***
Фонтейнский бриг вошёл в гавань острова Рито на рассвете. Жизнь в порту уже успела начаться, а потому корабль не остался без внимания. Моряки спустились на причал, пребывая в страшно измученном виде. К ним подошёл один из представительных лиц, отвечающих за порт и осмотрел удручённую команду. — Я вас приветствую. Простите, что сразу так спрашиваю, но что с вами случилось? — С нами случился урок. — подал голос квартирмейстер, теперь ставший вместо капитана, — Нас этой ночью научили следить за языком и ценить собственную жизнь…***
В сознании летали туманные образы. Словно кадры некой киноленты, смешанные в непонятном порядке, сменялись друг другом, никак не складываясь в единую картину. Рваными кадрами они возникали и пропадали, снова и снова, становясь всё ярче и мучая сознание всё сильнее. В ушах начался страшный звон от голосов. — Беги! — Что? Но?.. — Я сказал… Он открыл глаза и подорвался, жадно хватая воздух. Тору сидел на кровати, быстро дыша и уставившись в одну точку. Спустя несколько секунд он снова начал ощущать себя и реальный мир вокруг. Оглядевшись, он издал глубокий выдох и, закрыв лицо руками, упал обратно на подушку. Снова сон. Паршивый, крайне неприятный сон, который тревожил его гораздо чаще, чем ему хотелось. Ка все разы, когда он снился, чаще. Ишигами это уже основательно надоело. Это были те мгновения, которые юный капитан хотел бы никогда не переживать, не говоря уже о том, чтобы просто этого не помнить. В итоге утро началось с весьма скверного настроения. Но тут его ушей коснулись звуки пения. Команда распевала любимую шанти квартирмейстера корабля — Нейтана. Их пение несколько подняло Ишигами настроение, и он наконец поднялся с кровати. Капитанская каюта, что находилась под мостиком, была завалена всяким добром. Кровать стояла у левой стенки, в изголовье её расположился сундук, наполненный всяким добром, которое Тору называл своим личным кладом. По середине — большой стол с хаотично раскиданными картами, парой подсвечников, несколькими картографическими и письменными принадлежностями. У стола было большое мягкое кресло из кедра, покрытого лаком, с высокой спинкой, отделанное красным бархатом. Задняя стена была в окнах, которые сейчас были зашторены занавесками в цвет обивки кресла. На стенах висели разные изображения, украшения, карты, трофеи и прочее. У правой же стенки стояла ростовая вешалка, а на самой стене висело немалое зеркало, к которому капитан и подошёл. Сначала он бросил на себя небрежный взгляд. Стоя в одних чёрных холщовых штанах, достаточно плотно прилегающих к ногам, он видел перед собой высокого юношу с немного смуглой кожей от постоянного пребывания на солнце, крепкое тело которого было изрядно покрыто шрамами разной толщины и формы. Однако видны были лишь те, что на груди и животе. Остальные же, на руках, плечах и спине были скрыты огромной татуировкой: на чёрном фоне, изредка прерывающимся тонкими, словно нить, пробелами, по правой руке летели восточные драконы разных цветов, а по левой — плыли так же разноцветные рыбы Кои, рисунок покрывал и плечи, переходя на спину, где по центру был изображён больной символ Электро, справа от которого наверх летел по дуге налево красный дракон с серебристый брюхом, усами и лапами, а справа плыл вниз и также по дуге направо синий Кои с красными и белыми пятнами. Грандиозное произведение искусства Тору нанёс на тело, прекрасно понимая, что каждый раз, смотря на него, он будет вспоминать, кем был и кем стал. Несмотря на достаточно небольшой возраст его жизнь уже была богата на всякие события, о многих из которых вспоминать у него не было никакого желания. Он встряхнул головой и подошёл к ведру с водой, которое ему услужливо подготовил Нейтан. Тору улыбнулся: он никогда не просил своего квартирмейстера о подобной заботе, но тот, будто считая это своим долгом, всегда проявлял мелкие и не очень жесты. Конкретно сейчас рядом с зеркалом на небольшой табуретке стояло ведро с небольшим количеством воды для умывания. Ишигами, тем не менее, зная, что она пресная, отлил себе немного в стакан, который тут же осушил. Прохладная вода, протекая внутри, бодрила и приводила мысли в порядок. Та, которая окропила его лицо, лишь закрепила этот эффект. И вот снова зеркало. Пират посмотрел на себя, немного оттягивая веки, разглядывая небольшую красоту глаз, но махнув в итоге рукой, принялся наконец одеваться. Первой была надета шёлковая чёрная атласная рубашка с очень глубоким вырезом, ниже груди. Дальше сапоги — чёрные, на пол икры, с отворотом, на котором был необычный узор, вышитый серебристой нитью. Заправив брюки в сапоги, Тору снял с вешалки синий широкий пояс, который завязал у основания брюк так, что длинные концы узла свисали слева. После он повесил на пояс разные украшения, по типу тонких цепочек и пары очень необычной формы крючьев. Теперь дело было за головой. Растрёпанные чёрные волосы редко приводились в порядок расческой. Они были достаточно короткие, тем не менее, на затылке была небольшая прядь до лопаток, которую Тору немного прихватил лентой, сделав хвост. Сняв с крючка на стене повязку, он обмотал её вокруг головы и было потянулся за шляпой, но в последний момент решил, что и так хорошо. Накинув свой плащ, прошитый по периметру серебристой нитью, Ишигами развернул широкие лацканы, также украшенные серебристыми узорами. Внутренняя часть плаща была обшита подкладой из лазурной ткани, на которой более тёмным цветом был выполнен узор, выглядящий так, будто это следы от когтей зверя, который решил изобразить ими какие-то необычные завитушки. Рукава юный капитан всегда немного подворачивал, а на ладонях носил тонкие чёрные перчатки без пальцев. Ещё раз осмотрев себя, довольный Тору Ишигами вышел из каюты. В глаза ударил яркий солнечный свет, а лёгкие наполнил свежий прохладный воздух солёного моря, бодрящий и поднимающий растроение. Корабль стоял на якоре несколько поодаль от берегов Инадзумы. Пираты носились по палубе, занятые каждый своим делом и напевая приятный мотив. Руководил всем процессом квартирмейстер Нейтан. Тору широко улыбнулся. Ему всегда было приятно видеть свою команду в позитивном расположении духа. — Рэнди Дэнди!.. — заорал Ишигами. — Ооо! — прогремела ему в ответ команда. Чудесная стояла атмосфера. За каждого из своих Тору чувствовал личную ответственность. Эти парни — его семья, он доверял каждому из них и так же каждого берёг. Если кто-то перейдёт дорогу одному, он перейдёт её всем, таков был принцип на борту Хрустального черепа. Свой корабль Тору тоже очень любил. Судно досталось ему при весьма необычных обстоятельствах и стало для него домом. Корабль всегда был в идеальном состоянии, пробоины в корпусе и дыры на парусах не задерживались дольше, чем на час, разве что не хватало материалов. А что нужно делать если тебе чего-то не хватает, а ты пират? Правильно. В город команда сорвалась не часто, хотя бывало. При этом на суше они вели себя весьма и весьма скромно… Но если их провоцировали, быть беде. Тору — горячая голова, за словом в карман не лезет, да и вообще ищет их не часто. Зато руки и меч всегда наготове. Верный и любимый Покоривший гром всегда был наточен и вычищен. В бою не было лучше оружия для Ишигами. Пираты оставляли после себя страшный погром, если была драка. Но всё же на суше они на рожон не лезли. А вот в море… Однажды Тору пообещал сам себе, что о нём будут говорить. Как итог на инадзумских берегах уже бытовала легенда о «громовом духе костяной головы» и «пирата, говорящего на «Вы», а это было большим достижением, как считал юный капитан. Уловку со сверкающим черепом он придумал случайно, когда увидел, как электро фея попала в большую стеклянную вазу. Копить на изваяние пришлось немало, но он ни разу не жалел. Когда череп прошёл испытания «молниевого фонаря», он был установлен на нос корабля и с тех пор успешно выполняет свою функцию. Хрустальный череп часто плавал по восточной области Тейвата. И в гавани Ли Юэ бывал, и у берегов Мондштата. Тору обожал путешествовать и исследовать. На суше он бывал периодически порой из собственного интереса, чтобы просто знать географию местности, вдруг когда пригодиться. А также для возможности найти сундук-другой с разными сокровищами. Очень он любил звон монеты и блеск золота, страшный был порок. Ишигами и его команда часто грабили товарные корабли, от скуки могли напасть на военный или другой пиратский. Тору делал Хрустальному черепу репутацию, и, судя по результатам, вполне успешно. Их уже пытаются ловить, а значит путь правильный. Да и в трюме не пусто, а значит не будет пусто в животе, что касается как еды, так и выпивки. Жизнь была весела, Тору всё нравилось. Вспоминая своё ночное приключение, Тору поднимался на мостик, чтобы занять место у штурвала. — Мой дорогой Нейтан, как успехи? — Всё отлично, капитан! Все на подъёме, заняты делом и готовы к командам. — Что ж, раз так, то… ПОДНЯТЬ ЯКОРЬ, ДАТЬ ПАРУСОВ, ПОРА ДВИГАТЬ, ПАРНИ! Ответив хором «Есть, капитан», команда тут же зашевелилась, и вскоре судно двинулись с места. — Какие у нас планы, капитан? — Найти скупщика. Добро, что мы вчера утащили, конечно, замечательное, но мора, которую мы выручим за него, ещё замечательнее. — И где будем искать? — Думаю, таким вещам место в Ли Юэ. Где, как ни в гавари контрактов и торговли сбывать всякие непонятные изобретения. *** Корабль уверенно двигался по заданному курсу. Никаких проблем не возникало, всё было спокойно, даже пара других пиратских кораблей, встреченных на пути, не предприняли попыток «познакомиться поближе». Тору наслаждался ветром, обдувающим лицо и пением команды, которая снова пела что-то из коллекции Нейтана, даже сам Ишигами иногда подпевал. И всё было замечательно, пока идиллию не нарушил крик матроса, раздавшийся из смотрового гнезда. — Алькор по левому борту! Движется в нашу сторону! Тору повернул голову и, увидев генеральный фрегат Южного креста тут же приказал сбавить паруса. Спустя несколько минут корабли стояли корма к корме, между болтами были протянуть мостики, а по палубе Хрустального черепа стучали каблуки сапог на прекрасных ножках капитана Алькора. — Ну здравствуй, братец! Дело есть! Ночь — чудесное время. Тихое и спокойное. Прекрасно подходит для отдыха в тишине, наедине со своими мыслями, или сна, который предпочитает большинство… Или для всяких затей и разного рода веселья. Обычно над Инадзумой ночи стоят ясные, небо усыпано несчётным количеством сияющих звёзд, а главное место среди них занимает полноправная владычица неба — луна. Но иной раз бывает такое, что температура резко меняется и спускается сильный туман, настолько густой, что из-за него берег можно было найти только благодаря маяку на острове Рито. Эта ночь была как раз такой. Густой туман, словно дымная пелена, не давал ни единой возможности видеть хоть что-то дальше корабельной кормы, поэтому судам, шедшим в порт, оставалось только лишь медленно и плавно, будто мотыльки, двигаться по направлению к спасительному свету. Одним из таких кораблей был большой товарный бриг, шедший прямо из Фонтейна в Инадзуму. Маяк, словно священное сияние, сверкал ярко, а потому моряки даже не сомневались — до берега добраться невредимыми труда не составит, тем более теперь, когда грозы в прибрежных водах Страны Молнии прекратились. На товаром корабле зажгли фонари, чтобы хоть как-то видеть то, что происходит на борту. А там сейчас было весьма спокойно, хоть и многолюдно. Большинство парусов были спущен, в такий условиях ни в коем случае нельзя полностью их распустить. Бывалый капитан в возрасте, с проседями в голове и густой бороде, уверенно держал штурвал, а команда сконцентрировалась на своих постах, дабы выполнить любую волю старшего без промедлений. В смотровом гнезде на верхушке одной из мачт лениво смотрел по сторонам заскучавший и уже достаточно сонный моряк. Однако спустя мгновение его сонливости и след простыл. Немного вглядевшись в туманную гущу и протерев глаза, он обомлел и испугался так, что на пару секунд потерял дар речи. А после что есть мочи завопил. — Капитан! Справа по борту! Команда встрепенулась. Такой вопль был шоком для столь спокойной обстановки. Капитан, поднявший сначала голову вверх, после крика тут же повернул её вправо и застыл. Он почувствовал, как руки резко стали деревянными, ноги налились свинцом, а по спине будто скользнуло лезвие из вечных льдов Драконьего пика. В менее, чем сотне метров в пустоте засверкало нечто. Что-то округлое переливалось небольшими вспышками фиолетового свечения, пока они наконец не разрослись, полностью сформировав фигуру. Огромный череп, непонятно откуда взявшийся, пульсировал фиолетовым перламутром и просто висел в воздухе на одном месте, но направлен был чётко на товарный бриг. Шокированная и перепуганная команда застыла, не понимая, что происходит, и практически утратившая способность соображать, не отрываясь глядела на невероятную картину. И вдруг со стороны черепа раздался громкий, почти безумный смех, с которым костяная голова быстро стала приближаться к своей жертве. — Все паруса, бегом! Все паруса! — завопил пришедший в себя первым капитан. Команда корабля в панике распускала паруса, чтобы уйти от лютого, непонятно откуда взявшегося призрака куда подальше, но было слишком поздно… Череп приближался уверенно и быстро, смех становился только громче. Паникующие моряки в полном смятении и страхе отчаянно пытались выполнять все свои обязанности, но тщетно. Некоторые попадали в обморок, некоторые пытались молиться. Капитан и те, кто ещё оставался в себе, совершенно забыв о маяке и острове Рито, перенаправляли своё судно в противоположную от опасности сторону. Но череп не отставал. Даже наоборот. А адский смех уже звенел в ушах, словно дьявольская кокофония, предвещающая скорую мучительную гибель в утробе жуткой твари, для которой это было просто игрой. И вот, бросив уже всякие попытки унести ноги и забившись в панике под борты, команда наконец увидела очертания корабля с черепом на носу и обомлела в недоумении. Всё ещё перепуганные до смерти, они не могли мгновенно осознать, что "призрак" на самом деле и не призрак вовсе. И пока моряки пытались это понять, несколько крючьев зацепились за перила брига. Суда поравнялись и с борта «монстра» стали прыгать пираты. Не успела команда товарного судна опомниться, как уже все её члены оказались впечатанными в пол братией разбойников, капитан же был схвачен, притащен на центр палубы и поставлен на колени. И вот пространство снова разорвал хохот, но уже не громогласный и пронзительный, а насмешливый и издевательский. Все смотрели куда-то туда, откуда шёл звук, а пираты принялись тихонько хихикать в предвкушении того, что сейчас будет. Из ниоткуда, будто просто появившись в воздухе, возникла фигура, которая уже летела с борта пиратского корабля. Человек приземлился на одно колено и медленно, смеясь, встал в полный рост. Высокий, в длинном чёрном плаще, он оглядел всю команду корабля, который брал на абордаж. Наконец, он вышел в центр судна, оказываясь полностью под светом фонарей, издевательски хлопая и посмеиваясь. Лицо его скрывала широкополая шляпа. — Ой и знатно вы нас, ребятушки, повеселили! Эти ваши жалкие попытки драпать… — он вновь разразился смехом — просто умора! Это одна из моих любимых частей! Вся пиратская орава поддержала своего командира таким же издевательским смехом. Сам же капитан показательно смахивал воображаемые слёзы щёк и хватался за живот. Но достаточно скоро он успокоился, настолько резко, что даже его люди не сразу уловили смену атмосферы. — Ладно - с хлопком произнёс он, - Это всё очень поднимает настроение, но, как я уже сказал, это лишь одна из любимых мной частей. Итак, кто тут главный? — Он, капитан! — один из матросов толкнул в плечо стоявшего на коленях командующего фонтейнским судном. — Ага. Чудненько. Поднять на ноги его. Двое пиратов тут же исполнили волю своего предводителя. Он вальяжно подошёл к капитану, немного нагнулся, чтобы их глаза были на одном уровне, и быстро осмотрел его. — Ага, Фонтейн значит. Миюки, Субару, марш в трюм, осмотреть груз. Потом придёте, скажете, что везут. А мы тут пока поболтаем. Двое пиратов кивнули, схватили по фонарю и быстро удалились в сторону трюмного люка. — Итак, господин капитан фонтейнского товарного брига, как мне к вам обращаться? И без того шокированный капитан сейчас вовсе перестал понимать происходящее. Он много слышал о пиратах от других капитанов, он множество раз и сам с ними сталкивался, но чтобы они спрашивали имя жертвы? Да никогда. От шока и страха он не мог вымолвить ни слова. Пират же подпёр одной рукой щёку, а второй взял первую за локоть. — Ну что же Вы молчите? Какое общение может быть без имени? — А-арно… — наконец выдавил капитан товарного судна. — Арно, чудесно! Теперь мы знакомы! Итак, Арно, скажите… Вы хотите домой? И всё-таки этот разбойник был странным. Никакой другой на жизненном пути Арно не спрашивал ни его самого, ни его знакомых о том, хотят ли они чего-то вообще. Просто били, просто грабили, оставалось радоваться, что вообще живы. А тут сейчас происходило что-то странное. — Я… Да, мы хотим домой… — ответил капитан сразу за всю команду. Хоть в тени от шляпы и не было видно, но пират поднял брови и слегка улыбнулся. — За всех отвечать берётесь? Значит и ответственность за всех готовы брать? Капитан Арно уже немного успокоился. Он был напуган тогда, когда увидел непонятного «злого духа». Но с пиратами опыт общения он имел. Фонтей был очень далеко, а потому, чтобы быть хорошим капитаном, надо иметь силу духа. И Арно такой обладал. — Да. Готов. Это мои парни, я не брошу их, или я не капитан! И вот пират снова издал смешок. Но звучал он не злобно и не насмешливо. — Вот как. Значит храбрый. Это уже интереснее. Дайте ему бочку! Кто-то из пиратской команды быстро нашёл бочку и поставил её позади Арно, после чего его на неё усадили. Капитан пиратов же сел напротив него на корточки и уроженец Фонтейна наконец разглядел его лицо. Он широко раскрыл глаза в удивлении: для него это был ещё совсем мальчишка, парню не было и тридцати. Тот же широко улыбался. — Ответье мне, капитан Арно… Что у вас в трюме? А вот этот вопрос капитан брига ожидал. Более того, этот вопрос задавался ему всегда одним из первых. — Везём руду. И немного диковинных продуктов. — Ммм… Занятно… И всё? Арно не договорил. Пират это почувствовал. Он сверлил уроженца Фонтейна таким взглядом, которым было сказано вообще всё. И капитан не стал отпираться. — Пару ящиков наших изобретений. Попытка найти новый рынок, поэтому пока немного. — Ха! Так и знал, что не договорил! — капитан пиратов подскочил и принялся в развалку прохаживаться туда-сюда, — что же вы так, Арно. Врать ведь очень плохо. Тут же из трюма прибежали двое, которых он отправил на разведку. — Капитан, мы нашли руду, провизию и пару коробок со странными штуками. Наверняка ценные, их заныкали как следует, даже тайную нишу выдолбили. Капитан посмотрел на них и широко заулыбался. Не поворачиваясь к Арно, он произнёс — Если бы они пришли до того, как вы признались мне о наличии изобретений, было бы очень плохо. Больше всего на свете не терлю, когда мне лгут. Настолько, что жизненный путь лжецов обрывается практически сразу, когда они имеют неосторожность попытаться меня наколоть. После этих слов в Арно взыграла гордость. Изнутри его съедало то, как он, словно побитый щенок, бежал от пиратов, испугался их уловки. Он не мог это принять. И это туманило его сознание. — Ах ты! Грязный щенок! Да кем ты себя вообще возомнил?! Капитан пиратов резко повернулся к нему. Взгляд его бирюзовых глаз стал убийственным, порождающим подкожный холод и вызывающим желание провалиться под землю. Но уроженцу Фонтейна было уже всё равно. — Как ты смеешь так разговаривать со мной, сопляк?! Я по морю ходил, когда ты ещё даже в яйцах отца не появился! И таких, как ты, я пережевал и выплюнул столько, что ты не можешь себе вообразить! Да ты и близко не стоял с теми, кому я выпускал кишки! Лжецов он не любит?! Да ты хуже любого лжеца! Ты и вся твоя поганая орда - паразиты на теле всякого общества! Ты, каждый твой товарищ и всякий пёс, который тебе служит, не стоит ни капли уважения любого из моих людей! Вы все отбросы! Вы все поганые ничтожества, не заслуживающие ни уважения, ни чести, ни даже ваших жалких, богомерзких жизней! Громовым раскатом в пустоте прокатилось эхо, когда капитан Арно наконец замолчал. После столь пламенной речи он тяжело дышал, потупив взгляд в пол. Кровь закипела так, что в ушах звенело от сердцебиения. Никогда раньше благородный моряк не позволял себе подобных вольностей, подобных срывов. И если бы его спросили, в чём же главная причина того, что он так сорвался, Арно смог бы лишь стыдливо написать на клочке бумаги "задетое самолюбие". — После того, что ты сказал, у тебя есть один путь. Поднять его. Голос пиратского капитана потерял всякую лёгкость и лояльность. Теперь он приобрёл стальное и холодное звучание. Разбойники, стоявшие за спиной фонтейнца, подняли его на ноги и убрали бочку подальше. Арно с непониманием в глазах оглядывался по сторонам, пока наконец не остановил взгляд на положившем руку на шляпу капитане. — Я и мои люди проявили к тебе и твоей команде уважение. Ты оплатил мне ложью и оскорблением. Ты посмел окунуть в грязь не только меня, но и каждого из моих товарищей. Каждого из тех, кого я уважаю и ценю. И ты считаешь это достойным поведением в ответ на проявленное уважение? И это ты имеешь наглость называть нас отбросами?! - рявкнул он последнюю фразу. Тут он снял наконец свою шляпу и отлал стоящему рядом соратнику. Глаза Арно снова увеличились в удивлении и даже некотором шоке. Голова пирата была обмотана через лоб синей повязкой с причудливым узором, напоминавшим волны, нарисованные в традиционном японском стиле. Но важно было для уроженца Фонтейна не это и не многочисленные свисающие с повязки аксессуары. На ней, левее центра, был прикреплён Электро Глаз Бога, ярко сияющий в темноте. Не дрогнув ни единым мускулом на лице, пират продолжал сверлить Арно взглядом. Фонтейнцу в какой-то момент показалось, что из его глаз вылетают искры. Внезапно за его спиной стал появляться большой двуручный меч. Медленно заведя руку за спину, молодой капитан взял оружие и поставил его рядом с собой. Огромное лезвие около гарды имело круглый вырез, от которого шёл тонкий промежуток, делая лезвие раздвоенным. Вдоль этого разделения был нанесён занятный узор — с одной стороны — спина, с другой — брюхо восточного дракона, ближе к концу лезвия находилась его голова с открытой пастью, верхняя часть которой находилась с одной стороны, а нижняя с другой. Само же полотно лезвия было цвета молнии и переливалось. Остриё было прямым и широким. Даже гарда была необычной формы - вся неровная, будто слепленная, хотя и не лишённая симметрии. С рукоятки свисала маленькая фигурка рыбки Кои. — Доставай меч. Ты не понимаешь язык людей, я поговорю с тобой на языке холодной стали. Капитан брига с некоторым страхом теперь смотрел на юного по его меркам пирата, но был к этому готов. Он собрал все силы, которые у него были, достал свой одноручный клинок — рапиру, которая в боях с пиратами много раз верой и правдой сослужила ему. Арно занял боевую позицию. "Значит двуручник…", подумал про себя фонтейновец, но мысль о том, чтобы сдаться ни на мгновение не мелькнула в голове. Он зашёл слишком далеко, чтобы отступать или сожалеть. Пират же лишь крепче сжал рукоять оружия, которое держал обратным хватом. Лицо оставалось неизменно суровым. Капитан фонтейнского брига оглядел свою команду. Моряки с замеранием дыхания ждали развития событий. Но каждый смотрел на своего командира с надеждой. "Моя глупость втянула нас в эту передрягу настолько сильно, моя кровь вас из неё вытащит", подумал он про себя. Арно практически не сомневался - живым он из боя не выйдет, абы кто не будет обладать Глазом Бога, а значит соперник ему не по зубам. Но им всё равно было принято решение сделать первый шаг. Если и уходить, то на своих условиях, не посрамив свою честь. Арно, скрипнув зубами, бросился на юного пирата, готовясь нанести укол, но тот в последний миг увернулся и нанёс сильный удар ребром ладони по шее. Из фонтейнца вырвался громкий выдох, и он чуть не упал. Переведя дыхание, он снова нащупал боевое равновесие и бросился на пирата со спины с боевым рёвом, но тот снова грациозно увернулся и, продолжая разворот, нанёс удар по спине самого Арно уже мечом. На мгновнгие всех ослепила фиолетовая вспышка. Командир товарного брига полетел вперёд, упал… И больше не встал. Все молча смотрели на теперь уже бездыханное тело капитана Арно, который до последнего отстаивал свою честь, жизни членов своих матросов, но оказавшегося столь недальновидно горделивым. Вся его команда была перепугана до остолбенения, по сути их лидер был убит одним ударом. Юный пират же так и стоял спиной ко всем, держа свой меч обратным хватом. — Меня зовут Тору Ишигами. И если у вас ещё есть смельчаки разинуть рот на меня или мою команду в столь оскорбительных высказываниях, то попрошу не сдерживаться, я готов к любым "беседам".***
Фонтейнский бриг вошёл в гавань острова Рито на рассвете. Жизнь в порту уже успела начаться, а потому корабль не остался без внимания. Моряки спустились на причал, пребывая в страшно измученном виде. К ним подошёл один из представительных лиц, отвечающих за порт и осмотрел удручённую команду. — Я вас приветствую. Простите, что сразу так спрашиваю, но что с вами случилось? — С нами случился урок. — подал голос квартирмейстер, теперь ставший вместо капитана, — Нас этой ночью научили следить за языком и ценить собственную жизнь…***
В сознании летали туманные образы. Словно кадры некой киноленты, смешанные в непонятном порядке, сменялись друг другом, никак не складываясь в единую картину. Рваными кадрами они возникали и пропадали, снова и снова, становясь всё ярче и мучая сознание всё сильнее. В ушах начался страшный звон от голосов. — Беги! — Что? Но?.. — Я сказал… Он открыл глаза и подорвался, жадно хватая воздух. Тору сидел на кровати, быстро дыша и уставившись в одну точку. Спустя несколько секунд он снова начал ощущать себя и реальный мир вокруг. Оглядевшись, он издал глубокий выдох и, закрыв лицо руками, упал обратно на подушку. Снова сон. Паршивый, крайне неприятный сон, который тревожил его гораздо чаще, чем ему хотелось. Ка все разы, когда он снился, чаще. Ишигами это уже основательно надоело. Это были те мгновения, которые юный капитан хотел бы никогда не переживать, не говоря уже о том, чтобы просто этого не помнить. В итоге утро началось с весьма скверного настроения. Но тут его ушей коснулись звуки пения. Команда распевала любимую шанти квартирмейстера корабля — Нейтана. Их пение несколько подняло Ишигами настроение, и он наконец поднялся с кровати. Капитанская каюта, что находилась под мостиком, была завалена всяким добром. Кровать стояла у левой стенки, в изголовье её расположился сундук, наполненный всяким добром, которое Тору называл своим личным кладом. По середине — большой стол с хаотично раскиданными картами, парой подсвечников, несколькими картографическими и письменными принадлежностями. У стола было большое мягкое кресло из кедра, покрытого лаком, с высокой спинкой, отделанное красным бархатом. Задняя стена была в окнах, которые сейчас были зашторены занавесками в цвет обивки кресла. На стенах висели разные изображения, украшения, карты, трофеи и прочее. У правой же стенки стояла ростовая вешалка, а на самой стене висело немалое зеркало, к которому капитан и подошёл. Сначала он бросил на себя небрежный взгляд. Стоя в одних чёрных холщовых штанах, достаточно плотно прилегающих к ногам, он видел перед собой высокого юношу с немного смуглой кожей от постоянного пребывания на солнце, крепкое тело которого было изрядно покрыто шрамами разной толщины и формы. Однако видны были лишь те, что на груди и животе. Остальные же, на руках, плечах и спине были скрыты огромной татуировкой: на чёрном фоне, изредка прерывающимся тонкими, словно нить, пробелами, по правой руке летели восточные драконы разных цветов, а по левой — плыли так же разноцветные рыбы Кои, рисунок покрывал и плечи, переходя на спину, где по центру был изображён больной символ Электро, справа от которого наверх летел по дуге налево красный дракон с серебристый брюхом, усами и лапами, а справа плыл вниз и также по дуге направо синий Кои с красными и белыми пятнами. Грандиозное произведение искусства Тору нанёс на тело, прекрасно понимая, что каждый раз, смотря на него, он будет вспоминать, кем был и кем стал. Несмотря на достаточно небольшой возраст его жизнь уже была богата на всякие события, о многих из которых вспоминать у него не было никакого желания. Он встряхнул головой и подошёл к ведру с водой, которое ему услужливо подготовил Нейтан. Тору улыбнулся: он никогда не просил своего квартирмейстера о подобной заботе, но тот, будто считая это своим долгом, всегда проявлял мелкие и не очень жесты. Конкретно сейчас рядом с зеркалом на небольшой табуретке стояло ведро с небольшим количеством воды для умывания. Ишигами, тем не менее, зная, что она пресная, отлил себе немного в стакан, который тут же осушил. Прохладная вода, протекая внутри, бодрила и приводила мысли в порядок. Та, которая окропила его лицо, лишь закрепила этот эффект. И вот снова зеркало. Пират посмотрел на себя, немного оттягивая веки, разглядывая небольшую красоту глаз, но махнув в итоге рукой, принялся наконец одеваться. Первой была надета шёлковая чёрная атласная рубашка с очень глубоким вырезом, ниже груди. Дальше сапоги — чёрные, на пол икры, с отворотом, на котором был необычный узор, вышитый серебристой нитью. Заправив брюки в сапоги, Тору снял с вешалки синий широкий пояс, который завязал у основания брюк так, что длинные концы узла свисали слева. После он повесил на пояс разные украшения, по типу тонких цепочек и пары очень необычной формы крючьев. Теперь дело было за головой. Растрёпанные чёрные волосы редко приводились в порядок расческой. Они были достаточно короткие, тем не менее, на затылке была небольшая прядь до лопаток, которую Тору немного прихватил лентой, сделав хвост. Сняв с крючка на стене повязку, он обмотал её вокруг головы и было потянулся за шляпой, но в последний момент решил, что и так хорошо. Накинув свой плащ, прошитый по периметру серебристой нитью, Ишигами развернул широкие лацканы, также украшенные серебристыми узорами. Внутренняя часть плаща была обшита подкладой из лазурной ткани, на которой более тёмным цветом был выполнен узор, выглядящий так, будто это следы от когтей зверя, который решил изобразить ими какие-то необычные завитушки. Рукава юный капитан всегда немного подворачивал, а на ладонях носил тонкие чёрные перчатки без пальцев. Ещё раз осмотрев себя, довольный Тору Ишигами вышел из каюты. В глаза ударил яркий солнечный свет, а лёгкие наполнил свежий прохладный воздух солёного моря, бодрящий и поднимающий растроение. Корабль стоял на якоре несколько поодаль от берегов Инадзумы. Пираты носились по палубе, занятые каждый своим делом и напевая приятный мотив. Руководил всем процессом квартирмейстер Нейтан. Тору широко улыбнулся. Ему всегда было приятно видеть свою команду в позитивном расположении духа. — Рэнди Дэнди!.. — заорал Ишигами. — Ооо! — прогремела ему в ответ команда. Чудесная стояла атмосфера. За каждого из своих Тору чувствовал личную ответственность. Эти парни — его семья, он доверял каждому из них и так же каждого берёг. Если кто-то перейдёт дорогу одному, он перейдёт её всем, таков был принцип на борту Хрустального черепа. Свой корабль Тору тоже очень любил. Судно досталось ему при весьма необычных обстоятельствах и стало для него домом. Корабль всегда был в идеальном состоянии, пробоины в корпусе и дыры на парусах не задерживались дольше, чем на час, разве что не хватало материалов. А что нужно делать если тебе чего-то не хватает, а ты пират? Правильно. В город команда сорвалась не часто, хотя бывало. При этом на суше они вели себя весьма и весьма скромно… Но если их провоцировали, быть беде. Тору — горячая голова, за словом в карман не лезет, да и вообще ищет их не часто. Зато руки и меч всегда наготове. Верный и любимый Покоривший гром всегда был наточен и вычищен. В бою не было лучше оружия для Ишигами. Пираты оставляли после себя страшный погром, если была драка. Но всё же на суше они на рожон не лезли. А вот в море… Однажды Тору пообещал сам себе, что о нём будут говорить. Как итог на инадзумских берегах уже бытовала легенда о «громовом духе костяной головы» и «пирата, говорящего на «Вы», а это было большим достижением, как считал юный капитан. Уловку со сверкающим черепом он придумал случайно, когда увидел, как электро фея попала в большую стеклянную вазу. Копить на изваяние пришлось немало, но он ни разу не жалел. Когда череп прошёл испытания «молниевого фонаря», он был установлен на нос корабля и с тех пор успешно выполняет свою функцию. Хрустальный череп часто плавал по восточной области Тейвата. И в гавани Ли Юэ бывал, и у берегов Мондштата. Тору обожал путешествовать и исследовать. На суше он бывал периодически порой из собственного интереса, чтобы просто знать географию местности, вдруг когда пригодиться. А также для возможности найти сундук-другой с разными сокровищами. Очень он любил звон монеты и блеск золота, страшный был порок. Ишигами и его команда часто грабили товарные корабли, от скуки могли напасть на военный или другой пиратский. Тору делал Хрустальному черепу репутацию, и, судя по результатам, вполне успешно. Их уже пытаются ловить, а значит путь правильный. Да и в трюме не пусто, а значит не будет пусто в животе, что касается как еды, так и выпивки. Жизнь была весела, Тору всё нравилось. Вспоминая своё ночное приключение, Тору поднимался на мостик, чтобы занять место у штурвала. — Мой дорогой Нейтан, как успехи? — Всё отлично, капитан! Все на подъёме, заняты делом и готовы к командам. — Что ж, раз так, то… ПОДНЯТЬ ЯКОРЬ, ДАТЬ ПАРУСОВ, ПОРА ДВИГАТЬ, ПАРНИ! Ответив хором «Есть, капитан», команда тут же зашевелилась, и вскоре судно двинулись с места. — Какие у нас планы, капитан? — Найти скупщика. Добро, что мы вчера утащили, конечно, замечательное, но мора, которую мы выручим за него, ещё замечательнее. — И где будем искать? — Думаю, таким вещам место в Ли Юэ. Где, как ни в гавари контрактов и торговли сбывать всякие непонятные изобретения. *** Корабль уверенно двигался по заданному курсу. Никаких проблем не возникало, всё было спокойно, даже пара других пиратских кораблей, встреченных на пути, не предприняли попыток «познакомиться поближе». Тору наслаждался ветром, обдувающим лицо и пением команды, которая снова пела что-то из коллекции Нейтана, даже сам Ишигами иногда подпевал. И всё было замечательно, пока идиллию не нарушил крик матроса, раздавшийся из смотрового гнезда. — Алькор по левому борту! Движется в нашу сторону! Тору повернул голову и, увидев генеральный фрегат Южного креста тут же приказал сбавить паруса. Спустя несколько минут корабли стояли корма к корме, между болтами были протянуть мостики, а по палубе Хрустального черепа стучали каблуки сапог на прекрасных ножках капитана Алькора. — Ну здравствуй, братец! Дело есть!