Та, что не отступает

Госпожа приходит в себя полумëртвой. Её волосы спутаны, перья на её ногах вылиняли, когти искрошились. Вокруг неë горящий город, который не сгорает, подобный Вавилону, но говорящий на неведомых осколках языков. Она обращает взор к своим бывшим храмам и испускает клëкот гнева. Её народ пал! Её храмы — ничто, их по кирпичику разворовали и показывают зевакам в ларцах из прозрачного стекла! А её муж… прекрасный бык, пастырь быков, глупый и неутомимый, мëртв так полно, что даже ей не поднять. У Госпожи ещë осталась сила поднимать мертвецов — конечно, у еë старшей сестры было больше над ними власти. Но где она? Госпожа смотрит туда, под землю, и испускает новый вопль: все, все они мертвы, еë сестры и братья, еë враги и любовники, они лежат в гробницах, что создала еë сестра, и та — в самом последнем из саркофагов. Народ Госпожи никогда не хоронил мертвецов так! Но народ Госпожи смешался с другими народами. Жив один лишь Энки, но пьян и опозорен, и безумный скитается по миру, высмеивая священные книги, написанные на основании его пьяных выходок. Чем думали боги, отдавая все оружия свои, все силы свои и имена — Мардуку, богу войны, рукотворному? Он ранил Тиамат, он ранил Апсу и пировал в чертогах, бывших его телом. А потом пришёл чужой, жадный бог, что сожрал свою мать, сестру и жену, и сожрал Мардука тоже. Теперь это голодное чудовище желает только войны. Госпожа рыдает и рвëт на себе волосы, оплакивая всех, кто стал тенями. Нарочно все они играли с огнём. Её саму ещë помнят, но сила эта слаба: те, кто умны и знают её верное имя, не умеют верить, а те, кто верят, не способны читать списки священных гимнов правильно. Но Госпожа хитра. Она идëт сквозь истекающий огнями город, ловя знакомые ей нотки человеческих желаний: алчности, похоти, агрессии, и тянет каждое, словно нить, за собой. Вслед ей, пыльной, оборванной, еле ступающей на птичьих ногах, оборачиваются, но не дивятся: люди здесь отвыкли от удивления. Госпожа вспоминает время, древнее и названное, когда была двумя — Астаром и Астартой — и черпает собственные тени в самих себе. Госпожа находит укромное место, лишëнное лишних огней. Кладбище — нечистый, но тихий клочок земли, и под деревом, куда начинают слетаться совы, Госпожа погружается в транс. Она стенает и плачет, и скребет землю когтями, и в могилах шевелятся гули, но Госпожа слишком слаба. В этом мире больше не умеют бояться и удивляться, но Госпожа знает, что сытость — дурной щит. Она собирает все свои силы и ищет того, кого может сделать своим новым смертным мужем в этом времени; ей нужен тот, кто позвал её, кто заставил вспомнить себя, и тот, кто даст увидеть эпоху своими глазами. В этой земле женщины истеричны и боятся заразиться детьми, как болезнью, а мужчины вынуждены не говорить громко о том, что хотят сражаться; глядя на их хилое потомство, привязанное к коморкам домов-сот, Госпожа презрительно кривит губы. Эти люди изнежены, пусть и плодородны. Их легко захватить. В самой высокой башне города, сделанной из металла и стекла, потомок её жрицы, в роду которой всегда были плодовитые дочери, второй месяц бьётся над неразрешимой проблемой. Госпожа не понимает сути его затруднения, но видит сам ход его мыслей: он избегает обращаться к путям, которые уничтожат его конкурентов. Она выбирает. Она является своему новому супругу в откровении, вкладывает в его руки копьë и велит не щадить никого: лишь тогда он сможет добиться любви. Не еë — хотя она одарит его благосклонностью, — но собственной. Мужчины вокруг словно забыли, что рождены бесстрашными; они ноют, как изнеженные гаремные мальчишки, и пекутся о том, не обидели ли летящую муху. Избранник чешет синюю бороду и производит нечто из слов и цифр, как и положено жрецу: это выражение является искомым ответом. Подобно Энки и Нинмах, что создали когда-то из глины первых людей, он создаёт свой замысел в некой «песочнице». Госпожа обретает второе тело; пусть оно существует в реальности, напоминающей сон, Госпожа всегда умела повелевать снами. В опьянении и экстазе она просачивается сквозь экраны-глаза, сквозь воздух, через эту новую магию, и когда супруг её даёт ей имя и царство, заставляет мужчин и некоторых женщин желать себя. Храм, который существует лишь в мире сотворенных снов, не нов; он назван её именем, и теперь каждый день оно получает всё больше произношений. Госпожа крепнет; новые боги, властители экранов и сияющей лжи, разлитой в воздухе, пытаются бороться с ней, но Госпожа предлагает сделку. Она умеет заставлять желать себя, а чтобы получить доступ в невидимый храм, людям будут нужны их экраны… Когда-то люди уже умели такое: создавать ложные картинки. Им не нужны были экраны, Госпожа уже не помнит, что именно, но все они погибли, и от них остались только большие камни и храмы, о которых забывчивые потомки сочиняют небылицы. Госпоже приходят поклоняться из десятков стран, и постепенно она находит потомков своего народа, размётанных по миру. Она — из величайших игигов, она — не может пасть. В её храме в стране снов каждый из этих людей находит утешение; они сами поддаются, и подставляют ей свои умы, и открывают сердца. Люди, боящиеся друг друга, в её храме находят наслаждения — и служат Ей своим бесстрашием и своей страстью; каждый из сотен актов, происходящих во всех трёх мирах, они совершают с ней, в её честь. Мужчины и женщины, женщины, ставшие мужчинами, мужчины, ставшие женщинами. и те, кто не относится к чему-то конкретному: Астар-Астарта принимают всех, и всем готовы показать, как получить немного удовольствия. В храме Госпожи — статуи в откровенных нарядах и прекрасные сады; в нём неопытность и извращённость находят себе место, и каждый ученик встречает своего учителя. Плата только одна: за всё, что они обретают там, они возносят Ей хвалу, и это — справедливо, не правда ли?.. На её губах мёд, её глаза переливаются радужным светом, её уста — сама жизнь; она — подательница жизненной силы, здоровья и удачи. Став сильнее, Госпожа находит Энки, безумного и пьяного, омывает и очищает его тело, распутывает волосы, а потом пытается исцелить ум. Он дрался когда-то с богом рабов и потерял часть себя; Госпожа даëт ему вспомнить, как именно. Он дрался когда-то с голодным богом, близнецом бога рабов, и потерял свой огонь. Госпожа возвращает ему память и пламя. Потом она забирает у него оставшиеся таблицы судеб, на которых новые боги начертали свои имена. Храм её в стране снов растёт и высится, и наступает день, когда человек с бородой чёрно-синей, словно бычья шкура, начинает строить настоящий — из больших камней и металла, в червивом сердце гнилого яблока. В момент, когда тот завершён, Иштар, Инанна, мать любви и войны, восстает в своей настоящей славе — и разбивает ложный мир на осколки. Оставшись без своей связи и своих экранов, люди начинают развязывать войны — и Госпожа оборачивается к ним своим вторым ликом. Ей нужно много мертвецов, чтобы разбудить свою сестру. Ему нужно взять весь мир за горло, чтобы тот перестал быть таким сытым и снова ощутил величие и мимолётность её даров.