Take me to battlefield

В детстве я никогда не осознавал, насколько огромен мэнор. Меня завораживали лабиринты и неизведанные потаенные углы родного дома — имя им легион. Иной раз я до икоты пугал мать, прячась в очередной нише, часами заставляя искать и звать меня. Позже я конечно понял — она просто принимала мою игру. Теперь же я сам, «ищу» сына наплевав на поисковые чары. Правда, происходит это редко. Скорпиус тихий, спокойный мальчик, а я... *** Мы легко отделались после войны. Так считали все, так считал и я сам. Про себя, благодаря всех известных мне богов. Если бы не тот военный год, не смерти Винса и Снейпа, не наша маленькая вариация отеля «у Малфоев», — я занялся бы семейным бизнесом, стал политиком. Я никогда не умел играть, как отец. Он мастер, а я потерял слишком много времени, стараясь стать его точной копией, и поздно понял, что это просто невыполнимо. Но я старался бы, очень старался. Отец оставался бы таким же всесильным и устрашающим, и они с матерью никогда не покинули бы Англию. Я женился бы на Панси — у нас все было оговорено и всех все устраивало. Но война была. Отца посадили под домашний арест, а когда истек его срок, они с мамой уехали на Континент. Панси запретили общаться со мной. Дружбу она отстояла истериками и угрозами, но помолвку пришлось отменить. — Драко, — сказала она тогда. — Ох, Драко!.. В такие моменты у нас отключался «Слизерин». Всего на мгновение, но этого хватало. — Не бери в голову, — я приобнял ее за плечи, поцеловал в макушку. Больше мы об этом никогда не говорили. Семья Дафны придерживалась куда более свободных нравов. — Драко, дорогой, — говорила мне Дафна, — я бы сама за тебя вышла, если бы не потеряла последние мозги... Это она на свои отношения с Тео намекала. В то время как я играл роль гостеприимного хозяина мэнора и был плохим маленьким Пожирателем, они бродили по школе, стараясь не попадаться на глаза хорошим Пожирателям, и очень сблизились. Круциатусы вообще сближают, знаете ли. Дафна вздыхала и сокрушалась, но Тео она любила. Она умела любить и чуть не прибила меня на месте, когда я сделал предложение ее сестре. — Да что с тобой, Гринграсс?! — возмутился я тогда, прячась за перевернутым винтажным креслом матери. Она внезапно успокоилась, покачала головой. — Вам нельзя, ты не можешь... — Но почему? — Я опасливо огляделся, осторожно отодвинул кресло. — Ты же знаешь, мне нужен... — Знаю, кто тебе нужен, и это не она! — сердито перебила меня Дафна. — Она — не Панси, она влюблена в тебя, Драко, а ты... ты любишь другого человека. Последнее было произнесено тише, много мягче, но именно после этих слов мне захотелось ее придушить. *** Я помню, как это произошло. Мне бы хотелось рассказать какую-нибудь романтическую историю, но это я и он... романтика пришла позже. А тогда, на восьмом курсе, все было проще, по крайней мере, так начиналось. Это случилось под самый Самайн, мы все напились, и он сказал: — У тебя классная попка, Малфой. А я ему ответил: — Сам ты попка, Поттер. Несколько месяцев я был уверен — мы оба перебесимся, успокоимся, пожелаем друг другу всего хорошего и забудем об этом странном романе. Потом я понял, что все мои мысли только о нем, и испугался. А когда в конце учебного года он признался мне в любви, я испугался еще больше. В то майское утро я наговорил ему всякую чушь. Вранье. Я навсегда запомнил, как он сидел на смятой постели, сонный, с отметиной от подушки на щеке. Я никогда раньше не видел, чтобы краски так стремительно покидали лицо человека. Мы жутко поссорились тогда. Я защищался, а значит, нападал, он молчал и смотрел так зло, как не смотрел даже в лучшие времена нашей вражды. — Ты реши, что для тебя важнее, Драко, — наконец произнес он тихо. — И дай мне знать. Вот это он зря. Решать я не люблю, я всегда отыщу способ все испортить. Я вернулся домой и узнал, что родители и Англия расстаются навсегда. — Так будет лучше для всех, — сказал отец. Лучше для кого? Вы бросаете меня! И либо он мысли мои прочел, либо просто увидел выражение лица, но отец быстро подошел и обнял меня. — Ну что ты, что ты... — бормотал он в мой висок. Странно, когда это мы успели сравняться ростом?.. — У мэнора будет новый молодой хозяин, — отец взглянул мне в глаза. — Новая хозяйка. Со временем все забудется, Драко, тебя простят. А тебя – нет. Я отстранился от него, медленно облизал пересохшие губы. — Конечно. Именно так и будет, — кивнул я и отвел взгляд. Он вздохнул облегченно и улыбнулся. — Мы будем часто встречаться, а в скором времени надеюсь увидеть твоего наследника. Кстати, у меня еще остались кое-какие связи в Министерстве и... — Нет! — рявкнул я, внезапно обозлившись. Он растерянно моргнул и замолчал. — Сам разберусь, уж прости. Через несколько месяцев я сделал предложение Астории. Холодной ноябрьской ночью мы стояли у портала в Арль, и мне казалось, я никогда больше не увижу родителей. Я кусал губы, чтобы не разреветься как ребенок, изящная рука Астории сжимала мою руку, и я был ей благодарен. Именно тогда, вернувшись в мэнор, я впервые почувствовал, как огромен и пуст мой дом. И тогда же, впервые после нашей ссоры, я сбежал к нему. Я даже не задумывался о том, что дверь дома на Гриммо может открыть Джинни Уизли или другая «молодая хозяйка», мне просто нужно было увидеть его. Не хотелось, не мечталось — нет. Мне было нужно. Он открыл мне сам — босой и растрепанный. Наверное, я разбудил его, но взгляд его был слишком цепким и живым. Он молча пропустил меня внутрь, а я лишь уткнулся в него лицом и с облегчением почувствовал ладонь на своем затылке. *** Начались будни. Он стремительно и ловко поднимался вверх по карьерной лестнице в своем Аврорате, я — в Мунго. Каждый раз, приходя к нему, я боялся, что вот сегодня, вот сейчас он прогонит меня. Открывая «Пророк», я цеплял взглядом заголовки, страшась найти: «Помолвка Героя» или что-то похожее, что разорвало бы мое сердце в клочья. Он никогда не звал меня, но и не отказывал никогда. Со временем мне стало казаться, что не жене я изменяю с Гарри, а ему с ней. Понимал, что веду себя как эгоист и сволочь, но... Но только с ним я оживал. Слышал звуки, различал краски. А потом я влюбился. Второй раз в жизни и на этот раз — с первого взгляда. Скорпиус, мой Скорпиус. Мое совершенство. В этом ребенке сосредоточились все мои надежды и мечты. Чистый лист, чистыми будут его помыслы и, клянусь Мерлином, — никто и никогда не запятнает его тело метками. Не знаю, сколько еще продолжалась бы эта пародия на утопию, но Гарри не был бы Гарри, если бы, наконец, не решил все по-своему. *** — Гарри Поттер... — Поттер... — Вот уж не ожидал!.. — Ему Главного обещали, а он... — Такой молодой... Я пошатнулся. Они говорили так, будто... — Целитель Малфой, что с вами? Вам плохо? — Драко, сядь, а? Надо мной склонились коллеги: Сьюзан Боунс и еще кто-то... — Что с ним? — пролепетал я еле слышно. — С Гарри... с Поттером?.. Сьюзан нахмурилась, провела рукой по моим волосам. — С Гарри? Все с ним в порядке, просто из Аврората ушел. — Что?.. Сьюзан пожала плечами, бросив на меня недоуменный взгляд. Мне надо было узнать, что произошло, и был лишь один человек, который знал все, всегда и про всех. Хорошо, что этот человек являлся одним из самых близких моих друзей. *** Я вывалился из его камина, больно ударив колено. — Поттер ушел из Аврората?! — выпалил с ходу. Блейз подавился кофе, дернул рукой, сбивая со стола розетку с джемом, и закашлялся. Коричневые брызги оросили белую скатерть, малиновые — паркет. — Драко! — рявкнул он, откашлявшись. — Ты стихийное бедствие. Пикси! Невозмутимый домовик в веселом передничке молча возник в дверях, убрал лужи и налил своему хозяину очередную порцию кофе. — Сядь, — сказал Блейз. — Сядь, говорю! — повысил он голос, когда я мотнул головой. Я выдохнул сквозь зубы, но все же сел на стул. Он долго смотрел на меня, испытывая на прочность остатки моего терпения. Наконец вздохнул, устало потер переносицу. — Зачем тебе? — Забини! — прорычал я. Он снова вздохнул. — Да, — произнес с неохотой. — Ушел... — Куда? — дернулся я. — Что он удумал, этот придурок?! Блейз хмыкнул, покачал головой и встал, призывая бутылку с виски. Он молча разливал напиток и, когда я уже был уверен, что сейчас придушу его без усилий и шума, протянул мне стакан. — Выпей, — сказал Блейз, и сам тут же последовал своему совету. Он крякнул и поежился. — Ближний восток, Деште-Кевир. Я уставился на него во все глаза. — Что? Деште-Кевир? Он необитаем, что Поттер там забыл? — Клянусь Мерлином, Драко, — Блейз закатил глаза. — Это ты необитаем! Замуровался между мэнором и Мунго, ничем не интересуешься, ничего не знаешь! — Ты меня бесишь, Забини! Объясни мне, наконец... — Он не необитаем, просто там нет магглов. Ты что, не знаешь, что происходит? В Деште-Кевир полезла нечисть. Министр считает, что случившееся у нас тогда дало мощный магический откат в других уголках мира. Как цунами после землетрясения, только заняло это намного больше времени, — годы. — Нечисть?.. — Я поморщился. — Вампиры, великаны? — Ифриты, вендиго, джинны... говорят, даже бахамута видели. — Господи... Я встал, не в силах оставаться на одном месте. Блейз молча следил за мной и кусал губы. — Но... но как они его заставили? Он не достаточно сделал для них? Почему... почему нельзя оставить его наконец в покое, мать твою! Блейз фыркнул и откинулся на стуле, сложив руки на груди. — Кажется, — произнес он елейным голосом, — в покое его оставить просто невозможно. — О, заткнись! — Драко, никто его не заставлял, боже мой! Там добровольцы. — Он сам?.. — я встал как вкопанный. — Конечно, сам! — Блейз всплеснул руками. — Это не наша война, но местным магам нужна помощь. Мерлин, их с землей ровняют. К тому же это, может и вполне возможно, дойдет и до нас. И Поттер доброволец, один из первых. Все они — авроры, невыразимцы, целите... Я впился в него взглядом. — Нет, — прошептал он, словно мысли мои прочитал, и метнулся к камину. — Выкинь все сейчас же из своей тупой башки, Малфой! — Отойди от камина, Забини. — Да тебя убьют в первый же день! Там жарко и душно, и… и чай в пять часов никто не подаст! — Терпеть не могу чай, отойди. — Ты сгоришь на солнце и не сможешь укладывать волосы! Ты хочешь такую же прическу как у Поттера?! Не пущу! — Блейз... Он всхлипнул. — А Скорпиус, Драко? Скорпиус?.. Я прикрыл глаза, и горький ком скатился по моему сжатому горлу. *** Мы отправились туда порт-ключом — группа колдомедиков и медиведьм. Не знаю, чего конкретно я ожидал, но глинистые рельефы и пересыхающие соленые болота Деште-Кевир поразили меня до глубины души. Нас встретил мрачный малый в камуфляже — по-моему, кто-то из бывших невыразимцев. А может, и не бывших — кто их знает. — За мной, — хмуро пробасил он. — Я провожу вас в штаб. Мы прошагали несколько десятков метров, он взмахнул палочкой, прошептал заклинание, и перед нашими взорами возник палаточный городок. — Лечебня, — он указал на одну из палаток. — Обустраивайтесь. Я вошел, увеличил свой сундук и сел сверху в совершенном оцепенении. Вокруг меня шныряли люди, кто-то отдавал приказы, палатка быстро приобретала вид больничного крыла, а я не мог двигаться, не мог даже говорить. Все было немного как во сне, но почему-то Гарри, влетевший внутрь, точно скоростная метла, миражом не показался. — Ты сбрендил?! Не обращая ни на кого внимания, он схватил меня за грудки, сдернул с сундука и немного потряс. — Какого хера ты здесь делаешь? — прошипел мне в лицо. Я бы объяснил ему какого именно хера, но на нас смотрели с два десятка удивленных, любопытных глаз. Я попытался оторвать его от себя — не тут-то было. Вцепился так, будто от этого зависела его жизнь. — Поттер, отстань! — Что ты здесь делаешь? — повторил он. — Ушам своим не поверил, когда услышал! На его скулах играли желваки, глаза метали молнии. — Поттер, да ты флиртуешь, — усмехнулся я. Он мотнул головой: — Ты сегодня же отправляешься домой, понял? Чтоб духу... — Забудь. Он скрипнул зубами, а у меня ослабли коленки. — Я здесь командую, и я решаю... — Я подчиняюсь Главному целителю. — Я твой командир. — Ты мне не командир. — Еще как твой! — Нет, не мой. Он моргнул. — Малфой, я тебя... — Обещания, обещания, — проворчал я. Гарри выругался так, как не ругаются в приличном обществе. И в неприличном тоже. Он наконец отпустил меня, отошел на шаг. — И каков твой план? — Ну... — хмыкнул я. — Для начала, думал сделать тебе минет. Он заалел ушами и мотнул головой, прогоняя, видимо, слишком яркую картинку. — Драко, — тихо и как-то безнадежно произнес он. — Пожалуйста, уезжай. Я буду думать только о тебе и о твоей безопасности, а мне нельзя. Гарри себе не изменяет, и репертуар у него не меняется. В этот момент мне очень захотелось его ударить. — Я тебе не девица обморочная, командир, — ядовито прошипел я. — Я целитель, и хороший целитель, прошу заметить. И может быть, в какой-то момент я даже спасу твою никчемную задницу. Гарри смотрел на меня долго и пристально, а я — был его зеркальным отражением. Да, мы всегда умели устроить шоу. — Прекрасно, целитель, — процедил, наконец, Гарри. — Встретимся на поле боя. *** Мы оба будто в воду глядели. Он спасал меня, прикрывая собой и жертвуя другими, но и я как-то вытащил его с того света. Говорят, яд Мантикоры убивает мгновенно. Быть может, если бы укус попал в живот или грудную клетку — так бы оно и было. Хотя теперь уже сомневаюсь, что Гарри возможно пронять хоть чем-то. Я помню все отрывками. Секундами. Первая — его левитируют на койку, из его ноги вытекает черная, как смола, кровь. Вторая — сметаю кого-то со своего пути и заставляю себя не смотреть в лицо Гарри. Третья — мысль «он потеряет ногу». Да черт, яд распространится быстрее чумы в средневековой Европе — он потеряет жизнь. Четвертая — темное, только темное заклинание поможет, и будь, что будет. Пятая — мои губы шепчут «Fertur», краем сознания слышу, как кто-то ахает, но зараженное место быстро гниет от моего заклятия, и я не смею отвернуться. Шестая — останавливаю заклятие и взмахиваю палочкой — медленно и осторожно срезаю сгнившую плоть. Пот заливает глаза, но я не смею моргнуть. Одно неверное движение и... А на седьмой понимаю — получилось. — Теперь только зелья, — каркаю чужим голосом. — Наращивать и заживлять. Кто-то метнулся к нему — в руках несколько склянок с зельями и марлей. Меня тоже подхватили, сунули что-то вонючее под нос, и я только успел подумать, что все-таки — девица. Обморочная. *** — Рождество, — Гарри улыбнулся. Я кивнул. Было странно думать о Рождестве у черта на рогах, когда под ногами вовсе не снег хрустит, а песок. Было странно думать о Рождестве и не видеть радостную мордашку моего Скорпиуса. За пределами палатки запели a cappella. Красивые, чистые голоса распевали «Песнь колокольчиков». Мне всегда нравилась эта музыка — немного тревожная, бесконечно волшебная. Гарри тихо рассмеялся. — У магглов есть такая традиция на Рождество. Они ходят от дома к дому... — Не только у магглов, — мотнул я головой. — У нас тоже пели. Рождественские феи, которые спят на ветвях ели, просыпаются в Сочельник, зажигают огоньки и поют. Мы с отцом прятались за лестницей, наблюдали за ними и слушали... У меня перехватило дыхание. — Тебе не хватает его, — произнес Гарри тихо. — Скорпиуса. Он поднес руку к моему лицу, ласково провел пальцами по щеке. — Драко... Мне почему-то стало тесно от этой нежности. — Тебе не понять, — резко произнес я. — У тебя нет детей. Сказал и тут же пожалел. У него была возможность завести семью — одного, двоих, троих малышей. Он не сделал это из-за меня. Ради меня. — Прости, — прошептал я. — Прости, пожалуйста. Ты ни в чем не виноват, это был мой выбор, и я хочу быть здесь. Я хочу быть с тобой. Он поцеловал меня. Вновь и вновь они поют, Поют без остановки, Их радостный звук, В каждом доме... — С Рождеством, Драко. С Рождеством, любовь моя. *** После Рождества я все же смог ненадолго вырваться домой. Я с удивлением отмечал, что по мэнору абсолютно не соскучился, будто с отъездом родителей он перестал быть домом, а стал лишь очередным зданием. Все-таки, я какой-то неправильный Малфой. Отца хватил бы удар, услышь он эти мысли. Я провел несколько дней с сыном. Делал все то, что делал бы всегда, и раз в сто больше — меня снедало чувство вины. Он был очень смышленым, мой мальчик, слишком серьезным и проницательным для своих лет. И когда он ободряюще погладил мою руку, вырывая меня из невеселых мыслей, я расхохотался. Всегда лучше смеяться, чем плакать — так Гарри говорит. С Асторией мы почти не пересекались. Она будто выросла и очнулась от своих романтических грез. И только лишь раз, вечер перед моим отъездом, мы ужинали вдвоем. — Ты мог бы работать в частной клинике — сколько раз тебе предлагали? Ты мог бы заниматься исследованиями, — произнесла она после долгого молчания. Она почти не ела, только пила. — Я целитель, Астория, — нахмурился я. — Хирург. Она отмахнулась от меня — жестом насмешливым, даже презрительным. — Ты настолько плохо думаешь обо мне, Малфой? — спросила холодно, пригубив вино. — Настолько ни во что не ставишь? Хотя о чем это я? Астория усмехнулась. — Ты сделал это ради него. Не доверяешь никому его драгоценную жизнь. Не можешь отказать себе в удовольствии находиться рядом. Я прикрыл глаза, не в силах справиться со злостью, горьким комом в горле. Мне бы встать и уйти, чтобы не опускаться до оскорблений. Не рассказывать же ей о том, что видел там каждый день, как от магии Ифритов тлели люди. Это происходит медленно, Астория, они успевают прочувствовать каждую крупицу боли, пока не падают обугленными кусками на землю. И конечно, ты права, черт бы тебя побрал. Сто, тысячу раз права. — Ты туда не вернешься, Драко. — Прости?.. — Ты туда не вернешься, — повторила Астория. — Или, клянусь Мерлином, — Скорпиуса больше не увидишь. Она бросила на меня затравленный взгляд, но тут же взяла себя в руки — глаза ее стали холодными и колючими. — Ты же женился на мне для того, чтобы стать отцом, — она горько усмехнулась. — Вот и будь им. А я... я вообще его не хотела. Господи... — Что ты такое говоришь? — я сжал кулаки, чтобы не сорваться на крик, но Астория меня опередила. — Ты хотел его, не меня! Ты даже не дал нам шанса, Драко! И не совсем понятно, о ком она. — Но ты... — Я люблю тебя! Люблю! Я молча смотрел в ее заплаканное лицо. Мне хотелось утешить ее, но ей не нужны были мои утешения. — Я виноват перед тобой, знаю. Нам не стоило... Но, боже мой, я ни о чем не сожалел! Она подарила мне Скорпиуса, и я ни о чем не сожалел. — Теперь ты будешь каяться? — рявкнула Астория зло. — Ты спутала меня с кем-то другим, — сухо произнес я. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты была... довольна. — Довольна, — тоскливо прошептала она. — Не счастлива, а именно довольна. Ты намного больше походишь на своего отца, чем тебе кажется, Малфой. — Это не оскорбление, — я спрятал улыбку. — Астория... Она резко подалась вперед, опрокидывая бокал с вином. Красное пятно быстро растекалось по белой скатерти, впитывалось в нее. Завораживающее зрелище. Астория медленно поднялась и пошатываясь, направилась к выходу. — Я тебя предупредила, — бросила через плечо. — Делай свой выбор. *** — Целитель Малфой, возвращаетесь? Я молча кивнул и вызвал Темпус. Порт-ключ в Деште-Кевир активируется через полчаса, а еще через час нас вполне возможно сотрут в порошок, и я никогда больше не увижу Скорпиуса. Делай свой выбор, делай свой выбор, делай свой выбор. Я давно уже сделал его, Астория, только даже себе не мог в этом признаться, отрывал у судьбы последние мгновения с моим Гарри. Только вот был ли он когда-нибудь моим? Своих нужно уметь делать счастливыми, а правда заключается в том, что я никого счастливым сделать не смог — ни его, ни ее, ни сына. Даже себя не смог. Я развернулся, не обращая внимания на окрики, и аппарировал в Мунго. Я свое отвоевал. И только когда вошел в мэнор, наконец понял, действительно понял, что значит пустой дом. *** Охранные чары над мэнором он взломал играючи, а у меня после трех бессонных ночей не осталось сил ни на что. Я только усмехнулся. — Ты дикарь, Поттер, — сказал не оборачиваясь. — И тебе привет, радость моя, — произнес он хриплым голосом. Опять какой-то гадости надышался. Или орал несколько часов кряду. Я все-таки развернулся. — Что ты здесь делаешь? Он смотрел на меня исподлобья, словно изучал, а я, оказывается, жутко истосковался по нему. Хотя чему тут удивляться. — Прости, я нежеланный гость? Где... твои? — Я имею в виду в Англии, — закатил я глаза. — Не драматизируй. А где мой ребенок — это и я хотел бы знать. Секунду он походил на всклокоченную сову, но быстро взял себя в руки и снова превратился в бравого аврора. — Что происходит, Малфой? Я пожал плечами, устало потер глаза. — Она забрала Скорпиуса. Знаешь, не думал, что она действительно сделает это. Я ведь вернулся буквально через час, а их уже не было. И вообще нигде нет. Я весь свет перевернул. И Дафну с Тео достать не могу. Их тоже. Нигде. Нет. Я захлебнулся. Мне казалось, я говорил очень спокойно, но Гарри глядел на меня во все глаза, подавшись немного вперед, наготове прыгнуть и подхватить, если вдруг свалюсь. — Она сказала... Я не смог произнести это вслух, по камину прокатился гул, а непонятно откуда взявшийся ветер опрокинул тяжеленую напольную вазу. Гарри все-таки подскочил ко мне, опустился на колени перед стулом и провел широкой сухой ладонью по моей щеке. Я прикрыл глаза. — Я люблю тебя, знаешь? Пусть и не вернулся, да. И перед ней я виноват, ведь Дафна меня предупреждала... но если она с ним что-то сделает — я ее убью. — Я посмотрел на него с вызовом. — А что сделаешь ты, аврор? — Я больше не аврор, — он склонил голову набок. — Помогу спрятать тело. Ты действительно задаешь мне этот вопрос? — Нет, — я мотнул головой. — Я другой задам — ты на время или навсегда? Потому что я больше не смогу... я больше не смогу отпустить тебя. Так что лучше уходи прямо сейчас, если собираешься сделать это позже. Иди сейчас, Гарри. За окном как-то резко потемнело, и глаза, глаза Гарри стали абсолютно черными. — Ты хоть раз просил меня остаться? У него был очень страшный голос — глухой, почти мертвый. И тогда я тоже сполз на колени, прижался к нему и стал гладить по волосам. — Поттер, Поттер, Поттер, но как бы я мог? Ты же... без тебя же не обходится ни одна бойня, без тебя — верный проигрыш. Я, конечно, фантастическая тварь, но не до такой же степени. Он хохотнул, словно гавкнул, и вдруг вздохнул прерывисто. — До такой, Малфой. Нет таких мерок, ей-богу... но ты не прав — на этот раз все по-другому. На этот раз я не единственный, кто может что-то сделать, я просто один из многих. Он лукавил и откровенно приуменьшал свою значимость. Но лучше я промолчу. — Мы найдем Скорпиуса и... — начал Гарри и осекся — его прервал стук в окно. Я узнал Клеопатру — сову Дафны. В записке было всего четыре слова: «Остров Мэн, замок Пил». Не знаю, почему она решила помочь, пошла против воли сестры, и мне было все равно. Я передал письмо Гарри и сказал: — Уверен, там стоят антиаппарционные чары, нас может расщепить. — Уверен, я с ними справлюсь, — ответил он в тон. Ты заносчивая скотина, любовь моя. — Хочу обойтись без землетрясения, — буркнул я сухо. — Тогда... — он усмехнулся криво. — Полетели. *** Когда он сказал: полетели — я подумал про метлы. Но Гарри аппарировал нас на Гриммо, выкатил какой-то звероподобный рычащий агрегат и уселся на него сверху. — Это мотоцикл Сириуса, — Гарри бережно огладил руль. — Садись сзади и обними меня. — Хорошо, — кротко сказал я, и он расхохотался. Полуразрушенный замок я увидел издалека и тут же понял, почему Дафна написала мне. — Она сошла с ума, — прошипел я сквозь зубы, имея в виду Асторию. Мы приземлились. Было очень холодно, жухлая трава рассыпалась под ногами, а воздухе стоял постоянный нервирующий гул. — Сюда, — Гарри махнул рукой и будто растворился в стене. — Неплохой Конфундус. Я лишь поморщился, думая о том, как бы действительно ненароком не прибить Асторию. Я хотел было позвать сына по имени, когда к моим ногам метнулась маленькая тень. — Скорпиус! — я подхватил его на руки, прижал к себе, вдыхая запах его волос. Он не плакал, лишь подрагивал мелко и молчал. Молчал и Гарри, завороженно глядя на нас. — Я сейчас, — прошептал он и исчез. Я вздохнул, осторожно опустил Скорпиуса на пол и укутал его в свою мантию. — А где мама? — спросил, стараясь говорить ровно. — А мамы нет, — ответил Гарри за Скорпиуса. Он шел, ведя за лапку домовика. Я присмотрелся — домовиху. Старую няньку Астории, никак не могу ее имя запомнить. Она выглядела так, будто была немного не в себе, смотрела на меня со странной мешаниной из презрения и отчаяния. Гарри кашлянул, привлекая мое внимание. — Астория оставила здесь... Тию? — он вопросительно взглянул на домовиху. — Со Скорпиусом. — Когда она вернется? Таким тоном накладывают Круцио. Тия выругалась и отвернулась, а Гарри опять стал похож на сову. — Тия говорит, ее здесь и не было, Драко. Я сделал два шага, два деревянных шага, и присел перед домовихой на корточки. — Передай своей хозяйке, чтобы не попадалась мне на глаза. Чтобы забыла про ребенка. Передашь, Тия? Она помедлила, но все-таки кивнула. — Молодец. Я повернулся к сыну. — Ты меня похищаешь? — спросил он, когда я вновь поднял его на руки и понес к выходу. Гарри перевел на меня ошарашенный взгляд, но я только улыбнулся. — Я очень люблю тебя, Скорпиус. Он кивнул и положил голову мне на плечо. Гарри шел рядом.