Королевы

Иногда Марианне кажется, что старая Гризельда рада ее появлению в Темном лесу даже больше, чем Болотный Царь. Их с Болотником встречи длятся не очень долго, в них много неловкости. От соприкосновения нежных лиловых крыльев с жесткими и чешуйчатыми, от того, что Болотный Царь горбится, будто стараясь не возвышаться на феей так угрожающе и мрачно, от того, что он боится ненароком ее поранить, пусть об этом не говорит. На его коже, шершавой, прохладной, много шипов, а пальцы заканчиваются когтями. Марианна привыкла: мысли о том, насколько разная их природа, теперь приносят скорее восторг, чем неудобство. Она постоянно ловит на себе его взгляд, в нем — восхищение и еще много чего. Как будто Болотник до сих пор не до конца верит, что она хочет быть с ним, что можно вот так — взаимно, любимым. Немало радости, по собственному признанию, Царю приносит и то, что матушка наконец-то бросила свои попытки сосватать ему хоть кого-нибудь. Теперь он спокойно передвигается по собственному — недавно отстроенному — дворцу, а не посылает вперед помощников, проверяющих, нет ли за углом чего-нибудь заинтересованно-пакостного. Марианна вспоминает поведение собственного родителя и ухмыляется чуть-чуть криво: все же у жителей двух королевств всегда было больше общего, чем они могли думать. Хорошо, что рассказы о страшном правителе Темного леса, которыми ее пугали с самого детства, оказались в основном выдумками. Когда их с Болотным Царем брачный союз будет закреплен официально, обитателям Темного леса придется почаще выбираться на свет, а жителям Cтраны фей — понять, что лишь в темноте можно дать отдых глазам. С Гризельдой Марианна видится едва ли не чаще, чем с Болотником. Точнее, старая королева просто-напросто похищает Марианну у сына — перехватывает ее на границе леса, ловит за платье в коридорах дворца, утаскивает на пару слов и возвращает с закатом или с рассветом. Берет за запястье цепкой трехпалой рукой и ведет в самые темные, самые удивительные уголки королевских владений, туда, где живут чары еще более странные, чем те, что связали Марианну и Болотного Царя. Говорит всем своим видом: смотри, учись, впитывай, ведь тебе предстоит этим править, ведь все это скоро станет твоим. Гризельда примерно по пояс Марианне, но с пути гоблинши разбегаются не только придворные, но и лесные твари — многоногие, ползучие, ядовитые. И Марианна как-то подспудно понимает, что ее действительно сопровождает бывшая правительница этих земель, пусть и такая… шумная, пусть и разгуливающая по своим владениям босиком. Гризельда хвастается, что может с закрытыми глазами или беззвездной ночью определить, в какой части леса находится, — до того чувствительны ее пятки. У Марианны, которая даже в темноте видит не особенно хорошо, нет причин ей не верить. Верит Марианна и в истории, которыми сыпет старая королева во время прогулок. Об огромных слепых существах, живущих глубоко под землей, о том, кому принадлежал череп, едва не погубивший Болотника, когда рухнул старый дворец, о смуте и хаосе, в которые погрузился лес после смерти прежнего короля. О почившем супруге Гризельда вспоминает с такой же нежностью, с которой называет Болотного Царя «своим сокровищем», «своей радостью» и прочими словечками, от которых тот умудряется краснеть даже под хитином. Между делом старая королева упоминает и о том, как потеряла свои замечательные рога, защищая право юного сына на жизнь и престол. Тогда Марианна впервые приглядывается к костным обломкам на голове Гризельды — с годами они пообточились, но трещины и сколы до сих пор заметны. Наверное, это было довольно болезненно. А может, не очень, но все равно жутко храбро. Гризельда не рассказывает ничего больше о том происшествии, а Марианна не спрашивает — и у Болотника тоже. Она еще пару дней пытается уложить в голове сражение маленькой гоблинши с взбунтовавшейся жутью Темного леса. Когда наконец укладывает, начинает, пусть и не полностью, понимать свою симпатию к этому подвижному болтливому существу. Марианна даже позволяет Гризельде расчесывать и укладывать свои волосы. У самой гоблинши они рыжие и жесткие, как ржавая щетка, — Гризельда раздраженно и нехотя прочесывает их серебряным гребнем, чтобы убрать весь сор. (Другой конец гребня заточен, и теперь Марианне кажется, что это не просто так.) Но с волосами феи Гризельда обращается куда нежнее: стоя на табурете сзади, перебирает пряди руками, больше похожими на лапки животного, и ворчит-ворчит-ворчит. О том, что Марианна снова явилась в Темный лес растрепанной, а платье подрали колючки терновника. О том, что королевам нужно следить за собой, пусть даже они и умеют махать мечами. Марианне в такие моменты вспоминаются сценки из детства и ее собственная мать-королева — высокая и воздушная, с идеальной осанкой и печалью во взгляде, возникающей, когда старшая дочь возвращалась домой с царапинами или в грязной одежде. Лилово-черные крылья королевы каждый раз опускались, но затем наполнялись прощением. Марианна с сестрой потеряли мать чересчур рано, и потеря эта была слишком болезненной, чтобы часто о ней задумываться. Гризельда легонько дергает фею за прядь волос — желая разбудить, отвлечь от того, о чем бы она там ни думала. В большом зеркале на стене отражаются они обе: похожая на лягушку старая королева Темного леса и королева будущая, в одежде и крыльях которой слишком много цвета, чтобы она выглядела уместно в этих землях. Марианна просит старую гоблиншу еще немного позаниматься ее волосами. Проводя время в соседнем королевстве, Марианна устает сильнее, чем когда ведет дела в родном. Разбирая бумаги, чтобы подготовить чужое и свое королевства к перемирию, она режет пальцы и чихает от пыли. До хрипоты споря с чиновниками всех мастей, злится, борясь с желанием швырнуть об стену что-нибудь мелкое и громко бьющееся. Исследуя Темный лес вместе с Гризельдой, под конец дня падает на подушки и прикрывается крыльями, как одеялом, не в силах вернуться домой. Приподняв одно из крыльев феи, а потом — бережно — и всю Марианну, Болотник спрашивает, не надоело ли той общество его матушки. В его голосе вина, забота и, пожалуй, немножко ревности. Марианна не отвечает, засыпая уже совсем, пусть и на весу. Кажется, в Темном лесу она нашла куда больше, чем когда-либо мечтала обрести.