Сон без сновидений

Они - три части единого целого, неразрывно связанные судьбы. Ардин рождён, чтобы нести скверну. Человек, которым он был прежде - целитель - был неважен, потому Багамут позаботился о том, чтобы он был забыт. И ему дали иное имя - Адажиум. Лунафрейе суждено умереть уже в миг её рождения. Она - свет, она - надежда, она - тот благословенный последний луч солнца перед долгой ночью. Её собственные желания и устремления не имеют значения в истории Багамута, потому он позаботился о том, чтобы они были забыты. И Ноктис, дорогой Ноктис, едва ли получил возможность жить. Жизнь избранного короля это череда трагических событий (она полагает, что это верно для каждого из них), небрежно собранных в единое целое, в конце которого он должен умереть. Багамута не волнуют ни боль юноши, ни его страдания. Они меркнут на фоне его долга. Это странно, даже пропитано фатализмом, что чья-то судьба настолько предопределена. Когда смерть наконец придёт, когда их предназначение будет исполнено... ...это станет успокоением. Луна, совершенно одинокая в этом новом мире, подтягивает колени к груди и плачет. Она оплакивает Ноктиса и боль, которую ему ещё предстоит испытать. Она оплакивает Проклятого и пережитые им мучения. Она оплакивает пустоту их жизней, конец, определённый с самого начала. Она плачет потому, что после сотен, тысяч лет эта трагедия наконец-то подходит к концу. А когда всё закончится? Они трое встретят рассвет вместе. ____ Десять лет. Луна проводит в неопределённости десять лет. Она идёт по опустевшим улицам Инсомнии. Она думает, что выглядит как типичный призрак, с пепельно-бледной кожей и светлыми волосами. В посмертии одиноко. Она привязана к материальному миру дважды: через своего короля и своего убийцу. Луна навещает обоих. Ноктис всё ещё спит. Она остаётся у Кристалла так долго, как только может, присматривая за ним. Иногда она говорит, читает ему его любимые истории. Иногда она рисует ему картины их будущего. Она больше не молится за него. Какую силу можно почерпнуть в вере, если конец чётко определён? Вместо этого она предлагает ему утешение. Когда он наконец-то присоединится к ней, у них будет собственный дом. У них будет жизнь, которую они должны были прожить без влияния богов и демонов. Она наконец-то, наконец-то обнимет его. Но этот день ещё не наступил. И иногда горечь заглушает нежность. В такие моменты она идёт к Проклятому. Он тоже спит. Развалившись на троне, он дремлет неделями и месяцами напролёт. Он так же сильно хочет, чтобы всё закончилось, и пробуждается только чтобы прогнать Королевскую гвардию. Или чтобы поговорить с ней. Ардин Люцис Кэлум рассматривает её из-под полуопущенных век, и горькая улыбка играет на его губах. Проклятый преувеличенно внимательно рассматривает ногти. - А, леди Лунафрейя. Как мило с вашей стороны навестить меня; в последнее время здесь почти не бывает гостей. И, конечно же, никому из них не сравниться с вами в происхождении, - она не отвечает, и он продолжает, доходя до мелочных издёвок, чтобы добиться её реакции: - Вы выглядите лучше, чем при нашей последней встрече. - Боюсь, не могу сказать того же о вас, канцлер. - Какие мы язвительные, - но он усмехается. - И, пожалуйста, дорогуша, зови меня Ардин, - он барабанит пальцами по подлокотнику трона. - Или "мой король", если хочешь притвориться почтительной. Он устал. Это видно по опущенным плечам, по странным золотым глазам, которые всегда были немного слишком выразительными. Он проводит рукой по лицу, не смотря на неё. - Так чем я обязан сомнительному удовольствию видеть тебя? - У меня оказалось слишком много свободного времени. Полагаю, что за это мне следует благодарить тебя, - она сцепляет руки за спиной и подчёркнуто внимательно рассматривает тронный зал. Он никогда не нравился ей; как и очень многое в Инсомнии, он состоит из острых углов и тьмы. А специфические... украшения, которые добавил Ардин, ничуть не улучшили дело. Луна смотрит в мёртвые глаза своего двойника. Тело чрезмерно искажено, и она приподнимает бровь. - Они действительно нужны здесь? - Мне показалось, что они оживили декор, - редким жестом доброй воли он убирает тела. Он рассматривает её своими странными глазами. - Скажи мне, дух, ты навещала нашего короля? - Да. Он фыркает. - Она заставляет нас ждать. Ну и как поживает дорогой Нокт? Так и просыпает своё будущее? - Он пробудится, когда придёт время. Они оба знают, насколько непоколебимо верны эти слова. Ардин вздыхает. Он - высокий человек, выше, чем любой из недавних королей Люциса. Из-за этого кажется, что трон ему мал, несмотря на то, что он горбится. Проклятый хлопает по сиденью рядом с собой. Нет нужды в излишней враждебности между ними. В конце концов они оба заперты в одной клетке. Неспособные исполнить свои роли, пока Ноктис не вернётся. Ардин закрывает глаза и притворяется, что снова собирается спать. Вместо этого он говорит: - О, Лунафрейя. Думала ли ты когда-нибудь, что это будет так долго? Она не думала. Она решает, не взять ли его за руку, желая простого физического контакта. Они оба изголодались по нему. Луна качает головой. - Нет. Но... мои чувства почти ничего не значат. - Меньше, чем ничего, - он улыбается, и она спрашивает себя, видит ли он её. Его взгляд направлен вникуда. Словно он смотрит на воспоминание, а не призрака. - Боюсь, это проклятие у нас общее, - он сдвигает шляпу на лицо. - Если хочешь, можешь остаться, дорогуша. Может быть это станет стимулом, который необходим королю. И она остаётся. _____ Восемь лет не проходят бесследно. Его разум сильно искажён, но всё равно остаются... отблески настоящего Ардина. Человека, а не роли, которую он взял на себя. Сейчас он сидит перед ней, между ними - бутылка вина. Она не может пить, но он настаивает на таком положении. Хотя бы как дань приличиям, и она проводит пальцами по кромке своего бокала. Ей нравится притворяться, что она может чувствовать холод хрусталя. Ардин притворяется, что может опьянеть от вина. Они оба обманщики. - Что ты будешь делать, Ардин, - он поднимает взгляд, удивлённый её внезапным вопросом, а она продолжает, - когда мы будем свободны от нашего предназначения? - Это если твой возлюбленный соблаговолит проснуться? Она улыбается. - Конечно. Кажется, что Ардин обдумывает её слова. В конце концов он пожимает плечами. - Не знаю. Ты уж извини, но будущее пугает меня. Моё никогда не было... приятным, - он допивает вино и наливает себе ещё. Его лицо, необычное и красивое, искривляется в явном неудовольствии. - Быть может, найду нам бутылку приличного вина? У Региса был ужасный вкус. Это безопасный ответ, скрывающий его истинные тревоги. Она кивает и уводит разговор на более нейтральные темы, сводит его к банальной болтовне. Она рассказывает ему о своём визите на Ангелгард, и это, кажется, успокаивает его. На остров прибыли Глефы. Они обеспечат безопасность Ноктиса. Она рассказывает ему о своём доме в посмертии (она не может оставаться в замке в одиночестве): маленькой квартирке в восточной части комплекса. - Мне нравился солнечный свет, - говорит Луна и закусывает нижнюю губу. - Каждое утро он падает на кровать. Это глупо, но... так я чувствую себя в безопасности. В тепле. - Это вовсе не глупо, дорогуша, - между ними повисает молчание. Оно не столь неприятно, как было когда-то; она считает его даже успокаивающим. Когда он наконец нарушает его, его голос необычно мягок. - Мне хотелось бы вновь стать собой. Никаких больше демонов, никаких похищенных воспоминаний. Только я, - он усмехается. - Видишь, это тоже глупо. Её сердце замирает от боли. - Нет, Ардин. Это совсем не глупо. _____ Девятый год едва не ломает их. Лунафрейя приняла свою судьбу. Она несправедлива, но что вообще можно назвать таковым в последнее время? Чего она не выносит, так это сокрушающая тьма. Чего она не выносит, так это тысячи, миллионы умерших из-за того, что боги отказались действовать. Всё предрешено, всё идёт своим чередом, а она... Потеряна. В ярости. Она сидит, обхватив голову руками, повернувшись спиной к Кристаллу, и желает суметь заплакать. Она устала. Она так устала. Ардин отказывается говорить о своём заключении, но она знает, что он тоже устал. Ардин шепчет имена, которые она не узнаёт, метается и стонет во сне, когда обычно остаётся неподвижным. Луна сжимается в клубок в своём одиноком жилище и думает о Левиафан. Иногда она вновь чувствует укус кинжала Ардина, но... это бывает редко. Куда чаще она вспоминает о своём умирающем теле. Она вспоминает боль последних месяцев своей жизни и сокрушающее бессилие, которым было отмечено её существование. Она столь же бессильна сейчас. Она закрывает глаза и гадает, видит ли Ноктис сны? И если видит, приятны ли они. В глубине души она знает ответ. Луна выбирает верить в ложь. ______ Ноктис пробуждается. Когда это происходит, она сидит рядом с Ардином. Она чувствует движение энергии. Луна накрывает руку Проклятого своей, забывая, что не может коснуться его. Она хотела бы, чтобы это было возможно. Это незначительное касание, это проявление чувств, изменило бы всё на свете. Он устало улыбается ей, и от облегчения у неё перехватывает дыхание. Ей кажется, они не выдержали бы ещё один год. Ноктис встанет перед Проклятым. Ноктис убьёт его. Ноктис отдаст свою жизнь. Род Люцисов прервётся. Все те, кто во тьме, обретут мир и покой. _____ Яркий свет. Яркий настолько, что ослепляет, хотя его глаза закрыты. Проклятый поднимает руку, рефлекторно отворачивается. Он хочет скрыться от него, он хочет вновь уснуть. Кончики пальцев гладят его по виску и вновь зарываются в его волосы. Они двигаются нежно. Кожа незнакомки тёплая и пахнет смесью (мёдом, ванилью, лимоном) лёгких, чуть сладковатых ароматов. Все эти ощущения сложно воспринять. Две тысячи лет он жил в благословенном онемении или в агонии. Удовольствие чуждо ему. Ногти скользят по коже его головы, и он льнёт к руке, как огромный кот. Незнакомка смеётся. Это мягкий смех, тёплый, успокаивающий. Она оглаживает большим пальцем его скулу и убирает руку. - Вот ты и проснулся. Леди Лунафрейя, теперь он узнаёт её. Её голос ниже, чем голос его Оракула, хотя их черты до боли похожи; едва ли он может похвалить Дракония хоть за что-то, но он хорошо выбрал своих лучших дочерей. Ардин хмыкает, медленно открывая глаза. Выражение лица юной леди такое же, как и при их последней судьбоносной встрече: Лунафрейя смотрит на него с состраданием, с любовью истинного целителя и, что важнее всего, с пониманием. Может быть не прощением, но совершенно точно пониманием. Он отводит её руку от своего лица и усмехается, целуя её пальцы. - Я столь же удивлён, как и ты, моя дорогая. Последняя встреча с твоим возлюбленным показалась мне весьма... конечной, - лёгкая усмешка на её губах говорит о том, что она хотя бы немного удовлетворена этим. Это справедливый расклад, как ему кажется. Оракул возвращается к своей забаве и продолжает перебирать его волосы. Он смотрит ей в лицо и говорит непривычно мягко: - Значит, всё кончено? Моё предназначение исполнено? Сколь же светлое она существо. Если род Кэлумов это звёздный свет и тьма, то Нокс Флёре - солнечный свет во плоти. Она улыбается, мягко. - Да. Его накрывает облегчение. Столь яркое, столь острое, что он почти забывает, как дышать. Всё сделано, всё кончилось. Он может вновь жить собственной жизнью. Не как злодей Изуния и не как чудовище, порождённое Драконием. Он может быть только Ардином. И только его голос и его воспоминания будут звучать в его мозгу. Лунафрейя по-прежнему играет с прядями его волос. Это должна быть Эра, думает он, но он благодарен, что это не она. Присутствие Луны умиротворяет, даёт точку опоры, тогда как её прародительница обладала куда более подвижной натурой. Он уже начинает вновь погружаться в сон, когда наконец спрашивает её: - Почему ты всё ещё здесь, моя леди? - Мы здесь, - говорит она, мягко исправляя его. Он глядит в направлении её взгляда. Ноктис сидит у скромно украшенного туалетного столика, подперев голову рукой. Юный король спит так спокойно, как ему не удавалось спать при жизни, - чтобы поприветствовать тебя. - Милый ответ. Хотя и не такой информативный, как мне бы хотелось. - Твоя жизнь прошла во тьме. Боги... Драконий не был милосерден. А твое предназначение было одиноким, - и благословенно будь её глупое сердце, она верит в это. Лунафрея кладёт руку ему на грудь. - Мы не позволим тебе начать эту жизнь в одиночестве. Это странно. Глядя в её очаровательное личико, искреннее и столь юное, он чувствует себя одиноким, как никогда. _____ Первые несколько месяцев его новой жизни... не приносят удовлетворения. После всего, что было, он не желает жить в огромном особняке. Он выбирает небольшое жилище, квартиру, чем-то похожую на ту, что описывала Луна. Он заполняет её книгами и вином и всеми теми красивыми вещами, которых ему недоставало в смертной жизни. Он наслаждается вернувшимися ощущениями; при жизни он придавал большое значение осязанию и теперь с радостью вновь исследует разные поверхности. И всё же он не может избавиться от ощущения одиночества. Те немногие души, которые он встречает, погружены в собственное счастье. На их плечах не лежит никакое бремя, они хмурятся, когда замечают его. Что за мрачное создание, говорят они. Что за тёмное пятно на их пасторальном бытии. Хуже всего ночи. Ардин спит, запутавшись в простыне, с гримасой боли, искажающей его черты. В часы бодрствования его разум принадлежит ему, но ночью? Тысяча, миллион разных жизней и воспоминаний теснятся в его мозгу. С ним более нет демонов, но он помнит. Он помнит, как они скреблись под его кожей. Он помнит, как их когти вцеплялись в его разум, и он помнит их вопли. Он просыпается в холодном поту, содрогаясь. Ардин запускает руки в волосы. Иногда он жаждет былого онемения. _____ - Ты видишь сны, Нокт? Это очень простой вопрос для этого человека. Ноктис всё ещё учится видеть разницу между Ардином-целителем и Ардином-мучителем. В посмертии он носит вполовину меньше одежды и отпускает волосы. Ардин Люцис Кэлум больше похож на бродячего поэта, чем на возможного короля. Они сидят в личном солярии Луны. Его королевы нет с ними, и он, как всегда остро, ощущает её отсутствие, но следы того, что она живёт здесь, разбросаны по всей комнате. Свитер, который она надевала вчера вечером, брошен на спинку кресла. Книга, которую она читает, с аккуратно загнутыми уголками страниц, всё так же лежит на кофейном столике. Это облегчает минуты расставания. Это ни на минуту не заглушает голосок в глубине его души, который говорит, что это лишь сон, краткое утешение перед тем, как они все отправятся в ад, но помогает. Ноктис ёрзает в кресле, поджимает губы. - Ты пришёл сюда, чтобы поговорить о снах? Не могу сказать, что предполагал нечто подобное. - Сделай приятное старику, - он впервые замечает синяки под его глазами. Правый уголок его губ приподнимается. - Пожалуйста. А правда в том, что он предпочёл бы не говорить о этом. Разумеется, сейчас всё практически идеально. Он волен жить своей жизнью; ему наконец-то позволено быть с женщиной, которую он любит. Дело просто... в отголосках. Дело в том, что прошлое прорывается в настоящее. Нокт закусывает щёку. - Да. Да, мне снятся сны. - В них... мало приятного? Я прав? Он думает о смерти своего отца. Он думает о Луне. Он всё ещё чувствует, как клинки его предков разрывали его на части. И это чувство, он словно тонет. Понимание того, что у него никогда не было выбора. Не было иного пути. Никто не собирался помогать ему, как бы напуган он ни был. Ноктис сглатывает ком в горле. - Нет. Они... нет, - он вцепляется в волосы. - Луна делает всё, что может. Она пытается, но... Но ведь и ей не легче, понимаешь? - Понимаю, в улыбке Ардина нет горечи. Только грусть. Может быть, её можно назвать ностальгической. - И ты тоже далеко не в порядке, - он не спрашивает. Это очевидно. - Нет. Это странно на самом деле. Нам должно быть позволено оставить всё в прошлом. И всё же... - Оно здесь. Это чувство. Понимание, что ты ничего не контролируешь. - Что никто не поймёт по-настоящему, через что тебе пришлось пройти. Да. Они связаны вместе, думает он, они трое. За всё время существования мира только они трое смогут понять. Луна пока ещё слишком вежлива, чтобы сказать это, и... этот Ардин тоже кажется слишком добрым, но Ноктис не боится. Астралы? Багамут? Они поимели их. Всех их. И, чёрт побери, общая травма не лучшая основа для дружбы, но... это начало. Он знает, интуитивно понимает, что только так они смогут справиться со своей болью. Вместе. Они должны быть вместе. Ноктис потирает шею, бросает взгляд на дверь. - Тебе стоит остаться. Луна скоро будет дома и... Оставайся. Кажется, что Ардин готов отказаться. И то, что он не делает этого, говорит о многом. _____ Они приходят к осторожному соглашению. Ардин переселяется в свободные покои во дворце. Если кому-то из них, кому бы то ни было, приснится кошмар - он найдёт остальных. И они будут говорить. Они справятся с этим и будут жить дальше. Теоретически это хорошая стратегия. Однако на практике всё не столь гладко. Разговоры утешают их, но не решают глубинных проблем. Ноктис просыпается от собственного крика гораздо чаще, чем готов признать. Ардин... предпочитает не делиться с ними подробностями. - Несчастные мы создания, - смеётся Ардин, и, наверное, именно так он и думает. Он поднимает бокал с вином, словно произнося тост. Они начали ужинать вместе. И, кажется, это помогает. Они говорят о том, как провели день. Они говорят о том, как прошли их жизни. Они вольны делиться трудностями старого мира. Это хорошо. Это приятно. Луна поднимает бокал в ответ, улыбаясь широко и искренне. - Возможно. Но я не могу желать лучшей компании. - Вы льстите нам, миледи. И в столь учтивых выражениях. Нокт усмехается. - Это один из многих её талантов. Даже когда она грубит, Луна звучит, как ангел. - Тише, Ноктис, - её щёки порозовели. И замечательно сочетаются с озорным блеском в её глазах. - И вообще я обиделась: я никогда не бываю грубой. На что ей хором возражают: - Ещё как бываешь, Луна. - Я не соглашусь, дорогуша. ____ Совершенно глупо думать, что в посмертии может быть нечто столь незначительное (по мнению Ардина, и Нокт едва не выгнал его из дворца из-за этого) как видеоигры, и всё же. Они здесь есть. Этот диван на самом деле слишком мал для них троих. Нокт усаживается на полу, откидывая голову на колени своей королеве. И Луна гладит его по волосам, пока он играет. Сама игра едва ли интересует их. А вот от компании они не собираются отказываться. Иногда, смотря сколько вина они выпили, Луна прижимается к Ардину. В первый раз он просто замер (Нокт ещё подумал, не переклинило ли что у него в мозгу; он просто сидел, распахнув глаза и не говоря ни слова, целых полторы минуты). Он оказывается очень удобной опорой, когда она читает, а то, что они сидят так близко, значит, что на диване остаётся место для Ноктиса. Можно было бы придумать полтора десятка логичных возражений. Их всего трое во всём дворце. Они могли бы найти диван побольше. Боги, да они могли бы найти три дивана и запихнуть их в одну комнату. Что может быть проще. Только... ни один из них не предлагает ничего подобного. Ардин пододвигается немного, освобождая место для Луны, и она усаживается, положив ноги на колени к Нокту. Им... тепло и удобно, и... на удивление безопасно? Он не знает, почему это может быть важно именно здесь, но это важно. Когда вся твоя жизнь прошла под прицелом, подобное изменение прекрасно. ______ Однажды они засыпают так. Втиснувшись все втроём на один диванчик. Ноктис гордится своей способностью спать где угодно и когда угодно, но... даже он готов признать, что это адски неудобно. Кажется, что его шея одеревенела. Он уснул, опустив голову на плечо Луны, и... то, как для этого пришлось изогнуться, поражает его. Телевизор всё ещё включен. В главном меню игры звучит закольцованная мелодия. Она разбавляет размеренное сопение Луны (она утверждает и настаивает на том, что не храпит). Ардин ворчит, пытаясь пошевелиться. Его голос звучит глухо со сна: - Для столь миниатюрной леди она оказывается безбожно шумной. - Смотри, чтобы она не услышала тебя. Она миниатюрна, но сильна. Ардин усмехается. Ему приходит в голову, что они оба, наверное, достаточно проснулись, чтобы разойтись по своим комнатам. Нокт может проводить его. Он может отнести Луну в кровать. Они просто... не делают этого. Нокт удивлённо моргает, практически уверенный в том, что Ардин погладил его по голове. Ему нравится, когда это делает Луна, и оказывается, что если рука больше и грубее, это столь же приятно. - Я приму это к сведению, Нокт. Спи. На следующее утро рука Ардина по-прежнему лежит на его голове. Луна по-прежнему лежит, уткнувшись лицом тому в грудь, а Нокт развалился рядом с ней, как огромный кот. Это почти точно должно считаться странным. Но никто не говорит ни слова. Это была первая ночь, в которую все они спали спокойно. ______ Поначалу они ещё придумывают оправдания, но потом забрасывают эту затею. Ужины переходят в ночёвки. А вместо того, чтобы засыпать на диване, они принимают смелое решение и приглашают его в свою кровать. Это лучший и простейший способ почувствовать себя в безопасности в этом огромном пустом проклятом мире, и они не собираются отказываться от него. И гляди-ка, это мало чем отличается от походной жизни с ребятами. Разве только Луна мягка, податлива и... восхитительна. Обнимает ли она его со спины или же лежит в его объятьях. И... ну, Ардин - это Ардин. На самом деле он не против того, что он с ними, и он пахнет в тысячу раз лучше парней (может быть так же как Игнис). Те несколько раз, что он засыпает между ними, становятся испытанием (Ардин неплохо сложён для человека его лет, но он ужасно долговязый, а Луна не сказать чтобы... пышная девушка). Это всё равно, что уснуть на голых камнях, только... это два человека со склонностью к обнимашкам и локтями такими острыми, что, кажется, можно резать стекло. Но он не жалуется. Ни один из них не жалуется. Какова бы ни была причина, это работает. И может быть в будущем всё изменится, может быть это не продлиться долго, но... сейчас этого достаточно. Сейчас это возможность почувствовать себя в безопасности. Способ справиться с их болью и пережить её. Нокт закрывает глаза. Луна похрапывает. Ардин похрапывает (побочный эффект выпитого вина, как выяснил Нокт). Они слишком громкие, и кто-то пихает его локтем под рёбра. Но ему удобно. Он покрепче прижимает к себе свою супругу. Он находит руку Ардина и сжимает её. Им не снятся сны, а если подобное случается, это не сложно исправить. Они крепче обнимают друг друга, пока неприятные ощущения не исчезнут. Они напоминают друг другу, что всё кончено. Их предназначение исполнено. Они встретят рассвет вместе.