***
Он нарушитель порядка. Взбалмошный, шумный, вечно что-то вытворяющий — таких Сара преследует до победного. Не сама, конечно. Очередная незаконная выходка — и вот уже за ним несётся один из её лучших отрядов. В этот раз наверняка догонят. Красные рога мелькают то тут, то там, женщины испуганно вскрикивают и расступаются. Мир перед глазами вертится, как диско-шар. Дома и деревья сливаются в одно расплывающееся цветное пятно, а людские лица — в вытянутое недовольное лицо Сары. Он посмеивается, подмечая это сходство, и быстро сворачивает на соседнюю улицу, исчезая из поля зрения солдат и выигрывая себе пару минут. Не видя ничего перед собой, мчится дальше вперёд. Заготовки фейерверков и какие-то коробки с непонятным содержимым разлетаются по брусчатке. Он тормозит, путаясь в них и тихо ругаясь на себя. — Ох, извини, — смеётся огонёк напротив, и он запоздало понимает, что выигранные минуты его не спасут. — Совсем не смотрю, куда иду. — Это я виноват — влетел в тебя на такой скорости, — он неловко чешет затылок. — Солдаты Сары быстро бегают всё-таки... Я Итто, кстати. — Ёимия, — она протягивает руку и улыбается, — а тебя я знаю. Солнечные лучи ослепительно отражаются от её глаза бога, и он прищуривается. Ветер легонько треплет волосы и разносит по улицам нежно-розовые лепестки сакуры, а их невесомый аромат смешивается с запахом корицы от Ёимии и терпким порохом от фитилей и застревает в носу. Итто молча стоит, забыв, что вообще хотел сказать, и светит улыбкой. Опомнившись, пожимает протянутую руку. — Давай помогу собрать.***
Он впервые заказывает фейерверк. Говорит, что хочет красный, на что Ёимия качает головой и отвечает, что видит его цветом фиолетовый. Они быстро находят общий язык. Она в шутку ругает его за каждодневные шалости и, когда выдаётся момент, выгораживает перед солдатами. Итто старается помогать ей во всём, что касается работы над фейерверками. Он быстро понимает, что у неё нет и минутки на отдых, и пытается хоть как-то выкроить ей время на сон, особенно в последние недели перед фестивалем. По её просьбам (вернее, по его предложениям помощи) он ходит в лес Тиндзю, забирается почти к самому храму Наруками, плавает на лодке аж в Каннадзуку за необходимыми составляющими фейерверков. Каждый раз она буквально рассыпается в благодарностях, на что он замечает: — Ты делаешь намного больше, а я, обычный разгильдяй, лишь слегка облегчаю тебе работу. Когда времени почти не остаётся — до праздника считанные дни — Итто решает оставаться с ней по вечерам и заканчивать все приготовления вместе.***
Они сидят на крыльце дома Наганохара, и, пока Ёимия набивает очередную трубку порохом, поручив Итто какую-то несложную мелочь, он рассказывает одну из историй лихих похождений банды Аратаки. Она смеётся, и бархатные нотки её голоса греют ему душу не хуже раскалённой печи. Горизонт медленно темнеет, а где-то там, вдалеке, еле-еле двигаясь по вечернему небосклону, плывут бело-розовые облачка в форме карасей. Чуть позже Итто чувствует, как её голова ложится ему на плечо, и слышит тихое размеренное дыхание. На небе зажигаются первые звёзды.***
Последние дни, на удивление, тянутся медленно. В полуденные часы солнце палит нещадно, так, что хочется закрыться в какой-нибудь тёмной прохладной комнате и вообще не выходить на улицу. Ёимия всё чаще сутками, как кажется внутренним часам Итто, сидит в гостях у Аяки, куда ему попросту запрещён вход. Она говорит, это нестрашно, что он не может прийти, осталось ведь совсем немного работы. Ему досадно. Хоть и меньше, но они всё равно проводят время вместе. Пару раз он даже напрашивается сходить с ней с утра на море. По вечерам, когда давящий зной спадает, Итто заглядывает в гости (помочь и посмотреть на луну со звёздами). Наступает заключительный день. В вечерних сумерках этого почти не видно, но Итто растерянно мнётся в дверях и впервые (с ней всё кажется "впервые") не может собрать мысли во что-то связное. Ёимия зовёт его на задний двор и просит подержать какие-то коробки. Он молчит всё дольше и чувствует, как нарастает внутреннее напряжение. Где-то в кустах трещат цикады, и снова пахнет порохом. Слышно, как по улице с криками бегут дети. Итто проговаривает своё предложение сначала в голове, а после повторяет уже вслух: — Я знаю, что ты любишь смотреть на фейерверки одна, да и я тоже. Но, может, в этот раз посмотрим вместе? Ёимия оборачивается и внимательно разглядывает его. Он быстро отводит глаза, старательно делая вид, что вовсе не переживает. Она улыбается. — Давай вместе.***
На острове Амаканэ не покидает чувство, будто бы каждый день — праздник. Фонари зажигаются, только на Инадзуму опускается тьма, и горят тёплым жёлтым всю ночь. Ёимия шагает впереди и весело о чём-то щебечет. Что таких фейерверков люди ещё не видели, вроде бы. Итто согласен на все сто. Над морем распускаются цветы салютов. Они сидят на обрыве, молча впитывая в себя ярко вспыхивающие и быстро гаснущие краски, и Итто боится вздохнуть громче обычного, лишь бы это мимолётное наваждение детства не пропало. Он видит себя, маленького несмышлёного Они, так сильно влюблённого в одну единственную ночь в году, когда можно почувствовать волшебство на кончиках пальцев, просто наведя их на фейерверк в небе и прищурив глаза. Он не смеет поверить, что до сих пор, спустя десяток лет, это прекрасное ощущение от него не ушло. Пусть раз в год, но он вновь и вновь возвращается туда, в беззаботное лёгкое детство. Глядя на Ёимию под боком, он знает, что в её душе творится абсолютно то же самое. Он счастлив видеть её маленькой восторженной девочкой, свободной от повседневных дел и забывшей о тяготах взрослой жизни. Он вдруг ясно всё понимает. Его рука осторожно ложится поверх её. Поначалу Ёимия не шевелится, и кажется, что этот первый шаг остался попросту незамеченным. Вдруг её ладонь переворачивается, и их пальцы переплетаются. Итто вздрагивает и отворачивается. Они сидят молча. — Посмотри, это же твой фейерверк, — через пару минут подталкивает его плечом Ёимия, показывая на небо и не отпуская его руку. На чёрном полотне вспыхивает слепящая фиолетовая искра, а почти сразу за ней огненно оранжевая. Итто с минуту завороженно наблюдает, как их капли стекают по небосводу в море, по пути смешиваясь и прощально блестя перед тем, как навсегда утонуть в пучине. Он вздыхает. — Вот мой фейерверк, — неловко тычет ей в лоб пальцем, сжимает руку и, придвигаясь ближе, порывисто целует. Он пахнет какими-то полевыми травами, чаем из дома Коморэ и совсем немного порохом. Ёимия улыбается сквозь поцелуй, шепчет что-то ему в губы и теребит жёсткие волосы на затылке. В головах фейерверками звучит какое-то новое чувство, а в небе продолжают полыхать яркие, разноцветные, приносящие счастье звёзды.