Пусть выпадет решка

      Контора «Devil May Cry» пуста внутри, но при этом по-своему полна людьми, несмотря на отсутствие хозяина.              Данте внезапно оказывается не одиноким изгоем, скрывающимся за крутым образом и кучей насмешек, а живым — реальным — человеком, окружённым самыми разными знакомствами.       Лючия всю жизнь провела на Думари, они с Матье не существовали вне острова, они были никем где-то в огромном внешнем мире… А вот Данте — существовал. И был для кого-то действительно важен.              Лючия сначала удивляется, а после, с каждым новым лицом и именем, с каждой новой неизвестной историей, несомненно важной, но ей недоступной… чувствует, насколько она мала и незначительна. И боится, что такой и останется.                     Щелчок, монета с двумя орлами устремляется вверх, к потолку.              Энцо Ферино врывается в контору, с порога что-то горланит, сломанным крылом взметается на ходу один пустой рукав длинного плаща.       Лючия, услышавшая торопливые шаги снаружи конторы, совершенно точно не похожие на шаги кого-то вроде Данте, настороженно прижимается к стене у входной двери, чтобы при её открытии не быть замеченной. Зачем она это делает, Лючия и сама не знает, просто… Просто она не ждала ничьего прихода и была убеждена, что Данте тоже не ждал бы.       Энцо Ферино, подавившись торопливыми словами где-то на середине неразобранной фразы, смотрит на пустой стол, обводит взглядом помещение, задерживает взгляд на старом проигрывателе. Подходит и проводит пальцем по траурно молчаливому агрегату, задумчиво смотрит на снятый слой пыли, растирает его по ладони, а саму ладонь следом вытирает о штаны…       — Ладно, а если так?..       Повернувшись на каблуках, подходит к столу, постукивает ногтем по трубке телефона, после чего, прищурившись, смотрит на стоящую рядом фотографию, чуть наклоняется и сдувает с неё не меньший слой пыли, чем был на проигрывателе.       — А вот это уже непорядок, — вслух заключает Энцо. Ещё раз осматривается по сторонам, а потом снимает с телефона трубку и подносит к уху, прислушивается, гудок идёт. — Эй, Моррисон, — набрав номер, кидает Энцо без какого-либо приветствия, и голос его полон подозрения и совсем немного волнения. — Ты давно Данте видел? Или слышал? Он вообще давал о себе знать после?.. Да я как раз в конторе, тут месячный слой пыли, как минимум. Ему, конечно, не привыкать в свинарнике жить, но… Ни черта я не паникую, вот ещё, сколько лет этого придурка знаю, побольше твоего с ним работал!       Лючия хмурится… И передумывает показываться. Сливается с тенью настолько, насколько позволяет тусклое освещение конторы, благо, свет внезапный посетитель не включил, тоже довольствуясь вечерним светом из окон.       Энцо Ферино кидает ещё несколько реплик в трубку, соглашается встретиться с каким-то там Моррисоном, чтобы обсудить отсутствие Данте, и наконец-то уходит. Дверь конторы громко хлопает, отрезая помещение от внешнего мира.       Лючия вновь остаётся один на один с пустым «Devil May Cry». В воздухе висит и всё не хочет пропадать запах дешёвого алкоголя, оставленный нагрянувшим Энцо Ферино.              …Подкинутая монета переворачивается в воздухе.              Моррисон приходит через неделю, к этому моменту Лючия уже не может притворяться заведшимся в «Devil May Cry» призраком, её не только заметили, но ещё и по-своему изучили.       Моррисон открывает дверь и входит, сразу же щёлкая выключателем, солнце уже село, в конторе темень. Снимает с плеч выглядящий довольно дорого пиджак и с головы немного выбивающуюся из привычного образа людей на улице федору, вешает их на треножник, стоящий рядом с дверью.       — Поговорим, девочка? — с мягкой улыбкой интересуется он у пустоты, безошибочно посмотрев на балкон псевдо-второго этажа.       И Лючия решает, что, да, стоит поговорить. Открывает дверь, ведущую к жилой комнате и лестнице на третий этаж, и выходит на балкон. Смотрит на Моррисона сверху вниз, оценивающе прищуривается.       Ответный взгляд у Моррисона прямой и твёрдый, поверх чистой, гладко отутюженной белой рубашки — крепление с пистолетом.       — Ты с умыслом или просто ждёшь? — без какого-либо нейтрального вступления интересуется Моррисон. — Мешать не намерен, если что.       Лючия медлит пару секунд, оценивая неприятное «Мешать не намерен».       Это Моррисон так трезво оценивает свои силы, или ему абсолютно наплевать, кто и зачем пришёл в «Devil May Cry»?       — Просто именно с работой к Данте обычно приходят через Энцо или меня, — добавляет Моррисон.       И Лючия, передумав клеймить незнакомого человека из-за одной неудачной фразы, всё-таки отвечает честно:       — Жду.       И, спустившись по лестнице вниз, кратко пересказывает ему события, связанные с «Уроборосом» и уходом Данте в мир демонов.       Моррисон курит и слушает, очень внимательно и преимущественно молча, лишь изредка уточняет что-то, кажущееся ему самым странным или самым важным. А после, задумчиво растерев пальцы, заключает:       — Данте и не из такого выпутывался.       И говорит следом, что Лючия может остаться в «Devil May Cry», не прячась. А если ещё и хочет оказаться хоть как-то Данте полезной — он, несомненно, даже «Спасибо» ей за это скажет по возвращению — то Лючия может взять на себя пустяки вроде получения адресованной Данте почты. И оплаты приходящих счетов, штрафов или долгов, которые в половине случаев вообще к Данте никакого отношения не имеют, но так уж тут заведено.       Слово «Заведено» сопровождается какой-то странной усмешкой, пополам веселья и сочувствия, но уточнять Моррисон не считает нужным.       — У меня… нет таких денег, — растерянно произносит Лючия.       — У Данте тоже часто таких денег нет, — отмахивается Моррисон. — Но это не проблема.       После ухода Моррисона в «Devil May Cry» ещё долго висит запах раскуренной сигары.              …Замирает в наивысшей точке.              Патти Лоуэлл врывается в контору настоящим ураганом.       Этот самый ураган поднимает царствующую в «Devil May Cry» пыль, срывает паутину, занявшую углы и опутавшую бутылки на полках барной стойки в углу.       Патти ругает отсутствующего Данте совсем не подходящими её юному возрасту словами, превращает контору в логово помешанного на чистоте безумца, с пугающими смешками рассматривает все поверхности, до которых может дотянуться, вслух рассуждая, каким сюрпризом для Данте будет обнаружить, когда вернётся, розовые ленты над столом и цветочные гирлянды под потолком…       Лючия оказывается настолько оглушена удивлением и переключённым на неё, раз Данте нет, вниманием, что за весь день и десяти предложений из себя не выдавливает.       — А ты, кстати, Данте кто? — усевшись прямо на стол, осторожно отодвинув в сторону телефон и фоторамку, интересуется Патти. Размахивает ногами, стучит каблуками о дерево или друг о друга. — Хотя, нет, стой, не говори! — уже через мгновение начинает махать руками она. — Не хочу ничего слышать про его всё множащихся женщин, надоело их считать!       Патти Лоуэлл говорит, что Данте — последний дурак, грубый и не умеющий шутить. Но он спас ей жизнь и помог её маме, Патти, кстати, ещё и письмо от мамы привезла заодно, вот в этот ящик стола положит, пусть Лючия потом ему передаст.       Патти совсем не удивлена, что не застала Данте, он вечно где-то пропадает. То работает, то ещё что-то: в бильярд деньги проигрывает или в карты просаживает. Или вообще со своими подругами соревнуется в «Кто быстрее и больше демонов убьёт».       — Передай ему, что он теперь должен мне уже три клубничных десерта, — оставляет после себя наказ Патти.       Лючия немного вымученно улыбается в ответ и сразу на прощание.       Ураган по имени Патти Лоуэлл вымотал сильнее любого сражения, Лючие даже кажется, что мутировавший из-за демонической силы Ариус на её фоне был сущим пустяком. Неудивительно, что Данте часто нет, когда Патти приезжает, он точно сбегает заранее, откуда-нибудь да узнав о её приближении.       Свежий воздух после длительного проветривания помещения едва заметно отдаёт привкусом чистящих средств.              …Зависнув в воздухе на секунду, монета стремительно летит обратно вниз.              Большая и тяжёлая коробка приходит на адрес «Devil May Cry», но не на имя Данте. Лючия относит её на второй этаж и весь вечер пытается угадать, кто такая Мэри и почему Данте вообще хранит её вещи.       Конверт, пришедший вскоре после, оказывается лишён чётко обозначенного получателя, он пришёл просто на адрес «Devil May Cry». Подписан ровным и точно женским почерком, «От Тики». На следующий день появляется ещё один, тоже несомненно от женщины. «От Нести». Лючия прячет их в ящик стола, кладёт рядом с письмом от матери Патти Лоуэлл… А через день со смесью недоумения и раздражения смотрит на ещё один конверт, на этот раз «От Тики и Нести», и вместо обычной почтовой марки — две нарисованные от руки улыбающиеся рожицы.       Эти письма, все три, точно не отсылали почтой, кто-то их просто принёс и бросил в почтовый ящик. Вряд ли сами девицы, кем бы они ни были. Мало ли, какие у Данте связи и как именно ему доставляются те или иные послания, вон Энцо и Моррисон — примеры людей, живущих если не сразу по ту сторону закона, то точно балансируя на грани… Но какого чёрта именно эти самые «Тики и Нести» устраивают своими письмами весь этот цирк?!       Что-то неприятно клокочет в груди, и Лючия вскрывает третье письмо. Возможно, позже ей будет стыдно, но не сейчас.       — «Серьёзно, Тони, давай ты вместо денег в следующем месяце пришлёшь самого себя? Вместе сходим на кладбище, а потом просто посидим, как раньше. Отец бы этого хотел, и Джессика тоже». — Лючия зачитывает содержимое письма себе под нос, перечитывает несколько раз.       Три предложения.       Она смотрит на имя Тони и теряется в догадках, что это вообще значит. «Тони» — это Данте? Это настоящее имя за образом охотника на демонов? Или, наоборот, псевдоним для выхода в люди?       Не сдержавшись, Лючия вытаскивает предыдущие письма и, поставив конверты против света, прищуривается, пытаясь оценить длину скрытых в них посланий. Письма отдельно от Тики и отдельно от Нести — длинные сочинения, с пятнами от потекшей ручки, с зачёркнутыми словами, с какими-то закорючками на полях…       Стыд за неуместное любопытство и до сих пор не понятый до конца порыв наконец настигает, и Лючия осторожно возвращает краткое сообщение из трёх предложений обратно в конверт, а сам конверт прячет в ящик стола. Если Данте спросит, почему он вскрыт… Что ж, у Лючии точно есть время, чтобы решить, сказать ему, как есть, или отделаться каким-нибудь нейтральным, но похожим на правду объяснением.       — Надоело считать его женщин, да, Патти? — усмехается Лючия, под конец недели небрежно кидая поверх накопившихся писем ещё одно, от какой-то там Берил и с отпечатком губной помады на конверте.       Вместе с письмом пришёл небольшой пакет, внутри которого обнаружился модный журнал. Красивая девица на обложке, кричащие заголовки, рекламирующие содержащиеся внутри статьи о чём угодно, кроме того, что Лючия может представить интересом Данте.       Ей-богу, да что он за человек такой? И что за люди его окружают?              Лючия ловит монету, накрывает ладонью, а после медленно приподнимает пальцы, чтобы увидеть, какой стороной та легла. Монета всегда ложится вверх орлом, в этом её суть.              Когда на пороге конторы оказывается женщина, словно бы сошедшая с фотографии, неизменно соседствующей с телефоном, Лючия замирает, словно громом поражённая. И лишь чудом не оказывается поражена этим самым громом на самом деле.       Жёлтая молния пролетает у самого уха, ударяет в стену за спиной, сжигает какой-то пришпиленный к стене ножом плакат.       — Кто ты? — холодно интересуется Триш.       Она тянется было к мечу за спиной, большому и сочащемуся демонической силой, так что аж в голове от этого звенит, но всё-таки передумывает его использовать. Внутри «Devil May Cry» такой махиной не помашешь, а крушить контору в её планы точно не входит.       Впрочем, это не мешает Триш уже через мгновение вышвырнуть Лючию из помещения на улицу, схватив за широкий ворот, и уже снаружи решительно взяться за оружие… И Лючия невольно задаётся вопросом, не сломает ли оно её вроде бы никогда не подводившие клинки. Дамасская сталь крепка, но это демоническое оружие на совсем другом уровне.       Триш — не человек, как и Лючия, но несомненно совершеннее. И сила её чудовищна. Лючия не хочет с ней сражаться, у них вообще причин для этого нет.       Лючия заставляет себя опустить собственное оружие, демонстрируя не столько мирный настрой, сколько просто отказ от возможно разгромного конфликта. Однако расслабляться всё-таки не рискует, мало ли, как на этот жест ответят.       Триш заинтригованно хмыкает, смеряет Лючию изучающим взглядом с ног до головы и, максимально беззаботно водрузив огромный меч на плечо, словно он ничего не весит, приглашающе разводит свободной рукой. Предлагает говорить, пока слушают.       Лючия мысленно благодарит небо за попытку мирно объясниться и начинает говорить.       — Аргосакс? — Триш с интересом исследует полки барной стойки, выбирает бутылку и, достав из нижнего ящика стакан, наливает… чёрт его знает, что, Лючия не разбирается в алкоголе. От предложения присоединиться Лючия отказывается и подавно, и Триш, показательно пожав плечами, усаживается на стул и закидывает ногу на ногу. — Всякая-то трусливая шваль повздумала вылезти, раз Мундуса снова запечатали.       Лючия помнит, с каким благоговением и с какой жаждой неизмеримой силы говорил об Аргосаксе чёртов Ариус… И оказывается абсолютно не в силах вообразить, что должен представлять из себя демон, чтобы Триш не отнеслась к нему со столь явным пренебрежением.       Триш не задерживается надолго: остаётся на ночь, просто чтобы с утра найти Моррисона, что-то ему оставить и заодно передать сообщение для Данте, на случай, если он вернётся. Лючия разрывается между поправкой «Когда он вернётся» и предложением, что какое-то там сообщение Данте она может передать сама… Но всё-таки молчит.       — Что-то ещё? — интересуется Триш перед уходом. Она снова водружает своё демоническое оружие себе за спину, и Лючия даже думать не хочет, зачем ей вообще сдались жалкие пистолеты, когда есть этот чудовищный меч.       — На фотографии… — Лючия собирается с мыслями и задаёт вопрос, который волнует её с того самого момента, как Триш появилась на пороге «Devil May Cry». — Это ведь ты?       Триш смотрит Лючии через плечо, на фоторамку, стоящую рядом с телефоном. И, улыбнувшись, кратко отвечает:       — Нет.       Триш уходит, а в помещении ещё долго трещит воздух и пахнет смесью грозы да горелой бумаги.              Щелчок, монета с двумя орлами устремляется вверх, к потолку, переворачивается в воздухе, замирает в наивысшей точке и спустя секунду стремительно летит обратно вниз.              Лючия слышит рёв мотора мотоцикла на улице. Рёв приближается и глохнет, совсем рядом, прямо у конторы.       Лючия срывается с места и кидается к дверям. Подброшенная мгновение назад монета разрезает воздух и оглушающе громко — как кажется Лючии — дребезжит при падении на пол. Лючия не оборачивается, она знает, что результатом кона выпадет орёл.       Леди смотрит на неё с интересом, но это длится не дольше пары секунд. Она вешает снятый с головы шлем на ручку мотоцикла, потягивается, словно кошка, разминает шею… И проходит мимо вросшей в землю Лючии так просто, будто той и нет в помине.       — Эй, Данте, ты здесь? — громко зовёт Леди у Лючии за спиной, уже в помещении.       А Лючия всё не может пошевелиться.       Сколько уже прошло времени со дня, когда она решила остаться ждать Данте в «Devil May Cry»? Она вообще сказала Матье хотя бы примерную прикидку, как долго её не будет?       …И почему она вдруг задумалась об этом именно сейчас? Потому что она впервые за всё прошедшее время действительно допустила мысль, что Данте вернулся? Просто из-за мотоцикла, подъехавшего к конторе?       — Эй, дорогуша, — окрикивает Леди, предсказуемо провалившись в своих зазываниях Данте, а может и сразу в поисках его, Лючия, отмерев, затрудняется сказать, как долго стояла, игнорируя окружающий мир. — Данте где?       Лючия оборачивается и встречается с Леди взглядом.       Леди наплевать на неё, Леди с ней и не заговорила бы, наверное, если бы не… Данте. Да, всё здесь, в этом городе, в этой конторе, так или иначе, упирается в Данте.       Даже сама Лючия здесь только из-за него, хотя ей стоило бы быть дома, на Думари, вместе с Матье разбираться с последствиями деятельности «Уробороса».       — Данте в мире демонов, — отвечает Лючия.       — И какого хрена он там забыл? — фыркнув, закатывает глаза Леди. — Если того, о котором я думаю, то поздновато что-то спохватился.       Лючия понятия не имеет, что это может значить. И даже не представляет, как на это реагировать.       Леди задумчиво чешет щёку, что-то прикидывает про себя и, развернувшись, входит обратно в помещение. Лючия следует за ней просто потому, что «Devil May Cry» — это единственное место в городе, где она вообще может быть. Единственное место во всём огромном внешнем мире, вне родного острова.       — Давно Данте на свою экскурсию свалил? — Леди останавливается напротив музыкального проигрывателя и, почти не глядя, выбирает песню. Пластинка занимает положенное место, и тишина в конторе поглощается фальшивой жизнью.       — Экскурсию? — Лючия чувствует, как где-то под рёбрами собирается что-то неприятное и тяжёлое. Она понятия не имеет, кто перед ней, и в каких эта женщина с Данте отношениях, но сказать подобное… Да как у неё язык повернулся. — Ты думаешь он?..       — Я ничего не думаю, — легкомысленно отмахивается Леди, падая на диван и водружая ноги на журнальный столик. — И Данте тоже себя этим чаще всего не обременяет.       Лючия смотрит на неё раздражённо… и проваливается в попытках понять, что именно преобладает во взгляде ответном. Что именно Леди сейчас чувствует? Не по отношению к Лючии, Лючия ей очевидно безразлична…       Энцо беспокоился за Данте; Моррисон полагал, что Данте вернётся, рано или поздно; Патти в его возращении была уверена на все сто; а Триш если и допускала процент провала, то не сказать чтобы переживала, что для Данте это будет прямо концом всего, скорее, верила, что Данте тогда просто устроится в мире демонов и откроет филиал «Devil May Cry» уже там, глядишь, без работы вообще никогда не останется…       Леди не читалась.       — Вы с Данте… вместе работаете? — решает спросить Лючия, ища параллельно монету. Она стояла у стола, значит, и монета должна лежать на полу где-то рядом.       — Вот ещё, — хмыкает Леди. — Но я его очень давно знаю.       Понятнее не становится, да и гадать, что к чему, Лючия уже не хочет, она как раз находит взглядом монету.              Монета… не на ребре, в прямом значении этих слов, она стоит под наклоном, прислонившись к ножке стола.              Лючии совсем немного интересно, останется ли в «Devil May Cry» хоть что-нибудь в доказательство, что она там была. И она, немного боясь обратного, кладёт поверх писем в ящике стола один из своих метательных ножей.                            Чуть меньше чем полгода спустя Матье отрывает Лючию от тренировки, протягивая ей письмо. Бумага пахнет порохом, на краю какой-то жирный след.       «Та ещё вышла прогулочка, чтоб ты знала! Если будет время, загляну на остров и расскажу в подробностях. Да и старуха мне вроде как сказку должна».       Вместе с письмом Данте отправил Лючии и её нож, оружием негоже разбрасываться, никогда не знаешь, когда пригодится.       Лючия перечитывает письмо раз, второй, третий… И не знает, чего ей хочется больше, ругаться или смеяться.              Лючия подумывает подкинуть хранимую, как зеницу ока, монету.       Орёл? Или решка?       Если выпадет решка, Данте действительно заглянет на Думари, чтобы сказать «Привет» и всё-таки послушать от Матье обещанную историю о Спарде.              Пусть выпадет решка!..       …даже если у взлетевшей в воздух монеты два орла.