— воплощение уродства! мерзость, гниль! — из уст льётся желчь с грязью, обжигая чужое сердце.
убегает прочь то самое воплощение мерзости, соплями рыдая. желает упрятать свое паскудство, самого себя. но больше хочет зализывать раны как в старые добрые времена.
скрип двери, а позже громкий хлопок, в коем не таилось злобы, а лишь нервная обида, но такая лёгкая сравнимая с детской.
будучи наивным дитём, могильщика топили в болоте порочных слов. но никакого сопротивления, только немые мольбы о пощаде. а пощады нет.
озлобленный серый мусор жесток и противен, а эндрю был светом, что вот-вот погаснет навсегда в руках многочисленных тварей, что права имеют называться людьми. но угаснуть и исчезнуть не позволяла добродушная маменька — воплощение ангела среди тысячи чертей.
но мрак сожрал её, не оставив ни куска. жестоко до тошноты.
альбинос увалился на кровать, обхватывая руками согнутые коленки. как ребёнок ей-богу. ещё и рыдает. только со стороны кажется взрослым и сухим.
кресс погас после кончины родительницы. свет исчез из души. но лучиком солнца стал серый, но не мерзотный господин. холодная, но не жестокая тварь. способен на милость и сострадание.
светлый ждёт его, ждёт ласки и успокоения. знает что получит.
дверь отворилась. спокойно и осторожно.
— эндрю, опять?! — небольшое негодование. ожидаемо. — ты позволил втоптать себя в грязь в который раз?!
беспокоится, переживает. недовольство оправдано. всё в порядке. злого умысла нет.
аккуратно усаживается рядом на матрас. нежно и мило касается, поглаживает, трогает чудесное личико и чувствует влажность. хрустальные капли выдавали разочарование и боль.
— почему ты веришь им? почему? разве ты не видишь как ты красив? не видишь свет, что есть в тебе? они тьма, а ты свет, разве не так?
молчит, кусая губы, стыдливо пряча алый взгляд от взора серых омутов.
могильщик знал, что эзоп прав и из рта не течёт ложь, а лишь чистые слова.
— ну же… посмотри на меня, — слова стали тише. руки касаются мокрых от плача щек.
заплаканные очи возвращаются к пронзительным серебряным. а лицо бальзамировщика становилось всё ближе и ближе. вот-вот произойдёт некая близость. близость заключённая в поцелуе, таком лёгком и незначительном. так и происходит. холодные обветренные губы касаются чужих дрожащих. легко и не напористо.
наступило успокоение, словно серый отравил спокойствием светлого, умертвив сомнения и склонность к самоненависти из-за ублюдков с длинными языками.
«они тьма, а ты свет, запомни.»