ты краснеешь от похоти. Я, животные, вся твоя добыча - мы все можем это учуять. Мы знаем всё о твоей слабости. Ты вся горишь, охотница. Ты готова. У тебя течка. Ты едва не умоляешь, чтобы тебя трахн... Сжав челюсти, она сделала то, о чём он её попросил, когда они всё это планировали. То, чего она боялась, была не уверена, что это вообще возможно. То, что она скорее всего никогда не смогла бы сделать, как она сказала ему. Она никогда не хотела делать ему больно таким образом. Но сейчас она потеряла всякую последовательность своих мыслей и лишь чувствовала злость от тех грязных слов, исходящих из его рта. Пощечина. Удар, мгновенно его заткнувший и эхом разнёсшийся по лесу, поляне, заставив стайку птиц сорваться с места и улететь. Тёмный след расцветал на щеке Пита, её ладонь начало покалывать от силы удара. Его беззаботное поведение разозлило её. Зачем он продолжал её провоцировать? Она ведь уже начала вживаться в образ, разве нет? Пока она уставилась на его повисшую голову и светлые волосы, скрывшие его глаза, сварливая часть её разума подсказывала, что, может быть, Пит лишь подыгрывал ей. Она присмотрелась к нему и, да, уголок его губ был едва-едва приподнят. Почему он так хорошо её знает? Китнисс не была такой доминантной, как того требовала его фантазия, что было основной проблемой. Любить Пита стало так легко, демонстрировать влечение - так естественно, заниматься сексом - так приятно. Это было слишком просто, по сравнению с их новой игрой, которая требовала много терпения и, похоже, практики. Китнисс вздохнула. Пит знал её привычки, распорядок дня, её самые сокровенные мысли. Так же, он знал её границы. Её склонность к черезмерному обдумыванию. Пит, казалось, понял её, когда она отказалась его ударить, потрясённая тем, что он мог подумать, будто она вообще способна на такое. Во время обсуждения, было очевидно, что она не хочет этого делать. Потому что в её мире Пита Мелларка нужно любить, относиться к нему с уважением, заботиться о нём - не бить, избивать - не издеваться над ним... Это время уже прошло, и это была не она. Она проклинала себя за то, что потеряла контроль. Вся эта игра выходила из под контроля. И всё же - она чувствовала тяжесть внизу живота, бельё казалось слишком тугим для чувствительной кожи. Его член начал подниматься ещё во время их перепалки. Всё происходящее было странным образом волнующе. Поклявшись вновь обрести контроль, Китнисс выскользнула из своей испачканной рубашки, отбросив её за дерево. Надеть простой серый топ из хлопка было самым практичным решением. Настоящей охоте бельё только мешало. Пит поднял голову как раз в тот момент, когда она сняла бра. Она почувствовала долгожданное освобождение, хотя на ней всё ещё оставались ботинки и её охотничьи джинсы. Пит будет умолять, чтобы его трахнули. Не она. Уж точно не она. Высоко держа голову, она состроила на лице маску холодного превосходства. Ухмыльнувшись над тем, как он на неё уставился, она облизнула губы. Решив сохранить дистанцию между ними, она усмехнулась и - начала играть: — Ты прав, Пит. Это то, что я чувствую. То, чего я хочу и в чём нуждаюсь. Но и ты тоже. Взяв груди обеми руками, так отличавшимися от ладоней Пита, что с лёгкостью бы её покрыли, она начала нежно и медленно массировать их, не отрывая от него взгляд. Затем, она легко ущипнула себя за соски и издала медленный стон. Игра в роковую соблазнительницу её особо не возбуждала, но вот Питу такая картина понравится. Ему всегда больше нравились визуальные образы, когда Китнисс предпочитала сладкую мелодию его стонов. В дальнем уголке своего разума, она боялась, что Пит будет более страстным в этот раз. Она бы никогда ему не призналась, что в течении самых тёмных ночных часов, когда он уже спал, её голову посещали мрачные мысли. Что она недостаточно хороша. Не заслуживает его любви. Показывая больше самоуверенности, чем было на самом деле, она заставила лицо принять похотливое выражение, чтобы получить нужный настрой. — Разве бы тебе не понравилось делать так самому? — Промурчала она, — как жаль, что тебе нельзя будет меня трогать. Таково твоё наказание. И не смотри так на меня, ты сам это заслужил. Сдерживать себя становилось всё труднее и Китнисс решила, что прошло уже достаточно времени. Теперь она собиралась свести его с ума желанием. Сначала она стеснялась показываться Питу без одежды при свете дня. К удивлению, шрамы тут были ни при чём. Быть голой перед Питом делало её уязвимой другим способом, но на ему доверяла, и знала, что он никогда в открытую не будет критиковать какую-либо часть её тела. Им потребовались недели, чтобы заняться сексом со включенным светом. Месяцы, прежде чем она позволила ему избавиться от простыней. И хотя теперь Пит знал каждый миллиметр её тела наизусть, они никогда таким не занимались снаружи, при свете солнца. Быть голой и развратной в их гостиной; отсасывать Питу на кухонном столе утром его двадцать пятого дня рождения с едва вероятным, но возбуждающим риском быть прерванными Хеймитчем (что, если быть честной, было абсолютно невозможно. Она никогда не видела чтобы их бывший ментор покидал свой дом раньше полудня) — это были пока что их самые дерзкие приключения. Глаза Пита становились шире и шире, пока Китнисс снимала один за другим ботинки. Она встала, чтобы стянуть джинсы и, даже не притворяясь застенчивой, выскользнула из трусиков, выкидывая их за дерево, к которому Пит был по-прежнему привязан. Её груди слегка дёрнулись и Пит ухмыльнулся, когда она опустилась на колени и села на голени, балансируя в поле его зрения. Лёгкий прохладный ветер сентября ласкал её внешние складки, мокрые от соков и она едва подавила дрожь. Не отрывая взгляда от Пита, она облизнула губы. Он напрягся, пытаясь освободиться от верёвок, его член вновь затвердел. — Ну и кто теперь едва не умоляет чтобы его трахнули? — прошептала она. Сладкий намёк на румянец расцвёл на её щеках, от того, насколько далеко она зашла, как она показывала себя ему. — Прости, — полупрорычал Пит, — правда. Я не это имел ввиду. Она его проигнорировала и начала заплетать волосы в косу, что носила ранее этим днём, стараясь делать широкие движения руками, так, чтобы её груди слегка двигались вместе с ней. Солнце сияло высоко над их головами, полдень был уже позади. Пит вспотел, стараясь вырваться из пут. Она заметила, что кожа его спины была немного расцарапана и раздражена. — Прекрати вертеть задницей, — быстро приказала она, — ты повредишь мой товар. — Нгххх, — Пит немедленно отреагировал, нахмурившись, но остановился, пока она доплетала косу. Положив её на плечо, она слегка раскрыла ноги, для равновесия чуть нагнувшись вперёд. Теперь он мог её видеть. Не слишком детально, так как она была далеко, к тому же, небритая, как ему больше нравилось. Это было волнующе, запретно, захватывающе. Быть голой в лесу, чувствовать тёплый осенний воздух, ласкающий её словно пёрышко. Совсем как ласкает её Пит, будучи в игривом настроении. — Мммм, — раздумывала она, — так что ты думаешь, что я в течке? Что животные могут это почувствовать? Что ты можешь это учуять? Покачав головой, она начала массировать левую грудь, в то время как её другая рука скользнула прямиком между ног. Это не было ложью. Она абсолютно точно была возбуждена. Он знал это, она знала, так что притворяться было бессмысленно. Единственное, что ей оставалось, так это дразнить его. Его слова задели её гордость, так что, может быть, ей получится заставить его умолять? Влага была повсюду, её клитор стал особенно чувствительным, превратившись в твёрдый комочек нервов. Она провела пальцем вокруг него один, два, три раза и начала увлечённо работать пальцами, давая Питу хороший обзор. — Ох, — простонала она и откинулась на землю, — хорошо. Она чуть расставила ноги и, прежде чем закрыть глаза, метнула быстрый взгляд на Пита, его рот был раскрыт, капля слюны блестела на его губах. Она тут же закрыла глаза, иначе бы захихикала из-за выражения в его глазах. Именно об этом она говорила вот уже несколько месяцев, именно это хотела увидеть. Как Пит сходит с ума от желания. — Китнисс, — простонал он, пока она забавлялась сама с собой. — Развяжи меня. Прошу. Боже, пожалуйста... Ты нужна мне. Это оказалось проще, чем она думала. Он уже сдался и перестал играть, отринул всю созданную ими сцену. Она слышала это в его голосе. Это был просто Пит, её Пит. Он не притворялся, прося развязать его. Но даже если Пит перестал играть, она - еще нет. И не перестанет, пока не услышит от него слово, о котором они договорились загодя. Она так и не простила его за то, что он сказал ранее. — Ах, — медленно простонала она со всё еще закрытыми глазами, подёргивая бёдрами. — Я и не знала, что могу заставить себя такое чувствовать. Мммм... — Расставь ноги шире, мне не видно... Она лениво приоткрыла глаза, не прекращая трогать себя. — Нет, — сказала она, — ты был плохим питомцем. — Он бессильно застонал, — не только плохим, но ещё и ужасно непослушным. Искусство соблазна давалось ей нелегко. Она несколько раз наблюдала, как Пит мастурбирует, глядя на неё, иногда они занимались этим вместе. Обычно по утрам, когда она всё ещё была ленивая со сна, и слишком уставшая, чтобы стыдиться своих желаний. Но никогда ранее она не устраивала такое шоу, и уже начинала уставать работать над этим в одиночку. Она жаждала близости его тела, представляя его руки, когда он раздвигает её ноги и затем она увидела образ, который заставил её лоно болезненно приятно пульсировать. Образ того как Пит вбивается в неё. Она хотела, чтобы он её трахнул. Спереди, сзади, не имело значения, главное чтобы она не была сверху. Предвкушение было так велико, она понимала, что больше не сможет отказывать своему телу в этой потребности. Встав, она быстро подошла к дереву. Пит тяжело дышал, во все глаза глядя на неё. Было странно ходить так, со влагой, стекающей по внутреннеё поверхности бедра. Была ли она такой мокрой когда-либо до этого? Распутывая Пита, она на момент задумалась, если освобождение его не разочарует. Поднявшись на носочки, она вобрала мочку его уха в рот. — Трахни меня, — хрипло вырвалось из её рта. Она никогда не чувствовала эту нужду так отчаянно и когда она повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, их взгляды встретились. Тихие, румяные, удивлённые, они кивнули друг другу в унисон - негласный сигнал, показывающий, что именно этого оба хотят и жаждут. Отвернувшись, она направилась к деревьям. Она не успела преодолеть и половины расстояния, когда сильная рука, лёгшая ей поперёк живота, приподняла её. Пит притянул её обратно себе, вжав её спину в корпус. — И куда ты собралась? — его голос был скрипуч и Китнисс чувствовала, как к ягодицам прижимается его член. Одной рукой крепко её удерживая, другую руку он протянул к её груди, сжимая её в его особенной манере, с необходимым давлением. — Не стоило тебе этого делать, — продолжил он тёмным от желания голосом и Китнисс задумалась, как ему удалось заставить конечности так быстро и слаженно работать после трёх часов в верёвках. — Моя Китнисс. Она захныкала, почувствовав, как он просунул руку меж её ног и двумя пальцами нажал на её складки, ласково их потирая. — Это ты плохая девочка, — его пальцы проследовали дальше, глубже, пока он не нашёл точку-G, спрятанную в глубине, — стоишь тут, истекая похотью. Дать тебе то, чего ты хочешь? Китнисс толкнулась бёдрами в его член и тут же дёрнулась вперёд, к его пальцам. — Заткнись, — прорычала она, — и трахни меня уже. Он нежно поцеловал её шею. — Конечно. Я здесь, чтобы угождать, — он убрал от неё пальцы, аккуратно развернул её к себе и медленно поцеловал. — Вставай на колени, — приказал он, и она с нетерпением опустилась перед ним. Готовая ублажать, готовая повиноваться. — Нет, не так, — сказал он, поняв её догадку. — На все четыре, охотница, чтобы я мог видеть твою спину. Как только она приняла нужную позу, Пит оказался сзади неё, легко проскальзывая в её отверстие, благодаря влаге её возбуждения. Китнисс охнула, наконец почувствовав его внутри, заполняющим раздражавшую пустоту. Довольный стон вырвался из неё, когда Пит начал задавать ритм. Этот жёсткий, животный, пронзительный секс был именно тем, чего она сейчас хотела от него. Он крепче притянул её бёдра, одной рукой сжимая ей задницу, другой толкая её к себе, издавая глубокие стоны - звуки, что были музыкой для Китнисс. Спустя короткое время в таком положении, Китнисс почувствовала, как сжимается, как сокращаются её тазовые мышцы - первые признаки оргазма. — Я сейчас кончу, — прохрипела она, предупреждая. Пит вышел из неё, развернул к себе, будто она была какой-то мелкой зверушкой. Её всегда забавляло, с какой лёгкостью он мог перекладывать её с места на место, но сейчас это лишь взбесило. Она ненавидела, когда ей отказывают. Трава и грязь под ней сделали всё происходящее более реальным, более грязным, во всех значениях этого слова. — Пит, — выдохнула она, — почему? — Трогай себя, — ответил он, еще раз проскальзывая в неё, заполняя собой, раскрывая. Вбиваясь в неё, — и кончи для меня. Нетерпеливо закивав, она начала тереть себя, глядя в его чудесные небесно-голубые глаза. Пит лениво улыбнулся ей в ответ, и она осознала, что внимание вновь средоточено на ней. На её оргазме и удовольствии. Оставив клитор, она подвела руки ко рту. Её пальцы были влажными от секрета. Китнисс лизнула кончики своих пальцев, пробуя себя на вкус, не прерывая зрительного контакта. Пит прикусил губу, всеми силами пытаясь сдержаться хотя бы ещё на несколько секунд. — Так хорошо, — проскулила она, — всё для тебя. Только для тебя. Попеременно сжимая собственную грудь и сосок, другой рукой она провела по его губам. Пита жадно припал к влажным подушечкам пальцев, лаская их языком. В глазах читалось благоговение. Будто мускусный запах её промежности, перемешанный с её слюной, был для него сладчайшим нектаром. — Мой Пит, — вздохнула она, почувствовав, как тепло разливается в её утробе. Она кончила глубоко извнутри, чувствуя, что оргазм невозможно остановить, едва не крича в окружавшую их пустоту. Взрываясь, становясь одним с моментом, с лесом вокруг неё, с её Питом внутри и их любовью, лежавшей в основании их мира. Обхватив её руками, он начал двигаться в почти что яростном темпе. Неспособная сдержаться, она притягивала его в себя глубже, глубже, на самую глубину. И тогда он кончил, издав приглушенное "Китнисс...", испуская в неё семя, пока её лоно выжимало из него всё, выпуская одну волну влаги за другой, так что уже было невозможно разобрать, где заканчивалась Китнисс и начинался Пит. Они стали единым, соединённые телом и душой. Она не испытывала ничего похожего и не думала, что такое возможно. Что подобное блаженство, чудо, может существовать. Пит притянулся поближе к ней, потёрся своим носом о неё, легко поцеловал её губы, испытывая её. Облизнув края губ, она открыла рот для поцелуя, как если бы он наконец заслужил это. Их уста соединились в ленивом танце посторгазменного наслаждения. Пара голубей приземлилась на дерево справа от них и, до конца не осознавая происходящее, Пит дёрнулся, заправляя прядь волос ей за ухо. Смесь его спермы и её секретов, что, казалось, вышла из самой её глубины, неприятной лужицей растекались под её ягодицами. И всё равно она не могла заставить себя шевельнуться. — Моя охотница, — засмеялся Пит, ласково поцеловав её левый сосок, — ох, — затем снова засмеялся, всё ещё будучи в ней, и всё внутри неё затряслось вместе с ним. — Почему смеёшься? — спросила она, невольно усмехнувшись сама. — Это просто блаженство. Боже, я никогда так сильно не кончал, — объяснил он. — Я тоже, — ответила она. — Это было просто сногсшибательно. — Забавно то, что всё кончилось совсем, совсем... ну, иначе. Мне казалось, в фантазиях у меня всё было продумано, но в конце победила животная часть меня. — Это моя вина, — вздохнула она, — мне надо было продолжить отказывать тебе, — он усмехнулся, — расстояние было слишком велико. Мне было это нужно. Ты был мне нужен, — она ему улыбнулась. — Надеюсь, всё было хорошо. — Более чем хорошо, — прорычал он, ласково её поцеловав. — Это было невероятно. Я получил то, о чём просил и даже больше. Ты была такая вожделеющая, обожаю видеть тебя такой. Она скорчила гримасу и шлёпнула его по ягодицам, заставив вновь нарастающую эрекцию подёргиваться. — Не груби мне, Пит. — Никогда, — прошептал он ей, — позволь мне загладить вину. Теперь я тебя помою и потом можешь использовать меня как грузового ослика. Я отнесу тебя обратно. — Звучит хорошо, — согласилась она и добавила, слегка покраснев. — Очевидно, ты неплохая добыча, сын пекаря. Я определённо возьму тебя с собой. От её слов он просиял и склонился над ней для поцелуя, который Китнисс с радостью ему подарила. Между другими поцелуями, лёгкими полизываниями и нежными посасываниями, её не оставляло чувство счастья, и глупая ухмылка не покидала её лица. Они ещё столько могли вместе сделать. Столько фантазий они могли иследовать. Китнисс радовалась, что настояла на этом. Охота, действительно, выдалась удачная.