Бомба замедленного действия

Декард вернулся за час до начала встречи, и его легкомысленный взгляд вызвал у Силко странное противоречивое желание — хлопнуть его ладонью по лицу, а потом пожалеть. Дурь сделала из него совсем идиота. — Ну как? — спросил он. — Да нормально... ничего такого. Блядюшник как блядюшник. Ой, извините... я имел в виду, соберутся все сливки, девочки, выпивка. Особенно выпивка. Силко хмыкнул, закуривая сигарету. Встреча с баронами их небольшого штата обещала быть одним из самых прибыльных мероприятий года. Заун больше не гнался за Пилтовером — да и кому это было надо? Теперь, когда Сухому закону уже два года, а глотки политиков и легавых соскучились по хорошему алкоголю, они сами готовы были приползти к ногам тех, в чьих владениях тайно гнали сносное пойло. Например, к ногам Силко. Dura lex, sed lex. Он был благодарен Конгрессу за эту моду на здоровье, за христианский аскетизм, за почти полный запрет продажи всего, в чем было больше двух процентов крепости. Его дела на черном рынке пошли в гору. Продажи вермута с незатейливой наклейкой «Shimmer» были едва ли не больше, чем до запрета. И теперь Финн, держащий бордели по всему левому побережью, решил собрать всех властьимущих в одном месте, чтобы... видимо, чтобы что-то провозгласить. Или договориться о совместном бизнесе. В конце концов, что мешало бойким христианским организациям, прижавшим производство алкоголя к ногтю, заняться следующим грехом — прелюбодеянием? — Молодец, Дек. Можешь идти. Он проследил за тем, как помощник закрыл за собой дверь, и вздохнул. Если уж Финн пошел на попятную... Силко едва заметно мотнул головой, отгоняя мысли. Он набрал Севику, приложив одну часть телефона ко рту, а вторую — к уху. — Скоро ехать. Возьми хорошего водителя и, на всякий случай, пару пистолетов. Мало ли.

***

Как он и ожидал, Финн постарался на славу. Весь персонал состоял из девушек легкого поведения, и влажные взгляды собравшихся сильных мира сего — мира маленького и порочного — скользили по оголенным бокам, по высоким прическам, по прямой осанке. Хозяин торжества сам вышел его встретить. «Какой же ты, блядь, огромный», — подумал Силко с неприязнью. Этот американо-японский выродок был тем еще широким шкафом. Не шире Вандера, но примерно таким же раздражающим своими габаритами. Севика за спиной Силко недовольно хмыкнула, молча разделяя мнение шефа. Если Финн был главным по проституции в Зауне и частично в Пилтовере, то Силко — так или иначе владелец всех алкогольных предприятий. На заводах, замаскированных под выработку технического спирта, создавали самогон. Он почти не платил шерифу взяток, так, давал на лапу, чтобы отвалил, когда тот предупреждал его о грядущих проверках — в конце концов, это ведь он поставил Маркуса на то место, где он сейчас протирал свои шерифские штаны. Силко был королем, к которому приходили на поклон, которому целовали перстень и молили о кости с барского стола. Так, во всяком случае, он сам оценивал обстановку. Он долгие годы шел к доминированию на рынке. С ним боролось непосредственно правительство континента — что ж, ему было, что им ответить. Если бы не мормоны... — Силко! — Финн фальшиво улыбнулся и якобы дружелюбно потряс его руку. — Здравствуй, барон. Здорово, что ты согласился приехать. — Мне обещали вкусный стол и полезные знакомства, — ответил он, пожав плечами, даже не пытаясь быть приятным собеседником. Не с Финном. — Пока что не вижу ни того, ни другого. — Подожди, еще не все приехали. Сам понимаешь, не все такие педантичные... О да, он отлично это понимал. У каждого первого — королевские замашки. Чтоб они все сдохли от тифа. — В таком случае, мы можем поговорить наедине? — добавил Финн тише. — Договориться. — О, ты все-таки хочешь договориться, — медленно произнес Силко, и на его лице появилась неприятная улыбка — так улыбается победитель еще не случившейся битвы. — Ну-ну, пойдем, побеседуем. Они сели за уставленный яствами стол. Силко поднес к носу заполненный светлой жидкостью бокал — разумеется, его «Shimmer», было сложно его с чем-то спутать. — Я планирую расширять дело, — без привычного увиливания начал Финн. — На западе еще есть место. Но мне нужны деньги... а чтобы получить деньги, мне нужен алкоголь. Твой алкоголь, Силко. — То есть ты хочешь торговать моим продуктом, получая больше, чем я. — Не только. Я хочу показать этим западным ублюдкам, что тоже чего-то стою. Могу наладить контакты, могу... — Договориться со мной. — С целым тобой. — Так. А что получу я? — А чего бы ты хотел? Силко сделал глоток, и змей-алкоголь нежно укусил его за язык, проник в горло и поселился там вместе с приятным теплом. — Не уверен, что есть хоть что-то, что ты мог бы мне предложить, Финн, — сказал он после долгой паузы. — Сотрудничество? Более выгодно тебе, чем мне. Проституточные? Мне это не интересно. — Крепкие ребята? Моя абсолютная поддержка в случае чего? — В случае чего? — Чего угодно. Информация... и японский рынок. — О. — Ты мог бы не ограничиваться своим «Шиммером» только здесь. Штатом больше, штатом меньше — разве это достойно тебя? Но организовать бизнес за морем... знаешь, японцы ничего не понимают в алкоголе. Силко усмехнулся. Теперь ему стало ясно, почему Финн пригласил именно его и именно для цели любой ценой поручкаться. Амбиции вели Финна не столько на запад, сколько на восток, и в этом ему требовалась помощь. Спекуляции — лишь малая часть того, чем может заниматься человек на рынке, выйдя за пределы привычных рамок. — Сотрудничество, значит. Ну хорошо. Я подумаю об этом. И прежде, чем Финн что-то сказал, уже открыв рот, Силко положил между его губ жирную оливку на шпажке, подхватив ее из закусок. — Серьезно подумаю. Может, даже соглашусь. Эта идея и вправду требовала времени для размышления. Его контракты на поставку «Shimmer» давненько не пополнялись новыми именами — все, кто мог позволить себе купить его пойло, уже покупали, и завышать цену было опасно. В городе давно стало неспокойно, и Силко не хотел обострять обстановку, потому что пороховая бочка под задницей больно впивалась деревянными боками в тазовую кость. — У меня для тебя подарок. Финн кивнул кому-то — и рядом с Севикой возникла фигура в маске. На ее бедрах висели бусы-капельки, прикрывая самое важное, но почти не оставляя простора для тайны. — Отведешь господина Силко? Конечно, отведешь, сладкая. Силко закатил глаз. Вместо второго была темная повязка — спасибо ебаному Вандеру, черт бы его побрал. Молодая девчушка, взяв его за руку самыми кончиками пальцев, повела его в отдельное крыло. Огромной тенью за ними шла Севика. Здесь, как догадался Силко, проводились представления — или что-то вроде того, что-то для масс, но столы убраны в стороны, в центре комнаты с приглушенным светом всего-навсего один диван. Когда работница борделя усаживала его на мягкое сиденье, в котором он мгновенно утонул, кисточки на ее сосках смешно вздернулись вверх-вниз. Охранница же осталась сторожить вход — чтоб никто не помешал. Силко откинул голову назад, достал зажигалку и прикурил сигару. На подлокотнике сиротливо присоседилась пепельница. «Дорого берет, — подумал он довольно. — Ладно, может, и вправду стоит подумать о сотрудничестве». Свет погас окончательно, и Силко понял, что сейчас и начнется представление. Сигара чуть потрескивали при затяжке в полной тишине, и прежде, чем громко загудел прожектор, появился луч, бьющий прямо на сцену — туда, где расположились пары. Девушки с ангельскими лицами. Юноши, будто снятые с картин итальянских классиков. Музыка... ритмично-расслабляющая, и чистый английский мужской вокал заполнил пустоту. Силко подумал: запись, конечно, это была запись, но дорого стоил тот патефон, на котором крутилась, постанывая под иглой, пластинка, ведь звук был хорош. Да, Финну была очень нужна его помощь. Силко сбросил пепел и позволил себе немного расслабиться. С сексом у него были тяжелые отношения. Он привык быть всегда на публике, привык к покушениям, к упирающимся в спину стволам пистолетов или лезвиям ножей. Иногда его обученные телохранители давали осечку, и убийца подбирался слишком близко, чтобы заставить адреналин бурлить в крови. Силко знал: дашь кому-то подойти на расстояние вытянутой руки — подставишься, дашь себе передышку — и враг обязательно воспользуется ей, чтобы убить. Наблюдать за происходящим, уединившись в уголке с бутылкой пятизвездочного коньяка, или шикарного солодового виски, или карибского рома, потягивая сигару, и дрочить было гораздо проще и, главное, безопаснее. Финн отлично подготовился, зная, что, вне зависимости от дороговизны шлюхи, Силко ни за что не даст кому-либо проникнуть в его личное пространство. В темноте зала его не было видно, зато каждая черточка обнаженных тел выставлена напоказ. Силко вложил сигару в отверстие пепельницы, отодвинул ее в сторонку, следя за тем, чтобы она не упала с сиденья, и легко расстегнул ремень. Он аккуратно сжал еще вялый член в ладони, полностью концентрируясь на зрении. Голова пуста, никаких мыслей. Ему очень хотелось отдохнуть. С другой стороны, подумал он невесело, глядя на то, как кожаные перчатки не отражают свет прожектора, умереть вот так, наверное, было бы очень глупо. Со спущенными штанами и с хреном в руке, будто застуканный за мастурбацией на похабные картинки, пускай они были живыми людьми, шевелящимися, выгибающимися. Одной пули хватило бы. Музыка заглушала шаги. Ничего не стоило убить его прямо здесь и сейчас... И ничего не происходило. Не шуршала одежда крадущегося киллера, не щелкал затвор, не сверкал нож. Силко поджал губы и принялся двигать рукой вдоль по стволу. Ему стало почти хорошо. Взгляд скользил от одного тела к другому. Он не запоминал лица — это лишнее. Музыка стала чуть тише, чтобы было лучше слышно другие звуки — стоны, шлепки кожи о кожу, возбужденное хлюпанье. Отведя глаза в сторону, Силко увидел нечто, показавшееся ему в этой идиллии лишним — две девушки вертелись на шестах, не участвуя в оргии, но предназначенные будто бы для того, чтобы ее дополнять. Это чем, интересно? И все-таки что-то в этом было. Силко остановил ладонь, обхватив член и оставив так. Он следил за тем, как вращались длинные косы — нечеловечески длинные, невозможно просто взять и отрастить такие, — как гибкое тело обнимало шест, скользя вдоль металла, как тонкие пальцы кружили в воздухе, заманивая его в некий танец, где двигалось не тело, а душа, и в руке все само крепло, без дополнительной стимуляции. Заметив его во тьме, особенно контрастирующей с игрой света на сцене, девушка ловко спрыгнула с возвышения и пошла напрямик к нему. На ней не было одежды, и Силко, замерев, смотрел, как она подходила все ближе и ближе, как раскачивалась от ее вальяжных шагов челка, как колыхались за спиной косы. Этого было слишком много для него одного. И то, что происходило поодаль, то, что предназначалось только для него, эти ахающие и забывшиеся в собственных эмоциях девушки и юноши, перестали иметь какое-либо значение, когда ее колено уперлось между его ног. Она взяла тлеющую сигару и жадно затянулась. Силко сглотнул — в горле пересохло. Он не был уверен в том, что перед ним настоящий человек. Темнота скрывала черты ее лица, но он все равно будто видел ее, чувствовал переливы тела. Она зажала сигару зубами и, приподнявшись, убрала его обмякшую ладонь с члена и села на него сверху. Силко тихо захрипел — куда делись все его принципы, куда пропала осторожность? Что-то в глубине него протестовало: сопротивляйся, борись с наваждением, да она тебе шею свернет, ткнет горящим угольком сигары в оставшийся глаз, достанет из волос отравленную шпильку и конец, конец! Но даже если так, даже если это его последние минуты жизни — черта с два бы он дал ей уйти или хотя бы отстраниться. Его ладони плотно легли на ее поясницу — он мог с легкостью обнять ее рукой за талию, такая она была тонкая. Синяя челка — почему такой вызывающий цвет? — щекотала его щеку, и Силко не требовалось смотреть, чтобы видеть, как девица закусила нижнюю губу. — Кто ты? — шепотом спросил он. — Это неважно, — ответила она в тон, лизнув его приоткрытый рот. — Важно лишь то, что здание... взорвется. Он сразу понял о чем речь — мозг, подобно механизму, безошибочно обработал информацию: в здании бомба, которая скоро придет в действие, им всем крышка, интересно, через сколько сюда рванет полиция, знает ли шериф обо всем? — однако суть дошла до него немного позже. Весь мир сконцентрировался в нежных руках, обвивающих его шею, в легко помещающийся в ладонях груди, в том, как она двигалась на его члене, сжимая его мышцами слишком профессионально для такой молодой девушки, и даже близость смерти — той, что казалась ему чем-то, шедшим всегда рядом, но никогда не достающим всерьез, — не могла его отвлечь. Нет уж, блядь, сказал он себе. Сперва я кончу, а потом — хоть Конец Света, хоть библейский апокалипсис, хоть шлюхи, трахающиеся с конями четырех всадников. И он перевернулся, скинув пепельницу на пол, чтобы прижать девушку к дивану. Ему надоело просто сидеть и получать удовольствие — он хотел выбить из нее все силы, все соки, и то, что она возбудилась, то, как легко удавалось в ней скользить, было для него доказательством взаимности. — Быстрее, папочка, — простонала она в его ухо. — Я хочу узнать, что такое оргазм, прежде, чем мое тело разлетится на куски! И вот тогда — вот в этот момент, когда контроль был уже у него, когда ее тонкие запястья были зажаты в одной его руке, когда сигара была жестко затушена в обивку дивана, нанеся ему необратимый вред, — он остановился. Дыхание сбилось, со лба и кончиков волос стекали горячие капли пота, и ему приходилось думать о всякой гадости, чтобы не излиться в ту же секунду, потому что девчонка ерзала под ним, прося еще на языке, который он отлично знал — на языке тела, — но нет. Он вжал ее бедра в свои, вошел до конца — и застыл. — Что за чушь ты несешь? — спросил Силко требовательно и ласково, будто говорил с ребенком. Она злилась. Пыталась вырваться, но его ладонь была шире, а пальцы умели держать крепко — ничего бы не получилось. Попала в ловушку. — Финн, — выдохнула она сквозь зубы. — Хочет убрать тебя со своей дороги. — С чего ты взяла? — С чего я должна тебе отвечать? Это тебя хотят у-у-у... «Убить». Он резко толкнулся вперед и снова перестал двигаться, собственным телом чувствуя, как по ней прошла судорога. Удовольствия ли? — Объяснись. Он уже почти пожалел о том, что вообще позволил себе эту роскошь. Люди на сцене давным-давно забыли и о нем, и о девчонке с синими косами, танцующей с шестом. Вторая, ее коллега, присоединилась к представлению, и темноволосый юноша увлеченно вылизывал ее с внутренней стороны бедра. — Эта часть заминирована. Знаешь, как легко достать бомбу, ведь война была совсем недавно? Знаешь, как легко создать взрывчатку из подручных средств? Она говорила тихо, но Силко слышал каждое слово. В голове обрабатывались процессы: куда бежать, что сделать с этим выблядком после, как сильно укрепить охрану? И куда деть эту девицу, так удачно на него упавшую? — Откуда ты знаешь? — Я сама положила бомбу здесь. Она прямо под сценой, мой хороший. — И тебе не жалко этих людей? — Жалко?! — она вдруг закричала, а потом звонко расхохоталась, перекрывая человеческий гомон и музыку. — Да чтоб они все сдохли. Ты... ты меня не знаешь. Не знаешь, что я тут терплю! И Силко смягчился. Его взгляд стал вдруг теплым, каким-то легким и воздушным. И он стал двигаться, подтянув ее за бедра ближе, уткнувшись лицом в шею, и она беспорядочно стонала, спустив освобожденную ладонь вниз, теребя нежную, влажную от смазки кожу, помогая себе кончить так, как, видимо, привыкла кончать, когда Финн подкладывал ее под очередного клиента. На любителя, да — но сколько здесь было таких любителей? С Силко вот не прогадал. Он вынул в последний момент и спустил ей на плоский живот. В темноте не было видно белых капель, да это и неважно — он знал, что ей было очень хорошо, лучше всех. И что если в следующую секунду бордель взлетит на воздух — или, по крайней мере, какая-то его часть — она умрет, зная, что такое оргазм. Но если бомба и была, она еще тикала, тикала, тикала, и Силко, справляясь с собственной волной удовольствия, бьющей до кончиков пальцев, растекающейся по всему телу истомой, встал с дивана. Достав чистый носовой платок, он сперва вытер ее, затем себя, бросив его, как тряпку, на пол. Он укутал ее в свой плащ, — он был немного великоват, и слава Господу Богу, следящему за их безобразием сквозь пальцы, — и тихонько покинул зал, не отпуская ее руки, ведя за собой. — Ты меня не бросишь? — тихо спросила она. — Ни за что, — спокойно ответил он. — Сколько у нас времени? — Не знаю... На улице он взял ее на руки, ведь у нее не было обуви. Севика с непонимающим лицом шла следом, однако Силко жестом показал — никаких вопросов сейчас. Когда Силко занес свое сокровище в машину и уложил на заднем ряду, Рэн, девушка с темными волосами и свисающей набок челкой, все поняла без слов — и вжала педаль газа, увозя их далеко от борделя, Финна и всех этих политических и моральных блядей. — Как тебя зовут? — спросил Силко, повернувшись с переднего сиденья назад. — Джинкс. Они называют меня Джинкс... и я себя так называю. — Вот как? Ладно. Силко считал минуты, секунды. Пальцы с идеально подстриженными ногтями нервно били по бардачку. Взрыва не было. Ничего не было.