Чёрная кошка, разбитое зеркало, задутая спичка

Эван входит в свою комнату, нет, не входит, а влетает - на реактивной тяге, на ходу развязывая галстук и срывая с себя пиджак Его рубашка покрыта черным пятном, и это пятно разрасталось на глазах. Сабанура сегодня облили чернилами, и он был весь мокрый от одного воспоминания об этом. Весь класс заливался идиотским смехом, а он стоял молча, словно раздавленный произошедшим. Он ТАК сильно ненавидел это место. Он схватил со стола мел и со всей силы запустил им в стену, отчего тот разлетелся на куски. Ему хотелось истошно кричать, хотелось забить окно досками, закопать себя в землю, но даже и это вряд ли бы спасло его от всех издевательств и насмешек, ожидавших его и на следующий день. Но единственное, что Генезис действительно мог сделать в такой ситуации, - это укрыться с головой одеялом и исчезнуть. Только перед этим надо было раздеться. У него в комнате было огромное зеркало - по бокам были шелковые кисточки, на примыкавшем к зеркалу столике стояла емкость с большим количеством разных дезодорантов и одеколонов. Эван ненавидел посторонние запахи, но сейчас, в таком состоянии, он не испытывал от них никакого отвращения. Он потянулся к пуговицам, расстегивая их так медленно и тяжело, словно это была не одежда, а водолазный скафандр. Его пальцы дрожали, словно у слепого, плохо видящего человека. Он расстегнул брючный ремень второй рукой. Третьей рукой он принялся массировать грудь... Подождите, какая еще третья рука?! У него же их две! Вопль, вырвавшийся из его глотки, был бы на редкость оглушительным, если его не заткнули ладонью, из ниоткуда прилипшей к его губам. Эван попытался ее укусить, но не смог - ему сразу же больно ткнули пальцем куда-то в район диафрагмы. - Тихо-тихо-тихо, Апокалипсис! - прошептал до боли знакомый голос ему в ухо. - Умоляю, не бузи. Че ты как этот? Он убрал свою ладонь, и их окружила густая, пропитанная дорогим парфюмом тишина. Эван пытался собраться с мыслями - Квайр вошел в его комнату без спроса, когда он переодевался, и, несомненно, знал о происходящем больше, чем он сам. Генезису стоило немедленно вышвырнуть его отсюда пинками по зад, но еще он хотел узнать от Кид Омеги причину его неожиданного появления - сам по себе визит, конечно, настораживал, но ведь это был не первый случай, когда Кид Омега появлялся без предупреждения... - Квентин, - спросил он вкрадчиво, - Скажи, что ты здесь делаешь? - Я? - голос Кид Омеги был удивительно спокоен и ровен, - Присматриваю за тобой. Мало ли что ты мог с собой натворить после этого дневного инцидента в классе. - Выметайся из моей комнаты! - Эван ухватил его за локоть и резко развернул... Попытался резко развернуть на себя, но Кид Омега даже не покачнулся. На виске Генезиса дернулся нервный тик. - И не смей сюда возвращаться, понял, кретин? Квайр, похоже, ничуть не обиделся. Он стоял, чуть расставив ноги и не спускал с Сабанура глаз. Он неожиданно подался вперед, его руки толкнули серого парня в зеркало - тот распластался грудью на стекле, не делая попытки оторваться от поверхности, но на лице застыло удивленно-обиженное выражение. Кид Омега вернулся к тому, чем занимался ранее - ощупывающие движения, похожие на мухью какого-то хищного насекомого, продолжились. Эван не мог сказать, что ему это не нравилось. Какое-то гадкое, противоестественное удовлетворение это вызывало. Любил ли он когда-нибудь Квентина, как мужчина любит мужчину - желал ли он когда-нибудь испытать на себе его сексуальные посягательства? "Это мой мутант! Если кто его и утопит - это буду я!" Сабанур стал еще ближе к своему отражению, как бы снюхиваясь с ним. Совокупляющиеся змейки часто тесно прижимаются друг к другу и втираются друг в друга, переплетаясь и образуя запутанный клубок. Он видел свое лицо в зеркале - гримаса отвращения на нем сочеталась с гримасой раболепия. - Я читаю твои мысли, Апокалипсис. И знаешь что? Мне становится все слаще от твоих фантазий обо мне. Мы давно уже не дети. Перегнившие плоды, опадающие на землю поздней осенью. Кто же подберет нас, если, - Квайр, видимо, решил усилить впечатление, поэтому его рука стала сползать вниз по икре Генезиса. Генезис зашипел, как будто его невыносимо жгло. Это придало Квайру еще больше азарта, и он навалился на сокурсника сильнее. - если мы давно уже сгнили? - Квентин, стой! Ты… ты сошел с ума! - Эван уже почти совсем утратил над собой контроль, собственный мозг в голове напоминает ему прибитого тапком паука. Ему было горячо, он задыхался, а руки Квайра так и летали по его обнаженному телу. А может быть, все дело было в его безумных глазах? Ирокез, подбитый радугой, не вышел бы из моды в ближайшие несколько лет. Когда Генезис поймал себя на том, что изо всех сил старается придвинуться к Квайру как можно ближе, когда ему стало казаться, что его дрожащее тело вот-вот вылетит из чужих рук и ВОСПАРИТ... - Ты перегрелся. Я не буду больше с тобой разговаривать. Перестань… - Эван весь съежился под навалившимся на него телом, но что-то в нем, видимо, все-таки взяло верх над чудовищным наплевательством Квайра на его собственные чувства. Он вырвался - и поцеловал Квентина так, как не целовал никогда и никого - так страстно и исступленно, что застань их за поцелуем другие мутанты, ни у кого бы не возникло сомнений - они встречаются и переспали. - Квентин, я... - Эван со вздохом заглянул Квайру в глаза и утер катящиеся по его щекам слезы, - я тебя люблю. - Эван, - Квентин провел пальцем по его губам и криво ухмыльнулся, - Ебанные кло(у)ны Апокалипсиса не знают, что такое любовь. Им больше нравится убивать. А ты всего лишь очередная пустышка, в которую подселили дух "великого" воителя. - Тогда какого черта ты забыл в моей комнате?!- Эван принялся трясущимися руками застегивать свою испорченную рубашку обратно. Вся его любовь прошла, словно лужу кефира вытерли с пола. Он снова ненавидел Омегу и ощущал, будто весь его богатый внутренний мир выкачали под чистую. Но сил по-настоящему злиться или плакать уже не было. Что-то в нем умерло. - Пошел вон. И не приходи больше, пока я тебя не позову. - Ты очень забавный, - голос Квентина звучал ласково и покровительственно, - Мог бы вечно смотреть, как ты корежишься, придумывая гневные и мстительные ответы, но ты так предсказуем. Становится скучно. Приходится самому спасать ситуацию. Счет за мои услуги пришлю потом. Квайр с хрустом потянулся. Тревожный звоночек в голове Эвана прозвенел дважды, но рациональным умом он не видел никакой опасности для себя в действиях Омеги. Из них двоих сверхсила была только у него. Как кинется на него - так и отлетит в сторону, с перебитыми костями. "Ты же сказал, что любишь меня. Вот и докажи", - подумал Сабанур, и его глаза округлились от удивления. Это не было его обыденной внутренней речью. Он сразу же все понял по лицу Квентина и сопутствующему медленной расширяющейся улыбке жесту телепатов, по этому пальцу, приставленному к виску, - тот был его в голове. - Из головы моей выйди! - Эван едва ли повысил тон, просто придал ему ударную интонацию. Его руки снова расстегивали рубашку, а душа предвкушала неотвратимый акт соития. Повторение - мать учения? - Квентин! Изыди... Из моей головы! - А как ты хотел? - рассмеялся Квентин. - Клин клином вышибают. Давай, Апокалипсис, быстрее, экономь наше совместное время. Снимай штаны. Они ведь защищали друг друга, готовились прятать друг другу за спину, выигрывать друг для друга время, да? Готовились умереть бок о бок, с оружием в руках, и умирали, с видом заправских генералов глядя в глаза смерти. Почему же тогда Квайр стягивает с него одежду его собственными руками, раздевается следом сам? Его тело такое же грязное, как и его душа? Раскрепощенный и хлещущий через край Феникс - не больше чем смесь из частей чужеродных, слепленных на скорую руку созданий вселенского масштаба? Какие претензии у него к Апокалипсису, если он сам - такой же калейдоскоп, такая же подделка? - Как ты мог? - уже совсем почти по-нормальному спросил Эван. - Ведь я же доверял тебе. В первый и последний раз я доверял тебе. Никогда больше не буду. Квентин прижимается к нему своим горячим обнаженным торсом, между ними не остается ни милиметра свободного пространства. Сабанур тоже льнет к нему, и кажется, пару минут они просто соревнуются, кто горячее и пыльче обнимет своего спонтанного любовника. Разве Квайр не натурал? Он так сексуально агрессивен по отношению к мужчинам, страшно подумать, что он делает с девушками. Они оказываются не на кровати - на полу, прямо в центре обалдевшей от беспорядка комнаты. Серая кожа Генезиса горит от стыда. Он никогда раньше себя не ублажал, даже на молекулярном уровне. Ему не приходило в голову задержать свое внимание на том, как выглядит его член, и да, он немного удивлен от того, что его гениталии такие же серые, как и его лицо. Он урод, он конечно же урод. - Ты не урод, Апокалипсис. Ты очень сексуален. Можешь встать в позу собаки, чтобы я мог тебя трахнуть? Риторический вопрос, по тону слышно. Лучше бы ему расслабиться и провести время также хорошо, как и Кид Омега. Ему кажется, он забыл что-то важное, что-то такое, из-за чего он лишен большей части своего покоя сейчас. Но тело послушно помогает ему, так же, как и всегда. - Ну или на спину можешь лечь, мне все равно. Просто не будь бревном, ладно? Где твоя восхитительная смущенная улыбка? Эван обнажает зубы, показывая нечто среднее между ухмылкой и оскалом. В одном Квайр прав: кое-что действительно очень сексуально. Интересно, у него есть смазка с собой или он пользуется собственной слюной? От этих безответных вопросов эрекция только усиливается. - Я не думаю, что есть смысл разрабатывать задницу мутанта с твоими талантами, а ты как считаешь? Оно либо заживет, либо ты адаптируешься к любому инородному предмету внутри себя. Так что... просто будь собой, а? Он ему не отвечает, словно Квентин выплевывает в пустоту какие-то банальности, но заметно краснеет. Генезис не может оценить его пошлых разговоров по достоинству, он несколько невинен, и этой невинности нет конца и края. - Готов, Эван? Поехали. Чужой член входит тяжело, словно понимая, насколько хрупко человеческое тело. Эван чувствует раздражение от каждого миллиметра, на который он продвигается внутрь него, каждый раз мучительно ожидая боли. Но она не приходит. Кто бы мог подумать, что настолько невинный на вид орган может быть способен вызывать столько чувств и переживаний. - Какие-то претензии к моему размеру, Апокалипсис? - Да нет. Все просто восхитительно. Извини, если смутил тебя своими мыслями. - Сабанур стонет, и не потому, что член Квайра наконец проходит внутрь, а потому что видения, приходящие в его сознание, напоминают первые кадры про ядерную войну. Очень много крови и пожаров. Очень много... Ванна. Повисшая с её края рука, порезы от бритвы, вены перерезаны, глумливая улыбка расцветает на мертвом лице Квентина Квайра - такая не оставит равнодушным никого. Зеркальная поверхность дробится. Генезис отчетливо слышит, как над ними взрывается зеркало, и он вспоминает, что так долго хотел вспомнить, но не мог. Кид Омега покончил с собой месяц назад, его тело обнаружил именно он - Генезис. И это зрелище надолго оглушило его, он даже перестал ощущать что-либо. - Квентин, ты... Это просто кошмарный сон. Рыдания вырываются из горла Эвана - Квентин Квайр был лишь самым ярким воспоминанием из огромного неисчислимого множества кошмаров, которым он жил. Он сейчас просто проснется... И Квентин снова исчезнет, так же внезапно, как и появился. - Ты умер! - говорит он, и шепот его ужаса отражается от стен. Толчки становятся сильнее, теперь это уже таран, который пытается ворваться в сознание и раздавить. - Но раз ты здесь... Забери меня с собой, Квентин! Я так больше не могу. Забери меня с собой. Я хочу быть с тобой... Куда угодно... - Мелкий, ты так еще глуп. Ведь я уже с тобой, только ты не видишь этого. Стекло крошится внутри, член давит на простату, как школьник-хулиган зажимает кнопку дверного звонка. В дверь стучат. Надо встать и открыть. Иначе они будут беспокоиться, а это ему сейчас совершенно ни к чему. Надо открыть... Но тело больше не слушается. Слишком слабы ноги. О Аллах, как же ему хорошо... - Генезис! Генезис, очнись! Генезис, твою мать! Он не дышит! - Попробуй надавить ему на грудь, Джин. Пара ритмичных... - Куда запропастился Зверь? Несите Эвана в медпункт, быстро! - Как дела, Апокалипсис? - Квентин наклоняется к его губам, стараясь поймать угасающий взгляд Генезиса. - Боишься? Что ж, тебе не привыкать. - Эван, все будет хорошо! Эван, оставайся с нами, держи голову над водой! - Мне с тобой хорошо, - Сабанур улыбается, глаза его туманятся. Он хочет сказать что-то еще, но Квайр решительным жестом закрывает его веки. А потом в ноздри Эвана бьет резкий запах формалина, и его сознание смывает в слив раковины.