Немного лучше, чем обычно

Рождество — семейный праздник. И даже альтруисты Мадригаль предпочитают проводить его в узком кругу семьи. Горожане, в свою очередь, украшают заснеженные улицы цветными фонарями. Они предоставляют семье-основателям выходной от глупых просьб и заданий, поднимаясь к особняку, только с целью передать маленькие подарки — благодарность за помощь. С самого утра в поместье стоял запах выпечки и свежеприготовленного какао. Дети украшали дом, а Касита заботливо подкидывала дрова в камин. Каждый выполнял важную и подходящую ему роль в приготовлении к празднику. На кухне, где орудует Джульетта, уже готов широкий поднос с одиннадцатью кружками. В это Рождество у неё будет чуть больше работы. Однако Джульетта соврет, если скажет, что, принимаясь наполнять последнюю кружку, её улыбка не становится чуть счастливее. И, на самом деле, это чистая случайность, что в той самой последней кружке оказалось на пару зефирок больше. Плетется к плите, чтобы достать печенье и мельком выглядывает в окно. А снаружи с самого утра во всю идёт украшение дома. Объявившийся всего пару месяцев назад Бруно сейчас помогает украшать Каситу с улицы. Семья тепло приняла мужчину, и распределила занятия, будто последние несколько лет Рождество празднуется именно так. Большая пустая корзина стоит на крыльце, а в руках Бруно держит единственное оставшееся украшение — золотой колокольчик с большим красным бантом. Он мог бы похвастаться опытом в подготовке к Рождественскому празднованию. Каждый год Бруно, вместе со всей семьёй, украшал свою каморку затерявшимися по дому шариками. Создавал какой-никакой уют, чтобы голые стены, контрастирующие на фоне украшенной виллы, прекратили вызывать рвотные позывы. Однако ветка ели, увешенная парой шариков и расставленные по углам свечи ни в какую не сравнятся с украшением целого дома. В голову Бруно невольно лезли воспоминания о предыдущих праздниках, которые он был вынужден встретить в компании маленьких друзей, а, порой, даже без них. Первое такое Рождество Бруно затыкал уши руками, лишь бы не слышать радостные детские крики и снисходительный смех взрослых. Со временем смирился. Пришлось смириться. И уже на второе Рождество, разглядывая счастливые лица в маленькой прорези картины, Бруно забывался и тихо хихикал, воображая, что он там, рядом, помогает Джульетте с готовкой. Спустя время на кухню бы влетела рассерженная Пепа, сопровождаемая тучами, громом и пронзительным детским плачем. Она бы всучила Бруно кулёк с маленьким Антонио, грубо вырывая из рук брата половник. А Бруно не обижается — снисходительно улыбается, укачивая ребёнка, уносит того в кроватку. Но, стоит Бруно только ступить на первую ступеньку лестницы, пять маленьких голов окружают его, начиная расспрашивать о подарках, дёргать низ пончо и обнимать ноги. А после всегда следовало разочарование. Голые стены, которые он так отчаянно пытался выкинуть из своей головы. Бруно крепко жмурил глаза, чтобы сбежать от реальности и остаться со своей семьёй хотя-бы ещё на пару секунд. Бруно ненавидел Рождество. И сейчас, неловко сжимая в руках колокольчик, он боится даже шевельнуть рукой, чтобы не издать лишнего звука. Пусть покой и вернулся в семью, у Бруно не было ни какой гарантии, что одно неправильное движение, неверно сказанное слово, не разрушит сложившуюся идиллию. Что его семья не обозлится на него снова, или, что ещё хуже, друг на друга. Нужно ободриться. Бруно приходится задрать голову, чтобы оглядеть стоящего перед собой взрослого мужчину. И даже язык не поворачивается назвать его племянником. Одной рукой Мариано держит листья остролиста, другой — тянется взять из рук Бруно колокольчик, чтобы завершить композицию. Однако, только кожа их рук соприкасается, Мариано приходится отпустить сжатые ветки, обращая внимание на взрослого. — Дядь, да у тебя руки ледяные! Всего мгновение, и перед ним уже стоит его маленький племянник Камило. Колокольчик с громким звуком бьётся о крыльцо, варежка юноши летит туда же, а руки легко находят покрасневшие пальцы Бруно, сжимают, стараясь согреть. — Я же говорил надеть мои перчатки! Отчитывает дядю, а тот, словно провинившийся ребёнок, неловко отводит взгляд. В растерянности Бруно не может понять, как ему поступить? Посмеяться или возразить, отдернуть руку или сжать в ответ. Но одно ему было ясно: его руке было очень тепло. — В следующий раз расскажу всё бабуле. Камило весело подмигивает, а затем смеётся над растерянным лицом своего дяди, говорит что дальше справится сам и настойчиво выталкивает Бруно за дверь, домой. Яркий свет из-за открывшейся двери тут же слепит глаза. Бруно провел много времени на улице совершенно не думая о том, что изнутри дом тоже украшают. Лестничные ограждения были овиты гирляндами и прочими рождественскими игрушками. Где-то выглядывали ёлочные веточки, а рождественские фонари и свечи освещали самые тёмные уголки дома. Бруно замечал, что из года в год семья Мадригаль украшала дом одинаково. Все на своих местах и ничего лишнего. Однако старые игрушки не сохранились, и на это Рождество семья Мадригаль были вынуждены, наконец, обновить Рождественские украшения. Казалось, что поэтому праздник чувствовался совсем по-особенному для каждого члена семьи, но для Бруно чуточку сильнее. Подумать только, год назад он не мог и мечтать, что вновь окажется погруженным в эту всю предпраздничную суету. Красный ковёр стелится по полу, а на нем удобно устроились Мирабель вместе с младшим мальчишкой и толстыми капибарами. Девушка оживленно стучит по месту между ней и Антонио, приглашая сесть рядом, а Бруно не смеет отказываться. Во многом благодаря этой парочке Бруно может вновь праздновать Рождество в кругу своей семьи. Ковёр мягкий, согретый животными. Здесь так комфортно и тепло. Входная дверь хлопает, впуская в дом Камило и холодный воздух. Проливая на поднос горячее какао, Пепа зло кричит ему закрыть дверь крепче. За ней спешит её благоверный, помогая придержать поднос. Джульетта с печеньем не заставляет себя ждать. Альма, Луиза, и, кажется, все были в сборе. Теснятся на широком ковре, а Альма с Агустином устроились в двух просторных красных креслах. — Свечка вкусно пахнет! Антонио протягивает погашенную свечу. Сначала Бруно, затем Мирабель, что сидела за дядей. Ребёнок не мог предугадать, что неостывший воск раскаленной каплей может упасть прямо на обмороженную кожу рук. Глубокий вздох, не столько от боли, сколько от неожиданности, прерывается Джульетой. Вернее не ей, а ее печеньем, нагло просунутым между губ Бруно. Затем — кружка, передаваемая тремя парами рук, только чтобы остановиться у него. Бруно рефлекторно сжимает тёплый предмет, с недовольным пыхтением вынимает изо рта печенье. Джульетта что-то говорит, стоя на коленях позади Бруно, руками проходит по плечам и шее своего брата. Бруно жмурится, настойчиво просит остановиться, пытаясь выскользнуть из холодных рук, но каждый раз встречается с препятствием в лице кого-то из родственников. Внезапное озарение. А что, если он сейчас откроет глаза, а перед ним — пустая стена. Но этого не происходит, а маленькие наглые ручки Антонио крепче прижимаются к его телу, стараясь отнять как можно больше драгоценного тепла.