***
Ибо всё-таки уделяет внимание своему внешнему виду, уверяя себя, что делает это исключительно для себя, а не для кого-то на букву С. Точно нет. Он надевает свитер, подаренный на прошлое Рождество Сыненом — красный, с узором снега и оленей, лучшее сочетание для сегодняшнего вечера. Собственно, кроме этого ничего праздничного он больше в своем гардеробе и не находит. Немного подумав, Ибо все же чуть завивает уже отросшие волосы и даже наносит малиновый блеск (только чтобы не потрескались губы на морозе, разумеется). Мысль о том, что сегодня он проведет вечер в том же месте, что и Сяо Чжань, очень греет его всю дорогу до дома Цзяэра, где, собственно, и проводилась вечеринка. Судя по тому, что описывал Сынен, соседям Вана-старшего явно будет несладко, хотя вполне возможно, что они уже привыкли к таким шумным вечерам. Всё-таки Цзяэра знал почти весь институт из-за его вечеринок, и многие хотели туда попасть. Ибо понимает, что совсем не ошибался в своих догадках, когда видит барабанную установку в гостиной. Он мог поклясться, что ее тут никогда не было. — Это для выступающих, — отвечает на немой вопрос в глазах парня Исин, настраивая усилитель для гитары. — Видимо, они запланировали тут целый концерт. — Кстати, про них, — Ибо напускает на себя безразличный вид и отводит глаза на стену, увешенную семейными фотографиями Цзяэра. — А они репетировать приедут? — Неа, они сказали, что порепетируют где-то там у себя, — вдруг высовывается из кухни Сынен с половинкой имбирного пряника в руке. — Видите ли, даже мы не должны услышать их выступление раньше времени. Ибо совсем немного расстраивается, но быстро отгоняет от себя эти эмоции, убеждая, что у него всё еще в запасе целый вечер, и хотя бы пару раз они точно пересекутся. Этого было вполне достаточно для безнадежно влюбленного Ван Ибо. Поэтому, не отвлекаясь на свои мысли, он помогает друзьям с приготовлением закусок и украшением гостиной. В какой-то момент у Ибо на макушке оказываются смешные оленьи рожки в блестках, у Сынена снеговичок, а у Исина и Цзяэра обычные скучные колпаки. Во время беспощадного поедания крема от пирожных, который Ван-старший оставил специально на растерзание Ибо, он слышит шум в гостиной. Решив, что выходить к первым прибывшим гостям не так важно, как доесть сладость, юноша почти тут же возвращается к своему занятию, пока не зависает с ложкой у рта. — Ибо тоже здесь? — слышит он мягкий, всегда спокойный голос, от которого по позвоночнику часто бегают мурашки. — Да, он там что-то ест, — отвечает ему Цзяэр с легким смехом. Ибо прислушивается, но гогот Сынена и, очевидно, друзей Чжаня заглушает разговор старших, поэтому он теряет бдительность. Ложка с белым воздушным кремом все еще была в соблазнительной близости от рта, и когда юноша уже решает слизать остатки и спокойно выйти к остальным, его второй раз за 5 минут вводят в самый настоящий ступор. — Ага, нашли воришку, — улыбается Сяо Чжань, облокачиваясь на стол, рассматривая пирожные. — Красивые. — Конечно, их же не я делал, — отшучивается Ибо с ложкой за щекой и неловко отставляет от себя чашку. — И ничего я не воровал, Цзяэр сам разрешил мне съесть. Это мой любимый крем. — Я вижу, — кивает парень, не переставая совершенно непозволительно сладко улыбаться. — У тебя крем на носу. — Что? — Ибо почти уверен, что ложкой никак не мог заехать себе по носу, и не успевает он найти какую-либо зеркальную поверхность, как Сяо Чжань самым наглым образом зачерпывает немного крема пальцем и сам мажет нос Ибо. — Говорю же, измазался, — смеется он, умиляясь от растерянного вида младшего. — Ты сегодня прямо сама игривость, Чжань-гэ. Рождество так влияет? — Ибо быстро вытирает крем с лица и старается не выдавать свое смущение. — Ну, учеба на время окончена, впереди вечеринка, почему бы и не быть в хорошем расположении? — пожимает тот плечами. — Прелестные рожки, кстати. Ибо хотел их снять. Перехотел. Он быстро окидывает взглядом Сяо Чжаня, отмечая, что у них даже немного похожи свитера. Это немного радует. — А что вы будете петь? — решает он сменить тему, пока уши не начали предательски выдавать юношу. — А вот увидишь, оленёнок, — почти мурлычет парень и тут же пропадает за дверью. К удивлению Ибо, за время их непродолжительного разговора на кухне, в гостиной собирается приличная толпа знакомых и не очень подростков. И, конечно, в центре внимания в ту же секунду оказываются Цзяэр и Чжань-гэ. Кто же еще, если не первые красавцы института. Ибо мечтательно выдыхает, наблюдая за действом со стороны, не решаясь проявлять инициативу. Сынен и Исин как-то подозрительно спелись с приятелями Чжаня, а больше Ибо ни с кем тут особо и не общался, поэтому какое-то время он просто сидел возле ёлки со стаканом сока и выискивал глазами в толпе одного человека, постоянно теряя его из виду. — Не боишься, что уведут твоего ненаглядного? — высовывается чуть ли не из-под елки раскрасневшийся Сынен, который явно пил не просто колу. — Смотри, сколько там девчонок его окружили. — Ну и пусть, — бормочет Ибо, играя с мишурой, упавшей с ветки дерева. — Он же не моя вещь. — Почему ты так просто опускаешь руки? Разве такой праздник не причина действовать? Мы что, зря с тобой полчаса развешивали омелу по всему дому? — Когда ты пьяный, ты несешь абсолютную чушь, — фыркает парень в ответ. — Мне подойти и засосать его на глазах у толпы? Спасибо, воздержусь. — Ну, это ради... радикальная мера, — икает Сынен. — Может, просто поговорите? — Мы уже разговаривали. Я не хочу его беспокоить. Пусть развлекается. — Блин, такие вы дураки... Оба, — бормочет друг, нетвёрдо вставая с пола. — Посмотришь ещё, что я прав. Ибо не понимает последних слов друга, поэтому лишь неопределённо отмахивается плечами, позволяя Сынену снова убежать куда-то к остальным. Может, он и прав, а Ибо просто трус. Ведь не зря же Сяо Чжань почти заигрывал с ним на кухне, верно? Хотя кто сказал, что это флирт — скорее всего, для такого популярного парня это лишь форма общения. Не то чтобы Ибо был изгоем — совсем нет, поклонниц (и даже поклонников) у него было предостаточно, но мало кто решался поговорить с тем, кого зовут «холодным принцем». Единственный, кто заводил разговор первым, всегда был только Чжань-гэ. Ну и друзья. Однако в популярности он точно проигрывал своему старшему. Он удивлялся, как за все полтора года Сяо Чжань ни разу не раскрыл, что у него есть отношения. А Ибо почти не сомневался в этом. Видимо, научился скрывать свою личную жизнь. Ибо решает всё же выпить что-то покрепче апельсинового сока, поэтому подходит к столу с закусками, приветливо здороваясь с парочкой однокурсников. Краем глаза он замечает, как кто-то целуется под омелой возле двери в другую комнату. На секунду его сердце начинает биться во много раз чаще, пока он не замечает, что у парня светлые волосы. Ибо винил себя за то, что не мог спокойно отпустить свою влюбленность в Чжань-гэ, но все равно каждый раз в течение вечера, когда тот видел целующихся людей, хотел убедиться, что это не... Не он. — Ребят, минутку внимания. Ладно, больше минутки, — хрипло смеется в микрофон Цзяэр, привлекая внимание. — Ну с живой музыкой же повеселее будет, да? — толпа радостно ликует в ответ, и Ибо тоже слегка улыбается, понимая, куда клонит друг. На пятой песне Ибо принимает самое важное решение в своей жизни, перед этим выпивая залпом коктейль, приготовленный Исином. Он приятно бьет в голову, отчего Ибо чувствует внезапный прилив храбрости. Он признается сегодня и точка. Ибо уже пробирается ближе к импровизированной сцене, когда слышит чуть хрипловатый голос Чжаня в микрофон: — Ну и какое Рождество без этой песни, да? Я посвящаю... Я посвящаю эту песню Бэмби, — смеется он тихонько, вызывая волну удивления у ребят. Ибо чувствует, как голова резко проясняется и становится трудно дышать, словно грудную клетку сковали чем-то металлическим и тяжелым. Сынен был прав, Ибо самый настоящий дурак, раз всерьез решил, что до его чувств кому-то есть дело. Он хотел было найти в толпе девушку, которую Чжань назвал таким милым прозвищем, но гордость не позволила повернуть головы. Он столкнулся взглядом с самим парнем, и видимо было что-то в глазах Ибо такое, что стёрло улыбку с лица Чжаня прямо перед припевом. Ибо всё испортил даже тут. Ибо осторожно ускользает из поля зрения друзей, убегая в укромное место в доме Цзяэра — небольшой балкон в его комнате, на котором их четверка любила зависать в уединении. Уж оно-то точно было ему необходимо. Он чувствовал, как то, что стягивало грудь, перешло на горло, и становилось очень больно... А может, болело сердце. Ибо не хотел снова просто скрывать свои эмоции за маской безразличия, слишком сильными были его чувства к Чжань-гэ. Поэтому, чтобы никому не портить праздник, он решает провести его окончание здесь, на балконе, где его может найти разве что Цзяэр, который явно занят сейчас. Стоит двери за юношей закрыться, как тот вдруг понимает, что именно так сжимало шею — его душили слезы. Он не задумывался об их природе — были ли это слезы отчаяния оттого, что он не успел признаться раньше, или слезы разочарования, потому что Ибо не мог бы быть с Чжанем никогда. Нет, Ибо не задумывался, он просто отпускал себя, позволяя себе реветь, некрасиво, задыхаясь, потому что ему больно. Больно любить кого-то запретного. Он тысячу раз жалеет, что согласился прийти, а потом снова прокручивает их с Сяо Чжанем диалоги, понимая, что даже если бы он знал о таком исходе, он всё равно бы выбрал этот вариант. Неважно, насколько тяжело сейчас, если он мог бы еще раз испытать те эмоции, настигшие его сегодня на кухне — он бы повторил. Ибо не знает, сколько времени занимает его истерика — может, она длится всего минуту, ведь он очень боится быть пойманным — дело не в слабости, но если друзья увидят его таким разбитым, точно начнут переживать. Ибо не хочет приносить никому проблем. Поэтому он успокаивается, выравнивая дыхание, сжимая кулаки, рассматривает улицу, наблюдает за тихим снегопадом и словно выпадает из мира на мгновение. А потом балконная дверь тихонько открывается. — Вот ты где, — облегченно выдыхает тот, кого Ибо хотел сейчас видеть меньше всего. — Цзяэр искал? — бесцветно спрашивает юноша, не поворачивая головы, краем глаза видя, как внезапный гость становится рядом, тоже переводя взгляд на снегопад. — Я искал, — выдыхает Сяо Чжань. — Почему ты вдруг решил сбежать, оленёнок? Ибо инстинктивно поднимает руку к волосам, понимая, что рога сейчас точно не на нем — скорее всего, он выкинул их где-то по пути. Ну, он тот еще олень, даже без ободка на макушке. — Я не сбегал, — все же подает голос Ибо. — Просто там было немного душно, а я выпил лишнего. Решил проветриться. Не на улицу же выскакивать. И... Не зови меня так. Я уже снял украшение. — А я тебя не из-за рожек так зову, — парирует Сяо Чжань с тенью улыбки. — Могу я постоять с тобой? — А зачем? Пожалуйста, не строй из себя святошу, — Ибо не находит в себе сил злиться. — Я хочу побыть один, — он должен замолчать сейчас, но ревность больно колет в бок. — А ты должен быть с Бэмби. Сяо Чжань тихонько хихикает, и Ибо снова чувствует себя клоуном. Они молчат какое-то время, пока снег за окном медленно оседает на землю под светом фонарей. Ибо не хочет разговаривать, а Чжаню, кажется, и так комфортно. — А ты... Смотрел в детстве мультики, Ибо? — Глупый вопрос. — Нет, ты ответь. Это важно. — Смотрел, — закатывает глаза Ибо, не понимая, к чему этот разговор. — И «Бэмби» смотрел? — Допустим, — опять он о своем... Словно мало было юноше собственных мыслей об этой бэмби. — Тогда ответь мне, пожалуйста, Ван Ибо, — вкрадчиво начинает Сяо Чжань, и Ибо немного напрягается — раньше он не слышал такой интонации в голосе парня. — Кем был Бэмби? — он поворачивается спиной к окну, облокачиваясь на подоконник, и впервые за все время нахождения на балконе смотрит прямо на Ибо. — К чему эти... — Отвечай, — вдруг прерывает его Чжань, чуть хмурясь. — Может, хоть так дойдет. Я подожду. — Оленем! Бэмби был оленем! — рявкает Ибо, уставляясь на Сяо Чжаня с вызовом. А затем он снова повторяет только что сказанное в мыслях. Оленем. Сяо Чжань довольно улыбается, на его лице нет и капли той строгости, которую видел юноша еще секунду назад. Ибо поджимает губы и упорно не может сложить то, что только что осознал. Такого же просто... Не может быть. — Я упрощу задачу. Я посвятил исполнение последней песни тебе. И оленёнок ты потому, что у тебя неимоверно невинные глазки. Совсем как у Бэмби. Ибо часто дышит и не выдерживает больше этого зрительного контакта. Уши пламенеют, как и все внутренности, и он снова чувствует, что не может сказать ни слова. Он просто пыхтит, как паровоз, понимая, что на него всё еще выжидающе смотрят и ждут ответа. — Ты мне нравишься, — Ибо боится произносить нечто более глубокое, но уже гордится собой. — Я рад, что это взаимно, — довольно кивает Сяо Чжань, накрывая руку Ибо своей. — Знаешь, твой милый дружок подсунул мне это, когда я отправился на твои поиски, — откуда-то из воздуха парень достает веточку омелы — такую же, какие они вешали по дому с Сыненом. Ну конечно, Сынен... — Знаешь, что делают под омелой, Чжань-гэ? — шепчет Ибо, набираясь смелости. — Может... Покажешь? — коварно улыбаются в ответ. Юноша не сразу понимает, что с ним не шутят. Он осторожно наклоняется к Чжаню, переживая как никогда раньше, и хотя никто не жаловался на его поцелуи, сейчас он чувствовал себя неопытным мальчишкой, который боялся сделать что-то не так. Сяо Чжань, словно чувствуя робость парня, накрывает его губы первым, мягко поглаживая щеку Ибо свободной от омелы рукой, слабо улыбаясь в поцелуй. Ибо позволяет себе подчиниться, полностью завися от этого поцелуя. Он чувствует, как рука с щеки перемещается на талию и его плотно притягивают к себе. Этот поцелуй согревает, как горячий чай после долгих морозов. Ибо уверен, что это Рождество не такое уж и плохое, когда Чжань целует его еще раз. Сынен, Исин и Цзяэр довольно отбивают друг другу пять, когда видят парочку вместе. План удался.Часть 1
30 декабря 2021 г. в 11:11
Ибо очень любил Рождество еще с детства, потому что этот праздник всегда ассоциировался у него с подарками, фейерверками, счастливыми родителями и возможностью смотреть мультики чуть ли не до утра. Даже когда он поступил в столичный университет и начал жить отдельно, именно Рождество он стремился провести с семьей. Но в этом году его планы впервые за 20 лет изменились — родители устроили себе поездку в Шанхай на все праздничные дни, а друзья так заманчиво звали к себе в компанию.
— Ну же, мистер-неприступность, давай с нами! Все будет почти целомудренно, даже народу не много, — клянчил Сынен, дергая Ибо за рукав толстовки.
Они не сдавались вот уже полчаса, придумывая все новые условия, чтобы уговорить Ибо пойти на Рождественскую вечеринку, а тот лишь беззлобно усмехался в ответ. Конечно, он бы и так пошел, но ему было крайне забавно наблюдать такие усердные попытки друзей.
— Да ладно вам, хватит придуряться, все мы знаем наш главный козырь в рукаве, — загадочно улыбается Цзяэр, потирая ладони.
— Это какой такой? Если что, вкусную еду вы обещали под третьим пунктом, — хохочет Ибо.
— У нас будут выступать X-nine, мы их позвали, — парирует Цзяэр, и вдруг наступает звенящая тишина.
Не нужно было произносить имен, вся четверка прекрасно понимала, кого именно имел в виду Ван-старший. По старшекурснику Сяо Чжаню Ибо убивался вот уже больше года, почти ежедневно напоминая об этом всем друзьям. Он не знал, когда именно так безбожно влюбился, но думал, что с первого взгляда. Группа Чжаня была старшими группы Ибо, и на первом курсе они пересекались довольно часто, несмотря на разное расписание. Однако прошедшая половина второго курса была очень грустной для Ибо — они уже считались достаточно взрослыми, поэтому помощь «наставников» была ни к чему, а значит, и Сяо Чжань приходил гораздо реже. Они всё еще виделись почти каждую неделю, благодаря Цзяэру, у которого с Чжань-гэ были совместные пары каждую среду. Ибо всегда находил предлог, зачем ему надо обязательно зайти к старшекурсникам, используя для этого друга. Ван-старший, конечно, не особо сопротивлялся — все в компании знали о сильной привязанности Ибо к Чжаню. Однако в воздухе висел вопрос, на который юноша не давал ответа.
Почему он просто не признается уже?
Это было бы легкой задачей, будь Сяо Чжань прелестной старшекурсницей, а он был, черт возьми, красивым старшекурсником. И хотя противные слушки ходили по университету, Ибо в них не верил. Вернее так, он был уверен, что Сяо Чжань в мальчиках не заинтересован — его ухоженная внешность не являлась поводом считать его геем. В окружении старшего была куча девушек, он часто флиртовал с ними даже на глазах Ибо, и было очевидно, что признание Ибо посчиталось бы чем-то мерзким и неправильным. Пускай его друзья и приняли нестандартную влюбленность друга, Ибо не мог гарантировать свою безопасность. Поэтому всё, что ему оставалось — наблюдать со стороны, никогда не переходя черту.
Такую прекрасную возможность косвенно отпраздновать первое «взрослое» Рождество с Сяо Чжанем Ибо не мог бы упустить, и друзья это знали. А еще, откровенно говоря, они очень устали от влюбленного Ван Ибо. Он каждый день пел оды о старшекурснике, и хотя ребята искренне рады были видеть его таким счастливым, не могли уже сидеть сложа руки. Особенно сейчас, когда Цзяэр случайно стал свидетелем разговора того самого Сяо Чжаня с другом, где они обсуждали никого иного, как Ван Ибо. В самом, что ни на есть, лучшем контексте. Кажется, друзья Чжаня натерпелись не меньше — Цзяэр даже слышал похожие конструкции про теплые глаза и искрящуюся улыбку, которые звучали из уст обоих горе-влюбленных. Поэтому, не долго думая, Ван-старший рассекретил себя, и таким образом Сяо Чжань узнал, что он и Ван Ибо полные деб... Но это еще поправимо.
И потрясающий в своей простоте план был разработан музыкальной группой самого Чжаня и друзьями Ибо. И последним звеном было лишь затащить младшего на вечеринку. Проще простого.
— Правда придет? — почти шепчет Ибо, чуть улыбаясь, словно не он сейчас выпрыгнет из штанов от радости. — А он потом останется? Или они только споют и уйдут?
— Ну мы же не изверги, чтобы людей выгонять зимой вечером на улицу, — хмыкает Исин. — Они тоже с нами отмечают.
— И твой ненаглядный, кстати, спрашивал о тебе! — не удерживается Сынен, у которого в пятой точке шило такое же, как и у самого Ибо.
— Не придумывай. С чего бы ему...
— Да, спрашивал. Сказал, что будет рад тебя увидеть. Так что тащи свой зад домой и марафеть его, может, столкнем вас под омелой, — подмигивает Цзяэр, не сдерживая улыбки, когда Ибо сурово смотрит в ответ. — Уши у тебя так миленько краснеют, когда ты смущаешься. Сяо Чжаню повезет, — Цзяэр не отбивается от шуточных поколачиваний друга, и вся компания дружно смеется.