У нас всегда будет Бурбон-стрит

Райнер никогда не думал, что работа снова заведёт его на Бурбон-стрит в маленький бар на окраине главной улицы Французского квартала. С тех пор, как его сводная сестра Энни умерла здесь при загадочных обстоятельствах, он не решался даже заглянуть сюда. Райнер ловил много слухов. Один хуже другого, но он не решался поверить хоть во что-то. Работа шерифа в последние несколько лет только доставляла ему хлопот. Он то и дело находил обезображенные трупы с ранами на шее. Таким телом стала и его сводная сестра. Он обещал себе найти убийц, но за два года так и не приблизился к разгадке тайны. А затем ему позвонили и сказали, что нашли ЕГО. Его труп был обезображен, как и остальные, но Райнер сразу же узнал. Это был Бертольд. Его лучший друг, который почему-то очень любил находить проблемы на свой зад. Так все и обернулось. Труп Бертольда нашли во Французском квартале. На этой чертовой Бурбон-стрит. Райнер больше не хотел терять близких людей. Он не хотел однажды проснуться и понять, что остальные его друзья мертвы. Например, Порко и Марсель, с которыми он вместе работал в полиции. Или Хитч, их сестра, которую они часто брали с собой на вечеринки, где они и познакомились. Все дороги вели на Бурбон-стрит. Тянуть было нельзя. Нужно что-то делать. Что-то искать. Пытаться найти хоть какую-то ниточку, ведущую к разгадке страшной тайны смертей его сестры и друга. И вот он был в этом маленьком баре на окраине улицы. Повсюду звучал джаз. Он должен был вызывать у Райнера ощущение легкости и свободы, но вызывал только панику. Ему было неспокойно. Всё вызывало в нем негативные эмоции. Перед глазами стояли трупы Энни и Бертольда. Райнер поклялся найти убийцу. Пообещал отомстить за них. От злости он ударил кулаком по барной стойке, за которой сидел. Бармен удивленно на него глянул. — Мужик, у тебя все нормально? — спросил тот, глядя на злого Райнера. Браун в момент взял себя в руки. Каждый в этом баре был подозрительной личностью. Каждый в баре мог быть убийцей. Райнеру нельзя себя раскрывать. Он мог стать следующей жертвой. — Да… Все отлично. Плесни мне ещё рому. — Райнер подставил стакан бармену. — Зачем тебе ром?! Попробуй фирменный бурбон. Он восхитителен. — бармен взял с полки бутылку бурбона, предлагая её Брауну. Отказаться он был не в силах. Напиток манил. — Меня зовут Жан. Жан Кирштайн. А ты…? Райнер не знал, стоит ли говорить ему своё имя. Это было опасно, но в то же время бармен почему-то внушал доверие. Отчего-то ему казалось, что этот Жан не опасен. Внутреннее чутьё ведь никогда не подводило Райнера, правда? Нет, подводило. Когда он отправил сестру на свидание, а её нашли мертвой. У Райнера тогда были подозрения, что её убил её парень, но его отпустили за неимением доказательств. И это было проблемой. Все в Новом Орлеане было проблемой. — Я Райнер. Райнер Браун. — мужчина протянул руку бармену. Может быть, стоило узнать побольше что-нибудь у этого Жана. Информация бы ему не помешала. — Давно здесь работаешь? — Уже год как. Нравится мне в Новом Орлеане. — Жан многозначительно улыбнулся. — Я раньше жил в Вирджинии, но перебрался сюда. — Почему? — Кто знает… Сюда меня привела сама судьба… — Захотелось посмотреть на Марди Гра и не смог остановиться? — усмехнулся Райнер, допив бурбон до дна. — Типо того. А ты? — Я почти всю жизнь здесь живу. — Новый Орлеан — это почти любовь. — Жан ехидно посмотрел на своего собеседника. В его глазах мерцал азартный огонёк. — Новый Орлеан может принести огромную боль, приятель. — Райнер похлопал бармена по плечу, протянув ему деньги. — Сдачи не надо. Браун покинул бар, оставляя Жана в смутных чувствах. Кирштайн не думал, что кто-то в этом адском городе заинтересует его. Но Райнер цеплял. С тех пор Браун каждый день наведывался в бар на окраине Бурбон-стрит, каждый раз пытаясь узнать у Жана всё новую и новую информацию. Было тяжело понять и сопоставить факты, поэтому однажды Райнер спросил: — Ты знал Бертольда Гувера? — Браун показал бармену фотографию лучшего друга. — Он бывал здесь? — Не припомню. — нахмурился Жан. Райнер косо на него посмотрел. За это время он изучил Кирштайна с головы до ног. Его шерифское чутьё подсказывало, что с ним что-то не так. А что, Райнер понять не мог. Каждый день Браун пил элитный бурбон в компании Жана, а тот, казалось, был только этому рад. Так они и проводили время. В баре, вместе, вечером. Это стало рутиной под конец месяца, но Райнер так ничего и не выяснил. Ничего. Вместо этого он просто находил утешение в обществе Жана. Ему это нравилось. Тот был превосходным собеседником, несмотря на то, что Райнер практически ничего о нём не знал. О Вирджинии Кирштайн почти не рассказывал. И это настораживало. Настораживало так, как не настораживало никогда. Все дороги вели на Бурбон-стрит. Все ведь было здесь. Но Жан, хотя, наверное, так только казалось, ничего не знал. А Райнер так и продолжал пить элитный бурбон. Компания Кирштайна ему нравилась. Но ему нужно было понять, кто убил Энни и Бертольда. Ему нужно было узнать. Понять. Найти зацепку. Однажды Райнер слишком сильно перепил, что не в состоянии был доехать сам до своей квартиры. — Хей, чувак, давай переночуешь в моей квартире. — предложил Жан. — Я наверху квартиру снимаю. Пойдём. Жан подхватил Райнера, чтобы тот не упал с лестницы. Их лица были слишком близко, но Кирштайн не подавал виду. Он лишь пытался довести его до своей квартиры. Всё остальное было не важно. Браун сразу же отправился в душ, чтобы протрезветь. Сняв с себя всю одежду, он встал под холодную воду. Мысли путались, но ему становилось легче. Райнер вообще быстро приходил в себя, но сегодня он конкретно перепил. Ему нужно было держать себя в руках. Он всё ещё пытался выяснить, кто убил его сестру и друга. Выйдя из душа, он заметил, как Жан, сидевший на кровати, курил сигару. Погруженный в свои мысли он не заметил, как Райнер подошёл к нему и взял ее у него из рук, прикурив. — Хорошо… — зашептал Райнер, пытаясь привыкнуть к обстановке незнакомой комнаты. — Имей совесть, это моя сигара. — Возьми и забери… — нагло протянул Браун, приближаясь к Жану лицом. Он его дразнил. И тот это знал. Райнер затушил сигару об пепельницу, не разрывая зрительного контакта с Кирштайном. Шериф должен был признать. Его манил этот странный бармен. За всё время, что он ходил к нему, тот вызывал у него какие-то странные чувства, поэтому Райнер, особо не думая, поддался вперёд, ощутив между ними запах сигар и бурбона. Это был запах Французского квартала. Жан целовался хорошо. Даже очень хорошо. Его язык уверено проникал в рот, отчего у Райнера прибавилась уверенность. Это помогало забыть боль, что он хранил в себе последние два года. Забыться. Это было единственное, чего он сейчас желал. Забыться с Жаном. Забыться. Это было единственное, что Райнер ощущал, пока стягивал брюки Жана. Забыться. Это было единственное, что Браун жаждал, когда нависал над Кирштайном. Забыться. Вот что было на самом деле нужно. Утром Райнер проснулся в постели один. Он встал с кровати, чтобы пройтись по квартире Жана, и обнаружил на прикроватной тумбе фотографию. На ней была изображена молодая девушка в обнимку с Кирштайном. Она вся светилась от счастья, и именно это не понравилось Райнеру. — Ее звали Пик. — это был Жан в дверном проеме. Он явно принял душ, о чем свидетельствовали его мокрые волосы. — Она была моей лучшей подругой. — Была? — переспросил Райнер. — Она умерла. Прям как Энни Леонхарт и Бертольд Гувер. — Откуда ты…? — у Брауна перехватило дыхание. — Что ты сейчас сказал? — Я знал Берта. Он был частым посетителем моего бара в последние месяцы. Об Энни я только слышал. Ещё в Вирджинии. — Что это значит? — Райнер весь оцепенел. Он не ожидал, что Жану было что-то известно. — Пойдём, покажу кое-что. — Кирштайн махнул рукой Брауну и повёл его в маленькую комнатку. Когда Райнер увидел ее, он был озадачен. В глаза бросился арбалет и… деревянные колы. А ещё пузырьки с чем-то. Что-то похожее на лекарство. — Вербена. — пояснил Жан, когда Райнер взял в руки пузырёк. — Неплохое оружие против вампиров. Райнер почувствовал, как все тело покрылось мурашками. — Против кого? — переспросил Браун. — Я знаю, что ты шериф. И я знаю, что тебя интересовали раны на шее твоей сестры и друга. Это укусы вампиров. Их убили вампиры. — Жан усмехнулся. — Не хотел тебя шокировать, но подумал, что ты должен знать. — Что за бред??? Кто ты??? — Выслушай меня, прежде чем проклинать. — Жан присел на стул, стоявший в комнатке, указав Райнеру на другой. — Я обычный человек. Жил в Вирджинии, в маленьком городке. У меня было много друзей. Много планов на жизнь. У меня был возлюбленный, в конце концов. — Ох… — вдохнул Райнер. — Это в прошлом. Я нашёл его тело однажды в школьном бассейне. С такими же рваными ранами на шее. Но я совершенно ничего не помнил. Будто бы и не видел никогда. Эх, мой Марко… А потом, спустя много лет… потом умерла она. Моя лучшая подруга. Мисс города. Красавица. Умница. Моя Пик. И тогда в моей жизни появился он. — Кто он? — Его зовут Леви Аккерман. Это он мне рассказал о вампирах. Он сам является одним из них, но уже давно отказался от человеческой крови. Он рассказал мне о том, что есть вампиры, которые убивают людей. И от них нужно избавляться, чтобы они не приносили дискомфорт людям. Этот Леви… он не внушал доверия, пока я не узнал, что он любил Пик. Я пообещал ему, что найду вампиров-убийц. А потом… Потом я оказался в Новом Орлеане. — Почему здесь? — Они здесь. Они живут здесь. Это их дом. Их тут сотни. Я хочу найти каждого. И поквитаться за все. — Бред… Это же бред… — Райнер схватился за голову, в ужасе вставая со стула. — Моя сестра… Энни… Бертольд… Они… — Стали жертвами вампиров. Райнер, готов ли ты помочь мне, господину Аккерману и ещё нескольким вампирам напасть на их след, чтобы найти убийц? — Я? — Ты шериф. — Мы обычные люди!!! Как мы это сделаем? — Здесь живёт одна ведьма. Нужно найти её. Она поможет. — Бред… — Райнер! Посмотри на меня! — Жан взял лицо Райнера в свои ладони. — Ты хочешь отомстить за сестру и друга? — Хочу… — Тогда оставайся со мной… — Кирштайн положил руку ну плечо Брауну. — Ты хочешь, чтобы я присоединился к тебе? — Да… Ты стал дорог мне, Райнер. Я не хочу потерять и тебя. — Не потеряешь. — Браун усмехнулся и вдруг вспомнил, как сильно он хотел отомстить за Энни и Бертольда. — Спасибо, Бурбон-стрит, за эту возможность.