lately

- Знаешь.. я бы, наверное, тебе галактику подарил, если бы только мог. - Ты ужасный романтик, - закатывая глаза, сказал Феликс. - Зато твой, - слабо улыбаясь, проговорил Хёнджин, поправляя голубой шарф. Ли улыбается в ответ, смотря на известное парижское старейшее дерево. Они часто приходили в это место, ведь именно здесь была их первая запланированная встреча, здесь же был и поцелуй, и первое «люблю». Феликс лежит в кровати, обняв одеяло, пока по щеке течёт слеза. Это было очень некстати. Такие сны не должны сниться в ночь рождества. Парень встаёт с кровати, опуская ноги на пол и засовывая их в мохнатые тапки. Он вытирает слезу тыльной стороной руки. С тела Феликса свисала белая растянутая футболка, в некоторых местах запачканная краской, и красные пижамные штаны с елками. Ли выходит из спальни, направляясь прямиком на кухню, чтобы насыпать хлопья в миску с разогретым молоком. Не хотелось абсолютно ничего. Парень облокачивается на подоконник, который неприятно врезается в поясницу. После того как они расстались, прошло около полугода - Хан сказал, что Хёнджин был частью истории жизни Феликса, и эта часть вовсе не была бесполезна. Вот только сам Ли был крайне не согласен. Хенджин был бесполезен во всех своих проявлениях: обещаниях, просьбах, а в отношениях тем более. Феликсу казалось, что он тащил их двоих сам. Но его всегда все устраивало, правда. Он катил сани, рассчитанные на одного человека, пока там ютились двое – Хван и его эго. Ли напевал под нос незаурядные песни, прислушиваясь к тому, как парень, сидящий в санях, подмечал везти чуток быстрее и аккуратнее. Феликс кивал, запоминая советы, и делал так, как было сказано. Они познакомились, когда Феликсу было почти двадцать три. Тогда он поехал во Францию для учебы по обмену на год, но по итогу остался на три, закончив учёбу в Париже. Их знакомство было до жути клишированным - Феликс сидел в кафе, делая проект и поглядывая на человека за столиком напротив, пристально смотревшего на Ли и рисовавшего что-то блокноте. И эти переглядывания не закончились бы никогда, если бы парень напротив всё же не встал из-за стола и не подошёл к Феликсу, положив вырванный из блокнота лист бумаги, на котором красовался набросок его портрета. Незнакомец исчез так же внезапно, как появился. Ли долго рассматривал рисунок и был тронут таким знаком внимания. В углу бумаги был написан ID инстаграма, в директ которого австралиец осмелился написать лишь через пару дней. Его звали Хёнджин. Они начали общаться, узнавая друг о друге все больше и больше нового. Хван оказался старше на шесть лет. Он был художником, не столь знаменитым, как того бы хотелось, но все же имеющим малую, уверенно нарастающую популярность. Он являлся ребёнком дизайнера и архитектора. Его папа родился и вырос в Корее, а мама была француженкой. Все было как обычно. Общение, охватывающие чувства, а после отношения. Но в один из майских вечеров Хенджин пришёл и сказал, что хочет расстаться. Поставил перед фактом. Ему наскучило. И в первую очередь наскучил сам Феликс. Феликс, который не любил вечеринки, но до жути обожал сидеть в квартире на ковре, играя в приставку. Феликс, который всегда был против ресторанов и кафе, ведь "можно и домой заказать". В конце концов, Феликс, который даже на кассе в супермаркете на продавца не глянул бы никогда, ибо боязно и неловко до жути. Вдруг он сейчас поднимет взгляд, а кассир в него плюнет. Хёнджин и Феликс были полными противоположностями, и Ли упрямо верил, что противоположности притягиваются. Он не был сторонником громких расставаний, потому лишь кивнул, пытаясь проглотить ком в горле. Феликс, не обратив и слова, встал из-за стола и спокойно покинул кофейню, сдерживая слёзы до ближайшего переулка, где можно было вырыдать хоть целую лужу, потому что вечер, и ни единой души рядом быть не могло. Дабы не мозолить глаза Хёнджину и не делать больнее себе, Феликса не было в квартире уже на следующее утро. Хван вернулся домой почти через сутки, пробыв всё то время у родителей. Ли покинул в дождливую среду столь полюбившийся город, потому что оставаться не хотелось совсем. Было трудно найти работу по специальности, при том, не имея никакой славы и имени в Австралии. Живя в Париже, он в первую очередь являлся парнем новоиспечённого, ставшего знаменитостью за столь короткий срок, художника, но когда же Ли вернулся в Австралию он оказался просто Феликсом. Сначала было как-то скудно, даже очень. В начале июня Феликс прибывал дома в разбитом состоянии и без стремления идти куда-то дальше. Потом, в июле, он думал, что отпустит все обиды и со слезами на глазах рванет в объятья Хёнджина, как только тот придёт с извинениями и просьбами вернуть все, что было раньше. А с наступлением осени пришла обида. Смешно даже. Обида обычно проявляется самой первой, но, видимо, не у Ликса. А к декабрю Феликс уже не обижался, потому и прощать было некого. Как снежинки падали за окном, так и было где-то внутри парня. Как-то холодно, апатично, снежно и неприятно. Ему самому было неприятно от собственного мира внутри себя. Но погоду за окном ведь не выбирают, верно? Наверное, и погода где-то в глубине души тоже не выбиралась. Парень отталкивается от подоконника, пытаясь так же отвлечься от мыслей. Ненужных, детских и несколько идиотских. Ни к чему думать об этом сейчас, да и вообще когда-нибудь. Время страданий исчерпано. Он хватает тарелку с раскисшими хлопьями со столешницы, открывает нижний ящик, доставая чайную ложку, а после тянется к верхней белой дверце, где обычно хранились кружки и стаканы. Парень достаёт мраморную кружку с серебряным оленем, наливает тёплую воду, после разворачиваясь и садясь за стол. Ему сегодня можно было не высовываться из дома, продукты были предусмотрительно куплены вчера, хотя до этого времени Феликс спокойно подгрызал сухой рамён и бутерброды с сыром. Причиной так называемой «голодной недели» являлась работа, которая, кажется, хотела убить бедного парня. Прошлогодние отчеты снесли ему крышу, босс был не особо дружелюбен последнюю неделю, ибо жена подала на развод, как бы устроив рождественский сюрприз. Потому, конечно, выгребали все коллеги Феликса, хотя сам парень, кстати, получал по голове в разы больше остальных, просто потому что являлся секретарем этого чудища. Но благо неделя была позади. И все отчеты, и недовольнее коллеги, и разъярённый начальник – тоже. Потому можно было спокойно усесться напротив телевизора, взять в руки приставку и играть в симс все праздники. Ли засовывает последнюю ложку хлопьев, запивая все это водой, как вдруг раздаётся звонок. Феликс хмурит брови, но встаёт и идёт к двери, почесывая затылок и думая над тем, кто бы мог прийти сегодня так еще и в такую рань. Парень кидает взгляд на часы, висевшие в прихожей. Было всего девять часов утра. Обычно он редко ждёт кого-то в гости. Ли открывает дверь, натыкаясь на парнишку курьера, который оленьими глазёнками смотрит на жителя квартиры, вытягивая руки с коробкой и хлопая глазами. Феликс забирает картонный коробок, обвёрнутый красной лентой, поджимая губы и спрашивая, нужно ли где-то расписаться о получении. Парнишка кивает головой, протягивает бедную помятую бумажку, вытащенную буквально из-за пазухи, и ждёт, когда получатель распишется. - А ручка?, - Феликс кладёт бумажку на коробку, что ненадежно стоит на бедре, пока нога опирается о другую ногу. - Ой, пару секунд, - курьер копается в сумке и достаёт синюю ручку. Ли быстро ставит подпись, отходя на шаг назад и, буркнув тихое «до свидания», хлопает дверью, щёлкая замком. Видимо, это был подарок. Сама коробка была небольшой, потому весила немного. Ли срывает бант, думая, что, наверное, это было несколько резко и неаккуратно. Он открывает коробку, обнаруживая конверт и, лежавший внизу средних размеров свёрток крафтовой бумаги. Конечно, руки тянулись к тому, что поинтереснее да побольше, потому Феликс откладывает письмо и начинает разворачивать бумагу. Внутри лежит голубой шарф в клетку. Парень откидывает коробку, будто она являлась это была неспешная хэллоуинская шутка. Но из-за столько резкого движения из коробки развеялся знакомый запах. Запах бергамота, кардамона и чёрной смородины. Хватая письмо, он вскрывает его настолько неосторожно, что содержимое просто падает на пол. Ли опускает холодный взгляд вниз, замечая рисунок. На чёрной бумаге была изображена белая хризантема. Парень трясущимися руками берет конверт, разворачивая его. Внутри лежит письмо. Ли вытаскивает его, пытаясь развернуть, но аккуратно просто не получается, потому бумага чуть мнётся с краю, но это последнее, что интересует парня в этот момент. Феликс разворачивает письмо, прося себя успокоиться. Он устремляет взгляд в текст, глубоко вдыхая. "Я бы хотел тысячу раз попросить прощения за все, что я сделал до того, как мы разошлись. За все те поступки, которые совершил, ведь они тебя ранили. Я никогда не думал, что чувствуешь ты, и признаюсь, беспокоился лишь о себе. Мне искренне жаль. Знаешь, в тот вечер, когда я сказал, что нам нужно расстаться, мне впервые было страшно смотреть тебе в глаза. Я даже не знал, в чем была причина. Но взглянув в них, я не почувствовал того, чего так сильно ожидал и так же сильно боялся. Я пришёл домой вечером следующего дня и, не задумываясь, направился в студию рисовать (ты ведь знаешь, как это помогает мне расслабиться, верно?), вот только ничего не вышло. Я так привык, что где-то рядом всегда крутился ты. Я не могу сказать, что это как-то мне мешало, скорее напротив. Я до ужаса это любил. Честно, я не брал кисти до октября, это было невозможно. Тогда настигли постоянные дожди, а по ночам гремели грозы и сверкали молнии. И в одну из таких ночей я проснулся в холодном поту. Мне снился ты. Феликс в тот майский вечер. Ты смотрел на меня во сне, так же, как тогда, но чувствовал в тот момент я себя ужасно. Твои слёзы стекали все так же, чуть размазав тушь, и ты ничего не говорил. Ни слова. Я впервые ощутил такую мгновенно нарастающую панику. Меня разбудил крик, что вырвался из груди. Не знаю, было ли это что-то вроде лунатизма, но я ринулся в студию, впервые взял в руку кисть и начал писать. Помню лишь, как проснулся все в той же студии, но только на ковре. Руки были в уже чуть сухих масленых красках, а рядом лежал холст. На нем был изображён ты. Тот майский Феликс, разбитый, со слезами на глазах и поджатыми губами. Тогда мне показалось, что смотрю в зеркало, ведь выглядел я абсолютно так же. Тогда я понял, что совершил ужасную ошибку, сказав о том, что ты мне надоел и тянешь меня вниз. Я был идиотом. Я редко говорил тебе эти слова, потому что не был в них уверен, но сейчас я точно могу сказать, что люблю тебя, Ликс. Ужасно глупо и до боли. И так же глупо надеюсь, что ты тоже". Феликс окидывает взглядом рисунок, крутя его в руках и замечая надпись на обратной стороне: "J’ai perdu tout le temps que j’ai passé sans aimer. Sans toi, Félix". Ли ухмыляется и кладёт письмо обратно в конверт. Он складывает все обратно в коробку. Парень хватает с журнального столика телефон, заходя в инстаграм. Вбивает заученное имя пользователя, заходя на аккаунт. Аватарка обведена розовым, Ли нажимает на неё, просматривая историю, выставленную три часа назад. На фотографии был Сквер Рене Вивиани. Тучи затянули небо, и лил дождь, пока в углу фотографии виднелась еле заметная подпись: "Si tu savais a quel point je t'aime, tu serais étonnée car moi aussi je l'ai été quand je t'ai perdue".

***

flashback - Ты знал, что белая хризантема символизирует огромное раскаяние и просьбу простить, - смотря в телефон, спрашивает Хван. - О, правда, - звучит чуть удивленно, и в ответ прилетает тихое угуканье, - Надеюсь, нам она никогда не понадобится, - Феликс откладывает книгу и тянется к Хёнджину. Ли впивается в губы Хвана, оттягивая нижнюю и чуть кусая. Парень недовольно стонет, притягивая младшего ближе и залезая левой рукой под белую футболку и сразу же отстраняясь. - Ты снова взял мою любимую футболку, - хихикая, подмечает Хёнджин. Феликс слезает с чужих бёдер, поправляя одежду и недовольно бурча проклятья. И все же, о какой галактике мог говорить Хёнджин, если даже сердце феликса был не в силах отдать целым.