Снег над Ленинградом

      Рутина — благо. Чем дольше Игорь Гром топтал продрогшие улицы Петербурга, тем сильнее это понимал. Его жизнь успела сделать такие кульбиты, что наступающие праздники вызывали опаску. Да и по традиции время ускорилось, как только выпал первый снег. Как известно, новогодние каникулы «магическим» образом портят статистику: люди пьют, ругаются, берутся за ножи, а потом палкай из одного конца города в другой. Фёдор Иванович, конечно, дежурства снял по дружбе, хоть Гром и рвался (Игорь даже догадывался, чья это идея, потому что Хазин в кабинет к Прокопенко теперь протоптанной дорожкой ходил).       Ёлка в участке появилась также внезапно, как и запах мандаринов. Зайцева сидела в ворохе самодельных снежинок, а Цветков помогал приклеивать их на окна, пока техничка не видела, Дубин обдирал кожуру цитрусовых рыжиков, сидя на своём законном месте, и сонно щурился в монитор. Постепенно мысли о том, что это затишье перед бурей, начали отступать. Даже если так? Что простой майор полиции с этим может сделать? Игорь слегка кивнул своим мыслям и перевёл взгляд на Петю, шедшего из кабинета полковника. — Дубин, делись, — Хазин протянул раскрытую ладонь и пару раз сжал в просящем жесте. — Только чисти сам, — Дима чихнул и протянул новую мандаринку. Для него возвращение в участок тоже вышло болезненным, сказывались долгая терапия и наконец-то возможность ходить без костылей. — А что, есть и такая услуга как очиститель мандаринов? Я тебя несколько месяцев до дома катал, можно и позаботиться, — Петя нацепил на светлую макушку ободок с оленьими рогами, который утром подложил один из стажеров, нарвавшийся на Хазина в курилке, когда тот был не в лучшем расположении духа.       Игорь улыбался, глядя на эту нелепую перепалку. Работать втроём было странно, Гром ожидал, что будет тесно, но на удивление они «дополняли недостатки друг друга», а теперь он знал, что недостатки есть у всех, да и не всегда обязательно их стыдиться. За последний год и без того постоянное желание просчитывать ходы, натасканное с детства, усугубилось. Мысли посещали чаще, но расчёт, удобный для расследования, абсолютно не ложился на одного человека.       Хазин, конечно, не был максимально экстравагантным в поступках, но инстинкт рядом с ним отключался. И это Игорь тоже перестал считать проблемой. Петя не уехал. Их громкое дело было закрыто, даже суд прошёл. И как-то мгновенно ленивая осень с гундосящими сквозняками сменилась сначала ледяной корочкой, а потом и пушистыми хлопьями со свинцового неба. Город погрузился в звенящий металлический аромат, разгоняемый суетой и шорохом аляпистых обёрток.       Петя сел на рабочее место и принялся за отчеты, периодически вставая, чтобы размять затекшие плечи — спина давала о себе знать — а перед этим сунул Грому пару очищенных долек. В нос ударил приятный цитрусовый запах, на языке стало кисло. За окном конец декабря. Майор Игорь Гром уткнулся в свой монитор, стараясь дышать ровно.       Неделя пролетела незаметно. Отгремели небольшие корпоративы в отделе, и Новый год стал еще более неизбежным. Игоря штормило: то по старой памяти хотелось ввязаться в эту кутерьму, то одернуть себя за невидимый поводок, но в самый необходимый момент чужая рука ложилась между лопаток и легко поглаживала, а карие глаза мягко смотрели, напоминая, что всё в порядке, всё хорошо. И Игорь верил. — Так какие у нас планы? Дубин? — Петя стоял в курилке в распахнутом пуховике, который больше напоминал плащ-палатку, и его это не особо смущало. — Я домой к маме, Вера придёт, а потом может в Москву съезжу… — Дима поднял воротник и прижался к стене, уклоняясь от холодного ветра. — О, а чего такие поездки спонтанные, колись? — Хазин посмотрел удивлённо на Диму, а потом на Игоря, последний только пожал плечами. — Так, Дубин, ты что, подружку завел? — Она не шарманка, чтобы ее заводить, — Дима фыркнул. — Ладно, ладно. Совет, да любовь, — Петя ткнул друга в бок и рассмеялся. — А у вас, Игорь Константинович? — Прокопенко зовёт, пойдёшь со мной? Там работы на всех хватит, — Игорь выдохнул дым, ему хотелось встретить новый год с Петей. — Муха салюта боится, так что, наверно, вместе с ним посидим. Отдохни как следует, ты заслужил.       Они не вели никаких разговоров о совместных праздниках. Просто периодические ночевки, редкая близость, за которую был непонятный стыд. Не будь они двумя великовозрастными майорами с кучей травм, Хазин предположил бы, что они встречаются. — Успеем до салютов, поехали, хоть старый год проводим, а я думаю, нам прям нужно его проводить, — Игорь смягчился и натянул на хазинскую голову капюшон. Они поговорят, но в следующем году. Петя был ему нужен, а это лучше показывать.       Фёдор Иванович предложение повторил, подходя к их столу уже ближе к вечеру, сжимая в руке внушительный список: — Петюнь, ты не выкобенивайся, волнуешься за собаку — с собой приводи, Ленка там этого холодца на роту солдат наготовила, ужас какой-то.       Таких аргументов Хазину хватило, тем более Муху везти недалеко. Прямо сейчас пёс наверняка спокойно и с явным удовольствием отдирал плинтуса у Игоря в квартире, пользуясь незаконченным ремонтом, пока его хозяева работают.       Переглядки, улыбки, касания. Их стало больше. Они просто оставались вдвоем после работы, гуляли с собакой и воровали картошку со сковородки друг у друга. Игорь смотрел по вечерам хазинские сериалы, а Петя неумело двигал фигурки по шахматной доске, каждый раз предлагая сыграть в карты. Для обоих прошлые отношения оставили следы, отчего новые казались чем-то неизведанным и опасным, и отчасти каждый ещё скучал по времени, когда всё было нормально.       Петя подумывал съездить в Москву, домой. Мама звала. Прошлый Новый год прошел в наркологичке, поэтому сейчас Хазин решил себе позволить всё, что угодно, даже ужин у Прокопенко и очередную возможность побыть рядом с Игорем вне работы. Продрогшие мужчины забрались в машину. — Ну что, за зелёным горошком? — Боюсь, нам с собой столько завернут, что до конца выходных будем доедать, — Игорь стянул шапку и поправил примятые волосы. — Это завтра, а сегодня мы что есть будем? — Хазин, у тебя глисты, а? Как в тебя столько влазит? — мужчина рассмеялся. — Надо знать, как пихать, — Петя стукнул по громовской коленке и вырулил в строну дома. Дома Грома.       Испытание тесной «Пятерочкой» прошло успешно и стоило им открыть дверь квартиры, как из-за угла появился чёрный мокрый нос. Петя отставил пакеты и присел, начиная чесать бархатные ушки. Муха бил хвостом по полу и тянулся облизать руки. Игорь тоже не удержался и почесал макушку пса, унося продукты на кухню.       Гром занялся ужином, пока Хазин выгуливал пса по местным закоулкам. Вернувшаяся парочка принесла в дом запах давно забытый, из детства, когда маленький Игорь, занесённый по уши снегом, стоял в прихожей и ждал пока куртку и обувь обметут веником. Петя держал в руках охапку еловых веток. Большие мохнатые лапы то и дело норовили уколоть подошедшего Грома, но разумеется, только в знак приветствия. Игорь расплылся в улыбке. — У метро сторговался с бабулькой. Ёлки как крыло от самолета стоят. — Постой, я банку принесу.       Гром суетился на кухне, хлопая дверцами шкафчиков, пока не вытащил замызганную трехлитровую банку, перекочевавшую в его квартиру от тёти Лены (изначально с соленьями). Через несколько минут на кофейном столике стояла импровизированная ёлка, всем своим видом намекающая на скорую смену года. Муха сначала испуганно озирался и чихал, бегая вокруг странного цветка, но потом решил попробовать на зубок, остановился только под строгим хазинским взглядом, клацнув зубами прямо перед иголочками. Ужинали в приятной тишине.       Постель. Делить её с кем-то сейчас было дико, что для одного, что для другого. Засыпать, когда подвыпили от неизменной тяжести трудовых будней, или когда долго смотрели дурацкие передачи, куда проще, чем осознанно идти к одной кровати. Поэтому всё само собой свернулось после одного неловкого момента, когда два взрослых мужчины замерли друг напротив друга, а огромная собака, оценив, что кровать свободна, забралась и принялась чесать спинку о чистые простыни. Петя тогда пса стянул на пол и пошёл с ним на диван, он всё же гость в этой квартире.       Сегодня ветер свистел в стареньких оконных рамах, так что даже переехавшие в местный шкаф тёплые спортивки и свитер не особо спасали москвича. Петя забрался на стул с ногами и почистил очередной мандарин. Игорь утопил чувство измены месяц назад, изменять было больше некому. — Слушай, нельзя ж с пустыми руками, надо что-то подарить, — Хазин поднял взгляд на Грома, который то ли мыл посуду, то ли грел внезапно замёрзшие ладони. — Надо, но ты же представляешь, что завтра в магазинах будет? — Да ладно, с утра заедем, кто-то же работает, да и вряд ли будут сильно рано вставать, чтобы идти за крабовыми палочками и остальной хернёй, — Петя протянул часть мандарина, когда Игорь обернулся.       Идея лечь вместе была выдвинута сугубо из соображений нехватки тепла, и совсем немного из-за тактильного голода. И Муха уже похрапывал, заняв весь диван.       Утром, стоя посреди торгового центра, Хазин был готов брать свои слова обратно: таких «умных» оказалось много, и сойдясь на том, что ваза прекрасный подарок, а полковнику можно и простой галстук, группа из двух человек разделилась и приступила к «захвату». На обратном пути был куплен торт, не пойми для какой цели, ящик шампанского, потому что «Ну, Игорь, этот год надо прям проводить, чтоб наверняка», а на приборной доске теперь переливалась мишура.       Дома Муха снова решил, что всё ему, и исследовал пакеты, особенно приглянулся торт, но Петя успел отвлечь пса на новую игрушку-косточку (от старой остались ошмётки) и сентиментально чмокнул того в морду.       Гром расставил сумки в холодильник и на подоконник, позвонил и уточнил, к какому часу выдвигаться. Суета стопорила. Пока оба впопыхах бегали по магазинам, время подошло к обеду. Приятное чувство, когда ты уверен, что времени много, ровно до того момента, пока не взглянешь на часы, вмиг разрушилось. Не то чтобы стало хуже. Игорь забылся, в кой-то веке он, и правда, отпустил скопившуюся тревогу. Написал сообщения друзьям (больше не просто выжившим или оставшимся). Саша на телефон Хазина отправила миллион самых разных поздравлений в лучших традициях «Одноклассников» и селфи с Ваней. Они были за городом и были счастливы, и Гром был рад за них. Бустер звал на огонёк в тренерскую, на что майор ответил отказом, сославшись на планы, но пообещал заглянуть на выходных.       Петя тискал Муху, валяясь на небольшом ковре, который тоже был куплен непосредственно им, а Игорь сел на диван разглядывая их «ёлку». Чего-то не хватало катастрофически. Гром подошёл к книжному шкафу и, пододвинув одну из табуреток, встал, чудом балансируя на оставшихся целых трёх ножках, достал небольшую коробку, то ли от печенья, то ли от конфет. Крышка открылась с глухим звуком, из-под жёлтых газет на него выглядывали старые игрушки.       Петя отвлёкся от игрищ и поднялся с пола, подходя к Игорю. — Сокровища? — Хазин широко улыбнулся, замечая нарисованную на тонком стекле мордашку щелкунчика. — Сокровища… — Игорь осторожно развернул бумагу, высвобождая терпкие воспоминания, далекие, но настолько живые, что кажется, открой в правильный момент дверь и шагнуть туда можно хоть сейчас.       Одна за одной появились фигурки: Деда Мороза, пузатого в красном халате с розовыми щеками и серебристой бородой, малютки-Снегурочки в голубом сарафане и блестящем кокошнике, серого Зайца с огромными чёрными глазищами и пара Снеговиков в забавных шляпах. Игрушки заняли свои места на еловых веточках, переливаясь под светом люстры.       Петя добавил пару сосулек и шишек для контраста и тоже провалился туда, в детство. Где накануне праздника папа приносил живую ёлку, мама суетилась с салатами, а он сопливил, но всё равно лез помогать, буквально чувствуя, что именно в эту ночь волшебство случится, если не уснуть.       Сколько снежинок растаяло в ладошке маленького Пети, который смог выцепить строчку из новогодней песни, столько желаний и не сбылось.       Так наверно было тоже у каждого. — Странно, да? То, что вызывало счастье, сейчас такой тоской отдаёт, словно потерял что-то, — Игорь откинулся на спинку дивана.       Хазин на это лишь выдохнул и поправил одной рукой Деда Мороза, а вторую вложил в ладонь Грома, сжимая в знак поддержки.       Прогулявшись напоследок с Мухой и загрузив пакеты с гостинцами в машину, было решено выдвигаться, тем более, что тетя Лена сказала — пельменей мало, а лишние руки не помешают. Стараясь не обращаться к странному голоску в голове, оба молчали, словно каждое неосторожное слово может разрушить их хрупкое настоящее.       Жизнь во многом сейчас напоминала новогоднюю игрушку, сезонный аксессуар, который ты откладываешь, роняешь, а потом удивляешься трещинам. Игорь не мог отложить в коробку их прошлый новый год с Юлей, Хазин не мог забыть рехаб. Трещины на стекле всё равно будет видно, сколько не склеивай. Забывать не обязательно, отсрочить, спрятать куда проще.       Машина остановилась, пара будничных фраз и две сигареты у парадной. Квартира Прокопенко стала магическим местом: всё накрутившееся снежным комом быстро схлопнулось, стоило закрыться за их спиной входной двери. Внутри тепло, уютно и действительно по-домашнему. Мухтару предоставили персональную тряпку для лап, а гости оставили куртки на вешалках. — Проходите-проходите, ребята, — Прокопенко стоял в цветастом фартуке, но всё равно умудрился заляпать домашние брюки. — Игорёк, давай на кухню, поможешь лепить. Петь, а ты мне с сервизом помоги, у нас же вечно, как праздник — так время расчехлять сервант.       Посмеиваясь, Гром и Хазин прошли в квартиру, разглядывая убранство. — Да, это не наши веточки… — оба с мальчишеским восторгом уставили на огромную ёлку, усеянную похожими игрушками и обтянутую гирляндами, как паутиной. Искрился дождик на ветках. Стоя в углу, она уже переливалась огоньками, как бы разогреваясь к вечеру. — Это вы к нам на неделю что ли? — Федор Иванович оценивающе посмотрел на ящик шампанского. — Ну, вы же нас на мороз не выгоните? — Игорь снял свитер и побежал помыть руки.       Хазин присел перед елкой и пододвинул под неё пакет с подарками. — Там торт, его надо в холодильник или хотя бы на подоконник, — Игорь выглянул из ванной. — Ой, да было бы куда, всё заставлено. Добрый день, мальчики, — Елена в новеньком халате и накрахмаленном фартуке вышла из кухни, держа в руках пару салатниц. — Федя, я сказала сиреневые, это синие.  — Да какая разница? — полковник забрал не те салатницы и снова вернулся к шкафу.       Петя помог определить торт, а Игорь сел за стол, попадая в окружение теста и свежего фарша, которым Мухтар заинтересовался куда больше торта и голодными глазами выглядывал из-под стола.       Так прошло ещё полтора часа. Сервизом всё не ограничилось, найдя достойного работника, Фёдор Иванович намекнул, что не помешало бы, конечно, сначала всё помыть, чем Петя и занялся в сопровождение Шурика, а потом и Самогонщиков, к Джентльменам удачи полки сияли, а на столе появились первые намеки на сервировку.       Елена поставила горячее в духовку, а сама побежала в салон, потому что Новый год один раз в год («И слава Богу!..» — добавил Фёдор Иванович), и она точно не будет встречать его без укладки. Без женской суеты в квартире стало как-то грустно. Прокопенко тоже присоединился к лепке, а Хазин гипнотизировал ёлочные огоньки. За окном пролетали редкие снежинки.       Через час метель усилилась, оставлять жену в такую непогоду Прокопенко не мог и, одолжив хазинскую машину, бросился спасать и Елену, и её прическу. Игорь убрал в морозилку последний лист пельменей, протёр стол и сидел, пребывая в некой прострации. Он часто теперь старался смотреть на всё со стороны, а сегодня картинка ему нравилась. Петя на цыпочках пробрался в кухню и положил руки на плечи. — Ну что, «Иронию судьбы» смотреть идем? — острый подбородок упёрся в тёмную громовскую макушку. Каждое вхождение в личное пространство было лотереей. Сегодня везло. — А арию московского гостя исполнишь? — Да я и с ясенем поговорить могу, — Петя тихо рассмеялся.       Игорь поднялся и вместо того, чтобы пойти в комнату, сгрёб в объятья своего «гостя». Петя привык к внезапным приступам нежности, они были редкими, и от того сокровенными. Гром вечно пылал жаром, какой-то неимоверной силой, так что, сцепив за его спиной руки в замок, Хазин отдыхал от всего мира. В комнате по экрану уже строем маршировали панельные дома.       Хозяева квартиры вернулись к моменту, как «тронулся вагончик». — Вечно начало пропускаем, я этот фильм полностью смотрела, наверно, когда молодой была, а сейчас то готовишь что-то, то идти куда-то надо, Федь, заноси пакет, — Елена повесила дублёнку на плечики и аккуратно сняла платок. — Отлично выглядите, — Петя улыбнулся, глядя на разрумянившуюся с мороза женщину. — Спасибо, Петенька. Так вы ели что-нибудь? А то с этим ожиданием праздника… Какой дурак придумал есть посреди ночи, нет, ну ты мне скажи? — голос у женщины звенел, она, конечно, не злилась, просто утомилась, но в этот раз по-праздничному. — Тот же, что этот город построил, — Федор Иванович достал еще одну сетку мандаринов. — Тогда понятно, — Елена скрылась на кухне, проверять готовность.       Фёдор Иванович быстро достал коньяк и сунул Грому в руки, опасливо поглядывая на дверной проем:  — Давай-ка прибери, а то мы весь ваш ящик оприходуем.  — Ну, Фёдор Иванович, вам же нельзя… — Так, будет он еще меня учить, — мужчина рассмеялся и взлохматил волосы. — Петя, попробует разбавить, докладывай, приказ.       Хазин серьезно кивнул и тоже рассмеялся, как только Прокопенко скрылся в кухне. Шуршание стихло, и Лена, и Федор присоединились к традиционному просмотру. — Игорь, ты же так хорошо пел, помню, возьмет гитару — маленький такой, тощий, она ж шире его в два раза была — но пальцы-то музыкальные, тонкие, — Елена с легкой меланхолией смотрела на Грома. — Ты ещё и на гитаре играешь? — Петя отвлёкся от экрана. — И жонглирую по выходным. Шпана местная научила, — Игорь улыбнулся и потупил взгляд, что-что, а вот инструмент он точно давно в руки не брал. — Так гитара осталась, твоя причём, в чулане пауков развлекает, могу принести. — Фёдор Иванович, да хватает нам саундтреков, ну что вы… — Ладно-ладно… — мужчина только улыбнулся. — Но на старый новый год… — Хазин хитро сощурился и боднул лбом в плечо. — Если доживём, — Гром наигранно шикнул.       За окном темнело. Метель стихла, то и дело шумели машины, превращающие свежий снег в неприглядную серую кашу, доносились голоса людей, оправдывающихся по телефону, что уже бегут, или обсуждающие списки покупок. Зажглась новогодняя подсветка, превращающая город в волшебный мир. А в квартире Прокопенко было хорошо. Коньячок уже подливался в чай, Ипполит дрифтовал по Неве, а хазинская голова покоилась на плече Игоря. — Вы у нас останетесь? — Елена принесла новый заварник. — Да нет, наверно, по домам. — Перестаньте, поздно будет, снег идёт, пока машину прогреете, уже утро. — Да до меня же недалеко. — Ну хоть старый год проводим, а потом идите, а то нехорошо получится. — Мы всегда можем прийти утром и всё доесть, — Петя подал голос, от искренних улыбок оказывается щеки не ломит.       За стол сели в десятом часу. Как он ломился, больше всего понимал Мухтар, который забрался под него и игрался с ажурными краями скатерти. Салаты, заливное, холодец, пельмени. Петя открыл первую бутылку шампанского, та тихо хлопнула без угрозы абажуру. Золотистый напиток разлили по высоким бокалам, он теперь шипел в такт телевизору, по которому из канала в канал переходили одни и те же артисты с одними и теми же песнями.       Коньяк сделал свое дело, Игорь с Фёдором Ивановичем теперь наперегонки рассказывали местные байки и после шлифовки шампанским пошли на второй круг. Хазин глупо улыбался, а когда почувствовал ладонь, сжимающую его руку под столом, понял, что за уходящий год, и правда, стоит выпить. Он многое поменял, и пожалуй, всё плохое, что было в его жизни, стоило того, чтобы оказаться здесь.       Салатики постепенно смешивались друг с другом, смех становился громче, и Петя вдруг понял, что светилась не ёлка — люди, они были куда важнее. В частности, один. У Игоря Грома красивая улыбка, и глаза у него ясные, а здесь кажутся синими, у него хрипловатый голос от курева и холодного шампанского, он забавно чешет нос, когда в него шибает пузырьками, и у него правда музыкальные руки.       Петя прервал философию и пошёл помочь унести грязную посуду. Елена поблагодарила и отлучилась в ванную, а Хазин намывал тарелки, совершенно не волнуясь о забрызганной рубашке, а пятно от селёдки под шубой с розовым майонезом, что осталось на джинсах, слизал Мухтар. Петя наблюдал за Громом вполоборота и чувствовал, что готов отдать многое, чтобы Игорь был таким, как до всех тех событий, которые умудрились потушить этого человека.       Посуда составлена ровными стопками. Петя перевёл взгляд на окно, небольшое, выходящее едва не впритык к брандмауэру. В узкую щёлку света фонаря залетают снежинки, закручиваются в танце и падают в темноту. Он набрал маме, разговор вышел короткий. Наталья тоже в заботах, придут друзья отца, а там точно пятен на репутации допустить нельзя, Петя поздравил её, желая едва не по стандартному списку, но с нескрываемой радостью в голосе, и даже просил поздравить отца. — Сыночек, ты, главное, счастлив будь и здоров. С наступающим.       Хазин сел на табуретку, в трубке короткие гудки. Из комнаты донеслось что-то инородное, но в то же время знакомое, он поворачивает голову и прислушивается: — Игорь…       Его голос резонировал на фоне того, что было раньше, попса по телеку затихла, остался фантомный шелест шампанского и переборы на старенькой советской гитаре. Пальцы проходились по металлическим струнам, с непривычки задевали слишком грубо и те недовольно лязгали, постепенно мелодия выровнялась.       Аm, Dm и далее по списку, такие простенькие аккорды, такая тесная связь поколений. Когда за басовой идут 3 и 2, отзываются нежным в подкорке, генетическом кодом у каждого.

Никого не будет в доме. Кроме сумерек. Один зимний день в сквозном проёме Незадёрнутых гардин.

      Петя замер у дверного проема, подпирал косяк и смотрел на ровную игоревскую спину. С какой нежностью и трепетом он держал желтую гитару, в лучших традициях увенчанную бантом из красной ленты. Как пальцы ловко перебирали струны. На щеки, разгоревшиеся от шампанского и постоянных разговоров. Вернувшаяся тётя Лена со всей ностальгией смотрела на Игоря и даже смахнула слезинку.       Гром не лажал на нотах, голос его сиял мягче, без попытки подражать, потому что Игорь этим никогда не занимался. Строчки кончились, кончики пальцев приятно покалывало, он на прощание огладил лакированные изгибы.  — Ну что, пойдём или ещё побудем? — Хазин посмотрел на старенькие часы с гирьками. В горле встал комок. — Да, пойдем потихоньку.  — Ну уж нет, я сейчас вам еды с собой положу, а потом идите, куда хотите, — Елена пришла в себя и, встрепенувшись, ринулась на кухню. Фёдор Иванович поспешил на помощь со стопкой контейнеров. — Ты, и правда, всё умеешь, — Петя сел рядом. Пахло хвоей, лёгким алкоголем, салатом «мимоза». — Не всё, но стараюсь, — Игорь продолжал гладить инструмент. От него тоже шёл специфический запах — немного затхлости и лака.       Теперь хазинский черед брать чужие руки в свои: пальцами быстро обхватил и повернул чужую горячую ладонь, рассматривал подушечки, на которых остались небольшие борозды от струн, осторожно гладил. И Игорь не отстранялся, это делать больше не нужно, по крайней мере сегодня. Если какое-то чудо происходит, то прерывать его не стоит.       Голоса на кухне стали громче и Хазин нехотя выпустил ладонь. Переглянувшись нашкодившими глазами, они смеются, глядя на неподъёмную стопу контейнеров. Забрав два пакета, Петя спустился первым, прогреть машину, надеясь, что сегодня их дорожные коллеги будут гуманными, и два квартала они проедут без коллапсов. Муха побежал следом за цветастыми мешками. — Игорёк, ты нос-то не вешай, ладно? — Фёдор Иванович обнял по-отечески и похлопал по спине. — Я тебе говорил, парень хороший, а ты не верил. — Ошибся, с кем не бывает, — Игорь тоже улыбнулся и нехотя отпустил мужчину из объятий. — Спасибо вам. За всё. — Не дури, здесь тебе всегда рады. Знаешь, ещё кое-что… Я понимаю, ты сейчас думаешь, что в тот раз было по-другому, что-то особенное, и ты тоскуешь, это нормально. Не надо искать себе оправдания или пытаться переиначить, у тебя есть для этого повод. Но, Игорёк, грусть, она ведь может быть и светлой? Иди за ним, и езжайте аккуратней, а то сейчас дебилов хватает.       Игорь помахал Елене, снова поблагодарил за ужин и двинулся вниз по лестнице. На шее петлей висел синий шарф, в голове приятно-пусто, на улице глаза с небывалой жадностью впились в чёрное небо. Звёзд не видно, в городе слишком много огней, но Игорь уверен, что они там есть. И в этом всегда что-то метафоричное, сродни квантовому бессмертию, или просто лёгкий способ дать себе надежду. Они где-то есть. Муха ткнулся носом в колено, и Игорь пару раз моргнул, возвращаясь на землю, чувствуя снежинки на щеках. — Поехали домой, дружочек.       Мухтар запрыгнул в открытую дверь, машина оставила две черных полосы на белом снегу.       Дома по-другому. Тихо. Петя включил телевизор, их ветки в банке распушились, а на маленький столик снова выставили слегка заветренные салаты. Мухтар, уставший от передвижений, плюхнулся на лежанку и начал сопеть.       Хазин замер у окна, не зажигая света, только из спальни падает тонкая полоска. Снег продолжал падать, людей становилось на улицах меньше, каждый ищет уголок для ожидания нового года. Игорь с опаской подошёл со спины, обнял, мягко обвивая руками как самое ценное, дыша куда-то в затылок. Мажет губами по виску у небольшого шрама. Наглость, наверно?       Петя млел, ему бы такое почаще, и жизнь заиграла бы новыми красками. Сейчас считанные минуты до нового года. Пока они собирались и ехали, часы неустанно шли. Садиться на диван не хотелось, поэтому Игорь отстранился, взял со столика два бокала шампанского, Петя принял один его из рук, и они замерли друг напротив друга. Непростительно близко.       За их спинами началась речь о том, что год был сложный, на это два мужчины в питерской квартире согласно кивали и улыбались друг другу, пока где-то в родном Петином городе били куранты. Снег падал, огни сияли, и у каждого внутри переворачивалась и загоралась надежда, что следующий год будет лучше.       В подтверждение над городом раздался первый залп. Яркие вспышки, которые больше не связаны ни со взрывами, ни с выстрелами. Наивный детский праздник, позволяющий каждому хоть на миг забыться. Бокалы звонко стукнулись боками. — С новым годом. — С новым, Игорь.       Бокалы опустели. На улице шумно, Муха нервно поскуливал, сидя на диване, подпёртый с двух сторон боками. Его наглаживали в четыре руки, чтобы хоть как-то отвлечь, пока постепенно не стихли самые большие фейерверки. — Может, пройдемся? — сон пропал, позволяя растянуть миг. — Да. Давай до ёлки, хоть посмотрим, на что в этот раз столько денег вбухали. — На чудо, Игорь, на новогоднее чудо. Ты превращаешься в ворчливого деда, — Петя засмеялся, а оживший от переживаний Мухтар поднял морду, забрался на колени хозяина, принимаясь вылизывать тому лицо. — Ладно, пойдём уже.       Гром двинулся в прихожую, подзывая пса, давая Пете возможность умыться. Шуршали куртки, лязгнул сначала поводок на ошейнике, потом дверной замок. Из квартир доносились музыка и смех, пока они втроем спускались вниз. Игорь смотрел на своего гостя и надеялся, что тот не уедет, как в том фильме.       Ну, а если так, то Гром догонит.       А целовать его он будет под аркой, как только отойдут от дома. КОНЕЦ.