Участь Омеги

Чонгук стоял у плиты и готовил завтрак. Несмотря на своё высокое финансовое положение, Альфа предпочитал не иметь слуг. Только по средам к нему приходило несколько Бет из клининговой компании, да охрана бдительно следила за территорией. Чонгук не любил выходить в общество и был достаточно нелюдим. По утрам он обычно пил кофе, а обеды и ужины, как правило, заказывал прямо в свой рабочий кабинет. Недостаток общения ему компенсировала работа. «Butterfly» — так назывался клуб, который когда-то ему подарил Намджун, изначально был в достаточно плачëвном состоянии, но Чонгук за несколько лет сделал из него конфетку. Альфа полностью обновил интерьер, заполняя его роскошными бархатными шторами, красивой лепниной, большим количеством живых цветов и уютной, приглушенной атмосферой. На первом этаже клуба располагался огромный холл, где обычно проходили разного рода вечеринки: там можно было как выпить, так и потанцевать. Далее от входа находился огромный концертный зал, где выступали лучшие певцы и танцоры не только из Сеула, но и из других городов и даже стран. На втором этаже располагался ресторан с шикарной кухней, этажом выше приватные Vip-комнаты, а на самом последнем этаже — кабинеты для деловых встреч и офис самого Чонгука. У клуба, за время владения им Чонгуком, создалась хорошая репутация. Он не был борделем, так как в нём не работали Омеги предназначенные для постельных утех. Омеги являлись такими же гостями как и Альфы, но если в течении вечера образовывалась пара, которой хотелось уединиться, тогда за отдельную, надо сказать, немалую плату, желающим выдавались ключи от Vip-комнат. В клубе не распространяли наркотики и не приветствовались всякого рода конфликты. Это была нейтральная территория. В клубе можно было как развлечься, так и заключить разного рода важные контракты, а также насладиться концертной программой, и получить порцию неплохой выпивки под вкусный ужин. Чонгук своим клубом гордился. Он его по-своему любил, потому как работа отвлекала от сердечных ран и переживаний. При этом, нельзя было сказать, что Альфа был совсем одинок. У него имелось несколько постоянных любовников. Те, были не прочь переехать к Чонгуку на постоянное проживание, только вот сам Альфа этого не хотел. В отношениях он был достаточно холоден, хотя и хорош в постели, о чëм шептались между собой Омеги, которым посчастливилось обратить на себя внимание этого молчаливого Альфы. Но внимание самого Чонгука, когда он отрывался от работы, всегда было сосредоточено только на одном Омеге, том самом, который в данную минуту спал в одной из гостевых комнат. Том, для кого Чонгук и готовил сейчас завтрак. Кого он даже и не надеялся увидеть когда-нибудь у себя в доме. Но вот, это случилось. При довольно трагических обстоятельствах, но случилось. Сокджин здесь. Он совсем рядом. Сердце Альфы прыгало как сумасшедшее. Ему казалось, что он спит с открытыми глазами. Вот-вот Омега встанет и выйдет к нему, такой заспанный и хорошенький. Чонгук ещё помнит, каким Джин может быть милым после сна. Он всё помнит. Особенно их первый и единственный поцелуй, случившийся, когда Чонгуку было семнадцать лет. В тот вечер, Альфа и Омега возвращались с одной из вечеринок, на которых так любил бывать, будучи студентом, Сокджин. Джин планировал оторваться по полной и попросил Чонгука быть его сопровождающим. Альфа очень серьезно воспринял возложенную на него ответственность и был трезв как стеклышко. А Джин, наоборот, в первые перебрал свою обычную норму и едва стоял на ногах. Чонгук отчетливо помнит, как нёс на себе засыпающего на ходу Сокджина, а потом долго смотрел на него спящего, остановив свой автомобиль около особняка Омеги. Сокджин тогда ещё жил с родителями, и Чонгук был в их доме частым гостем. Но после того, как Джин похоронил своих близких, а потом, продав дом, переехал в более скромное жилье, Чонгук больше не смог бывать у него в гостях. Потому как очень скоро Сокджин нашёл своего истинного и буквально через месяц ходил с кольцом на пальце и меткой на шее. В обществе шептались, почему Омега не стал ждать конца траура по родителям и так быстро выскочил замуж, но сказать ему это в лицо, ни кто не решился. Потому как боялись. Боялись Тэхёна. Сначала его боялись все кроме самого Сокджина, а потом его начал боятся и Омега. А вместе с ним и Чонгук. Только боялся он не за себя, а за Джина. Поэтому и не приближался, чтобы не провоцировать. Поэтому и не имел возможности даже на дружеское общение. Но он помнил. Помнил, как тогда кончиками пальцев дотронулся до щеки Омеги, и как тот открыл глаза, и как Чонгук не удержался и наклонился к его манящим губам. Он очень отчетливо помнит, какими эти губы оказались мягкими и сладкими, и как трудно было Чонгуку от них оторваться. Джин тогда даже и не понял, что происходит, он только прошептал: — Гуки? — и зажмурив глаза снова отключился. Чонгук донёс его до дома и передал на руки слугам, а потом ещё очень долго сидел за рулем своего автомобиля, опустив голову на руль. Это был самый последний раз, когда Джин был настолько близко к нему. И самый первый, когда Чонгук испробовал сладость того, кого так отчаянно желало его сердце, но кого так жестоко сделала для него недоступным судьба. А теперь Джин здесь. В его квартире. Чонгук дышит воздухом в котором витают феромоны Омеги и не может ими надышаться. Альфа медленно расставил тарелки, а потом пошел в сторону гостевой спальни. Вдох-выдох и Чонгук тихо стучит в дверь. — Джини, ты уже проснулся? Я завтрак приготовил. В комнате послышался шум, затем негромкие шаги, и дверь распахнулась. Джин выглядел слегка заспано, но был уже одет и причëсан. Полностью собран, но абсолютно потерян. — Я не голоден, — произнёс он, не поднимая глаз. Чонгук вздохнул. Никто не говорил, что будет легко. — Если ты не покушаешь, то мне придётся рассказать об этом доктору, — сказал он, — Мы сегодня должны съездить на осмотр. Он обязательно спросит. — Хорошо. Тогда я позавтракаю. В голосе полное смирение и абсолютное равнодушие. Но Чонгук готов согласиться и на эту малость. Он пропустил Омегу впереди себя. Завтракали они молча. Сокджин вдыхая аромат тостов и свежевыжатого сока, Чонгук вдыхая аромат запретного для себя Омеги. *** Хосок внимательно разглядывал сидящего перед ним Чимина. Тот увлечённо кушал свое подтаявшее мороженое. — Ты просто не представляешь, какой он оказался на самом деле, — восторженно говорил Омега. — Какой? — Хосок по доброму смотрел на Чимина. А тот, слизывая с ложки мороженое, и мечтательно смотря на небо, пытался подобрать подходящее слово. — Он заботливый, — наконец, выдал Чимин, — да, именно так. Заботливый. Они сидели на летней веранде небольшого кафе, а неподалеку, стараясь не отсвечивать, расположились два, внушительного вида охранника. — А это тоже входит в его заботу? — кивнув в сторону охранников, спросил Хосок. — Это? — Чимин посмотрел туда, куда указывал Хосок, — Ах, это… Намджун сказал, что так безопаснее. Что у него иногда бывают тёрки по вопросам бизнеса, и охрана мне не помешает. — Не выражайся так, — Хосок выразительно посмотрел на племянника, — ты теперь не просто Омега, а Омега важного человека. Привыкай разговаривать нормально, мало ли куда тебе придётся его сопровождать. Чимин перестал облизывать ложку. — И то верно. Я бы не хотел его опозорить. — Ну вот. Теперь тебе нужно следить за собой. Чаще посещай салон. Я смотрю ты совсем зарос. Пора тебе стрижку обновить. — А вот на счёт этого, ты зря. Я знаю, что нравлюсь ему таким, какой есть. Хосок немного помолчал, видно было, что он хочет что-то спросить, но никак не решается. Наконец он набрался храбрости. — Чимин? — М-м? — Омега закончил со своим мороженым и принялся за кофе. — Намджун. Он… трогал тебя? Принуждал к чему-нибудь? — Ты о чëм? Чимин удивленно на него посмотрел, но быстро сообразил о чëм пытался спросить его старший. — Нет, Хобби, он меня не обижал. В тот вечер, ну, когда он меня забрал из клуба, он попросил меня станцевать для него, и только. А ещё он мне сказал, что не тронет меня вплоть до моего совершеннолетия, и уж тем более без моего согласия. Но знаешь, Хоби, — Чимин придвинулся чуть ближе и чуть понизил голос, — Я ему это согласие дам. Сам. Знаешь, что он мне ещё пообещал? Только не говори никому, это секрет. — Я никому не скажу. — Он мне пообещал разрешить доминировать. Представляешь? Хосок с удивлением посмотрел на Омегу. — А ты уверен, что ты правильно его понял? — Я уверен, — Чимин хмыкнул, — а ещё у нас с ним кое-что было… — Ты же сказал, что он тебя не трогал. — Не в том смысле. Я пока ещё девственник, но он сделал мне приятно. Мне и себе. И это было так необычно и так… здорово. Одним словом мне очень понравилось и я весь в нетерпении. — В нетерпении чего? — Своего дня рождения! Когда мне исполнится восемнадцать, я знаю, что у него попрошу в качестве своего подарка. — Ох, Чимин. Ты только постарайся не забеременеть. Тебе ещё рано, и потом ты же не собираешься бросить карьеру танцора? — Конечно нет! Намджун зря что ли мне студию приобрел? Я буду много заниматься. Я стану настолько хорош, вот прямо как ты. — Я думаю, что тебе не придётся много стараться, — улыбнулся Хосок, — Ты уже давно перерос все мои успехи. Я старею, а у тебя всё ещё впереди, — Омега вздохнул, — но я рад за тебя. Очень рад. — Не говори так! Ты не стареешь, тебе только тридцать исполнилось. — Вот именно Чимин-и, целых тридцать лет. И я уже не тот, которым был когда-то. И я всё ещё один. Пока ты жил со мной, это не ощущалось так остро, а сейчас я чувствую, насколько одиноко стало по вечерам в моей квартире. Хосок замолчал. — Хоби… Хочешь я попрошу Намджуна взять тебя к нам? — Этого ещё мне не хватало! Просто я решил, что мне пора найти себе пару. — Это хорошая мысль! Когда у тебя появиться тот, кто сможет о тебе заботиться, я перестану о тебе волноваться. — Это я должен о тебе волноваться, а не ты обо мне. — А у меня всё хорошо. Ещё чуть-чуть и Намджун станет моим полноценным Альфой. И поверь мне, после этого я его никому не отдам! Чимин воинственно скрестил на груди свои руки. Хосок улыбнулся в ответ немного грустной улыбкой, думая о том, что он всё же не прогадал, переписывая тогда документы в пользу Намджуна. Теперь его сердце за Чимина спокойно. Теперь можно и свою личную жизнь устроить. *** Чонгук терпеливо ждал Сокджина в больничном коридоре. Плановый осмотр, раз в неделю, пока ещё не отменили, и Чонгук с большим удовольствием стал личным шофёром Омеги. Хотя Джин и пытался возразить, но Чонгук решил распустить всех слуг, которые работали на Тэхёна. В том числе и их личного водителя. Чонгук не хотел, чтобы Джину хоть кто-то напоминал о недавнем прошлом. Поэтому он стал сам заботиться об Омеге. Нужно ли говорить, какое удовольствие он от этого получал. Дверь в кабинет открылась, и оттуда в сопровождении врача вышел Сокджин. — И не забывай пить витамины, они тебе сейчас крайне необходимы, — говорил доктор. — Чонгук-щи, хорошо, что вы здесь. Я выписал Джину блокаторы. Проследите пожалуйста за тем, чтобы он их приобрёл и пил в положенное время. — Блокаторы? Но зачем они? — Тут такое дело… Я могу переговорить с вами наедине? — доктор внимательно посмотрел на Альфу. — Конечно. Джин, возьми ключи и подожди меня, пожалуйста, в машине. Сокджин молча поклонился доктору и, забрав ключи, направился к лестнице. Врач повернулся в сторону Чонгука. — Давайте пройдём в мой кабинет, это не займёт много времени. Когда оба Альфы расположились друг напротив друга, Чонгук нетерпеливо спросил: — Ну, так что там, с блокаторами? Зачем они Джину? — Дело в том, что у Сокджина сейчас сердце бьётся в том ритме, в котором оно билось у Тэхёна, и организм начал испытывать стресс. Омежья сущность Джина привыкла подчиняться под ритм своего Альфы, а сейчас тело не может понять, как можно подчиняться самому себе. Сокджину в данный момент лучше погасить свою сущность Омеги за подавителями, чтобы организм смог привыкнуть и не начал отторгать новый орган. Так будет лучше, иначе у Омеги могут начаться панические атаки. Поэтому я прописал ему мощный подавитель. Чонгук молча слушал, то что ему говорил врач. — От этих подавителей, Джин перестанет пахнуть собой? — наконец спросил он. — Именно так. — И как долго ему будет необходим этот препарат? — Сложно сказать. Будем смотреть по ситуации. Время покажет, как нам быть. В данный момент Омега очень расстроен, его психологический фон не стабилен. Поэтому я и прошу, чтобы проследили за ним. Он может забыть про приём препаратов, а в данный момент это важно. Вы меня поняли, Чонгук-щи? — Я вас понял, доктор. Мы сделаем всё, как вы рекомендуете. — Вот и замечательно. Жду вас в следующую среду. *** Сокджин ждал Альфу в машине. Он меланхолично тыкал пальцем в телефон и просматривал ленту новостей, ни на чëм особенно не останавливаясь. Чонгук сел за руль, пристегнулся и сказал: — Ты не забыл, куда нам ещё нужно съездить? Сокджин вздохнул. — К нотариусу. — Верно. Сегодня должны зачитать завещание Тэхёна. Его родители не захотели приехать и прислали вместо себя доверенное лицо. Кроме него будем только мы с тобой. Чонгук посмотрел на Омегу. Тот кивнул. Чонгук не стал ставить Джина в известность о том, что родители Техёна, узнав о случившемся, не приняли решение сына. Не приняли и не смирились, и поэтому не хотели видеть Омегу, из-за которого их Тэхён пожертвовал своей жизнью. Джину об этом не нужно было знать. С него было достаточно того, что он сейчас чувствовал и переживал. — Ты в порядке? — На всякий случай спросил его Чонгук. — Я в порядке. И спасибо тебе за всё. Сокджин в первый раз посмотрел Альфе в глаза. Тот отвернулся, не выдержав его взгляда. — Хорошо, тогда поехали. *** Интерьер нотариальной контора был исполнен в строгих серых тонах, что не добавляло позитивного настроения тем, кто здесь находился по тем или иным вопросам. Строго. Холодно. И равнодушно. Так же холодно, как было в сердце у Сокджина. Сегодня он узнает волю своего мужа. Узнает, как тот распорядился своей многомиллионной прибылью. Узнает, кого он поставил во главе своей финансовой империи. И оставил ли он хоть что-нибудь, своему мужу. По этому поводу Сокджин не особо переживал, потому как наследства, полученного им от родителей, ему вполне бы хватило, чтобы не жить в нищете, но когда он услышал волю своего покойного супруга, то это повергло его в шок. Тэхён не просто оставил ему всё. Он именно Сокджина назначил главой компании. В завещании он выразил надежду на то, что Джин постарается с помощью доверенных помощников, разобраться в бизнесе и выведет его ещё на более высокие вершины. Это немного пугало. Но именно это и заставило Сокджина, наконец, очнуться от своего летаргического сна, в котором он пребывал с момента похорон. Он тут же начал думать о том, какая это большая ответственность, и каким позором будет, если он посрамит Тэхёна, перед его же доверенными людьми. Подумал, что всё же не зря он закончил экономический факультет с отличием, и что теперь эти знания могут ему пригодиться. Подумал, что ему не хватает практики, но он неплохо знает все текущие вопросы, так как часто присутствовал на встречах Намджуна с Тэхёном. Пока оба Альфы думали, что Сокджин просматривает модные журналы, тот прокручивал в своей голове, как бы он поступил в той или иной ситуации, а потом в тайне радовался, когда его собственные решения совпадали с принятыми решениями Тэхёна. Сокджин не был глупым Омегой. Он был очень даже умным. И то, что он все эти пять лет не заботился о своей собственной карьере, не означало того, что он эту самую карьеру не хотел. Он просто боялся расстраивать Тэхёна и поэтому не лез на рожон. Тэхён хотел, чтобы Джин сидел дома, вот он и сидел. А теперь он мог, и как не странно хотел, принять в свои руки бразды правления такой крупной компании как «GND». Он действительно хотел. Сокджин настолько ушёл в свои мысли, что не заметил обращенных на него, пристальных взглядов Чонгука. А Чонгук заметил, как у Джина порозовели щеки и заблестели глаза. Зная этого Омегу с детства, Чонгук понял, что совсем скоро, тот вернет свою былую активность. С одной стороны Альфа был рад за Сокджина, с другой чувствовал, что став самостоятельным, тот опять и снова отдалиться от него. Но Альфа не собирался свои собственные мечты и желания ставить выше желаний Джина. Главное, чтобы Омега снова почувствовал вкус к жизни. Чонгук был даже рад тому, что Тэхён так поступил. Пока они ехали в машине домой, они оба молчали. Скоджин сжимал в руке запечатанный конверт, который ему вручил нотариус перед самым уходом. Это было письмо Тэхёна. Джин должен был прочитать его, когда останется один. Чонгука это немного напрягало. Он надеялся, что Альфа не оставил никаких распоряжений, которые ещё больше отдалят его от Омеги. Сокджин промолчал всю дорогу. А когда они вернулись, он молча прошёл во внутрь и закрылся у себя в комнате. Чонгук повздыхал в сторону закрытой двери, а потом решил пойти и приготовить ужин. Кормить Джина едой из доставки, он не собирался. *** Сокджин стоял по середине комнаты и держал в руках открытое письмо. Быстрый почерк Тэхёна он узнал сразу. Видно было, что Альфа торопился, когда писал его. Сокджин никак не мог решиться начать читать, как будто что-то его останавливало. Взяв себя в руки, он сел на краешек кровати и поднял исписанный листок к глазам. Тэхён начал сразу и без предисловий: «Когда я увидел тебя тогда, на полу в ванной. Свернувшегося в калачик и такого ужасно холодного, я думал, что моя душа покинула меня. Когда я нащупал у тебя пульс — то задохнулся от надежды. Если ты думаешь, что мне от этой жизни что-то нужно без тебя, то ты ошибаешься. Жизнь сразу потеряла свой вкус, как только твоё сердце перестало биться. Те жуткие несколько секунд, пока врачи пытались его запустить, я думал, что разучился и больше не смогу дышать. Потому что мой воздух — это ты. Моя душа — это ты. И моё сердце — это тоже ты. Помнишь нашу первую встречу на приёме? Как только я почувствовал тебя, то больше себе не принадлежал, но вместо того, чтобы принять это, я долго сопротивлялся. Я не давал себе и шанса. А должен был. Должен был отдать тебе всего себя уже тогда. Но я потерял этот шанс. В погоне за своей честью и достоинством, в погоне за своей гордыней, я его потерял, а теперь жизнь вернула мне его. Пусть и таким способом. И сегодня, именно сейчас я отдаю тебе то, что уже давно мне не принадлежит. Моё сердце. Маски сорваны. Я больше не хочу прятаться. И я больше не хочу причинять тебе ни грамма боли. Я унесу эту боль с собой. Не переживай за меня, я ухожу по настоящему счастливым, зная, что могу подарить тебе новую жизнь. И я знаю, что ты сможешь ей распорядиться правильно. Теперь ты сам хозяин своей судьбы. Я отдаю тебе всё, что у меня есть. Возьми и приумножь. Я верю в тебя — ты сможешь! Я прошу только об одном — стань, пожалуйста, счастливым. Моё сердце, оно может и должно любить. Поэтому позволь ему найти того, кто этой любви будет достоин. Кто сделает тебя счастливым так, как я этого сделать не смог. Я люблю тебя, моя Камелия. Я так тебя люблю! Но теперь, я не боюсь тебя потерять, потому как теперь, я всегда буду рядом с тобой. Всегда. Тебе только стоит положить руку себе на грудь и ты услышишь меня. Я тебя не покидаю. Я буду рядом с тобой. Так близко, как раньше и мечтать не мог. Каждый твой вздох будет обозначать, что я ещё жив. А ты дыши, моя Камелия. Дыши! И будь счастлив. Люблю тебя. Твой Тэхён.» Джин очень медленно опустил письмо рядом с собой на кровать, потом одну за другой расстегнул пуговицы у своей рубашки. Он обнажил грудь и дотронулся ладонью там, где уже почти совсем зажил шрам. Он слушал своё сердце, и тихо-тихо дышал. — Ты здесь Тэхён-и? — прошептал он. Омега попытался услышать и услышал, как сердце отстукивает ритм: — Да, я здесь. Я рядом. Я теперь всегда, рядом. — Это хорошо. Мне теперь не страшно. — Теперь тебе, никогда не будет страшно. Я обещаю. Джин мягко улыбнулся своей неповторимой улыбкой, той самой, за которую многие Альфы были готовы горы свернуть. — Я слышу тебя, Тэхён-и. Сокджин лёг на кровать. Укрылся одеялом. Закрыл глаза. Положил обе ладони себе под щёку и спустя некоторое время уснул. Первый раз за всё это время, без лекарств и успокоительных. Сон его был легким и безмятежным. Он бы наполнен солнечным светом. В этом сне, Тэхён нëс его на своих крепких руках туда, где было море счастья. Оно переливалось миллионом разных оттенков и обволакивало нежнейшим облаком. Сокджин трогал это счастье руками и с наслаждением дышал им. Ему было хорошо. Он, словно ребенок, свернулся калачиком и тихо посапывал. За окном медленно наступала ночь. Сеул зажигал свои огни. А Джин спал и улыбался во сне. Наконец, в этом огромном городе, одним несчастным Омегой стало меньше. КОНЕЦ 1 ЧАСТИ.