cooled coffee.

      На кухне остывший кофе. Он стоит там, я каждое утро его обновляла, не добавляя сахара. Ему никогда не нравилось такое, ведь он диабетик. В свой я всегда сыплю пять ложек порошка растолченной таблетки HO-CH2-CH2-CH2-COONa вместо сахара и пью, пью, пью, пока напиток не кончается. Я не умру, но мне станет плохо. Сейчас же кофе без сахара я не меняла уже неделю. Он наполняет помещение кислотным запахом, остывший, мерзкий и начавший свой процесс разложения путём гниения. Прямо как моё состояние. Прямо как он в моём сознании. Гниет изнутри, затерявшись между теми непонятными существами. Только лицо, бледные, холодные лицо и руки не сгниют никогда. Я перестала менять кофе. Я изменила привычку, но липкое чувство ожидания никуда не ушло и не собирается уходить. Каждый день я сижу около двери. Одинокая, потерянная. Я жду его. Вот сейчас дверь откроется, я сделаю рывок вперёд, обниму его плечи, вновь почувствую мягкий запах парфюма, буду гладить зелёные волосы.       "Никогда не понимала этот выбор духов. Они ему совершенно не шли. В моих мыслях он использовал ядрёные ароматы, вроде смеси полыни и перца в пропорции 5:1 с парфюмерной водой, но потом я привыкла."       Я не хожу на улицу. На улице стоит промозглая погода. Снаружи ни единой разумной души. Сколько я не ищу, я не могу найти хотя бы одного человека, с которым могу поговорить. Они разговаривают на непонятном мне языке. Я абсолютно ничего не знаю и не могу узнать. Я говорю на их же языке, но он как будто бы зазубрен — я не понимаю своей речи и не понимаю ответа. Я даже их лица не различаю. Я не вижу глаз, рта, носа, особенностей внешности. Они все одинаковые. Мужчины носят короткие волосы, женщины — длинные. Это единственное, что я понимала в тот момент. Житьё стереотипами, любимое. Это мерзко — загонять всех людей в рамки, но сейчас это помогало хотя бы не потеряться окончательно. Я тешусь мыслью, что знаю хоть что-то о мире, в котором пребываю.       Элекронные часы сломались и теперь показывают 23:61 25.07.ХХ. Я не смотрю на них. Каждый раз, стоит мне задержать на них взгляд, мне становится тяжело дышать. Перед глазами плывёт, и в той расплывчивой реальности я вижу знакомые черты лица, которые не смогут размыться никогда. Я уже не кричу и не рыдаю, в истерике колотя ладонями по поверхностям. Я не пытаюсь принять как можно больше таблеток в надежде выблевать свои органы. Я просто лежу и тихо всхлипываю. Абсолютно беспомощная и жалкая. И бесполезная, к тому же. На всех календарях все листы заполнены только одной датой одного и того же месяца. 25 июля.       Кажется, пойдествовал оксибутират натрия. Я чувствую, как в горлу подкатывает ком. Я блюю прямо на пол. Кровь, кофе и желудочный сок льются нескончаемым потоком до тех пор, пока пищеварительная система не очистится в той мере, в которой нужно. Я начинаю рыдать. Мне никто не поможет. Рвота заканчивается, и мои руки произвольно тянутся к ножу. Я быстрым и умелым движением вспарываю худой живот, кожа которого просто обтягивает органы. Из открывшейся полости вываливается повреждённый кишечный тракт и свисает желудок. Это привычка, чтобы избежать лишнего ожидания. Не в состоянии оставаться на ногах я падаю головой прямо в собственные отходы, ударяясь так сильно, что процент крови в субстанции на полу повышается. Каштановые короткие волосы пропитываются жидкостью на полу. Мой взгляд стеклянеет, я впадаю в состояние летаргического сна до следующего утра.       Я не умру, потому что моё сгнившее тело лежит в кладовой, пропахшей мерзким трупным запахом, моими органами и остывшим кофе с пятью ложками сахара.