Чужие звезды: Космический мусор.

За четыре года до рождения Узумаки Наруто. В день, когда это случилось, над страной Огня распростерлась поздняя осень. Мерзкий, холодный дождь не прекращался вот уже вторую неделю, так и норовя затечь за шиворот случайным прохожим. И пусть он так и не обернулся ливнем, зато неудобств доставил куда больше последнего. Перерыв правда был. Он вышел совсем коротенький, буквально на пару часов жители Конохогакуре, деревни шиноби, скрытой в листве, могли наблюдать клочок звездного неба. Как раз в этот самый момент в местном госпитале разворачивалась небольшая драма, коснувшаяся слишком немногих судеб, чтобы стать достоянием общественности. День, когда Аджанта Полл снова осознал себя в перемазанном кровью после тяжелых родов тельце. Первым делом, стоило ему открыть глаза, он обнаружил медицинскую аппаратуру. Зависнув на некоторое время, бессмертный сперва решил, что просто спит у себя на корабле и видит дурацкий сон. Иначе чем можно объяснить то, что в комнате стоит капельница, но нет управляющего ей терминала? Где резервуары с бактой или на худой конец, - с кольто? Сердце между тем билось чаще обычного. Шок от увиденного перед смертью на Корбосе так и не отпустил до конца. Вспомнив детали той ночи, он мысленно вздрогнул. Он действительно столкнулся с той штукой, вселившейся в одно из его творений. Моргнув пару раз, Аджанта решил, что должно быть Сила выкинула его далеко от этой твари и ее зоны влияния. Это хорошо, это правильно. Перед тем, как начать охоту за той тварью, а с ней точно придется столкнуться и лучше бы на своих условиях, ему не помешает сперва окрепнуть. Сейчас он может победить разве что потребность заорать, требуя к себе повышенного внимания. Да и то, немалыми усилиями. - Он... такой красивый, - слабый голос девушки едва слышен, но кроме него других звуков не было и Аджанта повернул голову на голос. Девушка, некогда видимо красивая, но сейчас изможденная и бледная, словно после долгой болезни, лежала на кушетке, накрытая простыней. Мама. Мокрые от пота волосы, черные, словно кореллианская нефть, расплескались вокруг нее странным орнаментом. Видимо роды прошли труднее, чем он сперва решил. Глубокие тени залегли под красивыми серыми глазами. Он чувствовал в Силе, что ей осталось немного. Чувствовал, но оставался равнодушен. Жаль, что он не сможет узнать ее лучше, очевидно же, что она хорошая мать. Наверное он бы точно привязался к ней и полюбил, сложись все иначе, - Твой отец... даже не представляет, чего... лишился, - она с трудом покачала головой, но нашла в себе силы улыбнуться, - Вырасти сильным... Тору-чан. Тору-чан, мой мальчик... Значит теперь его зовут - Торучан? Ну такое себе имя, если он все верно услышал. На всякий случай алхимик потянулся в Силе к сознанию матери, чтобы лучше понять язык. Тору, да, вот как его теперь зовут. Пожалуй, с этим можно смириться, у него и похуже имена бывали. Иногда он сразу менял их на собственное, иногда оставлял, как есть. Все зависело от фантазии его родителей. Тору - звучит не так уж и плохо, хотя с Аджантой ничто не сравнится. Вот только почему-то у него паршивое предчувствие по поводу настоящего имени в этом месте. Он не мог объяснить, почему, но был уверен, - лучше ему не называть себя Аджантой. По крайней мере до тех пор, пока он не доберется до ближайшего космопорта на своих двоих и не слиняет в миры среднего кольца, как минимум. Подобные подсказки в Силе задевали его, но что поделать? Вдруг на этой планете до сих пор отчего-то не забыли его самого в лучшие годы? Столетняя Тьма тогда накрыла многие миры, всякое может быть... - Я... - девушка вдруг начала судорожно хватать ртом воздух, жалобно глядя на своего сына, - Тору... чан... - Сэцуко! - новый голос, на этот раз мужской, заставил ситха испуганно икнуть. Он мог бы и сам догадаться, ведь не она держит его на руках, но шок от пережитого перед смертью слегка сбил Аджанту с толку, - Сэцуко! Поздно. Долгий, непрерывный писк приборов подтвердил остановку сердца. Мужчина прижал младенца к груди и тихо заплакал. Аджанта-Тору чувствовал, как трясутся его плечи. Сам он моментом нисколько не проникся. Хоть ему и было жаль девушку, больше он все-таки жалел себя. Снова он сирота, ведь так? Мать умерла при родах, а отец... ну не этот мужик точно. Помер или вовсе сбежал, кто его знает? Младенец отвернулся от тела своей матери, в надежде увидеть среди местной техники хоть что-нибудь привычное, но вдруг замер. Карта звездного неба, видимая за окном, была ему не знакома. С какого ракурса ни смотри, но родные звезды древний скиталец узнал бы немедленно. И сходу вспомнил бы их имена. Но сейчас на небе ни одной такой, все совершенно чужое. Ощутив, как в душе нарастает дикая паника, он опять скосил глаза на аппаратуру. Нет, такой древностью не оснащаются даже мелкие больницы в аграрных и полузаброшенных мирах республики! Это ведь... И тогда по тихим коридорам госпиталя Конохи эхом разнесся испуганный, отчаянный детский плач. *** Четыре года спустя. "Как странно", - такие мысли посещали его голову почти каждый день. Каждый раз, когда он узнавал что-то новое о мире, в котором на этот раз родился, Тору дивился и никак не мог адаптироваться. Даже когда он учился есть палочками. Нет, особенно, когда он учился есть палочками! Странная мебель, странные манеры людей, странный цвет волос, порой встречающийся у жителей (сперва он решил, что они просто красятся). Ну и да, чакра. Неизвестная сила, в чем-то напоминающая его собственную, но и отличающаяся от той едва ли не во всем. Сходство прослеживалось разве что в том, что и то и другое позволяло людям совершать невозможное. Приют, в котором он жил, был набит детьми под завязку. Не так давно отгремела война и сирот тут сейчас проживало немало. Многие из этих детей грезили тем, как станут шиноби. Научатся управлять чакрой и сражаться с ее помощью. Встанут на защиту своего дома и... умрут в следующей такой войне, мысленно заканчивал за них Тору. Сам он, такой же шумный и непоседливый, как и все прочие, не сильно выделялся из толпы, разве что не собирался становиться никаким шиноби. Ему и так неплохо. Для себя Тору решил заняться исследованием мира, в котором оказался. В конце концов, чем ему еще заниматься? Раньше он всегда сбегал из дома, подав сигнал своему дроиду, стоило только разменять первый десяток лет. Винни прилетал за ним без вопросов и они вместе отправлялись навстречу неизвестности. Аджанта Полл давно уже заблудился в знакомых гипермаршрутах, уподобившись перекати-полю. Со временем это стало его привычкой, а "Хищник", его любимый корабль - единственным домом. И теперь он не собирался ничего менять. Только душу скребло ощущение одиночества и утраты. Винни не прилетит за ним в этот раз. Не похитит его у любящих родителей, потребовав у тех непосильный выкуп. Не застрелит жестокого отчима-пропойцу, избивающего мать. Не отругает самого Аджанту за измененый алхимией лес чудовищ, так заинтересовавший республиканские СМИ. Он остался совсем один, в чужой галактике. Ни друга, ни целей, ни даже примерного представления о том, в какую сторону податься, чтобы все это исправить. Так и протекали его приютские деньки. Сегодня он проказничает со всеми, а завтра уже впадает в апатию, скучая по родным звездам и оставленным дома друзьям. А потом снова проказничает. Сегодняшний день прошел вполне обыкновенно. Он весело носился с другими детьми по двору, получал нагоняи от старой воспитательницы, бывшей когда-то элитной куноичи, а теперь списанной сюда из-за травмы, полученной на последней войне. За обедом снова напала тоска, но в этот раз не такая сильная и вечером он снова носился, играл и радовался жизни. А теперь ночь, - они все спят. Кроме него. Сам он повадился иногда выскальзывать по ночам на крышу, чтобы полюбоваться звездами и подремать под их ласковыми лучами. Пусть чужие, но все такие же красивые. Сколько же тайн они скрывают? Будь технологии этого мира так же развиты, как и привычные ему, он бы с удовольствием отправился туда. Даже раздумывать бы не стал. Но технологии не развивались и все что оставалось ему, - лежать на крыше, сложив руки под головой и предаваться мечтам. Может однажды все изменится? Сам-то он может построить корабль, только детали для него создавать придется Алхимией Первоэлементов, что для него тяжеловато. Вот бы местных научить такому, но им ведь не интересно. Чакра, техники. Техники, чакра. Вот и все, большего им не нужно. Он тоскливо вздохнул и смежил глаза. Ночь сегодня ясная, так что и не подумает слезать с крыши, пока не рассветет. И пусть старая карга хоть до хрипа на него орет, ведь все это будет потом... Вдруг сильнейший взрыв сотряс весь город, а где-то за его спиной полыхнула вспышка, осветившая всю эту причудливую деревню-город. Тору тут же подскочил на месте и заозирался. Он не мог припомнить, чтобы тут устраивали фейерверки, похоже на деревню напали! Второй взрыв раздался с той же стороны и древнего впечатлила его сила. Купол теплоэнергии, показавшийся из-за высоких деревьев, мог бы накрыть половину деревни разом! Волна сильного жара пришла следом, обдав его самого и едва не сбросив с крыши приюта. Он слышал, как внизу засуетились люди. Да, такое не проспишь, подумал он и принялся наблюдать. И чем дольше он наблюдал, тем сильнее становилась уверенность в том, что лучше бы ему линять отсюда, пока сам под раздачу не попал. Из леса выскочил полыхающий багрово-алым пламенем зверь. Так же светятся его глаза, когда он злится и ничего хорошего от этого ждать не следует. Особенно ввиду размеров того существа. Гигантский багрово-алый лис превосходил ростом левиафанов почти вдвое, разве что туша у него не такая массивная. Вот только в схватке этого странного лиса с левиафаном, Аджанта бы, скрепя сердце, воздержался от ставок. Сейчас чудище осматривалось, словно выбирая, куда направиться, но Аджанта чувствовал, - он не выбор делает. Внутри существа происходила какая-то борьба. Словно к его воле примешалась чужая и теперь словно паразит пытается истощить его силы. Странные глаза, красные, с четырьмя зрачками, один нормальный, три других расположены вокруг углами равностороннего треугольника, казались растерянными. Аджанта не сомневался, лис вовсе не жалеет людишек, просто не хочет выполнять чужих приказов. Но вот борьба закончилась и зверь проиграл чужаку. А проиграв, двинулся в его, Тору, сторону. Ситх замер в нерешительности. Ему бежать бы пора, вот только что-то не давало ему так поступить. Он снова и снова вспоминал убитого левиафана. Того, которого пришлось убивать вместе с планетой. Если в этом мире тоже есть те, кто способен вот так захватывать чужие тела, то... Может ему стоит попробовать освободить зверя? Все же это мерзко, когда твоим телом управляют, как игрушкой. К моменту, когда он наконец принял решение, чудище уже нависло над ним. "Стой!" - приказ, подкрепленный Силой, вынудил существо удивленно моргнуть и помотать головой, - "Я знаю, ты слышишь меня. Борись." "Не могу", - к удивлению Тору, лис ответил ему словами, а не эмоциями, - "Он слишком сильный." "Ты сильнее", - уверенно заявил тот, - "Я помогу тебе." Кто бы не контролировал титана, воля семитысячелетнего ситха не могла оказаться слабее. Человек, некогда мановением руки озеленявший пустынные миры, превращая их в райские пущи, просто не мог обладать слабой волей. Пусть эта воля не могла открыть ему завесу, скрывающую будущее, но тягаться с ней сумели бы немногие. И довольно быстро Аджанта вышвырнул пришельца из разума лиса. Глаза гиганта изменились. Исчезли лишние зрачки, а собственные растянулись вертикальными щелями. Чудовище удивленно смотрело на крохотную точку на крыше. Человек, да еще и совсем ребенок! Так легко сломал контролировавшее его гендзюцу. Ни печатей, ни чакры, просто взял и сломал! "Зачем ты мне помог, малыш?" - лис не готов был простить человечество, но отчего-то не хотел вредить тому единственному, кто заступился за него, - "Обычно тебе подобные..." "Я - не они", - возразил тот, - "Мне не нужна чужая сила." "У тебя и своей хватает", - согласился монстр, - "Но ведь ты мог просто сбежать." "Когда понял, что ты под чужим контролем, - уже не мог." - мальчик сочувственно улыбнулся демону, - "Это мерзко, я не хочу с этим мириться." "Ты странный", - лис уставился на него грустными глазами, - "Но я бы не отказался, если бы все вы, люди, такими были." "Какой уж есть, мм?" - тот пожал плечами и вдруг нахмурился, - "Тебе лучше уходить, пока на тебя снова не напали." "Так и поступлю", - демон растянул губы в жутком оскале, но Аджанта много возился со зверьем и знал, - это он так улыбается, - "Спасибо тебе." Лис не стал терять времени зря и припустил в противоположную от продолжавшейся битвы сторону. В этот момент следом за ним из-за деревьев появилась маленькая фигурка в белом плаще. В руке фигурки сформировалась голубая сфера и тот с размаху всадил ее в загривок демона. Лис взвыл и попытался задеть наглеца лапой, но того уже и след простыл. Вновь появился незнакомый мужчина уже стоя на носу монстра. На этот раз в каждой руке светилось по такой сфере. Битва продолжилась. Мужчина в плаще то загонял зверя, то заманивал его, уводя от города. В один момент Тору столкнулся с ним взглядом и поежился. "Это ведь тот самый, да?" - он таращился на то исчезающего, то снова появлявшегося шиноби, так ни разу не коснувшегося за весь бой земли, - "Хокаге. И он видел, что лис меня не тронул." Первое, о чем Аджанта узнал в новой жизни, - это культ силы, захвативший весь исследованный мир. Возможно, что у сильных мира сего теперь появятся к бессмертному неприятные вопросы, ведь четырехлетние дети обычно не умеют договариваться с гигантскими чудищами. И бежать ему тоже некуда. Почесав голову, Тору принял решение ждать. Может еще обойдется? *** Обошлось. Новости в Конохе разнеслись быстрее ветра и уже на утро весь город судачил о том, какую жертву принес четвертый хокаге, защитив деревню. Его жизнь и жизни всех членов его семьи стали залогом того, что девятихвостый демон-лис оказался пойман и заточен, а сам город спасен от разрушения. Странная двойственность виделась Аджанте в этих новостях. С одной стороны, четвертый мертв и не выдаст никому увиденное той ночью, но с другой, мальчик надеялся, что лис все же сможет сбежать. Да и сам хокаге кажется был хорошим человеком. Отчего-то ему было искренне жаль демона. И дело тут скорее всего не в том, что Аджанта - это какой-то борец за свободу или вроде того. Как правило, его волновала только собственная. Сам он считал, что причина кроется во взаимопонимании лиса с людьми. Аджанта видел в нем и мощь и ярость, но хоть убей, не разглядел в глазах демона ни капли зла. Таким же он видел и себя, вынужденно воюющего с джедаями в эпоху Столетней Тьмы. Еще за год до той ночи, когда демон-лис едва не разрушил Коноху, Аджанта начал работу над своим телом. Он всегда начинал ее довольно рано. Алхимическое преобразование своего собственного вместилища проходило куда медленнее, чем создание алхимических тварей. Постепенно, шаг за шагом, он расширял свои телесные возможности. Ускорял митоз и мейоз клеток, а так же наделял новые свойством перерабатывать уже отмершие. Это давало ему невероятную живучесть и возможность жить неприлично долго, сохраняя молодость до самого конца. Он становился сильнее и быстрее обычных людей, словно атлет, занимавшийся многие десятилетия. Ничего сверхъестественного, просто ему неохота тратить время на физические упражнения. Медитации затягивались, ведь он умел сокращать свое восприятие и путешествовать по собственному организму, наблюдая его процессы. Сам себе микроскоп. Кроме того, медитации расширяли его восприятие мира вокруг. На многие километры тень его разума накрывала землю, позволяя учиться у местных жителей их секретам. Так он понимал их культуру, лучше постигал язык и письменность, а так же развлекался. Еще год спустя последний процесс алхимического преобразования будет завершен и его тело станет идеальным произведением искусства, способным на все. Все болезни и органические яды станут для него безвредны, также, как и многие известные ему химические. Ну и наконец, он разрабатывал новый метод применения Живой Алхимии. Быть может его язык однажды обернется змеей и ужалит врага? Может однажды его кожу покроет чешуя крайт дракона, что защитит его от порезов и огня? Кисть руки станет пауком и залезет на стену, чтобы оттуда поудобней устроить засаду? Или он пожелает отрастить себе хвост, просто ради веселья? Пластичный, изменчивый, он ведь всегда таким был, пусть и не в буквальном смысле. Хотя мало кто держался за свои убеждения до последнего, как он. В последнее время он работал над сосудистой системой. Прямо сейчас его сознание двигалось по одной из артерий, наблюдая, как ее стенки оплетает тончайшая мышечная ткань. Он хорошо набил себе руку за прошедшие тысячелетия и не боялся ошибиться, но все равно не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за процессом. Если его сердце остановится, сосуды начнут качать кровь сами. Когда-то его называли одним из самых живучих людей в галактике. Это все ерунда по сравнению с тем, чем Аджанта занимался прямо сейчас. Пусть он и мог воскресить себя сам в случае смерти, но считал такую возможность излишней. Жизнь неизбежно заканчивается смертью, он всегда знал это. Что бы ни сделало его бессмертным, каждое из его воплощений рано или поздно умирало. Алхимия давала ему молодость и долголетие, но не уберегала от времени. Он умрет в сто, двести, триста лет. Будет выглядеть так, словно ему все еще двадцать пять, но все равно умрет. И неизбежно переродится снова. Поэтому живучесть, а не самовоскрешение. Искусство, а не пошлость. - Т-тору-кун? Он удовлетворенно кивнул собственным мыслям и поплыл к следующему участку. Сегодня он успеет доделать все, а потом примется за... - Это... это ведь тебя зовут Тору-кун? - тоненький и робкий голос принадлежал девочке одного с ним возраста. Аджанта мысленно почесался, раздумывая, что ответить, - А... а давай дружить? Он распахнул глаза и увидел перед собой маленькую девочку, как и предполагал. Кажется, он видит ее впервые? Должно быть новенькая. Черные волосы обрамляли смешное детское личико, а сама девочка стояла, сложив руки лодочкой перед собой и краснела. Карие глаза смущенно опущены вниз, но нет-нет да постреливают на него искренним детским любопытством. - А... - он слегка опешил. Раньше никто вот так не дергал его из медитации. Он конечно не злится, просто она застала его врасплох... - А давай! - и тут же растянул зубастую улыбку от уха до уха. - Я Минами... Андо Минами, - девочка совсем смутилась, но все же протянула ему руку. - Оренжииро Тору, - улыбаться еще шире его жизнь не учила, так что он смежил глаза, - Оренжииро - это не настоящая фамилия, меня так из-за волос прозвали, - он подергал ядовито-оранжевую прядку и хохотнул, внимательно следя за ее реакцией, - Апельсиновый Тору, мм? - А что ты только что делал? - Минами не могла этого знать, но испытание апельсинами она только что успешно прошла, не став издеваться из-за его волос. Многие дети любили этим заниматься. Пусть Аджанта и не держал на насмешников зла, но особо близко к себе не подпускал. - Я? - он ожидал хотя бы смешка, так что немного растерялся. Она имеет в виду его медитацию что ли? - Ну я... ээ... тренировался там... - Ты тоже хочешь стать шиноби? - девочка с восторгом глазела на него, - Я когда вырасту, обязательно стану хокаге! - Ты хочешь стать хокаге? - он удивленно уставился на Минами. Нет, конечно многие дети так говорят, но в Силе он ощущал ее невероятную искренность. Совсем непохожую на таковую у прочих приютских. Кажется именно так звучит по-настоящему принятое и взвешенное решение. Судьба? - М, - она кивнула и отчего-то опять покраснела, - Просто хокаге защищает всех. Если я стану хокаге, то больше ничьи родители не умрут, вот я и... - Ты наверное переоцениваешь эту роль, - еле слышно пробормотал он себе под нос, но потом добавил уже более уверенно, не желая расстраивать собеседницу, - Если постараешься, то у тебя все обязательно получится! - А ты? Что ты тренировал? - она хлопала глазищами уже совсем расслабившись. - Ну ээ... я вообще-то и не хотел становиться шиноби, - Аджанта смущенно почесал затылок, - Я еще не придумал, кем хочу быть. - Как это ты не хочешь стать шиноби? - возмутилась Минами, - А зачем тогда тренируешься? - Ну я... - А вот и хочешь! - А... а вот и нет! - А вот и да! - она показала ему язык. - А вот и нет! - он показал язык ей в ответ. - А вот и... С этого самого дня у него появился первый в этой жизни близкий друг. Характер Минами заметно отличался от его собственного. Если он сам прослыл хулиганом и инициатором различных проказ, то девочка же напротив, прилежно училась и слушалась старших. Когда он беззаботно валился на травку, Минами сперва что-нибудь стелила рядышком и только потом присоединялась к нему. Казалось бы, как такие разные личности могут стать настолько близки? Все довольно просто. Их объединило детство и искренность. Пусть Аджанта и рассказывал остальным всякие небылицы, все же предпочитал быть честным по отношению к ней. Андо, казалось, и вовсе не способна солгать. Всегда правильная, Минами лгала только тогда, когда это могло избавить Тору от неприятностей. Правда потом ему неизбежно доставалось от подруги, но он не особо возражал. Чуть больше года оставалось им жить под этой крышей, дальше Минами должна была получить небольшое пособие и комнату, как ученица академии, в которую так стремилась. Тору же пока не знал, как сложится его судьба, но девочка упорно уговаривала его пойти в академию вместе с ней и стать великим шиноби. И все чаще он задумывался над ее предложением. Пусть Аджанта до сих пор не видел себя, скачущего по крышам и выдыхающего огонь (они как-то подглядели за тренировкой какой-то команды), но оставаться один тоже не особо рвался. Да и Минами одну оставлять ему не хотелось. Кроме того, он внезапно открыл для себя необходимость довольно серьезных трат в будущем. Проблема, легко решить которую могли только награды за миссии, но никак уж не честный труд. Да и ремесленником становиться ему совсем не хотелось. Сперва неплохо бы разжиться музыкальным инструментом. Таким, чтобы можно было таскать с собой. Затем сладкое. Да, данго, моти, екан, вагаси и прочие местные десерты захватили его воображение и теперь снились ему по ночам. Насчет наркотиков он еще не решил, он ведь пока слишком мал, но... а вдруг тоже захочется? Его организм способен справиться с любой отравой, так что бояться ему нечего. Вот только Минами об этой его стороне вообще лучше не знать. Он еще слишком молод, чтобы умирать. Когда Минами начала пытаться кидать бумажные сюрикены, Аджанта сперва с интересом следил за ее потугами. Безобидные бумажки улетали туда, куда хотел ветер, а не девочка, что веселило ядовито-рыжего ситха и сердило Андо. В голос смеяться он не решался, опасаясь обидеть старательную подругу, но все равно не мог отказать себе в том, чтобы посмеяться над ней втихую. Однако девочка не отступалась от своего, что без шуток восхищало бессмертного. Пусть ей всего пять, пусть это лишь оригами из дешевой бумаги, движения девочки при броске изо дня в день становились все лучше. Они так и продолжали подглядывать за тренировками молодых команд шиноби и отличная память позволила Минами почти в точности копировать их движения. Кроме того, отмечал про себя Аджанта, она в отличии от тех генинов действительно слушала наставления их сенсея и принимала его советы к сведению. В один день ситх наконец бросил тайно потешаться над ее потугами и принял решение, - раз ее стремления так сильны, - то он поможет ей. Все равно ему ведь больше нечем заняться. Так Минами начала постигать искусство безоружного боя эчани, а бессмертный - вспоминать, каково это - быть наставником. Незаметно для Минами, ее тело росло и крепло даже тогда, когда она спала или принимала пищу. Алхимические преобразования происходили с ней медленно. Куда медленнее, чем с самим алхимиком. В конце концов, Аджанта привык терпеть сопутствующую боль, а чем быстрее процесс изменения, - тем та сильнее. За последний год девочка приобрела потрясающую выносливость, пополам с повышенной реакцией, чем страшно гордилась. Бессмертный добродушно посмеивался, но не спешил рушить ее иллюзии. Однажды ночью, когда Аджанта продолжил свой кропотливый труд, он по незнанию что-то задел в ее организме и похоже случайно изменил. Сам он здорово перепугался, не в силах понять, на что именно воздействовал. Улучшил или испортил? Той ночью Минами проснулась с сильной болью в груди. Каким образом маленький переполох достиг шиноби, никого из приютских в известность не поставили, но на следующее утро прибыли двое. Один с коротким мечом за спиной и в маске, второй же - в белом халате и очках. Тору узнал второго, это был шиноби-врач или как их тут называли, - ирьенин. Тот самый, который горевал по его матери в ночь, когда ситх родился и ни разу не навестил его самого. Ирьенин обследовал напуганную девочку и удивленно присвистнул, - этой ночью пробудился ее очаг, источник загадочной чакры, вокруг которой была построена вся местная культура. Очаг Минами удивил врача своим объемом и тем, насколько рано он пробудился. Ирьенин тогда восхитился ее потенциалом и сообщил своему коллеге в маске, что девочку ждет большое будущее. Неизвестная аномалия за ночь увеличила и без того немалый объем доступной ей чакры почти вдвое. Боль прошла к обеду и счастливая Минами до конца дня без умолку трещала о своей маленькой победе, а ее озадаченный друг чесал лохматую голову, так и не сообразив, как это он так... *** Леса, окружающие скрытую в листве деревню шиноби, были воистину титаническими. Если выдолбить один такой ствол изнутри, то можно обустроить себе весьма солидный домик в несколько этажей и по несколько комнат на каждом. Наследие первого хокаге, Сенджу Хаширамы, эти причудливые деревья служили не только надежной защитой от стихий и вражеских соглядатаев, но и удобным средством передвижения для самих шиноби. И так развивающие впечатляющую скорость бега, эти универсальные бойцы предпочитали передвигаться, перепрыгивая с ветки на ветку, что как ни странно, только экономило им время. Кроме того, привыкшие полагаться на скрытность и маневренность, шиноби не могли не оценить тех преимуществ, которые дают густые кроны и хитрый лабиринт толстых ветвей. Фразу "скрытый в листве" можно порой понимать очень даже буквально. Прямо сейчас двое таких, мужчина и женщина, стремительно двигались в сторону Конохи. На спине женщины находилась перевязь с пятилетним ребенком. Мужчина то и дело настороженно оглядывался. Со стороны могло показаться, что эти двое черноглазых и черноволосых молодых шиноби похитили мальчика и теперь спасаются от преследователей. В каком-то смысле так оно и было, их действительно преследовал тот, кто украл их сына. Сына, которого они с таким трудом вернули. Женщина держалась за окровавленный бок, но продолжала отчаяно рваться вперед, поддерживаемая мужем. И все же она слабела. Темп бега неуклонно замедлялся, вот уже слышен треск веток позади. Преследователь и не думал скрываться, полагаясь на силовое превосходство. И стоит признать, что для нукенина С(*) ранга подобная самоуверенность не была чем-то неприемлемым. Не в мире, в котором правит сильный, а слабый лишь пытается выжить под его ногами. Человек по имени Томогуи (**) но Джунбо мчался за своей законной добычей и постепенно настигал. Холодный, равнодушный взгляд социопата сверлил спины спасающихся бегством. Ему нет нужды волноваться, один из них сегодня достанется ему. Женщина ранена, ребенок беспомощен, мужчина слаб. Неважно, кто. Важно, что все они - Учиха. А значит скоро у него будет заветный шаринган. История этого жуткого человека началась еще в позапрошлую мировую войну великих стран. Он был еще сопливым генином, когда пробудился его уникальный и неповторимый дар. Попала ли вражеская кровь ему на язык случайно или же он сам слизал ее с куная, дабы вселить ужас в противников? Так или иначе, улучшенный геном делал его тело совершенным сосудом для любой силы. Стоило лишь вкусить плоти врага, как у Джунбо пробуждались чужие способности. Он хотел бакутон, стихию взрыва? Ему представился такой шанс. Он пожелал обуздать йотон, стихию лавы, - один из ее пользователей исчез при загадочных обстоятельствах. Он всегда получал желаемое. Лишь один раз, когда он возжелал для себя джинтон, единственный в мире расширенный геном, состоящий из смешения сразу трех стихий, он наконец потерпел поражение. Ооноки, третий цучикаге Ивагакуре но сато, деревни скрытой в камнях, оказался слишком серьезным противником. После того боя Джунбо едва сумел сбежать из родного селения. Сбежать, так и не изменив своим привычкам. И теперь он желал заполучить легендарный шаринган. От первого куная, брошенного отчаявшимся мужчиной, он уклонился. Второй отбил щелчком пальцев, а третий поймал зубами и просто выплюнул. Учиха видел все это. Джунбо с наслаждением смотрел, как побледнело его лицо. Сам нукенин не спешил раскидываться техниками и железом. Уверенный, что для обретения желаемого требуется сьесть именно глаза, он берег свою жертву. Облизнувшись, он растянул хищный оскал и прибавил скорости. Охота затянулась и ему становилось скучно. - Рокеро, бери Рензо и беги! - в который раз взмолилась раненная мать, - Мы не сможем сбежать от него втроем, я... - Ни за что, - отрезал тот, в ужасе глядя на супругу, - Мы уже недалеко, всего полчаса и будет подмога. - Рокеро, я больше не могу, - женщина с мольбой смотрела на него, - Рана слишком серьезная. Умоляю, послушай и спаси хотя бы сына! - Касуми... - Прошу тебя, возьми Рензо и беги, я хотя бы выиграю для вас немного времени, - глотая слезы, Учиха Касуми сняла перевязь с сыном и протянула мужу. - Мамочка, - мальчик смотрел на мать огромными испуганными глазами, не понимая, что от него требуется, - Мама! - Вырасти сильным, Рензо, - она натужно улыбнулась ему, - И прощай. - Мама! - Я люблю тебя, сынок, - с этими словами она просто кинула сына отцу, зная, что тот непременно поймает его и резко остановилась, чтобы дать последний бой преследователю. Учиха Рокеро молча поймал ребенка и забросив за спину, припустил вперед, не оглядываясь. Но Рензо смотрел, провожая уменьшающуюся фигуру матери. И видел все... *** Год спустя. Бах-бах! Сквозь сон ему слышалось, словно кто-то ломится в дверь его маленькой квартирки и зовет его по имени. Тору вальяжно потянулся и снова затих, сладко причмокнув. Ну разумеется ему показалось, ведь какой смысл ломиться к будущему ученику академии шиноби посреди ночи? У них даже занятия начнутся еще только завтра... БАХ-БАХ-БАХ! Вообще стоит отметить, что сегодняшние его сновидения как-то уж слишком сильно обнаглели. Должно быть это оттого, что он не может навалять им, как людям, филосовски рассудил бессмертный. И все же это не значит, что ему имеют право сниться всякие... БАБАХ!!! Он приоткрыл один глаз, широко зевнул и скосил сварливый взгляд на дверь. Из-под нижней щелки светило ослепительное утреннее солнце. А еще тонкую горизонтальную полосу света разрезали две вертикальные тени. Похоже и правда, - стоит кто-то. - Тору-кун, ну сколько можно спать? - осуждающий голосок Минами резанул по ушам, - Сегодня первый день, я не хочу опаздывать! - Ммм... - успокоил ее друг. - Что-что? - не поняла будущая хокаге. - Ммфф... - пояснил тот и снова сладко потянувшись, соскользнул с кровати, чтобы впустить подругу. Минами, приподняв бровь, скептически осмотрела его, стоявшего в одних трусах и глядящего на нее в ответ мутным взглядом единственного открытого глаза. Второй по всей видимости еще спал. - Заходи, - буркнул Тору и посторонился, пропуская девочку, - Будешь чай с моти? - Тору-куун, - протянула Минами, - Я уже позавтракала. И мы опаздываем! - Еще полчаса ведь до начала, - он не смог подавить могучий зевок, - И чего так спешить? - До академии еще дойти надо, - надулась девочка, - Быстрее собирайся. Простонав что-то невразумительное, Тору поплелся в ванную, на ходу подгребая одежду. Проводив друга взглядом, Минами только улыбнулась и покачала головой. - Балбес... *** Вообще-то он был прав. С самого начала прав в том, что спешить не стоило. Когда они заходили в аудиторию, до начала занятий оставалось еще целых десять минут, так что он вполне мог или позавтракать или хотя бы доспать. Минами не дала ему ни того, ни другого, так что в класс галдящих малолеток он заходил с унылой и сонной физиономией под аккомпанемент бурчания в животе. Плюхнувшись на свободное место рядом с подругой, Тору сложил руки на парте и возложил на них голову в стремлении наверстать упущенное. Именно поэтому он был разбужен учителем в кромешной тишине. Дети жадно ожидали, как влетит наглецу. Представившись, как Ясуши-сенсей, молодой чуунин скептически осмотрел своего ленивого подопечного с головы до ног и велел представиться. - Ааа... Аааренжииро Тору, - зевнул тот, ничуть не впечатлившись. - Расскажи немного о себе, Тору-кун, - нарочито вежливо попросил Ясуши-сенсей. Минами на удивленный взгляд друга только кивнула. - Ну... - он здорово поднапрягся, - Я люблю сладости и спать, мм? - Что не любишь? - Когда меня будят из-за ерунды, - проворчал тот и уставился на сенсея честными-пречестными глазами...