***
Утро Антона прошло так себе. Он спал плохо всю ночь, ведь снился один и тот же сон: Арс уходит, бросая его. И что может быть хуже? Разве что сон, в котором что-то случалось с Кирой. Всё утро Шаст находился в прострации, лишь изредка отвечая на вопросы дочери. Она так весело о чём-то рассказывала, что Антону стало стыдно, что он прослушал половину рассказа, погрузившись в свои мысли. И случилось то, чего он никак не предвидел. Он назвал его имя. Рассказал дочери. Не всё, но Кира умна, сама догадается. И Антон не ошибся, оставшееся время завтрака девушка сидела тихо, глубоко задумавшись. После того, как дочь ушла в школу, Тоша заглянул в спальню, наблюдая за спящим Ильёй. — Иль, — тихо позвал Шаст, проходя в спальню и нависая над кроватью. — Ты на работу не опоздаешь? — в ответ послышался неразборчивый поток слов, заставивший Антона тяжело вздохнуть. — Давай, просыпайся, а то мне бежать уже надо. — Тошка, дай поспать, — беззлобно проговорил Илья, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку. — Иди на работу, немаленький, — проворчал мужчина, на что Антон лишь закатил глаза. Шастун, больше ничего не говоря, решил всё-таки поспешить на работу. Мысли об Арсении ненадолго ушли на второй план и в голове поселился образ Морозова Ильи Витальевича. И боже, как Антон иногда его ненавидел. Илья явно был безумно влюблён в Тошу, и это всё портило. Морозов ненавидел Киру, мол, его Антон спал с другим альфой, чтобы зачать, как выражался мужчина, это чадо. И бывало, Илья мог перегнуть палку, сделать больно Кире. В такие моменты, отключая самообладание и инстинкт самосохранения, в прямом смысле нападал на будущего муженька. Будь на то воля Антона, он давно бы собрал вещи и свалил в закат, но, к сожалению, он не может это сделать. Хотя бы ради дочери. Не будет Ильи — не будет безопасности. Но Морозов был не до конца отморозком. Он сам может причинять боль своей «семье», но ни за что не позволит посторонним навредить ей. Он запросто убьёт человека, если тот обидит Киру. А уж если дело касается Шастуна, то всё, обидчик умрёт самой болезненной смертью. Не сказать, что за спиной Ильи Антон чувствует себя в безопасности, но так хотя бы с Кирой всё хорошо. И будет до тех пор, пока сам Илья не отвернётся от них. Или пока Антон не решит уйти. Эти мысли не покидали Тошу вплоть до обеда. Пашка — начальник Антона и старый друг — присоединился к нему за трапезой. Воля и Шаст дружили не так долго, пару лет, но всё равно чувствовали себя комфортно рядом друг с другом. Именно Павел принял Антона на работу, зная, что его приятель неплохой менеджер. — Чего такой кислый, Шаст? — с улыбкой поинтересовался мужчина, хлопая друга по плечу. — На тебе лица нет, почти в прямом смысле! — Антон, удивлённо приподняв брови, наконец обратил внимание на Волю. — Да нормально, задумался, всего-то, — пожал плечами мужчина, обессиленно откладывая тарелку в сторону и роняя голову на сложенные руки. — А вообще, Паш, скажи, я же дебил, да? — Чисто теоретически, да, — прыснул мужчина, получая дружеский тычок в бок. Шастун наигранно обиделся, тихо посмеиваясь. — Не, Паш, я серьёзно, — мужчина немного успокоился и слегка по привычке взъерошил свои волосы. Воля ухмыльнулся, внимательно заглядывая в загадочные зелёные глаза. — Так, и что же такого могло случится, что тебя посещают такие неординарные мысли? — слегка вскинул подбородок Паша, изображая из себя психолога. Хотя, работая в этом дурдоме, он легко мог им стать. — Да фигня. Просто, помнишь я говорил, что так и не рассказал Кире об её отце. Ну, точнее отказался называть его имя, — Павел утвердительно кивнул. — Так вот, правда в том, что я недавно встретил её отца и, если честно, просто не захотел, чтобы он встретился и поговорил с Кирой. Я только начал нормальную жизнь, а тут этот… в общем, вся хуйна заключается в том, что Кира лично знакома со своим отцом, но не знает, кто он на самом деле. И я — дебил года, сегодня назвал ей его имя. Кира — девочка неглупая, сразу всё поймёт, а меня это пугает. Я… просто не хочу снова окунаться в это дерьмо. Хочу жить по-новому! — выговорился Шаст. От этого сразу стало как-то легче. Ему давно необходимо было выплеснуть и поделиться многим с кем-нибудь. Так как Дима был вечно занят, а по телефону разговаривать не вариант, Антону пришлось так долго копить всё в себе. Паша понимающе кивнул. — А ты прям точно уверен, что хочешь начать всё по-новому? С чистого листа? Я, конечно, не знаю как вы с бывшим расстались, но всё равно, ты уверен, что забыл его? Уверен, что любовь прошла? — Павел говорил довольно серьёзно, внимательно наблюдая за каждой эмоцией на лице друга. — В том-то и дело. Я не могу разобраться в себе. Он совершил поступок, который невозможно простить, не так просто. Но, блять, иногда я просто хочу поддержки, именно от него. Хочу вновь почувствовать его тепло, обнять, расплакаться в конце концов! Но я не тряпка, я этого не сделаю, по крайней мере, пока не начну доверять этому человеку. Но! Я не хочу всё начинать сначала. Мне слишком больно. Я устал. Иногда так хочется вернуться в прошлое и всё исправить, — мысли Антона путались, перебегали и сплетались между собой. Мужчина спрятал руки под столом, а лоб уложил на деревянную поверхность стола. — Эх, Тоха, ты его ещё любишь, — сделал вывод Паша. В ответ Антон как-то затравленно взглянул на друга, мол, мог дать бы и совет, а не разбрасываться фактами. Но в слух, почему-то, произнёс другое: — Нет, в этой ситуации я не буду вновь доверять сердцу, лучше воспользуюсь мозгами, не зря же они у меня есть, — прозвучало легко, с ноткой юмора или даже сарказма. — Антошка, Антошка, если ты готов простить человека или у тебя хотя бы остались к нему чувства, не упускай свой шанс, — посоветовал Паша, отчего Шаст поёжился, зажмурив глаза. — Нет, уже точно не простить…***
Уроки пролетели как-то быстро. Девушка успела получить тройку по биологии за плохой ответ. Но обидно было то, что Кира несколько часов подряд занималась, учила параграф и искала дополнительную информацию. Просто на уроке Шастун была несобранной и напрочь забыла содержание прочитанного вчера. Папа никогда не ругал дочку за плохие оценки, зато хвалил за хорошие. Девушка всегда стремилась получить высший балл, быть лучшей, не только ради этой похвалы. Антон выглядел таким искренним и счастливым, когда Кира получала хорошие отметки. Как вообще такому прекрасному человеку, как Тоша, можно было сделать больно? Как можно было бросить? Наверное, Кира никогда не поймёт своего отца. Антон старался сделать так, чтобы он казался для девушки хорошим человеком, который немного запутался в себе. Папа лишний раз не поднимал тему об отце, чтобы не причинять боль или дискомфорт дочери. Но Кира, как никто другой, понимала, что её второй родитель — ужасный человек. Хотя, скорее всего, она сама себе вбила это в голову. Ведь, как думала девушка, она не была с ним знакома. И утверждать такое о человеке, не знав, какой он, немного неправильно. Мысли о том, что Арсений Сергеевич может и правда быть отцом Киры — убивали. Девушка всегда представляла, что при первой встречи либо плюнет в лицо родителю, либо просто пафосно развернётся и уйдёт, кинув напоследок что-то типа «Неинтересно. Прощай». Долго же Кира мечтала это сделать, показать, что ей никто не нужен, кроме папы. Доказать самой себе, что не нуждается во втором родителе. Но обманывать себя девушка так и не научилась. Кира знала, что Антону очень тяжело без своего альфы. Он мужчина сильный, мог справится со многим, но даже так, ему необходима поддержка. Девушка в полной мере не могла помочь папе. Ему было одиноко, но кто, кроме дебилов, как Илья, возьмёт в мужья помеченного омегу с ребёнком. Морозов не мог заменить ей… впрочем, никого. Иногда он проявлял отголоски нежности к Кире, но в редких случаях. У них с Антоном была договорённость: Илья защищает Киру и ни в коем случае не поднимает на неё руку, а Тоша всецело отдаётся ему. Хотя, благодаря девушке, Шаст плохо выполнял часть своих обязанностей. Но, каким бы Илья уродом не был, он — человек чести. Сказал — сделал. Кира стояла посреди магазина, в котором продавались всякие побрякушки. Она тщательно выбирала подарок Ире, опираясь на вкусы подруги. Позова просто обожала смотреть всякие сериалы и вести личный блог в Инстаграмме. Наверное, нужно было найти что-то подходящее этому. Сама Кира любила читать, да и сейчас любит, поэтому ей кажется, что книга — лучший подарок. И это так, только Ира не особо углубляется в чтение. Поэтому, в итоге выбор пал на наручные часы, которые носил какой-то чувак из «Миссия невыполнима». Вернее, их аналог. Предусмотрительно Антон перевёл Кире деньги и попросил купить всё на её вкус. Паша отпустил Тошу домой пораньше, так как следующий день — выходной, поэтому Шаст должен был с минуты на минуту вернуться домой. Купив часы, открытку и красивую упаковку для них, девушка направилась домой. Ира не любила грандиозно справлять свой день рождения, поэтому на праздник должны были собраться лишь самые близкие. Естественно, само семейство Матвиенко-Позовых, Антон с Кирой, кто-то из друзей Иры (хотя, скорее всего, нет, так как в воскресенье Позова хотела отметить праздник с друзьями) и, возможно, кто-то из родственников. Домой Кира вернулась позже папы. Она застала Антона, когда тот выглаживал свою измятую рубашку. И, если вы сейчас подумали, что Тоша собирается пойти на праздник в костюмчике с галстуком, то вы не угадали. Гладил Шаст свою любимую клетчатую голубую рубашку. У Димы и Антона уже давно выработалась привычка: если они приходят в гости друг к другу, либо же на какой-нибудь семейный праздник, то сильно не штукатуриться и приходить в чём есть. Судя по всему, Антон выбрал джинсы, белую футболку и рубашку. Сама Кира ещё ничего не приготовила. — Пааап, — с лёгкой улыбкой позвала Кира. Антон неспешно обернулся, видимо, поняв, что в комнате уже давно не один. — Привет. — Привет, солнце, — мужчина отложил утюг и подошёл к дочери. Чмокнув ту в лоб, Антон ещё немного посмотрел девушку, а затем вернулся к гладильной доске. — Как в школе дела? — А… — девушка замялась. — В общем, пап, сильно не ругайся, я всё исправлю… короче… ну… мне эта грымза поставила по биологии трояк… — Тоша особо никогда не ругал дочь за плохие отметки, но самой Кире было до ужаса стыдно. — Татьяна Васильевна? — уточнил Антон, вновь откладывая утюг и поворачиваясь к Кире. Та лишь кивнула. — За что она тебе её поставила? Если причины не было, то я могу разобраться в этом. — Нет, па, причины есть… я вчера так долго учила параграф, а сегодня, что-то совсем растерялась, — потупив взгляд в пол, грустно проговорила Кира. — Но, если учила, значит должна что-то помнить и знать, — продолжал спокойно говорить Антон, уже полностью переключив внимание на неё. — Я… просто я много думала об утреннем разговоре, — Антон слишком громко вздохнул и прикрыл глаза. — Кирюша, не забивай себе голову всякой ерундой. И забудь о том, что я сказал. Твой отец давно в прошлом, — с лёгкой улыбкой проговорил Шаст. Даже несмотря на боль, которая почти физически ощущалась по всему телу, Антон держался. Кира лишь скромно ответила на улыбку, а затем ушла в свою комнату. Антон вновь отложил несчастный утюг и закрыл ладонями лицо. Было невыносимо. Не только потому что Арсений так внезапно появился в его жизни снова, но и из-за того, что мужчина врёт своей дочери. Хотя, это скорее можно назвать сокрытием правды, но суть одна и та же. Антон не был уверен, что Кира обо всём догадалась. Скорее всего, она в замешательстве и, где-то в сознании, крутится мысль об Арсении Сергеевиче, но она старательно её отбрасывает. Сам для себя Антон решает, что обязательно расскажет Кире правду. Только позже. Может через год, может через месяц или неделю, может завтра, а может прямо сегодня и прямо сейчас. Каким бы Тоша не был смелым, он не мог так просто обо всём рассказать. Если Кира спросит про своего отца, Антон ответит прямо, без лжи и увиливаний. Но она не спросит. Она слишком любит папу и не хочет, чтобы его раны вновь открылись. Девушка уважает родителя и боль причинить ни в коем случае не захочет. Тем временем в комнате Кира сидела на кровати и разглядывала противоположную стену. Её кровать стояла параллельно шкафу и письменному столу. Прикрыв глаза, девушка откинулась назад и блаженно вздохнула. День тяжёлый и, судя по предчувствию Киры, будет ещё сложнее…***
Кира и Антон приехали первые. Вернее, пригласили лишь их и ещё одного человека. Грандиозный праздник, как говорилось ранее, Ира не хотела устраивать. Поэтому, вся компания разместилась на кухне. Сама квартира Матвиенко-Позовых была большой, довольно комфортной и светлой. Кухня отличалась своими размерами и вместительностью. Антон с Кирой помогли накрыть на стол. Подростки в лице Иры, Киры и Жени много болтали о школе и всяких тинейджерских штуках. Дима что-то всё время спрашивал у друга, а тот отвечал самым необычным и загадочным образом. Только Серёже было скучно. Кстати, подарок гости подарили и, что уж скрывать, он безумно понравился Ире. Она очень обрадовалась и, надеемся, что это не было фактором вежливости. Когда все уже уселись за стол, в дверь кто-то позвонил. Антон в глубине души надеялся, что это не он. Хотя, судя по рассказам Димы (они болтали по телефону), Ира и Арсений неплохо сдружились. Тем более, Арс — лучший друг Сергея, и, скорее всего, Позова с радостью позвала и его. Надежды Тоши так и не оправдались. Когда Дима, который открывал дверь, вошёл на кухню с Поповым, Антон резко захотел свалить из квартиры. Неожиданно стало как-то душно и атмосфера давила. Все обменялись приветствиями, лишь один Шаст продолжал молча сидеть. Благо, Арс расположился напротив него, довольно далеко. Кира, что-то рассказывающая под ухом, заставляла Антона хоть немного расслабиться. Он обожал слушать даже самые непутёвые рассказы дочки. Это было что-то наподобие успокаивающей терапии. После трапезы подростки удалились в комнату, поиграть в приставку или позаниматься какой-нибудь фигнёй. Взрослые остались на кухне, пить чай. Как и в кафе, Антон и Арс были уж слишком молчаливы. Сами по натуре ребята болтливые, весёлые и жизнерадостные. Дима ещё в прошлый раз понял, что что-то не так. Он даже начал кое-что подозревать, но никак не мог проверить свои догадки. Было тошно от незнания всей ситуации. — Стоп, так Пашка тебя отпустил пораньше? Он же сам вечно говорил: «Пусть ты и мой друг, но никаких поблажек», — скорчив смешное выражение лица, передразнил Позов. На это Антон лишь кивнул, а затем как-то странно поёжился. — Извините, ребят, пойду-ка я покурю… — немного потерянно проговорил Антон, а затем молча ушёл на балкон. Оказавшись на свежем воздухе, Антон смог набрать полные лёгкие кислорода. Атмосфера на кухне до того убивала, что даже голова шла кругом. Слишком неловко. Тем не менее, вечер был испорчен. Руки немного тряслись, и далеко не от холода. Балкон был открытым, ведь, во-первых, предназначался для курения, а во-вторых, он изначально был таким, поэтому ребята решили ничего не переделывать. Первая затяжка. Выдохнув дым, Антон смог немного успокоиться. Сигареты всегда помогали собраться с мыслями. Вторая затяжка. Тоша уже успокоился, даже был готов дальше сидеть в душном помещении напротив Арсения. Третья затяжка. Антон слышит как открывается дверь на балкон и не хочет поворачивать голову. Он до боли и скрежета внутри надеется, что это Дима, не он. Но за этот вечер ни одна надежда Антона не исполнилась. Арс стоял в одной лишь футболке, хотя ведь на дворе осень, Питер, холодно как-никак. Но он, будто бы не обращая ни на что внимания, неотрывно глядел на Тошу. Тот медленно затягивался, пытаясь как-то скрыться от настойчивого взгляда. Руки тряслись от бессилия и злости. Хотелось подойти и со всей силы вмазать в это смазливое лицо, выкрикивать всё, что скопилось в душе, бить и плакать. Но ничего из перечисленного Антон не сделал. Он лишь смотрел на город, согнувшись и оперевшись о балюстраду. Глаза не выражали ничего, в них изумрудным океаном плескались волны холода. Арс видел это. Видел и боялся. Они так и простояли пару минут молча. Докурив сигарету, Антон кинул её в пепельницу и повернулся, намереваясь покинуть балкон. Арсений продолжал стоять и осматривать Антона. Некогда любимого и такого нежного. Он так хотел подлететь к Тоше и заключить в объятия, просить прощения, вставать на колени, молить и целовать. Но он знал, что недостоин всего этого. Он не заслуживает даже малейшего взгляда Антона. Он понял это недавно. Он до конца осознал грех, который совершил. Но Арс так сильно любил Антона. Любит. Всегда будет любить. Но такой как он никогда не заслужит прощения. — Дашь пройти? — холод в голосе заставил вздрогнуть. Вроде, вчера Арсений почувствовал некий шанс, когда сидел напротив него, прямо на кухне. Но сейчас эта крупица надежды ускользала и пряталась в самых дальних уголках. — Тоша… Антон, пожалуйста, мне нужно с тобой поговорить, — исправляя себя, попросил Арс. Искренне, с болью и ненавистью к себе. — А разве есть о чём? — непреодолимо продолжал Шаст. — Да… я должен был сделать это раньше, но я правда струсил… — Арсений. — сталь в голосе. — Прошло пятнадцать лет, разве нам нужно это обсуждать? Я не вижу в этом никакого смысла. — Пожалуйста… я правда трус, ведь пришёл так поздно, но, Антон, можешь выслушать меня? — Опять? Опять всё приводит к тому, что ты выставляешь себя жертвой, называя трусом! Это не лишает тебя ответственности и тем более не оправдывает! Ты скотина, Попов! Вечно жалеешь себя, ничего кругом не замечая! — уже срывался Антон. Его потряхивало от эмоций, которые переполняли сознание. — Ты прав. Да, я эгоист, скотина, баран, идиот, дурак… кто угодно… называй меня как хочешь, но, прошу… — Арсений немного запнулся, но собравшись с духом, тихо проговорил: — Забудь обо мне… я не прошу простить меня, такого не прощают… я лишь хочу, чтобы ты был счастлив, плевать со мной или с кем-то другим. Хочу, чтобы ты почаще улыбался, смеялся, радовался жизни. Я убил в тебе те искренние эмоции, и никогда себя за это не прощу… никто не простит. Поэтому, я просто хочу твоего счастья. Счастья Киры… Антон слушал. Сквозь странную пелену перед глазами, грозившую вот-вот превратиться в слёзы. Слышать эти слова было слишком обидно. Антон нервно теребил свои кольца, старательно избегая встречи взглядами. Мужчина старался переключить душевную боль на физическую, до крови закусывая губу, но ничего не получалось. — Я знаю, такое не забывается… но, прошу, постарайся. Выбрось меня из своей жизни, я ведь знаю, ты много страдаешь из-за меня. Просто избавься. Растопчи и сожги, — Арс продолжал, а его голос хрипел и чуть ли не сипел. — Но… сейчас, даже если ты забудешь, ты до конца счастлив не будешь… тот альфа… ты боишься его, ты несчастен с ним. Так почему ты с ним? Почему не хочешь получить настоящее счастье? — Ты даже не знаешь всей ситуации. Не смей так говорить. — Я не осуждаю. Не имею права. Как и не имею права говорить это, но, ты прав, я не знаю всей ситуации. Так поделись со мной. Разве не станет легче?… — Легче?! Серьёзно?! Нет уж, поверь, легче мне станет лишь в том случае, если и ты, и мой недомуж, исчезните из моей жизни и жизни моей дочери! Просто! Просто! Я слишком устал! Каждый день вспоминать о тебе, о том каким я был счастливым, о том, как мы проводили время вместе… но, блять, ты в одиночку всё разрушил! Всё! До мельчайших осколков! Я не доверюсь тебе. Больше нет… — Прости… — Арс прикрыл глаза, пытаясь избавиться от слёз. — Не имею права, но прошу… прости. Не за то, что случилось тогда, за сегодня. За этот разговор, который разбил тебе сердце… прости… я люблю тебя… Антона передёрнуло. Он быстро смахнул выступившие слёзы. Уняв дрожь в конечностях, Антон напролом прошёл мимо Арсения и просто вылетел в коридор. Дима, учуяв, что дело нечисто, побежал за другом. Шастун до ужаса хотел умыться и запереться где-нибудь в тёмном чулане, но не мог. Он должен был держать себя в руках, не показывать слабость. Пару глубоких вдохов и мужчина немного успокаивается. Эмоции кипят. Но он держится. Пытается не сломаться. Антон хлопнул дверь балкона с характерным звуком. Кира, Женя и Ира медленно показались из комнаты. Увидев нервозное и потерянное состояние папы, Кира напряглась и попыталась подойти к нему. Её пугало то, что могло случится с Антоном. Страшные догадки только добивали девушку. — Пап… — тихо позвала девушка, наблюдая за тем, как мужчина натягивает куртку. — Мы уходим. Простите, Дима, Ира, спасибо за вечер, но нам пора. Ира, ещё раз с праздником. — Тоша нервно повернулся к подросткам, пытаясь изобразить подобие улыбки. Дима, стоящий недалеко от друга, с волнением смотрел на Антона. Мужчина вот-вот разобьётся, не выдержит и сломается. Позов почти понимал ситуацию и догадывался. Неожиданно из кухни выбежал Арсений и почти вплотную приблизился к Антону. Ни Дима, ни показавшийся Серёжа, помешать не успели. Антон испугался такой импульсивной резкости в движениях альфы. Поняв это, Арсений всё-таки унял свои эмоции, и отдалился на безопасное расстояние. — Антон, — медленно, почти нежно протянул Арс. Кажется, он ни на кого не обращал внимания. — Пожалуйста, ответь на один вопрос… — Кира, отчего-то, затаила дыхание. — Прошу… Кира… моя дочь? Антон застыл. Он широко распахнул глаза, шокировано смотря то на Арса, то на Киру. Он понимал, что его дочь могла запросто догадаться обо всём, но как узнал Попов? Сердце пропустило тупой удар. Дыхание слегка сбилось, становясь рваным и слишком учащённым. Кира стояла, не моргая, а Арс с какой-то невидимой надеждой смотрел Тоше в глаза. И Шаст решил сказать правду. Ему слишком надоело врать, скрывать от всех правду. — Да. Кира Арсеньевна Попова. Должна была быть. Да, блять! Кира твоя дочь! — Антон сорвался. Будто шарик, просто лопнул. А для остальных мир просто остановился. Кира стояла и стеклянным взглядом смотрела куда-то в пол. Арсений, будто ожидая другого ответа, широко распахнул глаза и был готов провалиться сквозь землю. У Димы в голове медленно сложился пазл. Как такого, с Шастом они общались лишь в школе, а потом, после того случая с изнасилованием, Дима с Антоном возобновили общение. И даже стали лучшими друзьями. Но Позов никогда не знал человека, который сломал жизнь его Антону. Его близкому другу. И вот так вот узнать обо всём… — Антон… — Арсений протянул руку вперёд намереваясь дотронутся к чужому телу. Тоша сжался, будто готовясь получить удар. Но, неожиданно, перед мужчиной возникла маленькая фигура и с немалой силой перехвалила запястье Попова. — Арсений Сергеевич, — сквозь зубы прошипела Кира. — Даже не смейте прикасаться к папе. Уйдите. Просто идите к чёрту. По щекам девушки текли злые слёзы. Она без лишних слов накинула на плечи куртку, обула кроссовки и просто вывела папу. Без прощаний и лишних слов. Арсений так и стоял с вытянутой рукой, слегка подрагивая. Неожиданно стало так пусто и одиноко. Будто только что Арсений проебал свой последний шанс на счастье. Хотя, скорее всего, так и было. Его резко развернули и Арс почувствовал неслабый удар в нос. Видимо, Дима первый вышел из шокового состояния. Он понял, что именно Попов — проблема и клеймо. Понял и осознал этот факт. Арс не сопротивлялся, когда его ударили во второй и третий раз. На этот раз боль отозвалась в щеке и скуле. Сил у Позова много, явно разбил в кровь. Удары резко прекратились, и Арсений понял, что Сергей начал удерживать обезумевшего Диму. Арс отчётливо видел перед собой испуганную Иру, которая не знала как помочь и стойкого Женю, который пытался оттащить Позова подальше. Горячие и непрошеные слёзы обожгли рану на щеке. Стало так больно, но не физически, душевно…***
Когда Кира и Антон оказались на улице, напряжение спало. Тоша без лишних слов притянул дочь к себе и заключил в объятиях. — Прости меня, солнышко… я должен был сразу обо всём рассказать… — девушка лишь сильнее прижалась к папе. — Н-нет… ты не виноват! Антон выдавил улыбку, когда слегка отстранился от дочери и поцеловал её в лоб. Он будет сильным. Забудет об этом мимолётном проявлении слабости. Всё, хватит. Больше никакого Попова. Больше никаких слёз. Больше никакой боли… лучше уж нелюбовь, чем компромисс…