Неучтенные детали

Было непонятно, что это: адреналин, недотрах или все вместе. Однако про «стоит» оказалось сказано нифига не фигурально. И с одной стороны, с коллегой как-то нехорошо. А с другой, Санек такой распаленный, знакомый и ласковый, вжимается твердым горячим стояком в бедро и низко стонет куда-то в плечо. Ну как его бросить. Наверное, потом это можно будет определить в категорию «помощь другу». Да и сценический мандраж с него самого тоже еще не сошел. Так ну и если моральные вопросы наконец разрешены, можно уже с чистой совестью вылизать соленую, колючую шею, и опустить руки ниже ватерлинии. Хочется без ткани: помять, погладить, сжать, задница у Саши замечательная, небольшая, упругая, без женской мягкости, но и так хорошо. Он только еще теснее притирается и ластится, по манерам напоминает Малыша только габаритами все же побольше, и на руки залезть не пытается, и слава богу. Вообще ничего не пытается. Не, ну так точно не пойдет, не то, чтобы тискаться с Сашкой было неприятно, но кончать в штаны, немного потеревшись друг о друга, как мальчишки, не особо привлекательный вариант, да и как-то уже не по статусу что ли. И ему тут совсем недавно кое-что обещали, правда в этой тесноте даже по лицу дать трудно, не то, что просто дать. Еще и спустить с Сашки штаны та еще задачка, носить настолько узкие это какая-то терминальная стадия мазохизма, хотя ноги у него в них отлично смотрятся, не поспоришь. Зато судя по протяжному стону облегчения, когда жесткий шов наконец перестает тереться о нежную кожу, сейчас они точно лишние. Саша как-то страдальчески заламывает брови и прикусывает нижнюю губу, когда пальцы расслабленно скользят по стволу и легонько сжимают темную от прилившей крови головку. — Ох, знаешь, а рука у тебя и правда отличная. Он тянется помочь расстегнуть ширинку и тоже поучаствовать в процессе, но его заботливо разворачивают лицом к стеночке, гладят, покрытую испариной, поясницу, скользят в ложбинку между ягодиц и осторожно дотрагиваются до входа, но он все равно зажимается от неожиданности. — Не нервничай так, пока не попросишь трахать не буду. Сашка слегка истерично смеется, а потом как-то разом отпускает себя, и снова льнет к рукам. Смазки нет, но как там было слюна и два пальца? Пойдет, чтобы подразнить большего и не надо: медленно обвести чувствительное отверстие, войти на фалангу погладить изнутри, потереть, Саша жалобно всхлипывает и дрочит себе в каком-то хаотичном ритме, ему даже этого с головой хватает, чтобы поплыть. Одна эта картинка будоражит не на шутку. О себе тоже надо заботиться. Он пристраивается сзади и скользит между ягодиц. Брать по-настоящему Ростик его, конечно, не собирается, так баловство. Каждый раз, когда головка давит на вход, Саша сдавленно скулит и дергается непонятно, желая то ли отодвинуться то ли насадиться поглубже. И кончает он как-то резко, вдруг весь напрягается, замирает, тихонько охает, а затем совершает провальную попытку стечь на пол. Аккуратно придерживая его под солнечное сплетение, Ростик тоже заканчивает, и на пол они стекают уже успешно и вместе. Пока он смотрит, на Сашку, который пытается найти в себе силы хоть штаны подтянуть, мысль в голове только одна: «Какая все-таки потрясающая подводка, даже быстрый грязный перепих не заставил ее потечь, не говоря уже о стольких часах до него. Спросить название что ли…» Изгваздались они, конечно, знатно, хоть штаны кожаные, отстирывать ничего не надо. — Блять. А вот Саньку не так повезло.