Поклявшись защищать

Если бы у неё был выбор — отступить, она бы никогда не пошла по этой дороге. Для Мукуро было бы оскорблением даже подумать о возможности бросить сестру. Со всеми её безумными планами, со всеми её безумными идеями, со всеми её сумасбродными решениями, смысл которых был виден только ей одной. Мукуро было не столь важно зачем, ей хватало лишь одобряющего кивка головы, чтобы понять, что её долг, её миссия выполнена. Возможно даже однажды Джунко простит её за то, что та самовольно сбежала из семьи, и, как выражается сестра, "стала полнейшим разочарованием". Отчаянно мерзкая. Отчаянно безнадёжная. Отчаянно вонючая. К Мукуро прилагалось так много "отчаянного", что она должна была уже заменить своей собственной сестре весь мир, но вместо этого продолжает оставаться лишь инструментом в руках модницы на пути к достижению своей абсолютной цели. Но Мукуро не против. В конце концов, она так и не искупила свою вину перед ней. Ей не положено даже мечтать об этом. Только лишь слепо следовать, действуя по малейшему указанию жеста, кивка головой или быстрого взгляда из-под нарощенных ресниц. В конце концов, как бы близняшки не были далеки друг от друга, текущая в их жилах общая кровь научила на интуитивном уровне понимать каждое малейшее движение со стороны сестры. Таким образом, хоть Мукуро и была бесконечно далека от объекта своего обожания, ни та ни другая не могли даже подумать о том, чтобы обмануть друг друга. Это было бы слишком заметно, а от того глупо и бессмысленно. В отличие от Джунко, Мукуро и секунды не могла провести перед зеркалом. Её отвращало всё, что она в нём видела. Омерзительно уродливые веснушки, беспорядочно рассыпанные по лицу, словно кто-то издевательски наоставлял следов от пуль, пытаясь пробить непреодолимую стену из холодного металла. Безжизненные серые глаза с нависшим веком, которое не скрыть даже при помощи косметики. Чёрные пожухлые волосы, которые по долгу службы и за ненадобностью Мукуро состригла почти под мальчика. Она была близняшкой Джунко, но как в насмешку не унаследовала от неё и доли той ангельской красоты, коей была наделена сестра. Не то чтобы подобное было ей необходимо, она не желала ничьего внимания или одобрения, ей хватало того, что её бесстрашие и слепое следование долгу было признано в кругах Фенрира и академией. Её часто хвалили за храбрость и даже пару раз награждали за какие-то там заслуги. Если бы Мукуро было не плевать на всё это, возможно, она бы даже гордилась собой. Однако гордость это слишком много, чтобы можно было себе её позволить. Бесстрашие? Разве за понимание бессмысленности собственной отчаянно-омерзительной жизни полагаются какие-то награды? В любом случае желать большего, означало бы то, что она способна представить себя на каком-то другом месте, допустить мысль о переменах, коих в её жизни и без того хватало. Мукуро не хотела ничего менять. У неё был долг и клятва перед сестрой. А ещё, возможно, не искупленная вина и стыд за своё бессмысленное рождение наравне с абсолютно гениальной, красивой и харизматичной близняшкой. Так Мукуро думала какое-то время, пока судьба и обучение в Пике Надежды не столкнули её с тем, кто оказался для Мукуро её собственным отражением. Нужно отметить, что Пеко Пекояма была намного симпатичнее её. И именно Мукуро первая обратила на это внимание, хоть и не сразу, несколько раз случайно пересекаясь взглядами, а затем невзначай сталкиваясь на тренировках. У Пекоямы были белые как застывший иней волосы. Она была умнее Мукуро, и вместо стрижки заплетала две аккуратные плотные косы по бокам, которые вкупе с бантиками позволяли хрупкой женственности проглянуть наружу стойкой холодной маски. Глаза столь же безжизненные и преданные как у Мукуро, только полыхали кроваво-красным огнём, а ещё кожа была белая и чистая, не тронутая даже боевыми шрамами. — Эй, как ты посмела отвлекаться, уродина? — голос младшей сестры плёткой прошёлся по спине Икусабы, заставив вернуться в реальность. — Я тебя внимательно слушаю! — поспешила ответить Мукуро, возвращая свой взгляд на Джунко, вальяжно сидевшей на подоконнике, широко расставив ноги и поправлявшей свой маникюр. Её юбка в таком положении задиралась достаточно сильно, чтобы привлечь излишнее внимание противоположного пола к её нижнему белью, но Джунко либо этого не замечала, либо этого и добивалась. В любом из этих вариантов Мукуро не стремилась делать ей замечаний, а лишь настороженно прислушалась к звукам вокруг. В коридоре звучали только глухие шаги Пекоямы, хотя та давно как скрылась за поворотом, а более народу, способного помешать их разговору, не было. Значит о том, что Джунко угрожает кто-либо, можно было не беспокоиться. — Ещё раз отвлечёшься — я тебя в это окно вышвырну. — пригрозила сестра, сдувая с идеальных ноготков пыль от пилочки. — Я буду не против... — тихо отвечает Мукуро, медленно растягивая слова. Это было то, что она ответила бы ей в любой другой ситуации. Сейчас же она судорожно беспокоилась, как бы абсолютно гениальная Эношима не заподозрила её лжи. Стоп. Почему это Мукуро вдруг так волнуется? Разве с ней когда-нибудь нечто подобное случалось? Благо Джунко была слишком занята своими мыслями, а потому, раздражённо отмахнувшись, тут же продолжила свой рассказ, и в этот раз уже Мукуро не смела отвлекаться, буквально хватая каждое слово и повторяя его за сестрой. Пеко Пекояма была абсолютной мечницей и точно также была приверженцем тренировок и жёстких рамок дисциплины, внутри которых чувствовала себя комфортно, как и Мукуро Икусаба. У неё было милое имя и она предпочитала более традиционный подход к вещам, в то время как продвинутые технологии давались ей с трудом. По слухам она положила жизнь на то, чтобы овладеть искусством меча в совершенстве, и Мукуро видела, как она тренируется с бамбуковым мечом на манекене, так что могла полностью подтвердить неоспоримость её мастерства. А ещё ей, как человеку, прожившему несколько лет на поле битвы, были видны движения убийцы, готового отнять чужую жизнь по приказу вышестоящего. Её притягивала эта картина, и чем больше девушка узнавала про Пекояму из класса 77-В, тем сильнее вовлекалась. Ей казалось, словно там, за холодными налитыми кровью глазами, скрывалась жизнь, подобная жизни Мукуро. Жизнь в тени, всецело посвящённая долгу. Впервые они заговорили столкнувшись в библиотеке. Мукуро была послана туда Джунко за тем, чтобы достать несколько необходимых книг из списка. — Вот, возьми. А то ты же тупица, точно что-нибудь забудешь. — кинула ей сестра перед тем, как вручить вырванную из тетради страницу, исписанную резким и широким почерком. Что там делала Пекояма — Мукуро было неизвестно. Она наткнулась на неё, выходя из-за поворота с кипой книг на руках. От столкновения обе девушки лишь слегка пошатнулись, но Мукуро удалось удержать тяжёлую стопку, а вот Пекояма, стоявшая с пустыми руками, выронила лишь свои очки с прямоугольной оправой. Они соскочили с её носа и мягко приземлились на ковёр. Мукуро отступила назад, а Пеко растерянно повела руками по воздуху. — Извини. — дежурно сказала Мукуро. — Очки... — Пеко повернула головой в разные стороны, беспомощно щуря глаза. У неё действительно настолько плохое зрение? Наверное тяжело быть воительницей, если тебе всё время приходится беспокоиться об этом. — Прости, сейчас. — Мукуро свалила кипу книг на диван, стоявший поблизости и сбоку от книжной полки, а затем нагнулась, чтобы подобрать очки. Они не пострадали от падения, так что с них требовалось лишь стряхнуть возможную грязь и вернуть хозяину. Пеко ждала этого, расфокусировано глядя перед собой. С этим трогательным и рассеянным прищуром она напоминала Мукуро себя ещё больше. Она разглядывала её, понимая, что без очков та наверняка и не замечает этого, а затем сделала два шага навстречу. — Пекояма-сенпай. — Мукуро впервые обратилась к ней. Ей казалось, будто она смотрится в зеркало. Странное зеркало, искажающее истину и предоставляющее нечто, чего Мукуро страшно боялась и страстно желала увидеть в настоящем зеркале. Красивая. Женственная. Строгая, но мягкая. Она же мягкая? Где-то там, в глубине души, Мукуро была уверена в этом. Она знала, что и в этой девушке где-то глубоко сидела нежность, незримая на первый взгляд. И чтобы проверить свои догадки, она встала ещё ближе, протянула руки, и, придерживая очки за душки с обеих сторон, осторожно водрузила обратно на место. Пальцы слегка коснулись её лица, но Пекояма не дрогнула. В миг её глаза снова поймали фокус и опустились на Мукуро. — Мы знакомы? — настороженно спросила она. — Да... — задумчиво ответила Мукуро, затем осеклась, сдержанно кашлянув. — То есть нет. Я видела тебя на тренировках. Мне была интересна твоя техника боя. — Кто ты такая? — Мукуро Икусаба. Абсолютный солдат. — Понятно. Девушка ещё раз поправила очки, более надёжно усаживая их на переносицу. Её глаза тяжело и грустно опустились вниз, и это короткое мимолётное движение разожгло интерес Мукуро до предела. Та самая хрупкая сторона, которую ей так хотелось рассмотреть, только что вспышкой промелькнула на строгом лице, и теперь уже она не хотела упускать её из вида. — Хотела спросить у тебя... — пока Мукуро не играла чью-то роль, будучи самой собой ей плохо удавалось взаимодействовать с людьми. А потому, черпая кое-что из харизмы собственной сестры-близняшки, она заняла более уверенную позу и наклонила голову. — Пекояма-сенпай, не научишь меня некоторым приёмам? Я хорошо управляюсь с огнестрелом, однако мне было бы интересно развить свои навыки ближнего боя. Пекояма внимательно выслушала её просьбу, после чего прикрыла глаза, опуская голову вниз. — Прошу прощения. Я никогда не смогу быть твоим учителем. Мои навыки нужны не для того, чтобы передаваться в чужие руки. Мне пора. Она собиралась сделать шаг в сторону, но была остановлена Мукуро, не давшей ей пройти. В отличие от неё Пеко не играла роль, у неё хватало смелости быть самой собой. — Почему ты так говоришь? — она не хотела казаться слишком настойчивой, однако любопытство уже взяло над ней вверх. — Мой долг — применять навыки ради защиты, а не ради обучения нападению, солдат. Глаза Мукуро загорелись сильнее. — Кого? — Что? — Кого ты поклялась защищать? В тот день Мукуро не получила ответ на свой вопрос, и только потом, оставшись наедине с самой собой, обнаружила, что лицо её залил румянец, а сердце беспомощно поджалось где-то под горлом. Состояние недопустимое для солдата. Неужели она способна нервничать так лишь от разговора с кем-то? Никто кроме родной Джунко ранее не мог вызвать в ней столько трепета. Ей хотелось узнать кто это был. В академии все знали, что Мукуро приглядывает за Джунко, об этом даже ходили разные слухи и смешки, ужасно раздражавшие младшую сестру. Оно и не удивительно — такие близкие друг другу люди, как сёстры, всегда были вместе и Мукуро привычно тенью следовала попятам за Джунко. Кроме тех моментов, когда та просила оставить её в покое, конечно. Однако с Пеко всё было по другому. Она всегда была одна, либо в окружении нескольких одноклассников, но даже тогда ни разу не была вовлечена в разговор ни с одним из них. Эта персона не училась в академии? Загадочный человек, ради которого Пекояма была готова обнажить меч. Мукуро думала о нём гораздо больше, чем следовало бы. Ей необходимо было найти его. Для чего? Она и сама не знала, что-то внутри неё требовало этого, нечто абсолютно несвойственное её привычкам желало отыскать его. Кто был важен Пекояме? Насколько он ей важен? Так же, как Мукуро важна сестра? Или может даже больше? Мысли, не дававшие ей покоя, которые она с упоением мешала в своей голове, вплоть до того, что замечала собственную зацикленность. — Опять? — Джунко раздражённо смотрела на неё, в этот раз сидя на скамейке в парке. Мукуро сидеть не разрешили, поэтому она стояла рядом, глядя на младшую сверху-вниз. Но даже так она чувствовала значимость Джунко и её моральное возвышение над самой собой. — Что «опять»? — переспросила она. — Думаешь об этой мечнице? Джунко всё знала. Несмотря на то, что Мукуро ни одним своим словом или жестом не дала ей этого понять, она всё равно всё про неё знала. И о мыслях, сверлящих её голову, и о чувствах, вызванных загадочной и холодной девушкой с милым именем Пеко Пекояма. И хоть непонятно как, конечно же она всё знала, это же Джунко. Удивляться здесь было бессмысленно. — Знаешь, мне надоело, что из-за неё ты так часто витаешь в облаках. — с отвращением подметила сестра. — Это совсем на тебя не похоже. — Хочешь наказать меня? — с надеждой спросила Мукуро, ведь только так она смогла бы избавиться хотя бы от части груза виновности, лежащего на неё сердце. — Фу, заткнись, мерзкая извращенка. — фыркнула на неё Джунко. — Я хочу, чтобы в следующий раз, когда вы остались наедине, ты её убила. Только без крови и свидетелей. Я не хочу, чтобы мою сестру ловила полиция! Мукуро напряглась. — Это был бы полный отстой, согласись? Пу-ху-ху... — Джунко скривила ехидную гримасу, сопровождавшую её поддельный смех. — Грохни её нахрен! Она меня раздражает. — Я... Поняла. «Зачем?» — спрашивать было бессмысленно. Все действия Джунко были направлены на то, чтобы развлечь себя или создать новое отчаяние, и скорее всего эта её прихоть также была направлена туда же. Мукуро не могла не повиноваться. А потому молча проглотила приказ, опустив глаза в землю. Убить Пеко Пекояму. Убить своё второе «я». Своё извращённое мерзкими романтичными красками отражение. Уничтожить что-то настолько бесценное не должно составить Мукуро труда, однако горло её сдавило тяжестью на протяжении всего оставшегося дня. Кого я поклялась защищать? Следующая их встреча произошла тогда, когда обе девушки уже были вооружены. Дождь и металлический звон соприкасающихся клинков. Очень зря Мукуро по неосторожности раскрыла своему противнику свои сильные стороны — первым делом Пеко выбила катаной пистолеты из её рук, а значит у неё оставался шанс только на ближний бой. У Икусабы болели пальцы, а волосы намокли и чёлка растрепалась, залезая в глаза. Девушка хотела сбить очки с лица Пекоямы, но это оказалось сделать не так просто, с её скоростью и ловкостью практически невозможно. И вот сейчас они стояли под ливнем, скрестив обнажённый клинок от традиционной японской катаны и испещрённые царапинами военные ножи. — Ты ведь убивала раньше? — спросила Мукуро, хотя и без ответа уже знала, что права. Это легко читалось по уверенности и непоколебимости оппонента. Ей нужно было убить Пекояму и более удачного случая представить было трудно. Так приказал ей дорогой человек, тот самый, которого она поклялась защищать. — Лучше просто сдайся. — спокойно попросила Пеко. На её лице не было места ни единой лишней эмоции. — У меня тоже есть человек, которого я должна защитить. — Значит наш спор решит только победа в битве. Они разъединили клиники и снова разошлись. Идеальная выправка, сдержанная боевая поза и беспристрастное сосредоточенное лицо. Мукуро снова смотрелась в отражение, но ей хотелось увидеть там что-нибудь новое, что-нибудь, необходимое ей, чтобы удовлетворить одну из множества своих любопытных фантазий. Интересно, если она окрасит эту белую блузку кровью, она сама почувствует освобождение? Увидит ли сожаление? Страх? Будет ли Пекояма перед смертью думать о том, кого поклялась защитить? Или же в её голове живут куда более важные сомнения? Будет ли это убийство отличаться от множества других убийств Мукуро? Будет ли Мукуро удовлетворена, если после этого убьёт того, кого Пекояма поклялась защищать? Они обе дышат одной и той же целью и ради одинаковых причин, вот только имеют ли эти клятвы хоть какой-то вес на пороге смерти? Занесённый кинжал, рывок вперёд, толчок. Если собственная жизнь не представляет для Мукуро интереса, то и жизнь этой ученицы из класса 77-В тоже не должна. Резкий вздох и Пеко падает на землю, оставляя после себя всплеск от лужи. Красивые серебристые волосы намокли и пропитались запахом дождя. Мукуро медленно расправляет косички, стягивая банты и расплетая волосы. Почти заботливо, если не одержимо. Пряди падают в лужу крови, растекающуюся под телом. Пеко тяжело дышит. Наверняка она не умрёт, но сейчас она не может двигаться. — Прости Джунко, я тебя подвела. — шепчет Мукуро, ощущая почти что наслаждение от чувства собственной бесполезности. Под ней лежит красивое тело. Стройное и подтянутое — почти как у неё. Только личико куда более превосходное. Откуда только в Пекояме столько сдержанной женственности? — У тебя есть возлюбленный? — продолжает шептать Мукуро. — Это он? Его ты поклялась защищать? Пеко смотрит на неё расфокусировано. Очки на ней, но сосредоточиться мешает боль от ножевого ранения. Она смотрит снизу вверх, но даже так Мукуро ощущает всю свою моральную низость под этими чистыми алыми глазами. — У н-него-о... — слова тяжело даются Пеко. Кровь продолжает растекаться под ней. Её волосам так идёт красный цвет. — Такие же веснушки... Сердце Мукуро на секунду останавливается, а затем ускоряется. Она перебирает в голове образы знакомых ей людей, но не может вспомнить, кто именно обладает веснушками, помимо неё самой. Если бы на её месте была Джунко, она бы точно вспомнила... Но Джунко здесь нет. Мукуро ловит каждый резкий выдох, быстро выходящий из ослабевающего тела. — Я похожа на него? Пеко продолжает смотреть на Мукуро. За какие-то секунды её глаза снова наливаются свинцом грусти, тем самым, что Икусаба уже успела застать на лице мечницы. Её сестра Джунко всем сердцем влюблена в отчаяние, но неужели она равнодушна к такой эмоции как печаль? Тяжёлым грузом во всей красе расцветающая на чужом лице печаль. Её собственная печаль. Печаль, поделённая между ними. Печаль того, кто однажды поклялся защищать.