Назовёшь ли ты меня своим счастьем?

— Это я с отцом в лесу. - Реджина смотрела на фотографию и улыбалась. - Мне было четырнадцать, он взял меня с собой в поход на целых четыре дня. И всё это время я была счастлива. Знаешь, он был так добр ко мне, чтобы я не делала, как бы себя не вела, он всегда принимал меня такую, какая я есть. И я ему за это очень благодарна... —Сказала брюнетка, нежно проводя пальцем по фотографии. Эмма была очарована рассказами Миллс, ей так нравилось слушать её, узнавать. Каждая история казалась чем-то невероятным, волшебным, порой грустным. Когда Реджина улыбалась, внутри у Свон всё будто бы сжималось и какое-то необъяснимо приятное чувство щекотало её душу. -Тебе так повезло с отцом, столько светлых моментов он тебе подарил, он так тебя любил, наверно, ты была для него всем... - Прошептала Эмма. Брюнетка вновь улыбнулась и кинула. -Но... Был один человек, который постоянно препятствовал этим взаимоотношениям. И это моя мать. Я не люблю о ней говорить, потому что... Просто, понимаешь, она не была тем самым добрым и заботливым человеком, она не была похожа на матерей моих друзей. Все воспоминания, которые связаны с ней, я пытаюсь стереть из своей памяти уже очень много лет. - Миллс замолчала. -О, если ты не хочешь о ней говорить, я не настаиваю. - Сказала блондинка. Реджина закрыла альбом и вернула его обратно на полку, а затем совсем ничего не сказав, вышла из комнаты. Свон заволновалась, она не понимала, что поменялось за эти пару секунд, может она сказала что-то не то или её вопросы были слишком личные и Миллс отвечала на всё только из-за вежливости. И были ли её ответы правдой? Эмма была в замешательстве, она не знала, оставаться ей в гостиной или... Что вообще происходит? Миллс закрылась в кабинете. Чувство паники, ярости, слабости и боли атаковали её тело. Резко открыв тумбу в столе, она уставилась на маленькую чёрную коробочку. Кусая губы и щипая себя за пальцы, она всё-таки решила взять её. Бархатная крышка была выдвинута, а на дне лежало пара лезвий. Слёзы затмили взгляд брюнетки, она расстегнула рубашку и взяла этот маленький металлический предмет, который причиняет боль телу, но при этом почему-то утоляет душевные муки. Одно надавливание и пальцы повели лезвие вниз. Длинная красная полоса горела на выступающих рёбрах, кровь начала выступать, поэтому Миллс ринулась искать салфетки и пластыри. Сев обратно в кресло, она пододвинула к себе зеркало и направило его на место пореза, а затем долго всматривалась в пульсирующую плоть. Слёзы вновь хлынули с новой силой. Женщина прекрасно понимала, что самоповреждение — это не выход, это не избавление от плохих эмоций и боли, но это было для неё уже особенны ритуалом, который действительно помогал, правда, только на некоторое время. Загнув оставшуюся часть рубашки, брюнетка вновь взглянула в зеркало. Глубокие уже зажившие шрамы царили на её рёбрах, их было много, даже слишком много, Миллс провела пальцами по выступающим местам зажившей кожи и долго смотрела на себя в отражение. Через некоторое время она всё-таки опомнилась. Где-то в её доме существует Эмма, и Реджина бросила её, ничего не сказав, просто ушла и закрылась, пребывая в своём омуте печали. Брюнетка вскочила с кресла, заклеила новый порез пластырем, убрала коробочку с лезвиями в шкафчик, заправила рубашку, взглянула на себя в зеркальце и поправила лёгким движением руки засохшие крошки туши, которые расположились под нижним веком, затем вышла из кабинета и пошла в сторону гостиной, где последний раз видела блондинку. Миллс пыталась придумать оправдание своего поступка, но ничего не приходило в голову, да и ей вовсе не хотелось врать Эмме. Зайдя в просторное помещение, она увидела блондинку, которая очень сосредоточенно читала "О новый дивный мир" Олдоса Хаксли. Услышав лёгкие шаги, девушка тут же обратила внимание на брюнетку. -Прости, что взяла без разрешения, просто давно хотела ознакомиться с этим произведением, но нигде не могла найти. - Сказала Свон, сделав виноватый взгляд. -Не извиняйся, ты можешь брать всё, что захочешь. - Произнесла Миллс, присаживаясь на диван. - Где ты остановилась? Ты же хотела, чтобы я почитала тебе, сейчас самое подходящее время. - сказала Реджина, подбираясь ближе к блондинке. Эмма улыбнулась и вручила книгу в руки женщины, указывая на строчку. Как только брюнетка удобно устроилась, девушка положила свою голову на её плечо и попыталась аккуратно прижаться к ней поближе, так, что их бёдра и ступни соприкасались. *** -Всё, нет вариантов, его приговорят, - Тихо сказал Хемберт, немного наклонившись к Эмме. Девушка сидела в зале суда, руки тряслись, сердце бешено колотилось, в голове постоянно высвечивались мимолётные видения, в которых присутствовал Киллиан. И вся обстановка жутко напрягала, изматывала, Свон хотелось плакать, но она сидела, будто бы застыла и переводила свой взгляд то на судью, то на Хамберта. Громкие слова резали уши, когда Джонс пытался оправдаться и нагло врал, а адвокат то и дело добавлял свои поправки, всё это очень раздражало. Сзади сидели мисс Миллс и Голд. Реджину вызвали, как свидетеля, она рассказала абсолютно всё, что знала и видела. Эмма не отрывала от женщины взгляда во время опроса, каждое слово брюнетки горькой печалью откладывалось где-то на задней корочке её души. -Киллиан Джонс будет приговорён к трём годам лишения свободы по статье 130,25, Уголовного кодекса Нью-Юрка. - Громко сказал судья. И это всё, что смогла услышать мисс Свон, остальные слова были неважны. Киллиана тут же повязали и куда-то увели. Хамберт поздравил Эмму, похлопал по плечу и направился к Голду. Блондинка сидела в оцепенении, никаких чувств, никаких эмоций, только шум, который размывали чужие голоса. Реджина хотела подойти к девушке, но, заметив её состояние, осталась на месте и продолжила наблюдать. Роберт с Хамбертом о чём-то беседовали и смеялись, до брюнетки доносились некоторые слова их разговора, но она не хотела в них вникать. Что-то внутри отозвалось резкой болью, нет, нет! Не физической, а душевной! Мучительный укол то ли совести, то от здравого смысла заставил очнуться Миллс. Дело закончено, она помогла Эмме, у девушки появились друзья и напарники в театре, Киллиан посажен и ей больше ничего не угрожает. А это означает, что теперь их ничто не связывает. Реджина встала с места и незаметно удалилась из здания суда. Запрыгнув в машину, она долго смотрела на себя в зеркальце, пока досадные слёзы не покатились из её глаз. Слишком много мыслей в один момент в одной голове. Опять ей вспомнился Дэниел, все его поступки, потом Эмма… Женщина предполагала, что их общение будет недолгим, но ей не хотелось заканчивать прямо сейчас, ей не хотелось заканчивать его вообще! Но Миллс понимала, что как только все станет прежним, она будет встречаться с мисс Свон только на занятиях или репетициях и ничего больше. Вся труппа считает Реджину высокомерной сукой и это не меняется уже несколько лет, но никто кроме блондинки не знал, какой она может быть за переделами работы. Слёзы капали на белую юбку, оставляя мокрые следы, которые быстро высыхали. Миллс завела машину и быстро рванула с места неизвестно куда. *** К Свон подошёл мистер Голд, он присел рядом и сказал: -Сейчас всё закончено, ты молодец, Эмма, поздравляю! - Мужчина пожал ей руку. -Спасибо. - Выдавила из себя блондинка. Слова Роберта смогли вывести её из блужданий по разуму, и девушка обернулась назад, в надежде увидеть Реджину. Глаза забегали, в зале уже осталось не так много людей, Эмма быстро перебирала образы, которые встречались на её пути, но всё было не то. Голд уже начал вставать, но Свон его остановила: -А где мисс Миллс? -Она вышла минут пятнадцать назад. - Ответил Роберт и пошёл обратно к Хамберту. Эмма встала и направилась к выходу, машины Реджины нигде не было. Вопросы то и дело кружили голову блондинки. «Может что-то случилось?», «Может Реджина устала?», «О, нужно позвонить ей.» Девушка отыскала телефон в рюкзаке и нажала на номер, который высветился в списке «Избранное». Семь гудков прошли мимо, никто не ответил, Свон пребывала в неведении. -Эмма, тебя подвезти? - Спросил Хамберт. -Да. - Ответила блондинка, чуть помедлив. Прибыв в свою квартиру, Свон долго лежала на кровати, все чувства и эмоции смешались, хотелось плакать, но слёз не было, хотелось кричать, но и голос был настолько слабым, что выдавал какие-то хрипы, вместо обычных звуков. Эмма не знала куда деться, всё казалось ей недосягаемым, чуждым и сложным. В груди что-то саднило, резало, щекотало, всё тело вдруг отяжелело. Девушке было так плохо, она даже не могла понять, где и что именно болело. Чувство потерянности, одиночества, страха и грусти повисло над её головой. Так она пролежала до следующего дня. Реджина гнала по трассе, набирая номер. -Роберт, дай мне две недели отпуска. - Выпалила брюнетка, крепко сжимая руль одной рукой. -Дорогая, что-то случилось? - Взволнованно отозвался Голд. -Нет. Просто... - Уставший вздох донёсся до уха мужчины. - Просто, мне нужно уехать, не задавай больше вопросов, мне просто нужно уехать, как приеду, отработаю все часы. - Громко произнесла Миллс, набравши в лёгкие больше воздуха. -Реджина, но.. - Он не успел договорить. -Роберт, никаких "Но"! Дай мне эти чёртовы две недели! - Брюнетка сорвалась. -Хорошо. - Безэмоционально ответил Голд и повесил трубку. Миллс остановилась на обочине, выскочила из машины и закурила, предварительно отключив телефон, проигнорировав семь пропущенных. Она хотела бежать от собственных чувств, хотела избавиться от них. То, что она ощущала при виде Эммы, действительно пугало и настораживало. Реджина знала, что если привяжется к этой девушке, то потом долго будет жить с разбитым миром, который будет похож на чёрно-белую драму. И это страшно, по-настоящему страшно, потому что всё начинает валиться из рук, пропадает интерес к людям, работе, любимым занятиям и... жизни. "Любовь — это слабость!", сказала однажды мать Реджины. И тогда, в юном возрасте, брюнетка не принимала эти слова, она проклинала их, старалась забыть, ведь сердце и душа хотели и могли любить. Смотря на тёмное небо и чёрные деревья, которые виднелись вдалеке, скорее всего, это был лес, Миллс собралась с мыслями, села в машину и поехала дальше. Она не знала, где сможет вновь восстановить себя, поэтому ехала прямо и прямо, пока не наткнулась на придорожный мотель, где её быстро оформили, и как только голова женщины коснулась подушки, то всё исчезло в забытье. Эмма смогла ожить ближе к утру. Тело всё ещё было тяжелым, голова болела. Первая мысль, которая посетила её, это позвонить Реджине. Девушка даже не обратила внимание на время, а было четыре утра. Она схватила телефон. Но в ответ послышался только голос робота, который доступно объяснил, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. И эти слова жестоко ранили блондинку, она хотела услышать сонный голос брюнетки, хотела, чтобы эта женщина оказалась рядом, хотела почувствовать её тонкие, нежные и тёплые руки. Слёзы водопадом хлынули из изумрудных глаз. Крик пронзил тишину. -Ну, нет! Пожалуйста! Реджина, пожалуйста! Помоги мне! - В этих словах было столько боли, если бы вы их слышали наяву, то, наверно, испугались бы, задрожали! Эмма так нуждалась в ласковом голосе Миллс, так хотела её видеть, что дыхание начало сбиваться, и казалось, что ещё немного и случиться сердечный приступ. Свон не понимала молчания брюнетки, не понимала её ухода, поэтому все варианты, которые она успела обыграть в своей голове, пока ехала в машине Хамберта домой, казались реальностью. Девушка никак не могла успокоиться, её уже трясло. Она еле дотянулась до телефона и позвонила мистеру Голду. -Мисс Свон, вы видели время? - Спросил мужчина сонным голосом. -Мистер Голд, я... я... Боже..., - Она даже не могла нормально говорить, все слова путали приступы истерики, - Пожалуйста... -Эмма, что случилось? - Тут же отреагировал Роберт, голос его стал уверенным и быстрым. -Я... Простите, я... - Нет, нет, нет! Блондинка уже начала мысленно корить себя за беспомощность. -Эмма, я скоро приеду. - Сказал Голд, - Я буду на связи всю дорогу, не отключай телефон, постарайся успокоиться, я скоро буду. Робертом овладело непонимание, но хриплые и прерывистые вздохи, которые слышались в трубке, побуждали его действовать, поэтому он быстро оделся и постоянно пытался задавать девушке вопросы или что-то рассказывал, чтобы не терять её.