***
Лето разворачивается почти во всю свою силу, согревая воздух достаточно, чтобы свадьба проходила на открытом пространстве. Именно это и играет Белому Волку на руку, потому что заметить кого-то «лишнего» на такой территории достаточно сложно. Они с Мышовуром устраиваются на лавках среди других гостей, ожидая начала церемонии. Скоро все должно случиться: их пути разойдутся навсегда, и Геральт чувствует небывалое спокойствие внутри. Но оно пропадает, когда вслед за королевой Калантэ на главной площадке появляется Лукреция. Что это именно она, ведьмак понимает мгновенно. Маленькая, утончённая, и без того похожая на ангела, княжна появляется в белом платье, открытом и пышном, быстро проскальзывая за стол по правую сторону от своей бабки. Они оживлённо о чем-то спорят, и Геральт получает прекрасную возможность рассмотреть Лукрецию до самых мелочей. Большие, выразительные глаза, тёмные, как у отца, маленький ровный носик, слегка вздернутый кверху, пухлые губы, выкрашенные ядовито-рубиновым цветом – все элементы лица так ярко контрастируют с белоснежными волосами, что Геральт на секунду сомневается, возможно ли вообще такое сочетание от природы. К полудню праздник почти затихает, и Лукреция выглядит обреченно-уставшей после знакомства со всеми претендентами на ее руку. Гости переходят к столам, чтобы дать княжне время на раздумья, хотя большинство, конечно же, догадывается, что решение уже давно принято самой королевой. Когда гул застолья сменяется криками и визгами, Геральт встаёт со своего места вслед за обеспокоенным Мышовуром. Он бегло ищет взглядом маленькую фигуру, облаченную в белое, но княжны нигде не находит. – Лишь бы Лукреция ничего не натворила, – тихо произносит Мышовур, и, как только его уста закрываются, сбывается то, чего он так боялся. Девушка неожиданно появляется из толпы, погоняя большого лохматого жеребца. Она проносится мимо праздничного стола, и Калантэ шокированно вскакивает, крича страже о том, что Лукрецию нужно немедленно остановить. Но все попытки оказываются тщетными, и мощный конь уверенно уносит княжну все дальше. В суете королева Калантэ обнаруживает в толпе столь нежеланного гостя, и Геральт из Ривии становится главной проблемой, затмевая инцидент со сбежавшей с собственной свадьбы невестой. Калантэ знает – она вернётся, а вот Геральт сюда возвращаться явно не должен был. – Как ты посмел вернуться? – кричит королева, и стража сразу же сбегается, отрезая ведьмаку пути для отступления. Паника среди гостей прекращается, и внимание толпы сосредотачивается на развернувшейся драме. – Я пришёл только для того, чтобы посмотреть на свадьбу Лукреции, – спокойно отвечает Белый Волк, показывая, что сопротивления оказывать не собирается, – Не для того, чтобы ее забрать. – Мы договорились, что тебя здесь никогда не должно было быть, – злобно шипит Калантэ, выхватывая у одного из стражников меч, – Ни о каком праве неожиданности не может быть и речи. На последних словах королева переходит на крик, и в порыве гнева заносит клинок для удара, но нанести увечье ведьмаку не дает стрела, чётко попадающая прямо в лезвие. Калантэ оглядывается по сторонам и открывает рот от изумления. – Лукреция... – тихо шепчет королева, и толпа ахает. Княжна, верхом на коне, стоит в нескольких десятках метров. Они с бабушкой встречаются взглядами, и девушка испуганно опускает лук. Она вернулась за ним. За тем, чтобы не дать своему предназначению умереть. – Почему ты это сделала? – хватает внучку за плечи Калантэ, стоит ей едва спуститься с коня. – Я не знаю! – кричит Лукреция, пытаясь вырваться из цепкой хватки, – Не знаю! Не знаю! Мне так…велело…сердце. Княжна резко успокаивается, говоря последние слова почти шёпотом, но Геральт чётко слышит их даже на таком расстоянии. Лукреция переводит взгляд с бабушки на виновника происшествия и замирает, понимая, что это мужчина из ее снов. Она никогда не встречала его раньше, но сердце так неистово бьётся, словно знает гораздо больше, чем сама Ласточка. Когда Геральта уводит стража, они оба не могут отвести друг от друга взгляд. Калантэ грубо хватает внучку под руку, но княжна, увлеченная незнакомцем, даже не реагирует. Лукреция отчаянно упирается, не желая возвращаться на свое место, когда королева прикладывает немного больше усилий, чтобы утащить ее за собой, и издаёт громкий визг. Ее хрустальный голос заставляет полопаться все стекло в округе, и Геральт предпринимает попытку вырваться, чувствуя, что именно сейчас он очень нужен Лукреции. Но один из стражников вовремя реагирует, нанося жёсткий удар, который заставляет ведьмака провалиться в забытье.***
Ведьмак проводит в темнице почти месяц, и образ юной княжны не дает ему покоя. Теперь, после их встречи, он чувствует все совершенно по-другому, и новизна ощущений пугает. Геральт чувствует ее словно кожей: где-то там находится его Ласточка, и грудь разрывает от того, что увидеть ее он больше не может. После отрицания и стольких попыток оттолкнуть эту связь, они все равно приходят к одному неизбежному итогу. А потом нападает Нильфгаард. Когда его выпускают, Геральт даже не задает вопросов и не слушает, что говорит Мышовур, устремляясь на поиски Лукреции. Важна только она, обстоятельства – потом. И все словно в тумане. Кажется, секунду назад он нашел княжну среди огня и боли, а теперь Плотва уверенно несёт их прочь от города. Лукреция больше не сопротивляется, пытаясь вернуться к своей семье, только плачет, опираясь о грудь Геральта обессиленным ватным телом. Она потеряла все, и загадочный незнакомец теперь – единственное спасение. Когда они делают остановку в лесу, чтобы Плотва немного перевела дух, Лукреция снова дает волю слезам. Она падает коленями на землю и отчаянно рыдает. В груди все будто полыхает и колит тысячами острых иголок. Сердце окутывают страх и боль, сжимают легкие, мешая дышать. Ласточка то утихает, то рыдает с еще большей силой, и Геральт, несмотря на всю опасность, решает сделать остановку дольше, чем планировал, чтобы дать Лукреции усмирить чувства. Когда княжна почти теряет голос от крика, и слезы начинают жгуче разъедать глаза, она встаёт, стеклянным взглядом окидывая ведьмака с ног до головы. Он понимает все без слов: поднимает ее будто пушинку, усаживая обратно на Плотву, и трогается, продолжая путь.***
Доверие приходит в их отношения далеко не сразу. Лукреция вполне успешно адаптируется к его образу жизни, но страх перед тем, как Геральт зарабатывает, убивая монстров, остаётся все равно. Ссоры, крики, слезы – многое случается, прежде чем они впервые смотрят друг на друга скорее как на дар, а не на проклятье. И когда Геральт слышит ее смех в первый раз, все пережитое кажется не напрасным. Это происходит в захудалой, старой таверне, потому что на что-то лучшее денег просто нет. Но этот вечер запоминается ведьмаку в положительном свете. За тёплым элем они беседуют по душам, и Лукреция признается, что, наконец, готова отпустить прошлое и жить дальше. Тогда ее хорошенькое личико впервые за все время украшает улыбка. Она искренне смеется над историями о неудачной охоте, рассказывает свои истории из детства, и Геральт не может удержаться, чтобы не смеяться в ответ. Когда денег хватает только на комнату с одной кроватью, Геральт всегда спит на полу, подминая под себя, чаще всего, либо слишком тонкое, либо невыносимо колючее одеяло, оставляя для Лукреции лучшие условия. – Геральт, – тихонько звучит ее хрустальный голос, и ведьмак в полудреме отвечает лишь хриплым мычанием. Она опускает руку вниз, касаясь его плеча, и Геральт переворачивается на спину, зная, что Лукреция от него хочет. Девушка нащупывает на груди ведьмачий медальон и гладит кончиками пальцев выгравированного волка. Странная привычка, которая поначалу мужчину раздражала, теперь стала какой-то символической частью их жизни. Он знает: Лукреции так спокойнее – ощущать себя под его защитой даже во сне.***
Лукреция прекрасна словно ангел и также запретна для него. Геральт изо всех сил старается не перейти черту дозволенного, даже когда до него, наконец, доходит, что маленькая Ласточка больше не смотрит по-детски наивно. Если бы он сделал первый шаг, Лукреция, наверняка, сделала бы хоть все остальные. Но этого не должно случиться. Они останавливаются в лесу, устраивая себе место для ночлега. Ведьмак отправляется вглубь леса, чтобы добыть еду, а княжна остается ждать у костра. Когда по возвращению Геральт девушки на месте не видит, сердце в груди начинает колотиться вдвое быстрее. Он бросается на поиски, обходя ближайшие окрестности, и, к своему же несчастью, находит. Лукреция стоит по пояс в озере, когда ведьмак подходит чуть ближе, убирая руками ветки деревьев. Бледная кожа ярко выделяется на фоне тёмной воды, и очертания тела чётко видны при лунном свете. Уже лишённая подростковой угловатости ее фигура завораживает своей плавностью. Ровные узкие плечики, красивая грудь, точеная талия. Княжна выглядит невероятно женственно, а в совокупности с ее красивыми волосами, струящимися вдоль тела, в воде Лукреция выглядит как настоящая русалка. И Геральт, с ужасом понимая, что не может отвести взгляд, думает, что она точно его погубит. Девушка полностью разворачивается к нему лицом, и ведьмак стыдливо отходит за ветви деревьев, чтобы она его не заметила. Не взглянуть на Лукрецию в еще более привлекательном ракурсе стоит Геральту немалых усилий, и он уходит обратно к костру, ощущая, как быстро отзывается его мужское естество. За ужином они почти не разговаривают, и Ласточка, от скуки, устраивается спать раньше обычного, уже через несколько минут сладко посапывая возле Геральта. Так тщательно стараясь относиться к Лукреции как к дочке, ведьмак сам нарушает свои же принципы, позволяя разуму воссоздать перед глазами ее обнаженный образ. Устало опускаясь на землю рядом с Лукрецией, Геральт закрывает глаза в надежде избавиться от ненужных мыслей, но ночь оказывается бессонной.***
– Даже не вздумай, – рычит ведьмак, уворачиваясь от цепких ручек княжны. – Тебя ведь все равно никто не увидит, – хихикает девушка, подходя к Геральту со спины, – Ну пожалуйста, я так совсем забуду, как это делается. Белый Волк недовольно хмыкает, но все же садится на землю, позволяя Лукреции трогать его волосы. Она ловко распускает привычный хвост, перехваченный на затылке, пропускает волосы через тонкие пальчики и достаёт гребень, чтобы расчесать Геральта. Смирившись со своей участью, он обречённо вздыхает, пока Ласточка возится с его волосами. Лукреция довольно улыбается, переплетая пряди серых волос, и начинает петь. Ее прекрасный голос, звенящий подобно маленькому колокольчику, будто отражается от окружающей природы, перекатывается по листве серебром, смешивается с запахом леса, и Геральт невольно расслабляется, прикрывая глаза. Из состояния блаженной полудремы ведьмака выводит шорох. Он переводит взгляд на источник звука, в ту же секунду понимая, что делать этого было категорически нельзя. Лукреция опирается ножкой о камень и задирает платье, отвязывая с бедра атласную ленту, чтобы завязать ею косу. При виде ее молочной, гладкой кожи, Геральт снова вздыхает, мысленно молясь всем Богам, чтобы те послали ему терпения. Подумать только, он посреди лесной чащи плывёт от вида девицы гораздо младше себя. Лукреция окидывает взором свое творение – красивые косы, по две на каждом боку головы чуть выше висков, и собирает их сзади в один хвост, расправляя свободные концы. – Просто красавец, – она обходит Геральта со всех сторон, убеждаясь, что все вышло аккуратно, и довольно улыбается, – Не хочешь посмотреть? Ведьмак кротко кивает, и Лукреция достаёт из кармана жилетки небольшое зеркало. Геральт рассматривает свою новую причёску, отмечая, что она выглядит непривычно, но очень красиво. Ласточка приобнимает его со спины и целует в колючую щеку, и Геральту этого вполне хватает, чтобы окончательно расплыться в ее нежных объятиях. По спине проходит холодок, и ведьмак старается изо всех сил удержать нарастающее возбуждение. Лукреция, наконец, освобождает его из плена своих цепких рук, и Геральт больше не чувствует на груди ее ладошек, но кожа продолжает неистово пылать во всех местах, где она его касалась. Княжна получает то, что хотела, а он – внезапный стояк. Старательно пытаясь его скрыть, ведьмак неловко оттягивает вниз рубашку, выправляя ее из штанов, и Лукреция, кажется, ничего не замечает. По крайней мере, Геральту очень хочется в это верить.***
Многочисленные знакомые ведьмака оказываются весьма полезными, когда разыгрывается нешуточная буря, лишая возможности двигаться дальше. Они останавливаются на ночлег у одного из его друзей, и тот, после ужина, радушно выделяет им отдельные комнаты в своём поместье. Геральт все ещё сидит у камина, когда время уходит далеко за полночь. От раздумий его отвлекает звук босых ног, шлепающих по каменному полу. Дверь отворяется, и ведьмак продолжает спокойно сидеть в кресле, зная, что пришла именно Лукреция. Девушка медленно подходит ближе, и Геральт напрягается, когда слышит, как странно она дышит. Ведьмак оборачивается, видя Лукрецию в полупрозрачной ночной сорочке. Она смотрит стеклянными, мутными глазами и ловко, как кошка, усаживается к нему на колени. – Геральт, – шепчет княжна, обхватывая его лицо ладонями, и ведьмак понимает, что она находится под действием чар. Он пытается оттолкнуть Лукрецию, когда та настойчиво тянется для поцелуя, но Ласточка только сильнее прижимается своей горячей грудью к его. В углу комнаты, под потолком, раздаётся звонкий женский смех, и Геральт оборачивается, видя суккуба. Она сидит на голове оленя, прибитой к стене, словно совсем не имеет веса, и игриво закидывает ногу на ногу. – Разве ты не охотишься только на мужчин? – хмурится ведьмак, не понимая, как под заклятием суккуба оказалась девушка. – Я не охочусь, только питаюсь вашей похотью, – подмечает демонесса, спускаясь вниз, – И я совсем не за ее похотью пришла, а за твоей. Лукреция по-кошачьи сползает вниз, ложась на меховой ковёр прямо перед ногами ведьмака, и бесстыдно поднимает подол сорочки, касаясь себя между ног. Геральт закрывает глаза, чтобы не видеть этого зрелища, но слуха себя лишить не может: буквально через пару минут Лукреция сладко стонет, а звуки становятся влажными. — Не забывай, что она в моей власти, – хихикает демонесса, когда ведьмак медленно тянет руку к сапогу, чтобы достать серебряный кинжал, – Лучше сделай ей хорошо. Она даже не вспомнит, что произошло… – Лукреция для меня как дочь, – рычит Геральт, собирая все свое мужество, чтобы не смотреть на ублажающую себя девушку. – А ты уверен, что ты для нее как отец? – женский шёпот звучит почти над самым ухом, заставляя ведьмака замереть, – А ведь избавить ее от моих чар так просто… Давай же, помоги ей кончить. Когда Лукреция шёпотом снова произносит его имя, Геральт не удерживается, опуская на нее взгляд. Она совсем стягивает с себя сорочку за ее полной ненадобностью и ласкает полную, красивую грудь, откровенно не стесняясь изучающих ее глаз. Княжна почти мурлычет, закидывая стройную ножку ведьмаку прямо на колено, и продолжает гладить свое истекающее соками лоно. Геральт сбивчиво дышит, не находя в себе сил отвернуться. То, как она извивается, словно гипноз притягивает его взгляд. В штанах становится до боли тесно, и Белый Волк опускается на колени рядом с девушкой, ведомый желанием то ли скорее закончить эту безумную игру, то ли, наконец, получить запретное. Лукреция выгибается навстречу, когда большие горячие ладони касаются ее груди, и тихонько пищит, когда Геральт щипает соски. Она накрывает его руку своей и спускает ее вниз, желая получить больше. Мужчина колеблется, но Лукреция не дает времени на раздумья и, капризно хныкая, приподнимает бедра навстречу. Буря снова дает о себе знать, когда в окна яростно бьётся ветер. Это выступает как предупреждение, что назад дороги не будет, но Белый Волк, опьяненный возбуждением Лукреции не меньше, чем она чарами суккуба, к этому не прислушивается. Он гладит нежные складки половых губ, собирая влагу, и Лукреция блаженно стонет, раздвигая свои бедра шире. Она тянется к его кожаным штанам, цепляясь тонкими пальчиками за пряжку ремня, но Геральт не позволяет ей коснуться себя, жёстко припечатывая ее руки над головой. В следующее мгновение Ласточка звонко вскрикивает, и Геральт понимает, что нашел самую чувствительную точку. Она ёрзает в попытке убежать от сладостно-мучительных ласк, но сильная хватка ведьмака не оставляет ей шансов на спасение. Когда Лукреция достаточно расслабляется, раскрываясь для него, Геральт осторожно проникает внутрь пальцем, заставляя девушку в очередной раз выгнуться. Лоно встречает его жаром и узостью, и в голове у ведьмака поневоле появляются не самые чистые мысли. Лукреция стонет в такт движениям его ловких пальцев, заставляя Геральта презрительно усмехнуться над самим собой: его возбуждение не унимает даже тот факт, что княжна заколдована. Он откровенно наслаждается процессом, принося Лукреции удовольствие. Обладать ею – чистое блаженство. – Геральт, – стонет девушка, широко раскрывая свои карие глаза, – Еще… Ведьмак отпускает ее руки, понимая, что Лукреция скоро подойдет к пику, и наращивает темп, сильнее трахая ее пальцами. Когда он добавляет к ласкам другую руку, массируя клитор, княжна изгибается как змея, и, зажимая бёдрами его руку, кончает, выкрикивая его имя. От этого Геральт, будто сопливый юнец, позорно спускает себе прямо в штаны, думая, что еще никогда его имя не звучало так сладко. Лукреция довольно стонет, получая желанную разрядку, и окончательно обмякает в объятиях ведьмака. Усталость берет свое, и девушка, прикрывая веки, проваливается в сон.***
Лукреция застывает в дверях, когда видит, как Геральт резко отстраняется от темноволосой чародейки, будто обожженный огнём. – Почему-то ты умолчал, что твой ребенок-неожиданность – совсем не ребенок, – усмехается Йеннифэр, разглядывая Лукрецию. Княжна надменно фыркает в ответ и захлопывает за собой дверь. Именно тогда ведьмак понимает, что отношения между этими двумя сложатся нелегко. Они ужинают втроём в полнейшей тишине. Никто из девушек не говорит ни слова, и Геральт умышленно молчит, чтобы первый шаг сделал кто-то из них. – Кто он для тебя? – наконец, спрашивает Йеннифэр, наблюдая за реакцией девушки. – Он мой мужчина, – спокойно отвечает княжна, заставляя Геральта подавиться вином, – Если Вы об этом. Лукреция мило улыбается, хлопая пышными ресницами, и деловито складывает перед собой ладони. За столом снова повисает неловкая тишина, и, когда даже спустя какое-то время Геральт не пытается отрицать слова своей подопечной, Йеннифэр понимает, что услышала правду. Пусть пока она и является правдой только отчасти. На рассвете их пути расходятся. Геральт усаживает Лукрецию на Плотву, ощущая на душе облегчение. Он больше не чувствует к Йеннифэр былого влечения и даже не приходит, чтобы попрощаться. Маленькая княжна так легко вытесняет чародейку из его сердца, и Геральт больше не видит смысла противиться силе предназначения, связывающей его и Лукрецию прочнейшими нитями судьбы.***
В таверне на окраине небольшого городка, они впервые встречают того, кого знает Лукреция, а не Геральт. Она выглядит невероятно счастливой, когда бросается в объятия старого друга, единственного человека из Цинтры, которого она видит за последний год. Ведьмак иронично хмыкает, чувствуя внутри укол ревности, и терпит компанию назойливого мальчишки только ради Лукреции. Они вдвоем задушевно болтают, и Геральт то и дело замечает, как новоиспеченный знакомый оказывается все ближе и ближе к Ласточке, стараясь воспользоваться любым шансом для тактильного контакта. Возможно, она и не замечает заинтересованного взгляда своего друга, но Геральт видит его прекрасно. Последней каплей становится то, как парень что-то шепчет Лукреции на ухо, касаясь ее кожи, и девушка кокетливо хихикает в ответ. – Она – моя, – рычит Геральт, хватая наглеца за ворот рубашки, и откидывает назад как беспомощного щенка. Лукреция шокированно застывает, не решаясь заступиться за собственного друга, и ведьмак хватает ее за руку, уводя наверх, в комнату, которую они сняли. Девушка едва поспевает за большими шагами Геральта, и под конец практически переходит на бег. Сердце неистово колотится от страха, окончательно заставляя дыхание сбиться. Она видела ведьмака разным, но таким – никогда. И все же страх меркнет на фоне слов, которые Лукреция услышала. Геральт грубо вталкивает ее в комнату, наполненную полумраком, и девушка отходит к окну, невольно отыскивая пути для отступления. Он подходит ближе, зажимая Лукрецию между собой и холодной стеной, и Ласточка замирает, наблюдая за яростным блеском жёлтых глаз. Она упирается руками в его твёрдую грудь, чтобы оставить себе больше пространства, но сразу же безвольно обмякает, чувствуя горящие губы Геральта на своих. Он целует напористо и грубо, вкладывая в поцелуй все, что Лукреция заставляет его почувствовать: от невыносимой ревности до жгучей страсти. Девушка медленно сползает вниз, опьяненная губами ведьмака, и в следующее мгновение уже оказывается на широком подоконнике, впуская Геральта между разведённых ног. Он сжимает нежные молочные бедра, по-хозяйски забираясь руками под платье, и Лукреция стонет в поцелуй, позволяя ему делать все, что захочется. Строптивый характер княжна показывает для других, отодвигая его на второй план при Геральте. Лукреция обвивает руками его шею и приоткрывает ротик, покорно впуская горячий язык ведьмака внутрь. Геральт такой мужественный, несгибаемый, и девушка обреченно плавится под натиском его страсти. Не отрываясь от губ Лукреции, он торопливо задирает подол платья, словно боясь растерять всю свою решимость, и прижимает ладонь к разгоряченному влагалищу. Княжна сначала вздрагивает от неожиданности, а потом елозит бёдрами, требуя большего, и Геральт повинуется, проникая в нее пальцами. Девушка ахает, чувствуя, как его пальцы заполняют ее, вызывая смешанную с удовольствием боль, и ведьмак ловит каждый ее стон, желая принести всевозможное удовольствие. Геральт набирается терпения, игнорируя нарастающий в штанах дискомфорт, и продолжает растягивать Лукрецию, аккуратно двигая пальцами. Она не выдерживает и нескольких минут, впивается длинными ноготками в мощные плечи ведьмака и кончает, обильно заливая его ладонь своими соками. Геральт дает ей немного времени, чтобы перевести дух, и снова целует, подхватывая на руки. Когда Ласточка приходит в себя, она уже оказывается на кровати, раскинувшись под ведьмаком. Девушка гладит его щеку, получая в ответ взгляд полный ласки: сейчас жёлтые глаза кажутся ей еще ярче, чем обычно. Геральт избавляет Лукрецию от одежды, ласкает грудь, дразня набухшие соски, целует живот, спускаясь вниз, и княжна вскрикивает, когда чувствует его горячий язык. Он хватает девушку под ягодицы, пресекая попытку дернуться, и настойчиво ласкает языком клитор. Член начинает болезненно пульсировать, стоит Лукреции сжать тонкими пальчиками его волосы и сладко застонать, пока он вылизывает ее горячее лоно. Княжна разочарованно вздыхает, когда Геральт отрывается от нее, снимая одежду, и тянется, чтобы самой приласкать себя. Она довольно окидывает взглядом его крепкое, мускулистое тело, и гладит влажные складки половых губ, без стеснения разводя бедра шире. Грудная клетка сжимается под весом ведьмака, мешая дышать, но Лукреция даже не пикает, чтобы сохранить тесный контакт их тел. Сейчас они столкнулись как две сферы при сопряжении: абсолютно разные. Геральт, кажется, слишком огромный для нежной Ласточки во всех смыслах этого слова, но раз их свела сама природа, значит, Лукреция создана для него. Ведьмак пристраивается поудобнее, дразня мокрое влагалище, трётся членом между половых губ, собирая смазку, и осторожно пытается войти. Лукреция зажмуривается и издаёт тихий писк, пытаясь оттолкнуть Геральта, но мужчину это не останавливает. Он действует осторожно, но настойчиво: медленно заполняет ее собой, давит, растягивает, а потом замирает, чтобы Лукреция могла привыкнуть. Девушка мычит, вцепляясь ногтями в его руки, и открывает глаза. Все казалось гораздо проще, когда Лукреция только представляла, как это будет происходить. И она уверена, что готова: нужно лишь потерпеть. Геральт двигается неожиданно, толкаясь глубже обычного, и заставляет княжну вскрикнуть от боли. Низ живота мгновенно вспыхивает, и Лукреция пытается отодвинуться, чего ведьмак сделать не позволяет. Он целует ее плечи, ласкает грудь языком, пытаясь отвлечь от неприятных ощущений, и, когда боль немного утихает, позволяет себе сдвинуться с места. Лукреция постепенно привыкает, принимая его в себя без сопротивления, но Геральт не спешит, входя лишь наполовину. Внутри нее настоящее адское пекло, выбивающее все остатки разума. Строптивая княжна для него – покорная Ласточка, выстанывающая его имя. Она обхватывает руками его шею и выгибается навстречу, прижимаясь напряжёнными сосками к груди ведьмака. Это становится своеобразным разрешением, и Геральт дает себе волю толкнуться глубже, получая в ответ довольный стон Лукреции. Влажное, тугое лоно приятно сдавливает, заставляя напрячься, чтобы не кончить раньше времени, и ведьмак стонет от удовольствия в унисон с княжной. Они созданы друг для друга, ее мягкое плавное тело под ним – чистое наслаждение. Геральт принимает свое предназначение здесь и сейчас. Лукреция приподнимается на локтях, наблюдая за тем, как в нее входит член, и запрокидывает голову, концентрируясь на желанной разрядке. Энергия из всего тела перетекает в низ живота, скручиваясь приятным теплом, и девушка вот-вот, кажется, готова взорваться. Геральт ловко переворачивает Лукрецию на живот, давит на спину, заставляя приподнять бедра, и княжна сдавленно стонет, ощущая его в себе полностью. Ведьмак движется размеренно, глубоко, но все же с осторожностью, и новая поза дарит совсем другие ощущения. Он ныряет рукой ей между бёдер, лаская клитор, и девушка громко стонет, упираясь спиной в его грудь. Долгожданная разрядка приходит неожиданно, заставляя Лукрецию в очередной раз блаженно вскрикнуть, сжимаясь изнутри. Геральт делает несколько резких, глубоких толчков, уже совсем не причиняющих боли, и, хрипло застонав, изливается прямо внутрь нее. Ведьмак падает рядом с Лукрецией, прижимая ее к себе, и благодарно целует в висок. Они были связаны судьбой с самого начала, когда ведьмаком был спасён отец княжны. От предназначения невозможно убежать, как ни старайся – Геральт убеждается в этом на собственном опыте.