Mi amor.

***

      Гектор лежал на краю обрыва. Он вновь скорчился от судороги в сто раз больнее, чем предыдущая. Его кости вспыхнули оранжевым светом, а силы медленно покидали… Гектор знал, что через пару минут он исчезнет из мира мёртвых, как его старый приятель Ворчун.       Ривера крепко, насколько только мог сжал, в прямом смысле этого слова, костлявую руку своей жены, с которой он так боялся расстаться прямо сейчас. Они так много друг другу не сказали…       Коко… Она начала забывать папу, которого искренне и от всего сердца любила всю свою жизнь. И самое главное — она чувствовала, что он её любит. Ведь Гектор никогда не переставал пытаться попасть на другую сторону цветочного моста, чтобы увидеть любимую дочь и жену.       — Я… Я не дам Коко забыть тебя!       Это были последние слова, произнесённые Мигелем, после чего он был перенесён в мир живых.       Все присутствующие родственники сомневались, что у Мигеля получится предотвратить повторную гибель Гектора.       Семейство Ривера грустно смотрели на картину, представшую перед их глазами. Имельда никогда не показывала свои истинные эмоции. Всё, что творилось у неё внутри, знала только она сама. Женщина крепко сжимала руку когда-то любимого ей человека. Хотя, почему «когда-то любимого»?       Сеньора Ривера чувствовала, как что-то больно кололо в груди. Странно, ведь сердца у неё, как и у всех в мире мёртвых, не было.       Из глаз полились слёзы. Предательские слёзы, которые женщина не сумела скрыть. «Слёзы — признак слабости» — твердила она себе всю свою жизнь и смерть. Именно поэтому за много лет и не проронила ни слезинки. Имельда пыталась закопать свои чувства к мужу глубоко в себе, заставляя себя и всех, кто её окружал, ненавидеть главу семейства, что оставил её с маленьким ребёнком на руках.       «Он ведь хотел вернуться», — шептал ей внутренний голос. Женщина понимала и знала это. Гектор хотел. Гектор пытался. Но смерть разлучила их…       Ей достаточно было просто выключить свою гордость, но… Она этого не сделала.       Имельда поняла ещё одну вещь — как она боится его потерять. Столько лет ненавидеть, чтобы вот так всё закончилось? Сейчас она действительно понимала, что скучала по его песням, посвящённым им с Коко, по взгляду его глубоких карих глаз, по его голосу…       Повторная судорога. Намного сильнее и больнее, что было до этого. Гектор чувствовал, что ему осталось недолго.       — Имельда… — прошептал он, слегка касаясь рукой её щеки, — Прости меня, дурака, за всё. Я так сильно люблю тебя и Коко… И любил всегда. Я так хотел увидеть нашу дочь в последний раз. Но теперь… Я её не увижу никогда… Я хотел вернуться. Я уже поехал на вокзал, но…       Его прервала Имельда:       — Я же всё знаю. Не оправдывайся, mi amor*.       «Она назвала меня «mi amor»? Мне не послышалось?» — пронеслось в голове умирающего мертвеца.       — Я люблю тебя, Гектор. И всегда любила, — произнесла Имельда, вытерая слёзы с лица. Впервые почти за сто лет, она почувствовала себя слабой. Или влюблённой. Для женщины это были слова синонимы.       — И я люблю тебя, mi novia**. Ты представить не можешь, насколько… — прошептал мертвец, после чего он снова скорчился от ещё более болезненной судороги.       «У Мигеля уже не получится», — одновременно пронеслось в головах семейства Ривера.       Отчаяние. Это то, что чувствовал каждый из присутствующих.       Но в одно мгновение тело Гектора расслабилось. Резко. Так резко, что Филипе и его брат-близнец Оскар слегка подпрыгнули в воздухе.       — Гектор? — вопросили родственники хором.       Спустя несколько секунд послышался ответ с его стороны:       — Я уже не думал, что скажу это, но… Коко меня вспомнила. У Мигеля получилось.