В прицелах камер

      Последняя пуговица на лёгкой белой рубашке была застегнута. — Барон? — Тим повернулся к полулежащему на узком шезлонге опекуну и обольстительно улыбнулся, чуть показав крепкие белые зубы.       Барон окинул мальчика томным долгим взглядом. Его наследник выглядел невероятно привлекательно — белая одежда удивительно оттеняла его каштановые волосы, чуть тронутую загаром нежную кожу, мягкие губы и глаза, кажущиеся в тени тёмными и глубокими. — Превосходно, — произнёс барон, поднимаясь с шезлонга. Подойдя к Тиму, он провёл крепкой ладонью по вьющимся волосам, растрепав их.       Тим закрыл глаза и подался навстречу руке. Мягкие губы коснулись его щеки. Мальчик где-то в глубине души радовался тому, что однажды немного потерпел, а сейчас наслаждается близостью даже не одного любимого…       Анатоль подошёл к Тиму сзади и мягкими пальцами пригладил встрёпанные пряди. — Какой красивый… — проговорил он, подтолкнув Тима от зеркала.       Сегодня мальчику предстояла ещё одна встреча с журналистами. Прошло уже больше месяца с их первой встречи, теперь они встречались вновь. Сам Тим был не против, ибо знал, что в этот раз вряд-ли кто-то задаст ему неудобный вопрос.        Барон и Анатоль готовили своего мальчика к встрече заранее, вернее, со вчерашнего дня. Начиная с раннего вечера, то опекун массировал, сжимая, упругие щёчки Тима (что не могло ему не понравится), то Анатоль натирал ему лоб какой-то белой мазью, которая ощущалась как пахнущий ирисами песок. Шоколад Тим вечером не получил. Успокоить обычным «Красота требует жертв» не удалось. Вечером, устав от расчёсывания спутанных после купания в море волос и долгих поцелуев, все трое уснули прямо на широкой кровати барона.       Сегодня Тим был отдохнувший, бодрый и несколько возбуждённый перед предстоящим мероприятием. С интересом он смотрел на простирающиеся вокруг странно-причудливые пейзажи, кажущиеся безжизненными. Автомобиль катился плавно по извилистой дороге, солнце периодически сверкало, отражаясь, в чёрных очках барона Трёча. Тим с любопытством замечал, как раньше не обращал внимания на природу этого острова.       Внизу, под склоном, показался белый городок на самом берегу океана. И в эту кучку зданий из известняка вносило контраст здание отеля, где должна была проходить встреча с журналистами. Анатоль вёл машину небыстро. Тим чуть поёрзал на сиденье от нетерпения.       Дорога пошла мимо пальмовой рощи, до городка оставалось чуть меньше километра. Среди ослепительных на фоне рыжих скал домов появлялись то тут, то там люди, провожающие взглядом пронзительных глаз авто.       Барон успокаивающе погладил Тима по голой коленке. Мальчик улыбнулся и придвинулся ближе. Отель всё приближался и приближался.       Наконец машина остановилась, и Тим чуть ли не пулей выскочил из неё. Анатоль усмехнулся, глядя на то, как подёргивается от нетерпения их с бароном подопечный.       Краем глаза Тим заметил вспышку. Один фотограф решил запечатлеть само прибытие богатейшего мальчика на земле. Направляясь к высокому темному зданию, Тим подумал: «Всё равно фото смазанное…». Сейчас он просто не мог спокойно стоять.       Но в холле его снова ослепили вспышки камер. Мальчик дёрнулся, но барон мягко придержал его за плечо, чуть привлекая к себе для фотографии, которая, возможно, попадет в газету. — Достаточно, господа, — Анатоль сделал жест рукой, словно отгонял от себя надоедливых щенков.       Фотографы отступили в тень. Тим окинул их взглядом. Странные люди словно и были тенью, одетые в тёмное. Барон словно отгородил своего наследника плечом от них с одной стороны, Анатоль с другой, и всё трое прошли к лифту. Встреча должна была проходить в зале на четвёртом этаже, там же, где находился номер, в котором жил Тим раньше.       В зале уже в третий раз затрещали фотоаппараты, засверкали вспышки. Мальчика они уже не слепили, но появилось странное, даже противное ощущение. На миг вместо камер почудились дула то ли ружей, то ли каких-то орудий… Улыбка на миг сползла с его лица, но усилием воли Тим вернул её на место. Ему подумалось, что именно так должен улыбаться наследный принц: ослепительно, чуть-чуть надменно, но лучезарно.       Однако приятные мысли не отвлекли Тима от тоскливо-сосущего под ложечкой чувства. Барон, стоявший за ним, успокаивающе и незаметно гладил худенькое плечо мальчика большим пальцем, не переставая приятно улыбаться. На выручку Тиму вовремя подоспел Анатоль — двумя хлопками в ладоши и тем же жестом заставил треск умолкнуть.       Тим и барон проследовали за белый стол, Анатоль же остался стоять около дверей.       Первой руку подняла девушка в тёмно-красной старомодной кофточке и протянула навстречу Тиму микрофон: — Что вы можете сказать о своей жизни в данный момент?       Тим улыбнулся и ответил: — Чувствую себя ещё лучше, чем в первый день.       Сейчас он чувствовал себя уж точно не прекрасно. Взгляды журналистов казались острыми, пронизывающими до костей, как шипы «ведьминых когтей». Он отвечал на вопросы с непринуждённой улыбкой, но внутри эти взгляды разрывали его. — Как ваши родители отнеслись к такой перемене? — Положительно. А разве есть другой вариант? — ответил Тим как можно более непринужденно.       Этого вопроса задавать уж точно не следовало. За столом послышались смешки. Барон сжал плечо своего наследника чуть сильнее и, незаметно для него, улыбнулся всем остальным в комнате. — В прошлый раз, — начал длинноволосый парень, вы не улыбались. Почему же?       На миг мальчик задумался. — Я не знал плакать мне или смеяться. Для меня такое наследство стало очень большой неожиданностью.       На все вопросы Тим отвечал быстро, ёмко, и довольно остроумно, словно за смехом этих людей старался скрыть собственное царапающие ощущение в груди. К счастью, ни про родителей, ни про другие несколько задевающие мальчика темы никто не спрашивал, задавали вопросы банальные, но даже они доставляли мерзкий холодок и уколы.       Барон заметил внутренние перемены, но не мог понять — почему вдруг Тим стал чувствовать такое. Словно сами эти люди пугали его. Но большая часть журналистов была те же, что и в прошлый раз… Анатоль у двери скрестил на груди руки и покусывал край губы. Тим с каждой минутой становился бледнее и бледнее. Улыбка стала мягкой, словно расслабленной, но сердце его колотилось всё сильнее и сильнее, холодный пот выступил на спине.       Эти, быть может, полчаса показались ночным кошмаром для мальчика. Когда задавали последний вопрос о планах на будущее, Тим, перед ответом «Постараюсь придумать эти самые планы», нервно сглотнул. Улыбка получилась страдальческой.       Все журналисты начали потихоньку покидать комнату. Тим успел послать ко всем чертям на рога каждого за промедление. Наконец за последним тощим, как смерть, фотографом закрылась дверь. Мальчик попытался встать с кресла но не смог. Ноги его не слушались. — Тим? — барон склонился к своему подопечному и поднёс к его губам бутылку с минеральной водой. Тим стал нервно глотать воду, пока Трёч мягко гладил пальцами его грудь, нащупав бешеный ритм. — Хороший мой, что же ты? — Анатоль подошёл ближе и опустился на корточки рядом.       Тим сдавленно замычал и смог встать со стула. — Перенервничал, — барон ласково поцеловал в лоб Тима, — сейчас поедем домой, отдыхать.       Тим прижался к нему как к спасительной нити и, будучи поддерживаемым за талию Анатолем, направился к выходу.       В машине мальчик повалился на сиденье и всю дорогу назад сидел, обхватив себя руками, изредка вздрагивая. Барон мягко обхватил его рукой и прижал к себе, успокаивая своего Тима. Анатоль, кусая губы, сжимал руль, он переживал за Тима не меньше. Наконец они проехали между скал, попав в нечто похожее на ущелье. Наследник барона стал стискивать свои плечи меньше, перебравшись пальцами на пиджак опекуна. В груди демона что-то шевельнулось. Что-то похожее на сильное сострадание к маленькому хрупкому Тиму.       Наконец авто остановилось. Барон Трёч вынес мальчика на руках. Анатоль быстрым шагом пошёл следом, чуть-чуть поглаживая вспушённые волосы Тима.       Тим прижался к барону и уткнулся носом в его грудь. Страх начал понемногу отступать, словно спасительные руки забирали его. Осторожные пальцы приносили теплоту куда-то в живот, мальчик словно растворился в ощущениях.       Вдруг Тим почувствовала, что его опускают с тёплых рук на что-то мягкое. Открыв глаза, он увидел, что сидит на шезлонге в комнате, где он стоял перед опекуном утром, а барон и Анатоль с нежностью обнимают его с двух сторон. — Что с тобой, мой мальчик? — ласково спросил барон и поцеловал Тима в висок. — Я… Не знаю. Почему-то страшно стало. Тогда. Журналисты какие-то странные, — заговорил Тим прижимаясь ближе. — Сейчас тебе лучше? — Анатоль погладил его бедро.       Тим кивнул и обхватил слугу одной рукой. Демоны довольно улыбнулись и начали касаться губами то изгиба шеи, то плеч, то щёк и губ. Мальчик закрыл глаза и негромко вздохнул от удовольствия. Он почувствовал, как начинает таять, постепенно успокаиваясь. Тим даже не заметил, как барон расстегнул на нём рубашку, а Анатоль стал стягивал с ног белые шорты. Прохладные пальцы пробежались по ребрам и обвели соски. На губах мальчика заиграла блаженная улыбка. Барон обхватил его за талию и усадил между своих ног. Взгляд Анатоля соприкоснулся с взглядом своего хозяина. Не переставая гладить Тима, Трёч сначала слегка прикусил губу Анатоля, а затем впился в его губы долгим поцелуем.       Тим скользнул губами по руке барона, краем глаза увидев, как Анатоль опустился на колени. Сняв с Тима нижнее бельё, он обнажил привставший член и провёл кончиком пальца вдоль ствола. Веки мальчика дрогнули. Громкий вздох вырвался из его лёгких, когда Анатоль вобрал его орган до половины в рот.       Ноги Тима задрожали. Демон же всё настойчивее и настойчивее заставлял подопечного скулить и хвататься за полы пиджака барона. Мысли вышибло из головы Тима начисто. Он не осознавал, что почти извивается на месте, а окрепший член его опекуна уже упирается ему в спину. Сам Трёч тяжело дышал и всё сильнее стискивал соски мальчика, не в силах отвести взгляда от соблазнительной картины.       Анатоль глухо замычал, пустив приятную вибрацию. Стоны Тима стали протяжными, барон не сдержался и вовлек его в долгий поцелуй, будто стараясь поглотить в себя. А слуга уже не мог себя сдерживать, наслаждаясь вкусом юной плоти и реакцией на его ласки, он увлёкся и не заметил, как прикусил член и стал вылизывать набухшую головку.       Тим закатил глаза и едва ли не закричал. Он готов был кончить уже в эту секунду, от переизбытка ощущений даже слезинки показались на его веках, мучительное удовольствие едва ли не граничило с приятнейшей болью. Но Анатоль вдруг в последний раз лизнул уздечку и отстранился от Тима, похотливо улыбаясь. — Ещё, пожалуйстааа, — умоляюще простонал мальчик и чуть дёрнулся.       Барон одним движением подхватил его под мягкий задок и направился к небольшому белому столику. Уложив на него Тима, демон понял, что залюбовался беззащитным и принадлежащим только ему и Анатолю мальчиком. Аккуратно коснувшись его дырочки пальцем, он принялся гладить поджавшиеся яички. Тим хватал губами воздух, уже начиная едва ли не задыхаться от медленных прикосновений.       Растянув Тима, Трёч постепенно и плавно стал входить сам. Мальчик чуть выгнулся, запрокинув голову и совершенно расплавившись от жара. Он стонал от удовольствия, от того, с какой нежностью его покровитель и хозяин брал его. Низ его живота сводило раз за разом, когда барон скользил прямо по простате.       Вдруг ещё одна мягкая рука обхватила его внизу, вместе со своим членом, и принялась двигать, чуть скручивая. Тим привлёк к себе Анатоля и стал целовать то его, то барона поочерёдно, стремясь поцелуями доставить не меньшее удовольствие. Старших демонов умиляли взгляды мальчика, затуманенные наслаждением, поминутные закусывания губ, тихие вскрики и сладостные стоны. Вдруг жар внизу Тима стал совсем нестерпимым, рука и член подвели его к самой разрядке. В глазах его потемнело, и Тим излился себе на живот, крупно дрожа.       Барон, не переставая двигаться, провёл языком по шее Анатоля и прикусил его кадык. Слуга застонал, подставился под руку Трёча и кончил следом за мальчиком, едва стоя на ногах. Барону хватило ещё пары толчков, чтобы глядя в глаза Тиму, разрядиться прямо в него с рыком…       Подняв на руки ослабевшего мальчика, барон Трёч перенёс его на мягкий шезлонг, вытирая краешком пиджака белую влагу с него. Тим улыбнулся и с благодарностью запечатлел горячий поцелуй на ключице опекуна. Анатоль опустился рядом, внутренне радуясь тому, что Тим больше не переживает так, как пару часов назад.       Мальчик уложил голову на небольшую белую подушечку. А барон и Анатоль, в свою очередь, легли рядом и обняли своего единственного и любимого наследника с двух сторон, избавив его от страха и заменив его на бесконечное чувство любви.