changed

Ее звали серой мышкой, но она не делала ничего, чтобы опровергнуть противное ей прозвище. Над ней насмехались за неряшливый вид, но она продолжала приходить в серых поношенных толстовках с катышками да в драных джинсах с рынка, что были приобретены за сущие копейки. Она была занудой и твердой троечницей, ученицей 9 «Б» класса — Алисой Буровой. Несмотря на все бесчисленные издевательства по поводу ее внешности, Алиса никогда не стыдилась себя. Да, она была немного нескладна из-за своей мешковатой одежды, и уж точно не пользовалась тонной косметики, как это делали ее куклы-одноклассницы. Ее волосы не были похожи на струящийся шелк, и от нее не пахло за километр ароматом цветов. Но девушка гордилась, что смогла не поддаться всеобщей тенденции и сохранила свою «естественную красоту». Бабушка Валя говорила, что она красивая, и Алисе было этого вполне достаточно. Остальные просто ничего в этом не смыслят. Девушка очень любила читать романтические истории, и делала это почти непрерывно, не отрываясь от телефона даже на уроках. Наверное, именно поэтому ее оценки были ниже среднего. И как бывает в этих историях, она была влюблена в одного из самых популярных парней школы, что не обращал на нее ровно никакого внимания. Алиса очень грустила по этому поводу, но понимала, что в такую, как она, никто не влюбится. Поэтому просто наблюдала со стороны, томно вздыхая, точно также как и остальные многочисленные его поклонницы. Его звали Миша, и это имя ему очень подходило: карие глаза, русые кудрявые волосы, немного смуглая кожа — ни дать не взять самый настоящий сильный лесной медведь. Но особенно Буровой нравилась Мишина фамилия — Великий. Необычная, звучит благородно, будто он если не король, то какой-нибудь принц. Девятиклассница часто «примеряла» на себя эту фамилию, и то, что она слышала, ей нравилось безумно. Она мечтала, что однажды действительно станет Алисой Великой. Но девушка по собственному опыту знала, что мечты остаются мечтами. Однако думать о хорошем не вредно, правда же? Сегодня у Алисы был ужасный день, потому что Миша почему-то не пришел. Было грустно его не видеть даже хотя бы несколько часов, не то что целый день. Она пыталась разузнать все у его одноклассников, — парень был на два года старше ее и учился в 11 — но те лишь со снисхождением смотрели на нее, не давая никакого ответа, что расстраивало ее еще больше: она же волновалась за него вообще-то. И еще сегодня пошел снег, а Алиса его не любила. На это особой причины не было, он просто не нравился ей. Она сидела и смотрела в окно, наблюдая за глупыми белыми хлопьями, которые у всех почему-то вызывали детский восторг. Ребячество какое-то. Вот Миша взрослый, он на такие незначительные вещи не обращает внимания, а прилежно учится и занимается спортом. Снова размечтавшись о русоволосом красавчике, Алиса чересчур громко вздохнула, чем обратила на себя внимание их учительницы географии и по совместительству классной руководительницы. Галина Вячеславовна обернулась всем корпусом, прерывая скучный рассказ о плотности населения России, скрестила руки на груди, попутно поправляя свою неизменную клетчатую шаль. — Бурова, — громко начала она, обращая на себя внимание не только вышеупомянутой ученицы, но и всего класса, ведь до этого ее, конечно же, почти никто не слушал. А тут такая движуха начинается. — Я, конечно, понимаю, что мой предмет тебе даром не нужен, но я прошу хотя бы делать вид, что тебе не все-равно. Я пытаюсь вести урок, и было бы прекрасно, если бы ты попробовала вести себя прилично. С таким отношением тебе не сдать экзамены, а ведь осталось совсем немного. Она обернулась ко всему классу, делая строгий, немного осуждающий вид. Кто-то фыркнул — Галинка снова решила толкнуть вдохновляющую речь. — Это касается всех вас! Осталось чуть меньше полугода, а ваши успехи оставляют желать лучшего, — она все больше распалялась, постепенно повышая голос. Одноклассник сзади что-то злостно шепнул Алисе, обвиняя ее в том, что она разозлила классную. Девушка невольно сгорбилась. — …ваше будущее зависит от вас самих, а я, как вижу, вам все-равно, — тем временем вещала учительница. — В четверг я решила провести родительское собрание, и мне придется обсудить ваше поведение. Очень грустно, что в девятом классе вы до сих пор продолжаете вести себя как дети. Пора бы уже повзрослеть! Урок закончен, — бросила она, и все стали быстро подхватывать свои вещи, буквально убегая из кабинета от греха подальше. На выходе ее встретил Петька Курочкин — первый грубиян их класса. Он мигом преградил своей излюбленной мишени дорогу, заслоняя путь к отступлению своей мощной мясистой тушей. — Из-за тебя Галинка снова разозлилась, — елейным голосом произнес он, что не предвещало ничего хорошего. Она машинально отступила назад, но сзади оказалась лишь холодная поверхность стены. Петя улыбнулся еще шире, еще более угрожающе, и у Буровой пробежал холодок по спине, никак не связанный со стеной. — Ты порядком уже всем надоела, мышка. Курочкин вцепился в ее запястье. Алиса вскрикнула, но ее возглас потонул в шуме болтающих в коридоре учеников. Петька наклонился ближе, обдавая неприятным запахом пота и дешевого одеколона. — Все никак не пойму, какой от тебя толк? Сидишь, молчишь, своим видом настроение всем портишь. Бесполезней дохлой мухи. Даже на дешёвую шлюху не сгодишься, от такой только блевать хочется. Когда же ты сдохнешь, а? — Оставь ее. Они почти одновременно оборачиваются на голос, и Алиса облегчённо вздыхает, замечая свою лучшую подругу. У Кати вид, не предвещающий ничего хорошего, но Курочкин с этого лишь только смеётся. Однако он всё-таки отпускает руку одноклассницы. — Вот и к мышке крыска приползла, — ехидничает Петька, намекая на склонность Кати к ябиднечеству. Та закатывает глаза. — Если понадобится, я ещё раз на тебя нажалуюсь, Курочкин, слишком уж тупые рожи корчишь. И не давая ему вставить и слова, Катя подхватывывает бездвижную подругу под руку, уводя ее отсюда подальше, оставляя остолбеневшего одноклассника далеко позади. Девушки спускаются на этаж ниже, туда, где будет проходить их следующий урок. Здесь также громко, они усаживаются на подоконник друг напротив друга, подгибая под себя ноги. Глаза Алисы красные, словно она вот-вот заплачет, и Катя утешающе гладит ее по лодыжке. — Ты же знаешь, он дебил полный. Всегда ищет как побольнее ударить. — Знаю, — хрипит Бурова, утыкаясь лбом в колени. — Ну-у, не кисни! Вдруг Миша тебя в таком виде увидит? — подруга знает, куда надавить, чтобы Алиса побыстрее успокоилась. И действительно: та мигом выпрямляется, приосанивается и делает глубокий одухотворённый вид. Словно не она всего пару секунд назад готова была реветь на весь коридор. И вдруг до Алисы доходит. — Так его же нет сегодня! — она видит, как смеётся подруга, и хмурится ещё сильнее, но не выдерживает и тоже начинает хихикать. — Господи, ты бы видела свое лицо! — Катя чуть ли не хнычет от хохта, прикрывая ладонью глаза, как обычно это делает когда смеётся. — Уверена, он бы пришел в полный восторг. — Скажешь тоже, — вздохнула в ответ Бурова, мигом теряя вспыхнувший огонек веселья. — Он на меня даже не смотрит. Не уверена, что он вообще меня знает… — Опять ты за свое. Ты просто ничего не делаешь для того, чтобы познакомиться с ним. Подойди, представься, заведи разговор. — Не могу я, Кать. — Почему?! — Катя начинает злиться, и Алиса ежится на ее раздраженный тон. — Ну где он, а где я? Популярный парень и гордость школы, красавец, отличник, спортсмен. А я серая мышь, троечница и зануда… Да он даже плюнуть в меня побрезгует. Сердце снова сжимается, в глазах стоят слезы. Катя стискивает ее ладонь в утешении, но произносит совсем не мягкие слова поддержки: — Ты снова жалеешь себя. Прекрати это делать, иначе серой мышью и останешься. Разносится звонок. Катя отпускает ее и уходит, оставляя наедине со своими мрачными удушливыми мыслями. Алиса немного злится: нравоучения это не то, что сейчас ей было нужно. Ей хотелось хоть немного сочувствия, утешения, но никто не мог и не хотел ей этого давать. Девушка чувствовала себя как никогда одинокой. Оставшиеся уроки она прогуляла. Просто ей надо было прийти в себя, успокоиться и собраться с мыслями. Нет, она точно не жалела себя.

* * *

Ноябрь только начался, но снег уже увлеченно покрывал нежным слоем городской асфальт. Он не расстраивался, когда люди затаптывали его старания, бережно продолжая сыпать мягкими белыми хлопьями… День у Алисы Буровой начинался спокойно. Курочкин сегодня был тише обычного, даже не смотрел в ее сторону, и хотя это было немного подозрительно, девушка все равно была рада отсутствию его извечного пристального внимания. Учителя не приставали, Миша сегодня пришел в школу, поэтому даже снег за окном не мог испортить ее относительно хорошего настроения. Однако радость была не долгой. После первого же урока Катя подсела на свободное место рядом — парта обычно с одной стороны пустовала, потому что никто с Алисой сидеть рядом не хотел, а сама отличница Катя сидела спереди, поближе к доске. Бурова вопросительно уставилась на чрезвычайно взволнованную подругу. — По глазам вижу, ты ещё не знаешь, — с некой горечью выдала вдруг Катя, отчего Алиса невольно напряглась: да что это с ней? — Не знаю чего? Алиса удивилась ещё больше, когда бойкая Катя, у которой в принципе и язык то без костей, вдруг отвела взгляд в сторону и замялась. — Катя?! Что происходит? — Ну, понимаешь… — она вдруг резко вдохнула, словно перед прыжком в воду, прежде чем произнести: — Петька вчера наш разговор подслушал… Теперь все знают. Ну, о том, что тебе Миша нравится. Он хорошо понимал, кому рассказывать, поэтому новость разнеслась быстро и в красках. Об этом только и говорят с самого утра… Она замолкла, давая Алисе время осознать и понять. А до той доходило почему-то медленно. Такая информация никак не укладывалась в голове, будто кусочек пазла не подходил к общей картине, но Алиса все-равно продолжала его пихать и пихать в одно и то же место. — Ты шутишь?.. — через некоторое время прохрипела она. Собеседница промолчала, но для ответа этого было достаточно. Девушка почему-то перевела взгляд на Курочкина — а тот смотрел теперь в упор, прямо на нее, и улыбался так гадко и ехидно, что девятикласснице стало дурно. Ей казалось, что ее со всей силы стукнули молотом по голове. Алиса встала со своего места, находясь по ощущениям в густом и липком тумане, и нетвердым шагом направилась прямо к нему. Подруга безмолвно последовала за ней, боясь как бы они друг друга не поубивали. — Ты зачем это сделал? — по слогам произнесла Бурова, словно Петя мог не разобрать ее слов. Тот равнодушно пожал широкими плечами: — Просто потому что мог. Его противная улыбка стала ещё шире, когда тот понял, насколько сильно Алиса сейчас сломлена. И, будто нанося решающий удар… — Я позаботился о том, чтобы Великий услышал это одним из первых. Не волнуйся, у меня есть пара хороших друзей из старших классов. Поверь, он впечатлён, — Петька поднялся, чтобы хищно посмотреть сверху вниз на до смерти бледную Алису. — Мышка наконец-то попала в мышеловку. Под громкий икающий смех Курочкина, Катя вывела подругу из класса. Та была недвижна, словно смотрела в пустоту, поэтому не сопротивлялась, и, кажется, мыслями была вообще не в этой вселенной. Но все беды мира будто именно этот день выбрали для своих неизбежных кар — в конце коридора, стоя в группке одноклассников и что-то обсуждая, был Миша. Алиса, увидев его, отмерла и дернулась. — Эй, мышь! Это крикнули из толпы сзади, и Алисе показалось, что все взгляды разом обратились на нее. Кто-то присвистнул, раздались улюлюканья, и Миша, обратив внимание на этот шум, обернулся, взглядом натыкаясь на одиноко стоящую посреди коридора Бурову, на которую бесцеремонно тыкали пальцем. — Скажи, Великий, ты бы стал встречаться с этой замухрышкой? — на плечо легла тяжёлая и потная ладонь Курочкина. Он легко, но твердо его сжал, не давая сбежать, и заставляя терпеть эту пытку до конца. Ноги Алисы задолжали, она не знала, как ещё до сих пор стоит. Голоса стихли, все ожидали ответа. Миша подошёл ближе. Бурова никогда прежде не видела его ещё так близко, и любой другой момент она бы уже упала в обморок от счастья, но сейчас ей хотелось грохнуться от стыда и страха. Она съежилась под пристальным взглядом парня, почувствовав, как сильно бьётся сердце в ушах. На лице Миши промелькнуло презрение. Алиса, как будто находясь в толще воды, услышала короткое, но уверенное «нет». Шло начало ноября. Алиса чувствовала, что теперь она играет роль ненавистного ей снега, которого грязной обувью смешивают с пылью и землёй. Белый, красивый, но такой уродливый под подошвами бездушных людей.