—Извини, старик,— голос Ларри сочился неловкостью,— я сам на этих праздниках с пустыми карманами. Вложился в одну штуку, Ло—Ло сказала, что дело верное.
Феникс прикрыл глаза. Боль в горле усилилась.
Впрочем, он ни на что особенно не рассчитал. В финансовых вопросах Ларри обладал примерно таким уровнем везения, как он сам. Майя назвала его "денежным магнитом наоборот".
— Прикинь, обмотал я это автомат гирляндой — для атмосферы, а она возьми да загорись. Это еще хорошо что охранники прибежали с огнетушителем, и не пострадал никто, а то сидел бы я сейчас в изоляторе, а ты б меня защищал.
— Какой автомат,— уточнил Феникс. Добавлять, что в сложившей ситуации он просто не смог бы позволить себе защищать Ларри бесплатно, он не стал.
Хотя кому он свистит? Стал бы.
— Для сахарной ваты же, Ник! А, все равно ее никто покупать не хотел.
— Сейчас же Рождество,— напомнил Феникс,— глинтвейном бы торговал или имбирным печеньем.
Он никогда особо не любил имбирные печенья, но сейчас его желудок заурчал, а рот наполнился слюной.
В аппарате у входа вроде продавались имбирные печенья, но это не имело значения.
В кошельке была пара монет - не хватило бы на самую дешевую пачку.
— Слушай, если ты такой умный, то чего не богатый? — ударил по больному Ларри.
— Я над этим работаю, — ушел от ответа Феникс. В данный момент он работал над тем, как не упасть в голодный обморок.
— Серьезно, если у тебя неприятности, то я как-нибудь…
— Никаких неприятностей,— твердо ответил Феникс.
Меньше всего он хотел создавать проблемы своим друзьям — тем более, такие как Ларри вполне себе сами справлялись.
Ну и потом, слово неприятности не подходило под его ситуацию. Слишком оптимистичное.
— Счастливого Рождества, мистер Райт, — гакнули под ухом.
Феникс поднял глаза на инспектора Гамшу, сжимавшего в руке огромный сэндвич.
— Вы какой-то грустный.
Феникс кивнул, понял, что слишком пялиться на сендвич и торопливо отвел глаза. Рот опять наполнился слюной.
Попытать, что ли, удачи, здесь?
Впрочем, Гамшу тоже вечно с пустыми карманами, вон пальто совсем истрепалось.
— Просто был сложный процесс, — улыбнулся в ответ Феникс.
Процесс был не сильно сложный, да и заплатили за него немного и все деньги тут же ушли на чужой счет.
Гамшу похлопал его по плечу.
— Ступайте домой и выспитесь хорошенько.
Феникс снова кивнул.
В последние два месяца его домом был офис — с квартиры пришлось съехать. Хозяйка, очень милая женщина, сказала готова подождать с арендой, но Феникс знал что у нее двое маленьких сыновей и вышедший пару лет назад за сигаретами муж, поэтому сказал, что все нормально. Что он поживет немного у родственников.
Само собой, вешать себя на шею родителям и в мыслях не было.
Офис был сносным вариантом (Майлз выписал им хорошую премию после своего освобождения и Феникс на радостях оплатил аренду на полгода вперед. Дальновидное решение, однако).
Только вот готовить было не на чем. А в последнее время еще и не из чего.
Феникс всерьез задумывался о том, чтобы стать донором плазмы, но и эта чертова простуда свалилась как снег на голову, причем это была не метафора. Добираться из офиса и в офис приходилось пешком, и пару дней назад он попал под снегопад.
Рождественского настроения не было совсем, хотя он все же украсил фикус шефа гирляндами и расклеил по окнам бумажные снежинки.
Уныние вроде как грех, а кактус у них с шефом был традицией.
В груди нарастало жжение, Феникс прикрыл глаза, переживая приступ дурноты.
И кстати Эджворт. Феникс почему то не думал о том, чтобы занять у него. Этот наверняка полезет допытываться по случилось, а значит придется выслушивать от него, что в такую ситуацию мог попасть только полный кретин, что его адвокатский значок надо сдать на переплавку, что…
А Феникс не хотел, чтобы он его презирал. Не сейчас, когда их отношения хоть как-то потеплели.
А самое худшее — Майлз определенно что-то подозревал. В последнее время Феникс то и дело ловил на себе его пристальный взгляд.
А после последнего процесса, когда они с Райтом столкнулись на лестнице, он с нехорошим выражением начал:
— Послушай, Райт.
Но тут на него как всегда налетела толпа журналистов и … и все.
Феникс прикрыл глаза. Ладно, надо собраться с силами и отправиться домой к кактусу и снежинкам. Вот он еще посидит… минуту. Или две.
В крайнем случае пять.
Его потрясли за плечо. Феникса окутало знакомым запахом дорогого одеколона, а в уши ввинтился знакомый голос.
— Райт, это здание суда здесь нельзя спать. Нельзя спать на работе. Райт. Райт!
Феникс вынырнул из сонной дремы и вздохнул. Помяни черта.
— Возражение. Я знаю что ты спишь в своем кабинете. И не отпирайся, тебя детектив Гамшу слил с потрохами.
— Значит, придется снова поговорить с ним о зарплате, — с открытом злорадством покачал головой Майлз.
— Лучше пальто ему купи, — прошептал Феникс. Что-то случилось с его головой, он никак не мог сосредоточиться. Перед глазами все расплывалось, Майлз то и дело превращался в угрожающее красное пятно.
Лба коснулась ладонь, за ней — к удивлению и смятению Феникса последовали губы.
— У тебя жар,— сказал Майлз и сердито добавил,— как можно в таком состоянии появляться в суде. Как можно так безответственно относиться к себе и к окружающим.
Феникс приглушенно застонал. Вот оно, началось.
По хорошему ему и правда не стоило являться на сегодняшнее заседание, но уходить на больничный тоже никак нельзя.
Он вообще мало чего мог себе позволить: проезд на автобусе, имбирное печенье и даже аспирин.
— Слушай, Майлз, у меня кошелек в нагрудном кармане. Можешь спуститься к автомату в холле и купить мне стакан чая?
Чаем желудок не обманешь, плавали—знаем, но так он хотя бы согреет горло.
Майлз обхватил его за плечи и потянул на себя — сильно, но аккуратно.
— Давай, Райт, встаем с дивана.
Феникс усмехнулся.
— Решил выкинуть меня лично, чтобы я не распространял тут бациллы?
— Не подавай мне идею, просто шагай.
Феникс не особо осознавал куда они шли и зачем, просто в какой-то момент обнаружил себя на софе в кабинете Майлза, с чашкой горячего чая в руках.
Руки кстати тряслись, и Феникс очень надеялся не пролить ничего на ковер — он, как и все здесь, наверняка стоил как трансатлантический лайнер. Майлз любил окружать тебя дорогими вещами, только бутафорская фигура стального самурая не вписывалась.
— Аспирина нет,— Майлз с хмурым лицом копался в аптечке и поглядывал на Феникса так, будто это была его вина,— только седативное.
— У прокурора Демона не бывает проблем с гриппом, это у гриппа бывают проблемы с Демоном прокурором.
— Пей чай, Райт.
Феникс сделал глоток из ажурной фарфоровой кружки. Вкус был божественный, не то что эта бурда из автомата. Впрочем, мама любила повторять, что из красивой посуды пить приятней.
— Слушай, не хочу показаться наглым,— Феникс все-таки решился. Опозорился уже, так чего теперь,— но у тебя есть что-нибудь к чаю?
Майлз захлопнул аптечку и убрал ее в верхний ящик стола.
— Райт,— тихо спросил он наклонив голову,— Когда ты в последний раз ел?
— А какой сегодня день? — не подумав, ответил Феникс.
Черт, он вроде не собирался жаловаться.
Несколько секунд Майлз стоял молча, а потом произнес несколько слов, о существовании которых, по мнению Фениксу, ему даже знать не полагалось и торопливо вышел.
Он вернулся через полчаса, волоча с собой здоровенный пакет.
— В Гейтвотере сегодня банкет, они не работают на вынос, а кафе уже закрылось. Но я уже видел как ты это ешь, и если оно тебя не убило, то уже не убьет.
Феникс смотрел как он торопливо вскрывает стакан с лапшой и заливает его кипятком из чайника и не находил что сказать.
— Да… в смысле, лапша это отлично, спасибо.
Майлз перед ему стакан.
— Только медленно.
От его жестов, от его голоса, от его взгляда исходило глухое недовольство и Феникс даже не собирался его осуждать. Наверняка, он жалеет, что не ушел домой пораньше и вынужден тут возиться с полуобморочным полубомжом.
Именно от желания убраться побыстрее он попытался прикончить этот стакан двумя глотками, и случилось неизбежное — желудок сделал кульбит и Феникса вывернуло прямо на ковер.
Этот проклятый день просто не мог стать еще хуже, но он им стал.
— Прости пожалуйста,— торопливо сказал Феникс, ссутулившись. — Я заплачу за химчистку.
В последний раз ему было так стыдно на этом школьном суде, но тогда он хотя бы знал, что не сделал ничего плохого.
Феникс замер, сжимая пустой стакан.
Он был готов к любой реакции.
Я же сказал медленней, Райт, специально для особо одаренных.
Химчистка? Ты только представляешь, сколько стоит почистить этот ковер?
А ну поднимай свою адвокатскую задницу и вали из моего кабинета.
Но Майлз молча раскрыл портфель и достал из него пачку влажных салфеток.
— А, — встрепенулся Феникс,— и все уберу да.
Идиота кусок, мог бы и сам предложить, наверняка у такого чистюли нашлась бы тряпка или губка.
— Райт,— с непонятным выражением сказал Майлз,— это просто вещь. Сиди.
А потом вытер его губы.
А потом опустился на колени и прямо своими красивыми, изящными, ухоженными руками убрал с ковра остатки лапши и отнес их в мусорное ведро. И все это без тени брезгливости.
Из головы Феникса вымело все мысли, кроме одной — Майлз прикасался к его лицу осторожно, очень бережно, как наверное прикасался бы к своему.
Если конечно можно предположить, что он может блевануть переев дешевой лапши.
— Уже поздно, Райт,— Майлз бросил взгляд за окно,— Пойдем. Скоро начнутся фейерверки, а я этого не люблю.
— Конечно, — Феникс встал, вернее попытался. В груди пекло сильнее, по лицу катился пот. Нет, домой он не доберется, свалится в какой-нибудь сугроб и пополнить армию замерзших насмерть бедолаг.
— Слушай, это двойная наглость, но ты не займешь мне на проезд?
Над головой прозвучало категоричное «нет», а потом на плечи опустилось чужое пальто.
Феникс вскинул голову.
Ткань пахла Майлзом, его одеколоном, кожей и волосами и он с неожиданным для себя удовольствием вздохнул этот запах.
— А ты тогда как?
— Это не на моем лбу сейчас можно жарить оладьи, к тому же машина на крытой парковке. Обопрись на меня.
Феникс опирался на него всю дорогу, изо всех старался не виснуть слишком сильно, но не очень-то в этом преуспевал.
Майлз, кажется, не возражал. Или возражал, но сдерживался – было не понять, потому что весь путь до машины они проделали молча.
И только когда они устроились в салоне красного спорткара — один за рулем, второй на пассажирском сидении, Майлз снова заговорил.
— Между прочим, что случилось с твоим велосипедом?
— Пал смертью храбрых,— криво усмехнулся Феникс. Именно велосипед в итоге подвел его под монастырь, но это была последняя тема, которую хотелось трогать.
Сейчас и вообще.
Майлз видимо это понял.
— Пристегнись, пожалуйста. Права нынче дороги.
— Ты не представляешь насколько прав. Все, что связано с этими клятыми тачками нынче дорого,— из груди вырвалось какие-то мерзкое хихиканье, которое быстро перешло в захлебывающийся кашель.
Феникс быстро отвернулся от Майлза и закрыл рот шарфом — хорошо хоть шарф был его личный.
Из окна глянуло его отражение.
Живой труп, последний человек, с которым хочется быть рождественским вечером.
— Погоди, я же тебе адрес свой не сказал, — вспомнил он, когда автомобиль выехал на шоссе.
— Райт, я не повезу тебя домой, — отрезал Майлз,— И в больницу тоже не повезу — там уже сейчас все забито пьяницами, обмороженными и пациентами с ножевыми ранениями. Ты не получишь должного ухода.
Феникс прислонился лбом к холодному стеклу. По лицу опять струился пот, а он почему—то не мог поднять руку, чтобы его утереть.
Сквозь подступающий сон он слышал голос Майлза.
— Господин Рид? Извините, что беспокою в такой день, но вы ведь кажется не празднуете? Можете приехать прямо сейчас? Разумеется, по тройному тарифу, как обычно.
Феникс пробормотал что ему не нужен доктор, что простуда это такая штука — если лечить, пройдет через две недели, а если не лечить — аж через четырнадцать дней, услышал в ответ раздраженный вздох и поспешно заткнулся.
— Обопрись на меня,— повторил Майлз, когда машина остановилась во второй раз.
Феникс навалился ему на плечо — теперь без это было уже никак, в ботинки словно свинца налили и окинул пристальным взглядом двухэтажный особняк, увешанный гирляндами.
— Ух ты,— сдержанно прошептал он. — Папочка привез меня в Диснейленд.
Таким он и представлял себе обиталище Майлза — что-то большое, пафосное и старинное, двери украшены семейным гербом, а почтительный дворецкий выдает гостям карту, чтобы не потерялись.
Не совпадало только два пункта из списка — вместо герба на двери красовался увитый лентами венок. А у дверей...
У дверей их встретила красивая женщина в сером шерстяном платье. До боли (в прямом смысле) знакомая Фениксу.
— Мальчики,— без удивления воскликнула она,— вы уже наотмечались или у вас свидание?
Феникс улыбнулся. Со стороны они и правда напоминали то ли влюбленную парочку то ли забулдыг, которые начали слишком рано.
— Привет, сестра Майлза Эджворта.
— Привет, Феникс Райт,— привычная усмешка Франциски быстро сменилась на напряженную,— во что, ради Санты и всех его оленей ты влип на этой раз? Опять свалился с моста?
— Сестра…— мягко оборвал ее Майлз,— потом. Через двадцать минут здесь должен быть господин Рид, встреть его, пожалуйста.
Он повел Феникса дальше через череду роскошных комнат и Феникс успел подумать, что ему и в самом деле понадобиться карта, чтобы выбраться.
Потом под головой оказалось мягкое, на груди теплое, на лоб опустилось холодное, а в руку воткнулось острое.
И Феникс наконец рухнул в горячечный сон.
***
Под ногами опять горел мост, Феникс опять падал в эту проклятую речку, легкие наполняла ледяная вода, а в голова билась только одна мысль «Майя. Добраться до Майи, она ждет его помощи».
Он ненадолго приходил в себя и снова проваливался в беспамятство, успев почувствовать, как кто-то ложится рядом и устраивает его голову на плече.
Когда он впервые открыл глаза дольше чем на три минуты, было светло. За панорамными окнами падал настоящий рождественский снег — крупный и пушистый, пахло корицей и какими-то лекарствами.
Майлз сидел в кресле у изголовья кровати и что-то печатал на ноутбуке. Который тут же захлопнул, как только Феникс зашевелился.
— Капельницу не пережми,— предупредил он и снял очки,— я тебя разбудил?
Феникс покачал головой.
— Есть такие клавиатуры, бесшумные, я читал. Доброе утро или добрый день.
— Доброе утро,— Майлз посмотрел на часы,— которое совсем скоро перейдет в добрый день. Как ты себя чувствуешь?
— Странно,— Феникс медленно оглянулся. Подняться он не пытался, знал что уложат обратно, — знаешь, у меня вся квартира в эту спальню поместиться. Селфи сделаю на прощание, буду внукам показывать.
Комната была богато обставлена — тяжелая резная мебель, картины на стенах, и настоящий камин, к боку которого было что-то прислонено.
Феникс пригляделся. Горный велосипед, совсем новый, блестящий. На руль кто-то привязал красный бант.
—Даже не думай в мою сторону,— Майлз поджал губы и слегка покраснел,— Это все Франциска, ее идея. Я не участвовал.
— Не верь ему, Феникс Райт. Кто по-твоему завязывал этот бант?
Франциска стояла в дверях, держа в руках дорожную сумку и разглядывала их с каким-то умилением.
— Знаешь, младший брат, я знала, что однажды найду в твоей постели мужика, но не думала что у тебя ужасный вкус не только на одежду.
Майлз оскорблено хмыкнул, а Феникс поспешно уточнил.
— Я не его мужик. В смысле мы не …
Почему-то он чувствовал себя неловко. Она просто шутил, а он чувствовал как на щеках проступают красные пятна. Хотя это наверное это от температуры.
— Конечно,— развеселилась Франциска,— Ты наша девочка со спичками.
— Какая девочка?
— Сестра,— вступил Майлз,— не ломай ему мозг, он похож на человека, знакомого с миром классической литературы?
— А ты... а у тебя воротник дурацкий,— не остался в долгу Феникс.
Он все еще чувствовал страшную слабость, да и основная проблема, та, которая привела его сюда, никуда не делась, но на душе… на душе было легко.
Майлз закатил глаза:
— Райт, отсутствие вкуса — не повод для гордости.
— Вообще так, — снова вмешалась Франциска,— я поехала в аэропорт. Не вздумайте трахаться на моем любимой диване в гостиной.
Феникс открыл рот для достойного ответа, но Майлз успел первым.
—Мы собираемся трахаться исключительно в твоей спальне,- невозмутимо произнес он и улыбнулся. Улыбка осветила его лицо изнутри, сделав его каким-то детским.
Феникс посмотрел на него с удивлением.
Майлз шутит.
Майлз улыбается.
Майлз привязывает бантики на велосипеды.
Что это — магия рождества?
А потом опять накатила неуместная неловкость, сквозь которую проступило еще более странное состояние.
Он вдруг отчетливо представил как снимает с Майлза этот воротник (ну правда же дурацкий) и покрывает поцелуями открытое горло, а потом тянет себя на кровать, попутно избавляя от остальной одежды, раздвигает коленом ноги, а Майлз тянется навстречу, прижимая всем телом.
В груди пахнуло жаром, который точно не имел никакого отношения к болезни.
— Тебе бы хорошо уснуть,— сказал Майлз. За своими мыслями Феникс так и не заметил, что Франциска ушла и они снова одни.
— Наверное. Да… слушай. Не сочти меня неблагодарной скотиной, но в вашем дворце можно расселить целый город, почему я мммм … почему я в твоей спальне?
Майлз ответил длинным задумчивым взглядом, в которым его фирменный сарказм смешивался с затаенной нежностью.
— Райт, тебя опасно оставлять одного, учитывая твою склонность к саморазрушению, а я плохо сплю на чужих кроватях. К тому же кто-то должен был делать тебе уколы. У тебя чуть пневмония не началась. Но об этом мы еще поговорим.
Феникс не мигая посмотрел на него в ответ.
— Иными словами, ты видел мою голую задницу? — мрачно спросил он.
— И даже щупал твою голую задницу,— без смущения ответил Майлз и рассмеялся,— Господи, Райт, мы десятки раз видели друг друга голыми, с каких пор это стало проблемой?
«Пять минут назад, умник» — подумал Феникс,— с тех пор как я понял, что мне хочется тебя коснуться.
На самом деле Майлз всегда был тем, кого хотелось коснуться — просто обнять этот напряженный кусок нервов, и Феникс как-то прозевал момент, когда это переросло во что-то другое.
— В раздевалке при бассейне! И нам было девять!
— Зануда,— спокойно бросил Майлз и Феникс на секунду подвис. Он это ему, серьезно, ему?
— Мозгоклюй.
— Выскочка.
— Прокурорское полено.
— Надоеда.
— Ну все, все,— Феникс поднял руку,—разошлись по разным углам ринга.
И они оба рассмеялись.
—Знаешь,— Феникс понял, что забыл одну важную вещь,— мне правда очень жаль, что я испортил тебе Рождество.
— Не пережимая об этом,— посоветовал Майлз,— мое рождество испортили один бывший пристав, один бывший адвокат и один бывший прокурор. Уверен, ты в курсе этой истории. Ты вроде как даже был там.
Феникс покачал головой.
— В Рождество нужны быть с близкими. Наверняка ты хотел провести его с Франциской.
Теперь покачал головой уже Майлз.
— Она приехала, чтобы навестить па… фон Карму. И если тебя это беспокоит... я был с близким мне человеком. Впервые за долгое время.
Феникс распахнул глаза. Надо было что-то сказать, а слова почему то не шли, в голове были одни образы.
Майлз наливает ему чай.
Майлз надевает на него свое пальто.
Майлз помогает ему застегнуть ремень безопасности.
— И ты … не злишься на меня? — недоверчиво уточнил он.
И тут Майлз внезапно сжал его руку — сильно, даже до боли, но Феникс даже не обратил внимания.
— Я злюсь на себя,— дрогнувшим голосом сказал он,— я так злюсь на себя, Райт. Я ведь видел что у тебя что-то не так, но не думал что все настолько серьезно. Я должен был спросить тебя еще тогда, на леснице. Я самый ужасный друг на свете.
— Наклонись,— попросил Феникс, а когда Майлз выполнил его просьбу, поцеловал в щеку.
—Ты отвез меня к себе домой, уложил в свою постель, нашел для меня врача. О да, Майлз ты ужасный друг. Никому такого не пожелаю.
Майлз поцеловал его в ответ.
— Ты расскажешь мне что случилось? Я не буду смеяться.
Феникс вздохнул, собираясь с духом.
— Вообще дело такое. У моего старого велика как-то отказали тормоза прямо посреди дороги. Ну и я влетел в чей-то ягуар. Качественно влетел, от души. Помял капот, разбил лобовое стекло, зеркало снес. Хорошо, что люди попались понимающие, даже заказали мне такси до больницы, чтобы я мог сделать МРТ. Но потом я увидел счет из автосалона,— он помолчал немного и устало добавил,— Ягуары недешевы.
— Понятно,— коротко ответил Майлз. Его ладонь по прежнему лежала на ладони Феникса, успокаивающе поглаживая пальцы. — И сколько ты должен?
— Дохрена, Майлз. Просто дохрена.
— Сколько?
— Приблизительно девяносто пять тысяч евро.
— Девяносто пять тысяч?- лицо Майлза вытянулось, а в глаза появился что-то злое и темное. Феникс даже поежился — наверное с таким же лицом он отравлял преступников на виселицу,— я сейчас немного не понял: ты сейчас оплачиваешь причиненный тобой ущерб или покупаешь им новый Ягуар?
— Да там какая-то коллекционная модель, к ним запчасти дорогие и только под заказ, я говорил с владельцем автомастерской он мне все объяснил, ну и чек же. И потом — это я виноват. Это лучше, чем, если вылетел на тротуар и сбил какого-нибудь карапуза.
—И почему хороших людей как легко обмануть? — с горечью спросил Майлз,— Феникс, этот чек поддельный, владелец скорее всего с ними в доле, а машина без сомнений застрахована. Это люди уже получили все что положено от страховой компании, а теперь решили ободрать как липку еще и тебя.
— Я им расписку написал,— пустым голосом ответил Феникс. Он подозревал что-то такое, но убеждал себя, что ошибается,— они казались такими хорошими. Не стали на меня кричать, оплатили такси и всегда вежливо разговаривали по телефону.
— На какой телефон они звонят,— ледяным голосом вопросил Майлз,— на ту кнопочную Нокию, что лежат у тебя в портфеле.
— А у меня другой-то и нет,— ответил Феникс. Язык уже слегка заплетался и он чувствовал, что скоро уснет — и впервые за долгое время не в холодном офисе, а в тепле и безопасности, рядом с человеком, который — Феникс точно знал, позаботиться о нем.
И голос Майлза прозвучал продолжением его мыслей.
— Я его конфискую. Они оставят тебя в покое, Райт, или я сживу их со свету. Впрочем, может быть все равно сживу. Ты же чуть не умер.
Феникс улыбнулся.
— Прокурор Эджворт ест преступников на завтрак. А ты можешь сделать кое-что для меня прямо сейчас?
— Конечно,— Майлс с легкой тревогой заглянул ему в глаза,— что ты хочешь? Еды? Воды? Обезболивающего?
— Тебя хочу,— Феникс откатился на противоположную сторону, освобождая место,— можешь лечь ко мне? Ну... как тогда.
— Конечно.
Феникс услышал, как он шуршит одеждой, как скрипит кровать, принимая на себя его тело, почувствовал себя в уже знакомых объятьях.
И боже мой, это было самое лучшее чувство на свете.
— Знаешь,— с легким смешком сказал Майлз,— задница у тебя очень даже нечего. Не стесняйся, потому что этот курс рассчитан на две недели.
— Знаешь,— шепнул Феникс, устаиваясь у него на груди,— если вся это подстава нужна была, чтобы в конце концов оказаться в своей постели, то ладно. Я согласен.
Засыпая он точно знал, что воды ледяной реки его не унесут.
***
Когда Феникс в следующий раз встретил детектива Гамшу, у того было новое пальто.
