***
Прошла всего пара дней, поэтому разговор всё не выходил из головы. Каждое слово, каждое движение, каждое изменение в голосе — он помнил всё. Эта сцена вывела Серёжу из строя, буквально выбила из колеи. Всё это время он провёл в одиночестве, не было никакой информации от Олега, он не появлялся нигде и даже не убивал. Было больно от осознания того, что его исчезновение могло быть последствием слов Разумовского, хотя с большой вероятностью так и было. Хандру пришлось прервать из-за открытия дурацкого казино: опять лицемерные богачи соберутся в одном месте и будут капать ему на мозги. Выслушивать нытьё о том, что новые машины быстро раскупили, и они не успели их приобрести, лицезреть заигрывания старых мужчин, у которых имеются пивные животы, с молодыми официантками, быть участником очередных сплетен и грязных высказываний за спинами тех, кого высмеивают — всё это ужасно угнетало, хотелось просто сбежать от натиска провокаторов. Но он личность медийная, если не явится на такое событие, многие посчитают это подозрительным, и вопросов будет намного больше. Поэтому после напоминания Марго пришлось вылезать из тёплой кровати, снимать любимый халат (его любит не столько Серёжа, сколько Олег, потому первый и носит его практически всегда) и пафосно наряжаться в выглаженный чёрный костюм с белой рубашкой. Открыв свою гардеробную, Разумовский начал поиск нужной одежды, когда на глаза попалась чёрная водолазка Олега. Бросив всю охапку одежды на стул, стоящий рядом, Сергей бережно взял её и расправил в воздухе. Она была без единого изъяна, даже так долго пролежав в неаккуратно сложенном виде; приятная на ощупь, как и кожа Волкова, которую она в обтяжку покрывала; а главное — от неё исходил едва уловимый запах его одеколона. Перед глазами вспыхнули все моменты с Олегом: как он поддерживал его, как трепетно держал за руку, как одаривал тёплой улыбкой, когда Серёжа так в ней нуждался. Не хотелось верить, что всё это ничего не значило. Снова появилось настойчивое желание свернуться калачиком под одеялом и ощутить комфорт и уют хотя бы на секунду, но нужно идти. Отбрасывая вещь на прежнее место, а вместе с ней и незваную ностальгию, Сергей наконец собрался с мыслями. Он оделся, натянул свои любимые кеды, которые никак не вписывались в официальный дресс-код, и, посмотрев в зеркало в последний раз и попрощавшись с Марго, отправился в место, где его ждал личный сущий Ад.***
Как он и ожидал, новое здание кишело алчной корыстной «элитой». Атмосфера и правда была давящей, каждый хотел влезть не в своё дело, задать неловкие вопросы и просто помешать Серёже хорошенько выпить. Да, он нашёл утешение в алкоголе. Если уж ты пришёл на такое отвратительное мероприятие, не воспользоваться дарами хозяина было бы преступлением. Разумовский элегантно держал изящный бокал с шампанским своими тонкими длинными пальцами. В общей сложности на него ушла уже бутылка дорогого напитка, но он и не думал останавливаться. Шипучие пузырьки с новой силой обжигали язык, как бы дразня его. Он смотрел на представление со второго этажа, где людей было значительно меньше, чем в гуще событий. Если бы сейчас был не такой сложный период в его жизни, было бы непростительно упускать возможность знакомства с влиятельными, хоть чаще всего и раздражающими, людьми. Он поднёс бокал к губам, светлая жидкость вновь наполнила рот, и он уже был готов отправить её в далёкое путешествие по организму, как сзади раздался до боли родной и в то же время неожиданный голос. На мгновение Разумовский забыл, как дышать, а когда вспомнил, вдохнул шампанское, которым заполнен его рот. Он нелепо закашлялся и обернулся на голос, думая лишь о том, как рад его видеть. Олег снова начал затирать что-то про неверные решения и необдуманность действий, но Серёжа не слышал ничего, кроме собственного сердцебиения. В голове радостно заплясали обезьянки, которые по сути должны играть на тарелках. Он здесь, он вернулся, это значит, что он не обиделся, не уехал в свою любимую армию и не бросил его. От этой мысли на душе стало неимоверно тепло и легко, захотелось просто обнять его и никогда не отпускать. Алкоголь тоже сыграл свою роль — Серёжа не мог сконцентрироваться ни на чём, кроме губ Волкова, которые произнесли что-то явно серьёзное (это понятно по густым нахмуренным бровям), а затем коснулись бокала, который Олег успел забрать из его рук, именно в том месте, где несколько секунд назад были его собственные губы. Это стало последней каплей для Серёжи, который так истосковался по нежности и теплоте Олега. Он схватил его за руку и потащил в подсобное помещение, служащее складом кухонным принадлежностям, которое его разум приметил сразу же, как Волков появился здесь. Наверное, это было самое глупое и необдуманное решение в его жизни, однако возбуждение и страсть вперемешку с алкоголем и разлукой сподвигли на решительные действия. Как только дверь захлопнулась, они оказались отделены от всего мира, абсолютно никто не мог нарушить их гармонию в данный момент. Тот самый запах с водолазки резко ворвался в рецепторы. Щёки покрылись румянцем опьянения и желания, Серёжа подошёл к ухмыляющемуся Олегу, которого впечатал в стену, и, обхватив холодными тонкими пальцами щетинистое лицо, тихо, почти шёпотом проговорил: — Прости меня, я… — слова давались с трудом, ведь все мысли занимали губы напротив, — я люблю тебя, — последнее прозвучало настолько тихо, что казалось неуслышанным. Однако Олег услышал, понял и ответил: — Я знаю. И я тебя, Серёж, — слышать своё имя в такой атмосфере, в полутьме, когда его шепчет твой любимый человек — это сводит с ума, заставляя чувства захватить разум. Наконец он сократил расстояние между их лицами, закрывая глаза и медленно касаясь нежных тёплых губ своими. Первые несколько секунд поцелуем назвать сложно — они просто прижались друг к другу губами и боялись совершить неверное движение. Затем Олег отдалился, чтобы взглянуть в глаза возлюбленному и понять, реально ли это? Правда ли он любит его или это действует алкоголь? В небесных глазах, при таком освещении кажущихся более тёмными, Волков увидел искреннюю любовь и доверие, поэтому, не медля больше ни секунды, он впился в бархатные уста. Серёжа разомкнул губы, показывая готовность к большему, и Олег проникнул своим горячим языком в его рот, тот ответил взаимностью и подался навстречу. Их языки сплелись, как змеи, лаская друг друга и перенося обоих в состояние экстаза. Руки Олега спустились с плеч на пояс Разумовского, а пальцы того сжали тёмные волосы на затылке. Поцелуй прервался из-за нехватки воздуха. Какой же ужасной кажется эта человеческая потребность во время всеобъемлющей страсти. Волков поцеловал его в щёку, оставляя еле заметный влажный след, от которого пробежала стая мурашек. Серёжа нетерпеливо выдохнул, однако это было больше похоже на стон. Олег продолжил целовать его: сначала в висок, затем в ушко, отчего в голове запечатлелся звук прикосновения, а потом в шею. Рыжая голова откинулась назад, он прижался всем своим телом к телу напротив и опустил одну руку с головы Олега на его спину, сжимая такой ненужный пиджак и впиваясь в него ногтями. Тот в свою очередь оставлял смазанные дорожки на шее любимого, оба были возбуждены до предела. Серёжа сдался первым — он потянулся руками к своему ремню, желая избавиться от нарастающего напряжения. Волков схватил на лету и быстро расстегнул верхние пуговицы белой рубашки, продолжая целовать ключицы, затем медленно расстегнул ремень Серёжиных брюк и ширинку. На секунду отстранился, ища что-то глазами, и в следующее мгновение Серёжа уже лежал на каком-то столе, вещи с которого полетели на пол. Олег до конца избавился рубашку и продолжил поцелуи до груди и живота. Его горячие руки уже сняли штаны с Разумовского и принялись за фиолетовые трусы с принтом котика, брюнет тихо хмыкнул и продолжил движения ниже, приносившие неимоверное удовольствие растёкшемуся, как лужа, Серёже. Олег обхватил член руками, продолжая целовать низ живота, и начал медленно проводить пальцами вверх и вниз как можно нежнее, отдавая всю свою любовь и вкладывая душу, чтобы любимому было хорошо. Между тем Серёжа прятал лицо в сгибе локтя, чтобы скрыть смущение и сдавленные стоны, и не думал совершенно ни о чём, что случалось с ним довольно редко; он наслаждался каждым прикосновением, пытаясь запечатлеть в памяти, потому что всё это казалось сном. И вот нахлынула новая волна невероятных ощущений — Олег коснулся его члена губами. С уст сорвался самый пошлый стон, на который только способен Разумовский. Волков на этом не остановился, хотя Серёжа уже был на пределе. Он облизал головку, отчего тонкая нить слюны протянулась между ними, а затем взял её в рот. Ловкие руки и не менее умелый язык творили что-то нереальное, Серёжа прогнулся в пояснице, томно вздыхая и хватаясь цепкими пальцами за края стола. Олег продолжал ублажать его, не делая ни одного лишнего движения, всё было настолько идеально, что казалось спланированным. Спустя несколько рваных нетерпеливых толчков Серёжи в рот Олега, он издал жалобный стон, как голодный уличный кот, и, прикусив кожу на своём запястье, кончил. Перед глазами, как в анимационных фильмах, взорвались белые фейерверки. В следующие мгновения пришло неловкое осознание, и вырвалось тихое: — Прости, я… не хотел, — но Олег демонстративно проглотил сперму, облизнувшись и успокаивая. — Серёж, я люблю тебя, и тебе не за что извиняться. Он помог Серёже, который всё ещё смущенно и виновато избегал его взгляда, одеться и подняться на ноги, а после они отправились домой и провели уютный вечер вместе, нежась в постели и обнимаясь.***
Здесь мог бы быть поворот, когда Серёжа узнаёт, что это Птица, а не Олег, и понимает, что всё было лишь иллюзией, но тогда у меня выйдет страдальческая книга на пять томов, наполненная драмой и стеклом. Поэтому давайте представим, что это обычный (хотя он не может быть обычным) Олег Волков, который до умопомрачения любит Серёжу, как и он его.