Детский лепет

Как всегда дети-готы собираются на кладбище дабы почитать стихи о том, как им хочется выколоть глаза от того, что этот мир прогнил насквозь и о том, что все говно и лишь одни они такие белые и пушистые, образно говоря. Все уже пришли, за исключением Фиркла, который опаздывал уже как на минут пятнадцать. — И где он? — спросила Генриетта, позже затянувшись. — Мне откуда знать? Может уже скончался от бренности существования в этом чёртовом грязном мире полного алчности и агонии.. — Майкл, не начинай снова, а? Ты уже надоел... Хоть это и правда. — А как будто от этого мир избавится от всех грехов и общество станет нормальным. — Аргх... Да и хер с тобой.. — Генриетта снова затянулась. — Может он просто стих не дописал? — предположил Пит. — Всё возможно... В конце концов, он просто ребёнок. После этих слов в украинском поезде начался сущий кошмар ребята почувствовали себя довольно странно, но они не придали этому особого значения и продолжили курить и жаловаться на окружающий мир в ожидании своего маленького друга. Так прошло ещё пятнадцать минут. Потом ещё пятнадцать... И в итоге прошло более часа, а Фиркл так и не объявился. Компания уже стала волноваться, потому что... Ну, это ж реально всего лишь пятилетний ребёнок и с ним могло произойти что угодно: могла сбить машина, мог кто-то избить до смерти (допустим из-за пачки сигарет)... А может он вообще решил реально самовыпилится или слечь в больницу с раком лёгких. Но почти всегда есть лучший случай. И даже в такой ситуации он есть: юного Смита просто могли наказать родители из-за наличия при себе холодного и огнестрельного оружия, найденной совершенно случайно (или нет) пачкой сиг, а может даже из-за трупов в шкафу. Ведь у Фиркла родичи гораздо грознее, чем у остальных ребят, хоть им и совсем плевать на малолетнего сына и его воспитание в целом. А, да, и про трупы: это всего лишь выдумка всех членов компании. К сожалению, они правда думают, что их друг настолько ебанутый и хардкорный гот, что от нехер делать режет и стреляет по людям, а потом и в шкафу прячет. Непонятно как, но прячет. — А может его даже в психушку отправили? — ещё раз наивно предположил Пит, снова пытаясь поправить чёлку. — По крайней мере, это более правдивая история чем суицид или избиение. — выдохнув дым сказал Майкл. На всякий случай, он оглянулся. — Хах, ты прав... — Какой дибил поверит в то, что у малолетки есть сигареты?... Ну, если только от него не несёт дымом за километр. — Вот именно.. — Я их не брал с собой. — сзади послышался тоненький голосок. У ребят аж мурашки по телу пробежали, как будто по их спинам прошёлся ледяной порыв ветра. Все обернулись. Теперь можно было выдохнуть со спокойной душой - это правда был Фиркл. Хотя, нет, пизжу, пока что выдыхать нельзя. Ведь, вау, плот твист – это как будто был и не он вовсе, ведь младший из готов всегда был одет в чёрную кофточку и такие же чёрные штаны, а сейчас на него кто-то (точнее он сам) напялил то, в чём он когда-то хотел казаться конформистом: в рубашку цвета чуть светлее морской волны, светло-коричневые штаны и серые кросовки. От такого зрелища готы повыроняли сигареты из ртов. — Нееет... — сказал Майкл. В его глазах, пожалуй, ужас и недоумение выражалось в большей мере, чем у всех остальных. — Фиркл, это... Это ты? — Пит подошёл к младшему и стал внимательно его рассматривать, то и дело трогая хрупкое бледное тело. — Если это ты, то... Блять, кто сделал это с тобой?! — Я сам это с тобой сделал. — эти слова повергли всех в шок. — Ещё вопросы есть? — ... Да, конечно! Зачем ты это сделал?! — Сейчас узнаете. - Фиркл достал свою записную книжку и стал пролистывать страницы с чернушными стихами в поисках нужного. — Да где же оно... А, нашёл. Вот, читайте. Можете в голос. Фиркл протянул своим друзьям записную книжку. Те, даже с какой-то опаской, взяли её. Ну, точнее взял Пит, так как он стоял к младшему ближе всех. Готы сразу уставились в неё своими испуганными взглядами, читая вот эти ужасные строки: — "Майкл, Генриетта и Пит, боюсь, что пришло время мне сказать вам "Пока"... Чего? — Пит был в крайнем недоумении. — "Так же я боюсь того, что больше никак не могу с вами контактировать или поддерживать около-дружеские отношения как раньше"... "Я просто_... Устал"? Фиркл, всмы-... — ребята подняли голову, а Фикрла уже и след простыл. На месте, где он стоял, его не оказалось. Совсем. — Куда он пропал? — спросил Майкл. — Да неважно, давайте дальше читать.. — сказал Пит вновь смотря на текст. — "Вы крайне испортили моё представление о мире показывая лишь плохую его часть и вообще плохо влияете на меня. И обижаете. Очень. Мне неприятно слышать то, как вы обсуждаете трупы людей, которых в моём шкафу и в помине нет, не было и не будет. Да, Майкл и Генриетта, я про вас говорю." — Пит с недоумением глянул на упомянутых людей. Они лишь смущённо отвели взгляды. — "В мире правда есть много чудесных вещей. Я слишком мал чтобы в нём разочаровываться, в конце концов. Мне пять лет! А вы уже, думаю, достаточно взрослые, чтобы так делать. А вот я нет." — Бедный ребёнок... Так наивен. — Генриетта погрустнела в лице и положила руку на щёку. — Это ведь не может быть правдой! — Да тихо ты... "Поэтому я заявляю, что ухожу из детей-готов. Но я оставил вам подарки!" — ребята снова переглянулись, а потом снова взглянули на место, на котором стоял Фиркл. Вместо пустоты там уже лежал небольшой мешочек. — ... Что за фокусы такие? — спросил Майкл, поднимая мешочек. — Надеюсь, детсадовцы не заманили его в клуб фокусников или... Какую-то такую херь. — Да помолчите вы! — крикнул Пит. — Как с вами трудно, ей богу... "Майкл, я дарю тебе свой пистолет. Думаю, тебе пригодится, если захочешь избавиться от кого-то навсегда. У тебя очень ловкие руки, тем более. И ты самый старший"... Вот, блин, повезло тебе!... "Генриетта, тебе же я купил новую помаду. Извини, что не фиолетовая. Но думаю чёрный тоже пойдёт тебе к лицу."... Мех... "Что же до тебя, Пит, извини, что не придумал ничего оригинального – для тебя у меня только банка с твоим любимым кофе и любимыми сигаретами. Надеюсь, ты не обидишься за это"... Тоже неплохо. Дабы проверить текст на правдивость, Майкл быстро развязал мешочек и посмотрел внутрь. Там правда были подарки. — Не соврал малой, однако... И где же он это взял? — кудрявый достал свой подарок и начал его рассматривать. — Хм... Пускай будет как сувенир. Стрелять по людям достаточно скучное дело. — Ты просто не тру-гот, а сопляк.. — тем временем к высокому брюнету подошёл недо-брюнет поменьше, доставая и свой подарок. — Точно... Моё любимое. — глаза Тельмана как будто засияли. — А про помаду он не забыл? — спросила Генриетта. — Да нет, не забыл.. — Майкл достал подарок для Биггл и передал его ей. Та его тут же открыла. И вправду, чёрная помада. — ... Если это будет его использования помада, то я его убью. — Я думаю, что он ставился к этому более ответственно. — Пит поправил чёлку. — И, тем более, мы убивать его не за это будем. — сказал Майкл, всё ещё разглядывая свой новый пистолет. — Мы убьём его за то, что он ушёл от нас. — Эм... Знаешь, а давай поменяемся, а? — Пит протянул Майклу банку с кофе и пачку сигарет. — Отдавай мне пистолет, а взамен получишь отличный кофе и очень вкусные сигареты. Сойдёт? — Дибил, я не сумасшедший, чтобы стрелять по пятилетке! — кудрявый нахмурился. — Но всё же обидно... Так ведь, Генриетта?... Генриетта, ау! Биггл и вовсе не слушала разговор парней. Лицо у неё такое вдумчивое было. Как будто она обдумывает ответ на самый важный вопрос всего человечества, образно говоря. Но не смотря на это, уголки её губ и глаза выдавали и другие эмоции, причём крайне негативные. Она тосковала по маленькому другу. Да, она хоть и гот, но всё ещё человек, а тем более девушка. Девушкам свойственно быть более эмоциональны. — Генриетта! — Майкл щёлкнул пальцами прямо у лица подруги. Та сразу же "очнулась". — Да, извините... Просто... Я так подумала... Мы правда разрушили ребёнку детство. Тоесть... Он пришёл к нам только из-за отсутствия воспитания своих родителей, а у нас, ну... У нас совсем другие взгляды на жизнь. Причём вы сами понимаете, какие именно взгляды на жизнь. Для нас мир крайне жесток. Нам нам ведь уже десять и одиннадцать лет! Мы почти подростки! Нам можно уже разочаровываться в мире, который на самом деле просто отстой из-за тупых конформистов. А он к нам пришёл, когда ему было четыре года. Четыре!... И, тем более, вроде кто-то из вас тогда ему в глаз дал. И мы отказались его принимать... — ... Не, дала ему в глаз ты. — немного прокрутив ту ситуацию у себя в голове ответил Пит. — А отказал я. — А, да, точно, вспомнила... Но это не меняет сути! Мы... Мы правда чуть-ли не завели ребёнка в могилу. — Ты сказала чуть не разрушили ему детство. — Неважно... Ну... Короче! Суть вы поняли! На несколько минут воцарила гробовая тишина. Это была бы очень хорошая шутка, особенно учитывая то, что они находятся на кладбище. Но это не хорошая, ведь автЕр не клоун... Так, а вот это уже была хорошая шутка. Но неважно. Сейчас готы обдумывали слова Генриетты. Да, даже она сама. И все пришли к заключению, что от части она была права. Да, лишь от части. На самом деле у медали была и вторая сторона. И эта самая другая сторона показывала, что Фиркл поступил крайне подло уйдя из готов. Ну, конечно приятно, что он хотя-бы попрощался, написав столь длинное письмо, которое по размерам, пожалуй, даже больше, чем эссе типичного четвероклассника. Так ещё и стоит учитывать то, что ребята не дочитали письмо до конца и отвлеклись на подарки. Хотя, ну, как приятно – обидно. Но это была, так сказать, сладкая боль. Боль как кофе, в которое засыпали целую сахарницу, хоть готы и любили обычный, горький, чёрный кофе и никогда не добавляли туда сахар... А, да, сегодня же день вранья – сахарку как раз добавлял только Фиркл в силу возраста и любви к сладкому (так же в силу возраста). От осознания этого на душе становилось ещё тускнее и паршивей. — ... Да вообще нахер этого Фикрла! — резко крикнул Пит. От непонимания ситуации можно высказать крайне экстраординарные решения проблемы... Так вот и вышло. — Мы и без него страдать можем! Мир всё равно не изменится в лучшую сторону из-за какого-то карлика... Идёмте попьём кофе, что-ли, нам больше нечего делать. Или покурить можем. Или ещё стихи написать... Но об этой мелочи больше не слова, ясно? Тельман зло посмотрел на Генриетта и Майкла. В их глазах снова отчётливо читался шок и недоумение. Ну, и грусть, конечно же. И даже страх. Пит, по их мнению, ещё никогда не был так агрессивен, особенно по отношению к самому младшему. — Вот и хорошо... А теперь идёмте, а то я тут промёрз уже.. — Пит наконец перестал сдерживать дрож и стал гладить свои руки, которые уже покрылись гусиной кожей. — П-пошли к ворот-там.. Рыжий, поправив чёлку, пошёл по тропинке к выходу с кладбища. Два оставшихся члена детей-готов остались стоять то смотря ему в след, то смотря друг на друга. — Слушай, Генриетта, может он прав? — Майкл посмотрел на подругу. — Ну... Да, конечно, обидно, что Фиркл ушёл... Как никак, он из нас, фактически, самый тру-гот... Но ведь из-за этого почти ничего не изменится, верно? Мы просто отпустим это и оставим в прошлом. — Я... Я не знаю, Майкл... Я правда не знаю. — Генриетта сделала шаг в сторону кудрявого. — Я волнуюсь за нас... И... И за него..... Боже, я что, превращаюсь в... К-... К-.. — Генриетта, не неси чушь. Ты не станешь конформисткой. — Обещаешь?! — Генриетта схватилась за плечи Майкла притянула его к себе. — Воу, воу, полегче, дамочка... Да, да, обещаю, всё будет хорошо.. — Ладно... Ладно... Извини. — Генриетта отпустила плечи друга. — Так... Всё... Я не думаю о Фиркле, он в прошлом, я не стану конформисткой, всё будет в порядке.. — Да, вот так.. — высокий брюнет уже сам стал аккуратно поглаживать подругу по бёдрам в надежде на то, что ей так полегчает, хоть раньше и не позволял (и она не позволяла) таких вот контактов с телами друг друга. Ну, похоже, сегодня можно – сегодня, как никак очень плохой день. Когда Генриетта вроде как успокоилась и с облегчением выдохнула, они с Майклом решили догнать Пита, чтобы, не дай бог, не потерять его. Да и вообще пить кофе и курить вместе веселее, чем по одиночке. И в компании не так грустно... Поэтому, запалив новые сигареты, Майкл и Генриетта отправились по следам юного мистера Тельмана, провожая грустными взглядами могилы давно ушедших а мир иной людей. И, да, всё это, конечно, грустно, но знаете, что грустные всего этого? Это то, что готы так и не дочитали письмо Фиркла. А это значит, что они никогда не вспомнят его настоящее имя, которым он и подписался в конце: Джорджи.