Ключи

Старыми ключами не откроешь новые двери. Кажется, так говорилось в той пословице, которую Гето слышал от своей матери когда-то. Жаль, она никогда не упоминала, где достать новые ключи. Сентябрьское солнце уже не разливает по улицам Токио свои ласковые лучи, когда Годжо и Гето заканчивают очередную миссию. Раньше Гето вёл им подсчёт. Хорошо запомнилась шестая, когда проклятие оказалось в игровом центре для детей. Годжо часто вспоминает восьмую, когда в церкви им пришлось искать проклятье, отпускавшее шутки про дьявола во время служб. Сейчас со счёта сбились оба. Уже почти пять лет они работают учителями в том же колледже, который закончили. Именно поэтому время уходит так незаметно: ничего не меняется, а годы уходят и становятся дорожной пылью. — А Мегуми не понял, почему оба сидят в его кровати и едят его пиццу, — смеётся Годжо, опуская на барную стойку опустевший бокал. Лишь это выбивает Гето из мыслей. — Хэй, ты в норме? — спрашивает Годжо, махнув бармену рукой, чтобы тот повторил обоим. Гето, сморгнув с глаз песок усталости, поворачивается и позволяет волнению Годжо смягчиться благодаря своей улыбке. — В норме, — подтверждает Гето, запустив пальцы в распущенные волосы. — Грустнее скорее от того, что кто-то занял караоке, — отшутился Сугуру, заставив Годжо улыбнуться. — Я так и знал, что ты тоже готов разрывать это тухлое место, — Гето знает, что и глаза Сатору под плотной повязкой улыбнулись ему, заставляя отложить все размышления до завтра. — Извини, — Годжо неловко улыбается подошедшему бармену, услышавшему его нелестный отзыв об этом баре. Гето оборачивается, обнаруживая пустующий стул, стоящий посреди сцены, и два лежащих на нём микрофона. — Ну вот, твоё слово — закон, — Годжо подскакивает со своего стула и берёт Гето за рукав его формы. Касание мягкое. Гето думается, что не петь ему хочется прямо сейчас. Годжо останавливается, и Гето знает, что из под повязки на него в терпеливом ожидании смотрят глаза Годжо. Этот взгляд нравится Сугуру больше всего. Ему нравится понимать, что его ждут, а не толкают; просят, а не приказывают. Гето поднимается, и Годжо как бы нехотя отпускает из пальцев его рукав. — Что будем петь сегодня? — интересуется Годжо, приближаясь к автомату с песнями. — Что насчёт Gimme! Gimme! Gimme! ? — вполне ожидаемо предлагает Сатору. — Кажется, сегодня настроение не для Аббы, — смеётся Гето. — Как это понимать?! Как весь мир — отсылка на ДжоДжо, так всё искусство — отсылка на Аббу! — Сугуру смеётся пуще прежнего. — Ладно, я понял тебя, — отвечает Гето, когда обоим удаётся успокоиться. — Абба так Абба. Годжо выбирает песню и принимается выкрикивать просьбы подарить ему мужчину в эту полночь*. Гето записывает видео этого зрелища и отправляет его Нанамину. Гето Сугуру 21:27 Видео Ответ Нанами приходит быстрее, чем Гето мог ожидать.

Нанами Кенто 21:28 Весь мир — отсылка на ДжоДжо (что бы это ни значило), а всё искусство — на группу ABBA?

Гето улыбается и блокирует телефон, когда музыка заканчивается, а запыхавшийся Сатору кладёт микрофон на не пригодившийся ему стул и упирает руки в боки. — Я был хорош, — утверждает Годжо, заставляя Гето прыснуть от смеха. — Что? Готов поспорить с этим? — Сатору лукаво ухмыляется снова подходя к автомату, чтобы и Сугуру выбрал песню. — Я коплю темы спора. Мы выделим день и разберёмся со всем за один раз. — Если это так, то нам понадобится секундант, — смеётся Годжо. Смеётся и Гето, ведь оба знают, что это не правда. — Твоя очередь. — А? — Выбирать песню, — поясняет Годжо, указывая на микрофон. — Если хочешь, я могу спеть на бис. — Уже бегу, — Гето подходит к автомату и выбирает песню так быстро, словно делает это наобум. Однако когда из колонок раздаётся мелодия, Годжо быстро узнаёт её. Гето подходит к стулу и садится на него, зажав в ладонях микрофон. Свет тускнеет, когда Сугуру начинает петь. — Feet, don’t fail me now, take me to the finish line, — Гето подхватывает звучание, закрывая глаза. — Oh, my heart it breaks every step that I take, but I’m hoping at the gates they tell me that you mine** Песня льётся по венам. К сердцу и от сердца, вместе с кровью, она разливается по организму, отдаваясь покалыванием в кончиках пальцев. Гето улыбается. Даже сейчас, когда старые двери закрылись, а ключей от новых пока нет, он не чувствует себя никем. Он знает, что откроет глаза и увидит бар, где они с Сатору проводят свободные вечера. Он увидит Годжо. С улыбкой или без неё, он будет рядом. — I feel so alone on a Friday night, can you make it fell like home, if I tell you you’re mine? Когда Гето открывает глаза, в нескольких шагах от себя он видит Годжо. На его глазах больше нет повязки. Она болтается в руках плотной чёрной тканью, когда глаза Сатору, полные непонятного Сугуру отчаяния, смотрят на него. Взгляд Гето тяжелеет, когда он обрывает песню, положив микрофон обратно на табурет. Оба слишком быстро оказываются кулисами. — Зачем ты снял её? — в голосе Гето скользит волнение. Он забирает повязку из чужих рук. — Свет же бьёт, люди вокруг. Тебе тяжело, — Гето пытается завязать повязку, но руки Годжо его останавливают. — Я хочу чувствовать то, что чувствуешь ты, — шепчет Годжо, зажав ладони Гето, сжимающие ткань повязки, в своих. — Что? О чём ты? — руки сжимаются сильнее, стоит Гето взглянуть в глаза Годжо. В них больше силы, чем можно себе вообразить. Что Сатору чувствует прямо сейчас? Его раздражает, что он замечает абсолютно всё, происходящее вокруг? Бесит ли его, что он способен видеть всё и сразу? Гето догадывается, каковы ответы на все эти вопросы. Он видел и знает, какую боль способна доставить человеку его собственная сила. — Я могу надеть повязку и всё станет нормально. Почти ничего не будет давить мне на нервы. Но никакая повязка не поможет закрыть глаза тебе. Руки Гето слабеют. Он смотрит почти невидящим взглядом на человека перед собой. Это не тот Сатору, каким он был на первом курсе магического техникума. Конечно, он также любит дурачиться, быть безответственным и пропускать мимо ушей всё, что ему говорят. Но прямо сейчас перед ним стоит Годжо Сатору, который, кажется, смог найти ключи. Он снял свою маску, и теперь Гето способен видеть его взгляд, а не только представлять и додумывать. — Пойдём домой, Сатору, — Гето приблизился, спрятав маску в чужой карман, и склонил голову Годжо на своё плечо. *** Гето и Годжо понадобилось меньше получаса, чтобы добраться до квартиры Сугуру. Маленький, почти втоптанный в землю двухэтажный дом всегда встречал их радушно. Сугуру и его соседка — последние, кто остался в старом доме. Остальные либо спились, либо съехали в новые дома. Заходя в подъезд и поднимаясь по лестнице, оба молчат, как и всю дорогу до дома Гето. Сугуру отпирает дверь и пропускает вперёд Годжо. — Хочешь чая? — спрашивает Гето, заполняя тишину незамысловатым вопросом. — Не очень, — признаётся Сатору, прислоняясь к стене. Проходит пара секунд прежде чем Гето делает первый шаг. — Прости меня, если… — Сугуру останавливается, выбирая слова. Он оказывается совсем близко. Настолько, что ровное дыхание Годжо ложится на его макушку. — Не проси у меня прощения, — Гето замолкает. — Я просто… — теперь слова приходится искать Годжо. Он находит в себе силы, лишь когда пальцы Гето переплетаются с его. — Просто помню, как ты пел её, когда мы впервые встретились. Я помню, каким ты был и что сказал мне тогда, — Годжо проглотил ком в горле. — Сатору… — Ты сказал, что смерть — это то, что ожидает каждого, что ты не можешь жить так, но терпеливо ждёшь, когда всё закончится, — Гето чувствует, как тяжело Сатору глотать боль и горечь, которые смешиваются в нём, но выхода этой смеси попросту нет. В этом они схожи, но не похоже, что это должно обрадовать хоть одного из них. — Пожалуйста, скажи, ты всё ещё ждёшь своей смерти? — Я ищу ключи. Годжо замер и впервые поднял на Гето свой взгляд. Сугуру подошёл ближе, прислоняя ладонь к щеке Годжо. Прикосновений его пальцев достаточно, чтобы не чувствовать себя одиноко. — Ключи? — выдохнул Годжо, накрыв своей ладонью ладонь Сугуру. — Да, ключи, — заключает Гето, касаясь белых волос. Он пропускает между пальцев пряди. — Пожалуйста, поцелуй меня. Уголки губ Гето поднимаются в улыбке. Он гладит волосы Годжо, пытаясь не рассыпаться от чувств, которые распирают его: боль, радость, любовь. Три грани чего-то единого. Чего-то, что их роднит и каждый раз сталкивает друг с другом. Годжо касается поцелуем сухих губ. Его ладони ложатся на щёки Гето и кажутся такими всеобъемлющими. Они обнимают не лицо, а душу, отодвигают плоть и пробираются к сердцу, держат его в своих руках, но не разбивают. Они перемещаются на шею и касаются всё нежнее. Гето размыкает губы, позволяя Годжо углубить поцелуй. Язык Сатору скользит между его губ, будто прямо сейчас последние границы между ними стираются. Через несколько минут оба обнаруживают себя в спальне. Старенький футон в комнате Сугуру всегда выглядит как-то моложе своего возраста. — Ты поэтому не хотел чая? — спрашивает Гето, заставляя проявиться легкую улыбку на губах Сатору. — Вовсе нет, — отвечает Годжо, наблюдая, как Гето опускается на футон. Сатору нависает над ним и их взгляды пересекаются, пока губы снова не сливаются в поцелуе. Гето цепляется за воротник формы Сатору. — Пожалуйста, сними, — шепчет Гето, снова касаясь губами шеи Годжо, пока пальцы торопливо расстёгивают пуговицы тёмного пиджака. Годжо помогает ему и отбрасывает в сторону снятую одежду. Поцелуи касаются шеи Годжо, его плеч и груди, когда они меняются местами, и Гето оказываются сверху. — Стой, — произносит Годжо отрывисто, приподнимаясь на локтях. Гето почти с трудом перестаёт оставлять на животе Годжо смазанные поцелуи. — Позволь мне. Их поцелуи кажутся всё более ненасытными, а касания рваными. Годжо сам освобождается от одежды, кое-как раздевая Сугуру. Кажется, что руки перестают слушаться, когда дело касается простых пуговиц на форменной одежде. Годжо спускается вниз, оставляя на теле Гето влажные поцелуи. Он целует внутреннюю поверхность бедра, когда дыхание Сугуру обрывается и возобновляется снова. — Что… что ты делаешь? — шепчет Гето, почувствовав поцелуи на ступнях и ощущая смесь из желания, стыда и удовольствия. Годжо оставляет вопрос без ответа, перемещаясь к лицу Гето. Их бёдра соприкасаются и обоим хочется верить, что возможно больше: быть ещё ближе, целовать ещё глубже, просить и получать ещё больше. Гето заключает лицо Годжо в свои ладони, перемещает их на шею и прижимает Сатору ближе. — Всё в порядке? — шепчет Годжо, оказываясь достаточно близко, чтобы Гето услышал даже его мысли. — Хочешь чаю? — отвечает Гето вопросом на вопрос. Годжо понимает, что ответом ему служит улыбка Гето, пока тот с остервенением сжимает его в своих объятиях. — Хочу тебя, — выдаёт Сатору и понимает, что такой ответ удовлетворил Сугуру даже больше. Он спускается вниз, снова выцеловывая всё не озвученное на коже Гето. Когда Годжо касается его, медленно двигаясь вверх и вниз, Гето цепляется за белоснежные волосы, выгибаясь в спине. Кажется, весь мир сжался до единственной точки — до спальни Гето, где можно касаться везде, где только вздумается, целовать, жадно хватать губами ненавистный воздух и шептать имя друг друга. Обоим хочется, чтобы эта ночь не кончалась никогда, но она всё-таки обрывается, когда оба обессилено обмякают в объятиях утреннего зарева. — Ты всегда будешь здесь? — спрашивает Сатору, прежде чем сну удаётся поглотить его уставшее тело. Его ладонь ведёт по влажным волосам Сугуру и останавливается, когда Гето всё-таки отвечает. — Я буду с тобой, — рука прижимается к груди, находя сердцебиение Годжо. Пальцы чувствуют тепло родного тела, и Гето кладёт голову на подушку рядом с головой Сатору. — Так долго, как ты сам мне позволишь.