Passé = Futur

Проснувшись рано утром, Хёнджин, аккуратно сел на кровать, опираясь на её стенку. Он, рассматривал спящего Феликса, снова. Его маленькие тоненькие ручки обнимали подушку, а личико, на которое падали лучи восходящего солнца, быстро покрывалось тысячью веснушек. Золотистые пряди волос опускались на лоб, немного прикрывая веки, от чего парнишка чуть не проснулся, ведь это настолько щекочущее чувство. Хёнджин, увидев то, как щурится Ликс, нежно убрал выпавшие пряди, и продолжил смотреть на Него. Вся его душа наполнилась теплом, которое излучал этот маленький клубок счастья, переворачиваясь в сторону Хёна. Спящий Феликс, переставая обнимать подушку, обнял сидящего рядом брюнета, что-то бормоча своим бархатистым голоском, и сплетая их пальцы рук. Маленькое солнышко, внезапно, стало потихоньку пробуждаться, от чего Хёнджин немного опустился вниз, позволяя Феликсу своим курносым веснусчатым носиком, уткнуться в его шею. Сам же он, погружался в эйфорию, ощутимую благодаря запаху тела своего возлюбленного. Ромашки и овсяное печенье — вот его запах, настолько приятный, что разум сам снова погружается в сладкий сон, стоит лишь ощутиться рядом. — «…Не время и не обстоятельства определяют близость между людьми, а общность характеров. Некоторые люди могут знать друг друга в течение семи лет, но так и не научиться понимать друг друга, а некоторым и семи дней будет достаточно…» — тихо читал Хёнджин, поглаживая макушку спящего Феликса. Момент из книги Джейн Остин «Разум и чувства», подаренный ему матерью, заставили сердце юноши забиться быстрее. Он, посмотрел на своего возлюбленного, и ещё раз прокрутил в голове эти слова. Как же сильно они напомнили ему ситуацию между Им, Феликсом и Чанбином, ведь, как бы долго Со не знал Ликса, тот влюбился в Хёнджина, с изрезанной в клочья душой, но все ещё способным любить. — Доброе утро, — ворочась, произнёс Феликс, потерая сонные, карие глазки, похожие на маленькие бусинки. — как давно ты проснулся, Джинни? — Не так давно, малыш. — улыбаясь, ответил брюнет, и поцеловал лоб Ёнбока, на что тот сильнее его обнял. — Выспался? — Да, мне снились сны, представляешь? — радостно прошептал парнишка, слушая стук сердца Хёнджина. — Они мне так давно не снились, что я даже чувствовал себя не живым какое-то время. — И что же тебе приснилось? — Зима. Мне снилась зима, Джинни. Падающие снежинки, снеговики и украшенные дома. А на небе ярко светили звезды, озаряя все вокруг. — Зима? Удивительно, какой прекрасный сон, солнышко. Видимо, ты сильно соскучился по этому времени года, верно? — Да, я обожаю зиму, точно также, как и осень. Они чем-то похожи. — Возможно, атмосферой прохладных дней, или неоднозначными, но завораживающими пейзажами. — Возможно, Хёни, возможно. Но осень я люблю больше, чем зиму. Осенью можно почувствовать себя по настоящему живым. Особенно во время дождя, смывающего все горести и отчищая душу и сердце. — У тебя и так чистое сердце и прекрасная душа, Ликси. — Наверное, но с каждым днем я чувствую себя намного лучше, потому что у меня есть свой дождь. И это ты, Джинни. — Я помню, солнышко. Но..Вот только есть один феномен, что солнце не всегда может светить во время дождливой погоды. — Но может. По закону природы, после солнечного дождя, выступает радуга, украшающая небосвод, и приносящая радость многим людям, а особенно детям. — Боже, малыш, ты прекрасен..— прошептал брюнет, и аккуратно коснулся губами его щеки. Феликс, посмотрел на брюнета с нескрываемой нежностью, и дотронувшись до горячей шеи Хёна, притянул его к себе. Пламенное дыхание обожгло розовые губы Хёнджина, пробуждая в нем сильное желание запечатлеть этот момент глубоко в сердце. Веснусчастый парнишка, крохотными пальчиками рисовал на теле брюнета разные узоры, немного запустив руки под черную футболку. Буря чувств постепенно накрывала парней, придавая их поцелую больше чувственности, от чего их тела покрывались приятными муражками. Хёнджин, обволакивая маленькую талию Феликса, приподнял его, и посадил к себе на колени, давая тому доминантную роль. Парень не стал сопротивляться, поэтому, оказавшись на коленях своего возлюбленного, он снял с него футболку, оголяя рельефное тело брюнета. Оценивающе оглядев его торс, он принялся целовать его ключицы, обжигая дыханием шею. Пушистые светлые волосы щекотали лицо Хёнджина, заставляя его улыбаться. Оставляя на шее Хёнджина красные следы, от сильных, но нежных, поцелуев, Феликс медленно снял свою розовую, пижамчатую рубашку. Его бледное, аккуратное тело, возбуждало, и руки Хвана сами тянулись коснуться его. От холодных рук Хёнджина, Феликс изгибался, подобно маленькой змейке, а брюнет целовал его губы, плавно переходя на шею, ключицы и плечи. Пухлые губы оставляли красные следы по всему телу, заставляя Феликса тихо постанывать от удовольствия. — Солнышко, — тихо прошептал Хёнджин, убирая пару выбившихся золотых прядей волос, за полное веснушек ухо Феликса. — я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя, Джинни..— также, шёпотом, отвечал Феликс, смотря в глубокие, тёмные глаза Хёнджина. Обменявшись признаниями, они продолжили изучать тела друг друга, медленно переходя в слияние. Они наслаждались друг другом, плавно оголяя нижнюю часть тела. Феликс, решив поддаться искушению, позволил Хёнджину доминировать. Тот, аккуратно заполнил тело Феликса собой, принося головокружительное удовлетворение, сопровождающееся тихими стонами. Возможно, их соседи уже давно поняли что к чему, и покинули соседние номера, чтобы не слышать то, как парни наслаждаются друг другом; или они замышляют какой нибудь план, чтобы завершить слияние парней. Однако, никого из них это не волновало. Они продолжали наслаждаться друг другом, кусая губы, изучая тела, словно это их последний день вместе. Словно завтра уже не наступит. Неизвестно сколько времени прошло, после начала их слияния. Парни не следили за временем, им его словно не хватало, и они пытались выжать каждую секунду, чтобы побыть рядом друг с другом. Обессиленно упав на грудь Хёнджина, Феликс взял его руку, и поцеловал пальцы, точно также, как делали молодые люди XVIII–XIX веков, в знак искренних чувств и уважения. Брюнет, улыбнувшись, поцеловал солнечную макушку юноши, и слегка прикрыл глаза. — Джинни, нужно вставать, — проговорил блондин, смотря на своего любимого. — я хочу есть. — Подожди ещё немного. Полежи со мной, пожалуйста. Я не хочу отпускать тебя.. — Я никуда не ухожу, глупый. Я рядом, просто хочу есть, и зову тебя с собой. — Малыш, не хочешь сегодня съездить в одно место? — внезапно спросил Хёнджин, смотря на игру бликов за окном. — В какое место? Что ты задумал, Джинни? — Увидишь. Сегодня, я хочу посветить этот день Нам. Феликс положительно кивнул, и принялся печатать сообщение Чану, об их отсутствии сегодня. Тот пожелал им хорошего дня, и сказал вернуться не позднее часу ночи. — Что ж, Чана я предупредил, когда выдвигаемся? — с азартом в карьих глазках, поинтересовался Ёнбок. На лице красовалась лучезарная улыбка, а сердце трепетало. — Прямо сейчас, одевайся, солнышко. — ласково произнёс Хван, и подошёл к шкафу, откуда достал клетчатые брюки и белую футболку. Одевшись, он собрал небольшой хвост из копны чёрных густых волос, и подошёл к Феликсу. В руках Хёна красовалась два розовых берета, с забавной вышивкой с боку « H&FF». — Вау, где ты их достал? — изумленно спросил Феликс, рассматривая берет. — Попросил сделать их на заказ. Видишь, здесь есть аббревиатура, означающая наши имена. — А что значит последняя F? — А что бы ты хотел, чтобы она обозначала? — F — значит будущее, но я бы предпочёл бесконечность. Хочу чтобы это было «Forever». — «Hyunjin and Felix Forever»? — Да, навсегда вместе, и навсегда рядом. Улыбнувшись, как дурак, Хёнджин взял берет из рук Феликса, и надел его на макушку блондина. Тот, мило улыбнувшись в ответ, поцеловал Хёна в щеку. — Ну что, идём? — спросил Феликс, сплетая пальцы их рук. — Да, конечно. — нежно ответил Хёнджин, и парни в розовых беретах, взявшись за руки, покинули номер. Перед тем, как показать Феликс место их нахождения, Хёнджин закрыл тому глаза, а после, наклонился к веснусчатому ушку и прошептал: — Что ты чувствуешь? Блондинистый юноша замешкался, но запахи, что окружили его, заставили сердце трепетать в сотню раз быстрее. — Я чувствую запах полевых цветов: ромашек, васильков, цикория и колокольчиков. Джинни, мы что, на поле? — немного ухмыльнувшись, спросил Феликс. Хёнджин, услышав ответ Ликса, опустил свои руки с его глаз, на плечи. Изумительный вид открылся перед глазами веснусчатого юноши: зелёное поле, что озоряло тёплое солнце, полностью было покрыто разнообразием полевых цветов, начиная с ромашек, и заканчивая люпином. Парнишка, подобно маленькому ребёнку, приподнял голову вверх, и посмотрел на голубое небо, по которому медленно плыли воздушные облака. Мимо пролетали птицы, бабочки и стрекозы. Все происходящее вокруг него, казалось сном, и он не хотел просыпаться. Он хотел побыть здесь подольше. — Джинни, я не сплю? Мы правда на поле? — Да, малыш, мы на поле. Я знал что тебе понравится, поэтому, привёл тебя сюда. Здесь очень тихо и красиво, особенно в такую погоду. — сказал Хёнджин, и присел на траву. Рядом с ним опустился Ликс. Они, под лучами солнца, наслаждались этим завораживающим моментом, и атмосферой спокойствия. У них получилось. Получилось сбежать от излишней суматохи, и теперь, они могу спокойно просидеть весь день здесь, любуясь друг другом, и собирая небольшие букеты из полевых, душистых, цветов. Опустив голову на плечо Феликса, Хёнджин, смотря куда-то в даль, за горизонт, произнёс: — Всю свою жизнь, я постоянно думал о её несправедливости, и том, как жестоко она обходится со мной. Но, это никогда не мешало мне мечтать. Как-то, посмотрев в отцовском журнале фотографии полей, цветов и птиц, внутри меня зародилась маленькая мечта сумасшедшего. — Какая? — лёжа на Хёне, и слушая пение птиц, спросил Феликс. — Я хочу быть похоронен на поле, с небольшим букетом ромашек в руках. Чтобы моё бездушное тело обволакивало солнце, и птицы исполняли прощальную серенаду. Почему-то я хочу этого. — Но, как ты можешь говорить о смерти, если даже не знаешь когда умрёшь? — Жизнь, увы, непредсказуема, поэтому, я делюсь с тобой самым сокровенным, прямо сейчас. Я не могу быть уверенным в завтрашнем дне, потому что боюсь. Я трус, Феликс. Я боюсь неизвестности. — Эй, нет, ты не трус. Твоя жизнь просто одна из особенных, и твоё счастье и спокойствие заключается в чем-то неизведанном. Всё случившееся с тобой, это просто небольшие ступеньки, которые ты должен суметь переступить. — Моё счастье и спокойствие, солнышко, на данный момент заключается в тебе. До твоего появления, каждый мой новый день был заполнен серыми красками, я не видел смысла в жизни, однако, благодаря тебе, твоим глазам, твоей улыбке и пушистым волосам, щекучущими нос и шею, мой мир наполнился яркими цветами. Ты стал моим миром, солнышко. — улыбаясь говорил Хёнджин, разглядывая букет полевых цветов, который уже успел собрать Ликс. Его маленькие пальчики перебирали лепестки ромашек, нежно поглаживая их. — Я люблю тебя, Хван Хёнджин, слышишь? И пока бъется моё сердце, я не позволю остановиться твоему. Мы связаны одной судьбой, одной нитью. — Я тоже люблю тебя, Ли Феликс. Они провели весь день, сидя на поле и разглядывая плывущие облака, сравнивая их с чем-то земным. Хёнджин целовал веснушки Феликса, щекоча тому нос, своими свисающими тёмными прядями волос. Звонкий смех блондина эхом раздавался по всему полю, заполняя собой пространство, Хён же, был просто счастлив видеть и слышать то, как смеётся весь его мир. Закат подкрался незаметно, точно также, как их чувства друг к другу в первый день встречи. Солнце медленно заходило за горизонт, оставляя после себя палитру из неба. Цвета были самые разные: оранжевые, розовые, жёлтые, голубые, фиолетовые, и многие другие. Пейзаж завораживал, потому, Хёнджин сделал пару его фотографий, а также фотографий своего возлюбленного. — Я нарисую их, сохраню на холсте акварелью. — тихо прошептал он, и вновь поцеловал Феликса в макушку. — Скоро стемнеет, предлагаю возвращаться, путь не близкий. — Хорошо. — с нежной улыбкой ответил Ликс, и поднялся с ног Хёнджина. Забрав цветы, и их чудесный запах поля с собой, ребята вернулись в машину, и направились в отель, где ещё долгое время наслаждались моментом, друг другом и ночным небом, по которому были разбросаны звезды, точно также, как веснушки на лице Феликса.