PROPHETIC DREAM

Elvis Presley — Viva Las Vegas Вечерний город озарил яркими фонарями семерых, оказавшихся на одной из самых оживленных улиц в Лас-Вегасе. Здесь здания отелей и казино, ресторанов, баров и клубов стали, как грибы после дождя, один за другим вырастать на бульваре Лас-Вегас-Стрип. Семикилометровый участок бульвара простирался за административной чертой города, но очень быстро стал частью Вегаса. Вообще, Виола надеялась переместиться на Фримонт-стрит — более оживленную улицу в центре города, но что-то все же пошло не так. Оглядевшись и поняв, где они сейчас находятся, Ви облегченно выдохнула и на миг прикрыла глаза, вдыхая такой приятный запах. Запах свободы. В Лас-Вегасе не может пахнуть иначе, но ее умиротворение прервали недовольные переговоры семьи за спиной. — Все в норме? — беспокоился Пятый, стряхивая невидимые пылинки с плеч. — Легкая тошнота, Ви? — скрестил на груди руки Лютер и показал пальцем на Диего, блюющего в мусорный бак за углом. — Поверь, это лучшее, что могло с ним произойти, — нервно усмехнулась блондинка, прибирая оружие и ножи по карманам. — И дальше что? Где мы будем жить? — оглядывалась Эллисон, подходя ближе к Лютеру. — Тут ведь, наверное, цены… — задумался Клаус. — Деньги — не проблема, особенно здесь. Вообще, я планировала попасть немного в другое место, но раз уж мы тут, недалеко должен быть отель Sahara. Впоследствии он станет одним из самых примечательных в мировой столице азартных развлечений, открыт с 1952, — вспоминала Виола. В Лас-Вегасе, признаться честно, однажды она уже была. Куратор отправляла ее сюда на одно из первых заданий пару раз, но это было столь давно и быстро, что Ви особо не воспринимала эти разы. Но хорошо знает город по рассказам куратора и газетам. Так что более-менее здесь ориентируется. — Черт, такого не было даже после перемещений Пятого, что за хрень! — кричал Диего, откашливаясь. На вид он стал куда бледнее, а голос охрип. — Легкий побочный эффект, видимо, после поломки часов что-то все-таки осталось неточным. Идти минут 10, не привлекайте особо внимания, мы тут выглядим как чудики, и, Эллис, если что, будь готова стирать память каждому, кто до нас докопается, — четко сказала Виола, рассматривая всех. Оправившись от неприятных ощущений, Академия наконец сдвинулась с места и отправилась прямо по улице за Виолой, которая постоянно крутила головой, рассматривая вывески, стараясь не пропустить нужный отель. Этот город ее по-настоящему манил и завораживал. Азартные игры, выпивка, разврат. Все яркое, цветное и такое притягивающее. Винтажные машины, что нравились Виоле своим дизайном и спокойными цветами. Мода на прически и одежду. Шляпы и строгие костюмы у мужчин, так красиво сидящие по фигуре; куча украшений в виде дорогущих колец и часов. Красные платья у дам, прически с завитками от лица и куча мелочей. Прохожие с интересом и непонимание разглядывали семью. Со стороны все выглядели действительно очень странно. Огромный Лютер, до сих пор прикрывающий мускулы тонким пальто; Диего — агент в черном, который так и сдерживался, чтобы не достать ножи и не покрутить в руке. Клаус, в принципе, выглядит странновато. Смесь пророка и бомжа. А к остальным на фоне первой тройки такого внимания уже не было. Дым сигареты охладил легкие, и Ви, опять забывшись, перестала слышать братьев и сестер сзади, а лишь доносящуюся музыку из разных углов улицы, крики веселой толпы и тарахтение машин, проезжающих мимо. Она так устала всеми командовать, руководить планом, бегать от этой чертовой группировки. В такие моменты Ви чувствует себя по-настоящему уязвимой. Ей хочется накуриться до беспамятства, или напиться, или, вообще, чего похуже. Виола никогда бы не подумала, что семья так сильно выматывает и на нее уходит столько энергии и стресса. Во Флориде, в маленьком городке Лейкленд, Ви идеализировала семью и весь свой план. Находясь там, ее пожирал страх, что она останется здесь до конца своих дней. Мысли о том, что ее братья, и сестры, и, собственно, она сама родятся через девять лет, пугали. Паранойя, ощущение, будто за ней следят, страх. Ви, даже несмотря на опыт в путешествиях во времени, долго не могла прийти в себя. Но, объездив город, поняла, что это, наверное, самое безопасное место, где бы она могла оказаться. Город-деревня или город-ферма. Самое подходящее прозвище. Люди здесь заботятся о своем хозяйстве, работают в основном на заводах и фермах и стараются прокормить свою семью. Мегаполисы Виоле больше по душе, но в данной ситуации это место выигрывает. Вторая неделя была торгом. Ви пила, плакала, превратилась в самого настоящего психа. Она сидела днями и ночами у окна и ждала, когда за ней придут. Хоть агент из комиссии, хоть куратор. Кто угодно. Пусть они даже подставят ее голову под дуло винтовки или пистолета, плевать. Но никого не было. Ви следила за людьми, проходящими мимо её хостела, следила за администрацией, подозревала соседей, даже таксистов, постоянно останавливающихся у крыльца здания и медленно курящих сигареты. Когда Виола просыпалась утром после попойки в одиночестве, первые мгновения ей казалось, что она дома. Либо в Академии, либо в комиссии, неважно. Даже комиссия успела стать ей домом. Ей хотелось проснуться хоть в черной дыре, хоть на дне океана, только бы снова не видеть уборщицу, приходящую в 10 утра каждый день и интересующуюся жизнью Виолы. Не видеть этого яркого солнца, нахально пробирающегося сквозь светлые шторы. Не видеть эту улыбчивую и жутко надоедливую соседку Джули, которая водила к себе номер по вечерам мужиков, и всю ночь приходилось затыкать уши, чтоб не слышать мерзких стонов. Не видеть старого дедушку, сидящего за административной стойкой на первом этаже, который вечно перечитывал одну и ту же газету и курил мерзотные сигареты с каким-то невообразимо сладким табаком. Не слышать по вечерам громкую музыку из бара в соседнем здании, а потом не слышать пьяный смех мужиков, остановившихся под окном. Ничего не слышать и не видеть. Ей хотелось быть нигде, но чтобы там было тихо и спокойно. Чтобы никто не раздражал, над головой не нависала туча из опасности и тревоги, а рядом был некий комфортный человек, который помолчит, когда это нужно, или наоборот поговорит, когда необходим социум. Таким человеком Ви видела Пятого или Клауса. Хотя оба они весьма надоедали Виоле. Один своей серьезностью, второй, наоборот, чрезмерной распущенностью. Еще таким человеком являлся когда-то Вуд. Милый парень, работающий в комиссии в отделе Виолы. Сначала Ви не принимала заботу парня, а потом — влюбилась. После долгих лет отвратительного отношения к себе, девушке казалось, что весь мир держит на нее злобу, но, познакомившись с Вудом, Ви долго отрицала, но полюбила его. А спустя полгода от его заботы и милых веснушек на лице начинало тошнить. Вечные объятия, поцелуи, прозвища в честь животных, типа: зайчик и кошечка, выводили из себя. Еще он был глуповат. Когда Ви стала руководителем отдела, Вуд стал самым худшим работником в отделе. Постоянно выпрашивал то премию, то еще какие-то поблажки. Первое время девушка держалась, бегала по ночам из квартиры в бары и клубы, но ничего не говорила. Потом начала аккуратно подходить к этому разговору, что Вуду стоит стать серьезней и не просить поблажек. И когда точка кипения дошла до предела, Виола серьезно заболела. Ее увезли с рабочего места в обмороке. Проснувшись через пару дней после инцидента, Ви узнала, что Вуд ее замещает и временно руководит отделом. По словам врачей, боли и лечение должны были продолжаться еще около трех месяцев. Но Ви дернулась через неделю, когда к ней пришел Вуд и рассказал эту новость. Как бы ей не хотелось сбежать на работу и все исправить, не получалось. Она настолько ослабла, а на фоне стрессов не заметила у себя затянувшейся ангины, впоследствии чего пошло осложнение на сердце. Еще через неделю пришел Эд. И после его рассказов Ви стало еще хуже. Морально. Вуд отвратительный руководитель, и вся работа отдела полетела к чертям. Графики не соблюдены, они сильно отстают, он редко приходит на работу, и говорят, что пару дней назад тот проводил опыты у себя в кабинете (точнее, в кабинете Виолы) и взорвал его к чертям. Как только Виола встала на ноги, она телепортировалась в комиссию в больничной рубашке и побежала со всех ног к куратору. Та ответила, что жалоб за пару недель на Вуда было очень много, но куратор не знает, кого ставить на временную замену. Именно тогда и помог Эд. Виола посоветовала друга, и когда увиделась с Вудом, который уже знал, что она выместила его с руководства, Ви даже не стала слушать его, а просто высказала все, что считает о нем, влепила пощечину и именно в той палате они и расстались. Пожалела ли Виола хоть на минутку об этом? Нет. Можно ли назвать ее сукой после этого? Решать вам. Но лечение пошло очень быстро после этого расставания и избавления от такой ноши, как Вуд. Через месяц его уволил Эд, а потом и куратор выперла горе-работника из комиссии, так что больница была последним местом, где Виола видела парня. Но сказать честно, те веснушки до сих пор, редко, но пролетают перед глазами, когда Ви накуривается. Первое время вина была. Маленькая, глубоко, но была. Потом Ви проанализировала, что большее количество проведенного времени с ним, она была раздражена, встревожена за его тупые поступки, а желание послать парня к чертям становилось все больше с каждым днем. К какому выводу пришла Виола? Она была влюблена не в Вуда, а в ощущения с ним. Но от самого Вуда Виолу воротило, и она вела с ним, как язва, за что винила себя. В общем, милые парни не для нее. Начало третьей недели. Депрессия. Виола начала вспоминать все, что произошло с ней за ее жизнь: академия, комиссия, задания, тренировки. Первая влюбленность, первая сигарета. Вряд ли в ее жизни уже что-то станет первым. Проворачивая в голове года, Ви дошла до настоящего времени и в голову будто ударило током. Апокалипсис. Момент, когда Виола сидела на рабочем месте и раздался взрыв. Момент, когда выбежала в коридор и встретилась с зелеными глазами Пятого, который, не узнав сестру, быстро испарился с портфелем во вспышке. Тот момент, когда Ви случайно заметила имя брата в документах по апокалипсису, его имя, а напротив слово «уничтожить». То, как она со всех ног бежала к себе в кабинет за портфелем, то как куратор не дала ей переместиться. То, как Ви оказалась выкинутой на оживленную улицу этого чертового городка без своих часов. То, как она подбегала к людям спрашивая, какой сейчас год и день, и взгляды полные осуждения, которыми одаривали ее прохожие. Последняя неделя нахождения в 80-тых. Попытки все исправить. Виола всеми способами старается изъять чип из руки. Она несколько раз распарывала руку, но ничего не выходило. Потом Виола стала объезжать весь город в поисках нужных деталей для воссоздания копии часов для перемещения. Но без специальных компонентов, производящихся в комиссии, ничего не выходило. И одной ночью, когда Виола забралась на крышу хостела, курила сигарету и серьезно начала задумываться о том, чтобы приехать в город, где через девять лет родится она, и поговорить с Реджинальдом. Она думала над планом, как бы полностью нарушить временную линию, чтобы за ней пришли комиссионные киллеры, и Ви сможет забрать у них чемодан, ну или ее хотя бы застрелят. Именно в этот момент толи отчаяния, толи безумия за ней пришел Херб. Счастье. Самое настоящее счастье. Виола долго плакала низкому мужчине в плечо, жаловалась, говорила, как ей было страшно, и он ее спас. Виола обязана ему своей жизнью и сразу по возвращению на работу Ви добилась того, чтобы Херба хорошо повысили и старалась максимально отблагодарить своего спасителя. А потом начался еще один безумный месяц, но об этом как-нибудь позже, так как Виолу кто-то толкнул в плечо, и, проморгавшись, девушка сначала осмотрела бычок в своей руке, потом чью-то руку на плече и только потом Пятого. Пять сначала обеспокоенно всматривался в лицо сестры, а потом мотнул головой на главный вход в нужный отель и отошел. Яркая золотая вывеска Sahara, такой же яркий красный фасад здания, толпа у входа, как в клуб, и весьма недоброжелательный охранник. Виола кивнула, выкинула бычок, еще минуту рассматривала местность и, наконец полностью придя в себя, подозвала к себе Эллисон. — Дорогая, шепни ему, чтобы нас обслужили наилучшим образом, а то у меня купюр на всех не хватит, — аккуратно попросила Виола, опираясь на плечо сестры. — Конечно, Ви, — брюнетка уверенно улыбнулась и кивнула. Простояв в небольшой очереди, Эллис подошла к охраннику первая и тихо прошептала нужные слова. Глаза мужчины на пару секунд побелели, на лице появилась улыбка, и он открыл перед академией шикарные двери отеля. На первом этаже был ресторан, откуда семью сразу перехватили и провели в другой зал администрации. Ресторан со свечами, тихой джазовой музыкой и неярким освещением, в отличие от соседнего зала. Огромная люстра под высоким потолком могла озарить своим светом, как кажется, вообще весь этот отель. Темнокожий парень рассказывал Эллисон, где тут что, показал вход в казино и провел к административной стойке. С бронью номера все прошло не особо гладко, но Эллис опять подсобила. Самый большой номер на последнем этаже был только с двумя двуспальными кроватями и двумя отдельными, поэтому придется пожертвовать личным пространством многим, так еще и кому-то спать на диване, хотя диваны тут не хуже кроватей. Забрав ключи, Эл довольно улыбнулась и повернулась к семье махая ими. — 24 этаж, казино на втором и первом, ресторан через главный вход, и это все в нашем распоряжении на неделю минимум! — завизжала Эллисон. Ви удивилась, что сестру впечатлили такие виды, ведь, наверное, за свою карьеру актрисы, она побыла в похожих местах, а, может, даже лучше. Семья, стоя в центре зала, решала, кто чем займется, хотя Пять упорно настаивал, чтоб все отправились в номер спать, но, видимо, Лас-Вегас так впечатлил, что сидеть в такую теплую майскую ночь просто невозможно. — Лютер, пойдем погуляем, там такие виды, прошу, — умоляла Эллис, повиснув на плече брата. Лютер явно вымотался, но отказать очарованию Эл просто не смог. Ваня вернулась к администрации и заказала побольше еды на вечер, Диего до сих пор выглядел нездоровым, поэтому просился побыстрее в номер. Клаус упрашивал Виолу сходить в казино и потусить, но сил у блондинки осталось только на то, чтобы бездумно полежать на кровати и потягивать виски, а не прыгать по всему казино и спускать деньги, которые сейчас очень нужны, так как расходы на отель были огромными. Пять тоже выглядел не особо бодро, да и его неплохо покалечили в рукопашке, поэтому все четверо отправились в номер. Апартаменты на неделю очень впечатлили каждого. Пока Диего с Пятым опять из-за чего-то сцепились, видимо, из-за выбора комнаты, Виола с Клаусом поплелись на кухню в поисках чего-нибудь крепкого. Четвертому почти не досталось в бойне в загородном доме, поэтому энергия в нем лилась через край. Достав шейкер с полки, он принялся к приготовлению фирменной маргариты, а Виола, стоя у панорамного окна, рассматривала ночной Вегас. Огни, высотки, шум. Город только просыпается и горит жизнью. Тревога в груди щекотала стенки, а на лице появилось разочарование. Голубые глаза потухли, и теперь хочется забыться после очередного провала. Ви не уследила, прокололась, подвергла семью опасности. Проще было даже не выезжать из Академии, а ждать группировку возле двери. Все было бесполезно, но зато тренировка не прошла даром. Возможно, если бы не она, то Академии досталось бы куда больше. Девушку окликнул Клаус звоном бокалов, и, натянув улыбку, она вернулась за стойку, где уже сидел Пять и Клаус. — За Лас-Вегас! — поднял свой бокал Четвертый. — За Лас-Вегас, — подтвердила Виола, и трое чокнулись бокалами, не спеша осушая их. — Как там Диего? — закусив лимоном, спросил Клаус. — Спит, — кратко ответил Пятый. — Что насчет завтра? Перевел он взгляд на сестру. — Не ебу, — выдохнула Виола, опустив взгляд на кубики льда в сосуде, пока Клаус тихо посмеивался. — Ты взял документы? Там был адрес… Ви даже это не волновало особо. Взял Пять их или нет. Найдут они лабораторию или нет. В жизни Виолы идет уже третий месяц какого-то бесконечного пиздеца. Она ждет конца, она ждет покоя. — Нет, но адрес помню, от этих бумажек не осталось никакого смысла. Они могут поменять все в любой момент. Ты узнала, где сейчас Лайла? — Пять частично слышал, о чем Ви говорила с агентом из группировки, поэтому был во внимании. Вдруг ей удалось выяснить что-нибудь стоящее. — Здесь. — Черт, — Пятый поджал губы и нахмурился, отворачиваясь от сестры. — Ну она же нас не найдет, правильно? — с усмешкой, за которой прятался испуг, спросил Клаус. — Не знаю, Клаус. Я теперь ничего не знаю, — нехотя отвечала Ви. — Что ты увидела после перестрелки? — Пятому было жутко вспоминать напуганные глаза Восьмой, ее неразборчивый шепот и дрожащие от страха руки. — Пустыня, черная пробирка и подвал, — быстро отчеканила блондинка, делая большой глоток коктейля. — Если что, могу дать таблетки от галлюцинаций, — среагировал Клаус, не особо понимая, что речь идет не о галлюцинациях, а о видениях. — Спасибо, Клаус, не нужно. — Какие-то вы тухлые, давайте что ли телек включим, — Четвертый спрыгнул с барного стула и веселой походкой направился к столику, на котором стоял маленький старый телевизор. Он плюхнулся на диван, и уже через несколько минут под динамичный голос диктора новостей послышалось сопение. Ви усмехнулась и внимательно слушала вечерние новости. Пятый периодически подливал в их бокалы алкоголь и сам сидел в какой-то прострации, распиливая взглядом стену, на которой висела цветастая картина. Из дальней комнаты стал слышен храп Диего, и Виолу тоже клонило в сон. Мышцы ныли, а голова, лежащая на полусогнутой руке, уже сваливалась на стол. — Ты получал удовольствия от убийств? — девушка через силу повернула голову в сторону Пятого и рассматривала его томный взгляд и подрагивающие ресницы. — Совру, если скажу, что никогда, — он крепко сжал в руке бокал и поднял голову. Верхние пуговицы расстёгнуты, а рельефная шея так и манит прикоснуться. — Я так и не научилась это контролировать, — тихо говорила Ви, стараясь отвести стеклянные глаза. — Нас такими сделала комиссия, Ви. С этим нужно бороться, — Пять вспоминал безумный взгляд Виолы, ее кровавые руки и улыбку на лице. Отражение огня в холодных глазах тогда в лесу, и этот смех на тренировке, когда Ви чуть не подпалила всех вокруг. — Нам нужно бороться со злом, а не примыкать к нему, нас для этого создали. — Кого ты убил в первую неделю после возвращения с Далласа? — по козырям пошла. Хоть бы это не вылилось в обливание друг друга говном и ссорой. — Это была вынужденная мера, — отрезал парень. Ему так и хотелось телепортироваться подальше от этого разговора, но он уперто сидел, сжимая кулаки. — Ну, и кто же тебя так вынудил? — еще тише сказала блондинка, но едкость в голосе не заглушила. — Ваня. Точнее ее ухажер, впоследствии из-за которого случился апокалипсис. Ваня убила его в ярости, когда узнала, что Харольд использовал ее. Но он выжил. Нашел ее и угрожал. Она боялась выйти из Академии, хотела уехать в другой город, и я решил, что нужно бы закончить дело до конца, — Ви переосмыслила эту историю и пришла к выводу, что поступила бы так же. Никакого осуждения Пять не получит от девушки, и ему давно надо это понять. У них слишком похожие принципы. — Я бы сделала также: он представлял опасность, — серьезно выдала Ви, оглядываясь на спящего Клауса, который начал что-то бормотать во сне. — Не оправдывай ни меня, ни себя, ты все понимаешь. Мы не были такими, — Пять говорил о комиссии. Это место меняет людей до неузнаваемости. И Пятый боялся представить, что сделала с психикой Виолы куратор за такие долгие годы опеки над ней. — В комиссии в 16 лет куратор отправила меня в изолятор — это такая камера пыток для новеньких. Она выкачивала из меня силы и способности. Пускала дротики с ядом, вживляла кучу чипов, а когда я захлебывалась в собственной крови, я поклялась, что именно я прикончу эту тварь. Но ты меня слегка обогнал. Я придумала столько способов, как снесу ей голову во Флориде… — Ви было противно от переосмысления собственных намерений. За месяц Виола успела поддаться дикому отчаянию, злости, торгу, депрессии, даже смирению, но думать об убийстве этой женщины Ви не прекращала. То, что Виола собиралась сделать с куратором, даже озвучивать было жутко, но тогда девушка не думала, а поддавалась желаниям. Когда ей хотелось плакать навзрыд, кричать ночами в подушку от отчаяния, она это делала. Когда ей хотелось размазать кому-нибудь лицо, Ви выходила к пьяным мужикам и в дикой ярости избивала их за мешающий смех под окнами. Когда ей хотелось напиться и накуриться до отключки, она закупалась в ближайшем супермаркете и устраивала себе в номере бэд-трип. А когда ей рвало жопу, чтобы побыстрее выбраться оттуда, она садилась и придумывала дикие идеи. Возможно, она была свободнее, но ее просто ничего не ограничивало. Это все-таки немного разные вещи, как выяснила Ви. Свобода — это, скорее, внутреннее ощущение. Ты можешь сидеть дома и чувствовать себя свободно, для этого не обязательно, как многие думают, выезжать туда, где нет людей. Это другое. Во Флориде Ви поддалась своей безумной стороне. Хоть там ее никто не сдерживал, она не чувствовала себя свободной. Вообще никак. Как раз, наоборот. Она была заточена в том временном промежутке. Виола была там чужой. Может, даже хорошо, что Пять убил куратора скупой пулей в лоб, а не мясорубкой, которая ей предназначалась от Виолы. — Мой парадоксальный психоз затянулся так надолго, что, только когда ты вернулась, я пришел в себя. Я почти не спал две недели, пил не меньше Клауса и, когда убил Дженкинса, слишком долго пытал его, скорее, даже перестарался, — Пять как будто только сейчас переосмыслил свое поведение, и теперь непонятные чувства переполняли его. — Ваня в курсе? — напряглась девушка. Если бы Ваня знала, у них бы с Пятым явно были бы натянутые отношения, так как Ваня не одобряет насилия ни в каком виде. — Я соврал ей, что спугнул его и отправил в другой город, а на деле — в другой мир, — ложь во благо, не более. Зато Ваня не корит себя за его смерть. — Я до сих пор не понимаю, почему после устранения всех апокалипсисов я не почувствовал ничего. Ни облегчения, ни радости. — У тебя забрали дело твоей жизни. Ты с 13 лет думал только об одном. А когда этого не стало, ты пошел по всем стадиям принятия горя и самокопания. Ну, а теперь что ты чувствуешь? Апокалипсис снова на носу, но даже от этого ни горячо, ни холодно, — Виола говорила это, как заученный текст. Она давно проанализировала поведение Пятого, так что сейчас была проводником, открывшим ему глаза на свое странное поведение. Пятый очень задумчиво слушал Виолу и пилил ее строгим взглядом, будто его очень сильно оскорбили, а он даже не понял. Морщинки на его лбу постепенно разгладились, парень опустил взгляд и допил остатки алкоголя, собираясь уходить. Виоле на миг даже стало стыдно за то, что так загнала Пятого и еще больше испоганила вечер. А ей безумно не хотелось, чтобы он уходил. Девушка быстро оглянулась на Клауса, проверила карман джинсов и, ухмыльнувшись своей идее, решила, что терять уже нечего. — Не хочешь прогуляться? — Пятый, поднявшись со стула, остановился и, повернувшись к сестре, вопросительно поднял бровь. Ви игриво взглянула на усталый взгляд Пятого и протянула руку. После тяжелого вздоха и, видимо, таких же раздумий, Пятый вложил свою теплую руку в ледяную ладонь девушки и приготовился к телепортации. Прохладный ветер резко ударил в лицо, но быстро притих. Оглядевшись, Пять понял, что они на крыше своего отеля. — Романтичный вечер на крыше, как банально, — фыркнул Пятый, поежившись от ветра, и отправился к краю крыши, разглядывая город. — Это не банальщина, эта классика, — Ви пошла за ним и достала из кармана коробочку с самокрутками Клауса, которые стащила у брата еще в клубе. Достав одну ароматную сигару, Ви подожгла ее и затянулась дымом до боли в легких. Ноги моментально подкосились. Опершись на плечо парня, Виола прикрыла глаза и медленно выдохнула едкий дым. Ей хотелось, чтобы с этим дымом из ее жизни улетели те тяжелые месяцы и дни. Чтобы весь этот вес с ее хрупких плеч упал с этой крыши и растворился в памяти, будто этого всего и не было. — Попробуй, Лас-Вегас станет ярче, — Виола протянула косяк Пятому и расслабленно улыбнулась. Стало легче. — Думаешь, Клаус не пытался? — Пять повернул голову и встретился с обкуренными голубыми глазами, которые диктовали, что делать, и не давали других вариантов. — Попробуй, ты уже не маленький мальчик, брось, — Пять мялся, но на лице был лишь твердый отказ. Касания сестры и покачивания отвлекали от мыслей. Но Пятый думал лишь о том, как же ему надоело держать ответственность за весь этот гребанный мир, а теперь еще и за эту безумную блондинку, пытающуюся накурить его. Парень ловко выхватил из рук Виолы самокрутку и повертев в руках сделал глубокую затяжку, стараясь не закашляться. — Лучше присесть, — посоветовала Виола тихим голосом, отражающимся эхом в голове Пятого. И вот они уже сидят на краю крыши, свесив ноги над огромной высотой, и город, действительно, стал ярче и красочнее. Пять хмыкнул и, сделав еще несколько затяжек, отдал сигару, всматриваясь в расплывающуюся гирлянду в глазах. Он выдал тихий смешок, и Ви довольно улыбнулась. Ей хотелось, чтобы им обоим стало хоть на миг легче. Хоть на одну ночь. Громкий заразительный смех нарушил пленительную тишину, и оба повалились на спину. Пять вдруг подумал, когда он в последний раз смеялся так о души. Когда он вообще подпускал к себе кого-то так близко. Когда он так послушно делал то, что ему говорят, и велся на голубые игривые глазки. И такие четкие черты лица. И губы. — Что это мать твою? — сквозь смех спрашивал парень. — Это травка, Пять, очень хорошая на удивление, — ее язык заплетался, отчего смеяться хотелось еще больше. Мышцы приятно тянуло, голова ехала кругом, а губы опять тянулись к дымящему источнику удовольствия. Пять даже начал понимать, почему Клаус постоянно курит дурь и смеется в самые неудобные моменты. Он поворачивает голову к Ви. Ее зрачки увеличиваются за секунды, длинные белые волосы закрывают шею, и теперь Пятому еще больше хочется дотронуться до них. Он проводит рукой по ее мягким волосам и откидывает их назад, обнажая шею и открытое плечо из-за спавшей с него рубашки. Виола пьяно расплывается в улыбке и опять передает сигару в его руку. Их пальцы соприкасаются, и оба удивляются от такого контраста. Кожа Пятого обжигает ледяные руки Ви и кажется такой мягкой. Они оба проваливаются в пространстве, во времени, перестают чувствовать холодную крышу под собой, и кажется, что их тела подлетают на огромную высоту, отчего кружится голова. Они рассматривают друг друга, стараясь сфокусироваться, но приятные ощущения отвлекают. Их руки так и замерли. Косяк уже почти дотлел. Пять сделал последний вдох дыма и выкинул самокрутку с крыши. Их руки сцепились в замке, передавая температуру друг друга. Взгляд Виолы скользит по Пятому, обжигая и смущая. Он перехватывает ход и, приблизившись к ней, протягивает руку к шее, прощупывая учащенный до безумия пульс. Голубые глаза оказываются так близко, и Пять, не сдержавшись, всматривается в них, не замечая скоротечности времени. Глубокие, отливающие огни домов глаза. Но еще ближе губы. Виола облизывает их, и ее взгляд опускается на его губы. Пятый утонул в этой пьяной обстановке, сдался и тянется к ее лицу еще ближе. Горячее дыхание ошпаривает обоих. Они чувствуют запах травки и притяжение. Последний раз взглянув в глаза Пятого, завороженные, темные и пьяные, Ви прикасается своими губами к его, затягивая в глубокий, влажный поцелуй. Язык нежно скользит по зубам, небу, губам. От этого голову сносит сильнее, чем от косяка. Теперь Виола ощущает себя, как будто под сильными наркотиками. Перед глазами цветные абстракции, а грубые и властные движения Пятого, заставляют простонать прямо ему в губы, но Ви этого даже не замечает. Пять кладет руку девушке на затылок и нежно проводит пальцами по волосам, слегка оттягивая их. Они отстраняются, и Виола обессилено откидывает голову, а Пять прильнул к ее шее, оставляя розовые засосы и моментально зализывая их. Он чувствует ее руки на своих плечах и, окончательно отстраняясь, тяжело смотрит, вглядываясь в ее обостренные скулы и зацелованные губы. В груди что-то рухнуло и вдребезги разбилось от осознания произошедшего. Ви растерянно наблюдает за меняющимися эмоциями на его лице. От наслаждения и пьянящего удовольствия остается легкий испуг. Он бегает глазами по ней и чуть хмурясь отстраняется и ложится рядом на спину. Лицо освежает ветер, а внизу живота приятно тянет. Они оба забываются, и Виоле кажется, что она проваливается в сон, но в последний миг чувствует мягкое одеяло и невесомый поцелуй напоследок. Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой…