Пирог

      Я чувствовала боль разгорающимся огнем по всему телу. Смех резал слух, вынуждая съеживаться, снова, и снова просить прощения неизвестно за что, но лишь бы прекратили пытку. Острые камни впивались в колени, встать было нельзя — держали крепко. Мой голос уже охрип, а горло болело, но я продолжала кричать и звать на помощь, но никто не придёт, никто не спасет. Я лишь игрушка в безжалостных руках.       Крысы схватили нас в плен, когда наша семья перемещалась в центр эвакуации. Папа знал, что находиться дома уже было небезопасно, потому что жили мы на окраине. Смрад немытых тел солдафонов въедался в память вместе с их грубой хваткой. Папа пытался защитить нас, как настоящий воин, но его безжалостно застрелили после первой попытки сопротивления. Они хотели убить и меня, но мама заступилась. Я с отвращением наблюдала, как она цеплялась за штаны ублюдков, тянулась к их ширинкам, лишь бы не тронули меня. Главарь их группировки тогда оскалился, обнажив желтые резцы, согласился. Я слушала мамины визги из палатки главаря почти каждый день, меня же привязали на цепь рядом с лагерем, словно домашнего зверька. Бесконечные слёзы не помогали, мне оставалось лишь тихо скулить, забившись между камнями. А потом мама им надоела. Когда меня привели в палатку, увидев её, я тут же бросилась обнимать, но мама не реагировала. Она больше не пахла сладким, как раньше, от нее разило крысами.       Перед носом качнулись медальоны. Они были не крысиных войск, а мышиных, потому что я уже видела такие же у папы. Крысиный трофей. Я умоляла не трогать меня как маму, и тогда главарь предложил сделку, он хотел проверить меня на прочность, сломать окончательно маленькую девочку, которая и так была раздавлена. Он хотел, чтобы я сама молила его о близости, поэтому они пытали меня. Каждый день, разными способами. Я держалась, не знаю почему, порой это казалось бессмысленным, но снова возвращаясь взглядом к безотказной маме, я понимала, что не хочу сдаваться. От руки были одни ошметки, лицо жгло, а хвоста уже не было. Я держалась. Мучители начали уставать от этой игры, и тогда главарь разрушил последний рубеж — он грозился убить маму. Я почти согласилась отдаться, вот-вот готова была стать такой же безвольной, как она. Но видимо мама считала иначе, она как безумная бросилась на ближайшего ублюдка, всадила зубы ему прямо в шею, выгрызла с корнем мясо, но получила в отместку пулю в живот. И тогда меня накрыла красная пелена. Пока главарь отвлекся на умирающего соратника, я вытащила нож, который он носил за ремнём, и всадила ему в шею, потом ещё и ещё. Упивалась его кровью, ненавидела всем сердцем, а умирающая мама видела, как её дочь становилась монстром на глазах.       Я не помню, как сбежала, прокравшись между палаток. Не помню испепеляющего солнца, не помню, как мотоподразделение наших мышиных войск нашло меня на дороге. Не помню, как серая мышь с рыжим росчерком в волосах, укутав моё тело в свою мотокуртку, убаюкал на руках и привез в часть. Всё словно было сном, но я была счастлива, что перед лицом не качались медальоны с номером 35461.       Кто-то позвал меня, но я была настолько поглощена своей болью, что совершенно не обращала внимания на голос.       — Фил! — голос звал из под толщи воды, но кипяток, в который раз льющийся на мою израненную руку казался реальнее.       — Фил! — кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнула.       Я стояла в обычной кухне военной части. Оказывается, я некоторое время смотрела в окно и наблюдала, как молодые офицеры уже в тысячный раз повторяли одно и то же движение. Высокая и широкоплечая повариха Тоби взволнованно смотрела в моё лицо. Я ведь молчала уже несколько минут.       — Прости, задумалась, — наконец я смогла выдавить что-то из себя, уняв дрожь в руках.       — Если ты себя плохо чувствуешь, то я могу отпустить тебя, — Тоби, не имевшая своих детей, всегда была очень заботливой, внимательной мышью.       — Нет, спасибо. Я в порядке. Ты меня зачем-то звала? — на моём лице появилась слабая улыбка.       — А ну да. Ты могла бы сходить в теплицу и принести зелени, а то закончилась, — Тоби смущенно потёрла ладони, — Нет, правда, если тебе плохо…       — Как обычно? — прервала я.       — Да, — Тоби поняла намёк и пошла к уже закипевшей кастрюле.       Ведро для овощей я нашла под алюминиевым столом, на котором щедро были разложены продукты для сегодняшнего обеда. Финансирование армии было отличным, поэтому часть могла позволить себе иметь свежие продукты, чтобы поддерживать своё войско в отличном самочувствии. Мне нравилось тут работать. Никто не обижал, и все мыши уже давно знали меня, иногда даже предлагали помощь. Были правда и отбитые дураки, но их быстро усмиряли.       Прежде чем выйти во двор, проверила не растрепалась ли челка и не слишком ли видно искалеченную руку.       Задний двор встретил меня шумными возгласами тренирующихся солдат и жарким сухим воздухом. Тропинка к теплице пролегала рядом со входом к третьей казарме, там же хранился и весь основной инвентарь. Около теплицы стояла скамья, где я любила посидеть на обеде и выпить сладкий чай.       Когда я проходила мимо шумных молодых мышей, мне тут же засвистели и замахали. Смущают. Я подняла взгляд на улыбающихся солдат.       — Фил, забегай к нам в первую, у нас весело! — закричал один из парней, по имени Рокон. Чёрный мышь носил на груди медальоны… которые я терпеть не могла из-за их раздражающего звона.       Я помотала головой в знак отказа.       — Да чё ты к ней пристал, футболку сначала надень! — крикнул его друг.       Мне тут же захотелось отвести взгляд от обнажённых тел солдат. Стало еще более неловко.       — Посмотрите, засмущалась! Фил, да ты чего! Мы же не обидим! — загоготали солдаты, и я тут же прибавила шагу, низко опустив голову.       Я шла так быстро, что даже не разбирала дороги. Неожиданно передо мной появились четыре мыши, и если бы я вовремя не среагировала, то точно бы врезалась.       — О! Фил! Привет! — воскликнули одновременно тройняшки Чоппер, Трайк и Скарвер — сыновья преподавателя по военной обороне Модо.       Я молчаливо махнула левой рукой, но взгляд тут же приковал их друг Харлей. Он снова подрос и теперь, чтобы посмотреть на его лицо, мне приходилось задирать голову. Рыжая шерсть блестела от капелек воды, а густая чёлка свисала мокрыми сосульками.       — Снова плохо вытерся после душа, — Харлей удивлённо на меня уставился, и я только сейчас поняла, что сказала это вслух. — Прости… просто ты так можешь заболеть… То есть, прости, привет.       Я сама не понимала, что несла. Тройняшки заулыбались и окружили меня. Чувствовала себя дурой.       — Так значит нам привет сказать — молчит, а как Харлею, так сразу болтливая, — вышел вперёд Трайк самый прямолинейный из тройняшек.       Я заметила, что Харлей засмущался и мне стало неудобно перед ним.       — Да че ты несешь?! — огрызнулся Харлей, толкнув Трайка в плечо.       — А она права, всё в твоих соплях тогда было, — ухмыльнулся Чоппер.       — Да хватит, пацаны, — вступился Скараер. — О! Фил, мы сегодня в одинаковом. Угадаешь кто есть кто? Если выиграешь, то угостим маминым пирогом! — Скараер удачно отвлек внимание братьев от Харлея, и теперь все заинтересованно смотрели на меня.       Тройняшки вообще очень любили эту игру и редко кому удавалось выиграть у них. Но…       — Скайер, Чопер, Трайк, — я ткнула пальчиком в каждого безошибочно, и те восторженно заулюлюкали.       — Ты по кухне сегодня? — спросил Харлей пока тройняшки спорили, что могло их выдать.       — Да, — я старалась не смотреть на влажную рыжую шерсть на груди парня.       — Я заскочу, — коротко сказал Харлей и потащил тройняшек за собой.       «Что?!» — я удивленно проводила взглядом четвёрку, пытаясь осознать сказанное. —«Заскочит! Зачем?!».       Я судорожно пыталась понять, что имел в виду Харлей, но ведро в моих руках ознаменовало, что надо было его наполнить зеленью, так что я поспешила выполнять свои обязанности.       Весь день я была на нервах. Судорожно пыталась вспомнить, что могла дать Харлею, что он бы мог мне вернуть, или, может, должен был передать чью-то просьбу. Но ничего в голову не приходило. Даже Тоби стала беспокоиться чуть больше обычного, когда заметила моё волнение. День стремительно перешёл в вечер, но Харлей так и не заходил. Честно сказать, я даже начала расстраиваться. Хотя, по сути, причин ждать не было. Это ведь ему надо было ко мне зайти, а не мне. Но я ждала. Уверив Тоби, что я справлюсь, отправила её отдыхать, а сама осталась домывать кухню.        В одиночестве меня снова начали одолевать мысли о прошлом, и я стала усерднее работать тряпкой, желая выгнать непрошенные воспоминания из головы. Но смех моих мучителей всё ещё стоял в голове. И чёртов звон военных медальонов был тут как тут. Подвеска маятником качалась перед носом, пока кровожадный крыс орудовал ножом на моём лице, вырисовывая лезвием только ему ведомые узоры. К общей мелодии боли прибавился запах обгоревшей плоти. Заболел обрубок купированного хвоста, который, забавы ради, мне выкручивали до тех пор, пока с хрустом не оторвали.       Звон медальонов усилился и когда на моё плечо легла чья-то рука, я вскрикнула.       — Р-рокон! — заикаясь, выпалила я, увидев перед собой чёрного мыша.       — Ты чего так орёшь?! — не меньше меня испугался Рокон.       — Ты просто неожиданно... я задумалась, — я тут же одернула закатанный правый рукав и поправила растрепавшуюся чёлку. — Что-то случилось? — мою нервозность было заметно невооруженным глазом.       — А, да нет, просто по дороге Тоби встретил, она сказала, что забыла тебе ключи оставить, — Рокон положил увесистую связку от кухни на стол.       — О, спасибо, а то пришлось бы её беспокоить, — я чуть улыбнулась и потянулась к ключам, но Рокон не дал мне этого сделать, взяв в в ладони мою руку.       Мои глаза тут же округлились, а внутри начала подниматься паника от одного только прикосновения.       — Слушай, если тебе тяжело, то просто поделись, мы же не чужие, как никак одного вида… — Рокон притянул меня чуть ближе, и моё тело тут же охватил ступор, а воспоминания словно ожили.       — Нет, всё хорошо. Пожалуйста, отпусти меня. Мне неприятно, — я затараторила и постаралась вырвать руку.       — Успокойся, я же просто поговорить хочу. Я тебя пугаю? — Рокон отпустил мою руку, и мне тут же стало легче.       — Нет, просто… просто не надо… — я отступила на шаг, готовая схватить любой предмет, чтобы дать отпор. Как тогда — в пустоши. Я даже представила окровавленное тело перед собой, а на своих руках вязкую кровь.       — Эй, какие-то проблемы? — голос Харлея громким эхом разрушил неловкую ситуацию, и я посмотрела в сторону двери.       Харлей стоял у порога, чуть нахохлившись, хвост нервно отбивал по тяжёлым сапогам, а в руках мышь держал тарелочку с кусочком розового пирога с ягодой.       «Пирог?!»       И я тут же вспомнила сегодняшнюю игру мальчишек.       «Так он сам захотел принести мне этот пирог!»       Я невольно заулыбалась и стала чувствовать себя увереннее.       — Все хорошо, Харлей, Рокон уже уходит, он занёс ключи, которые Тоби забыла мне отдать, — скрывать мне было нечего, — Спасибо ещё раз. — я отошла от Рокона ещё на шаг, давая понять, что разговор окончен.       Намёк был понят, и Рокон насмешливо глянув на кусочек пирога в руках Харлея, вышел из кухни. Харлей всё ещё смотря на дверь, подошёл ко мне и поставил тарелку на отполированный только что мной стол.       – Точно всё нормально? — поинтересовался мышь, вновь вызвав у меня улыбку.       — Да что он мне сделает, — я постаралась отшутиться.       — Ну как что… многое. Маленькая симпатичная мышка одна в кухне, а Рокон тот ещё ловелас, — Харлей почесал за ухом, а я застыла.       «Не ослышалась… Он назвал меня маленькой симпатичной мышкой?»       Я чуть приоткрыла рот.       — Что? — Харлей даже не понял, что сделал мне комплимент.       — Нет, ничего, приятно, что ты обо мне волнуешься, — честно призналась я.       Я заметила, что нос и антены Харлея стали темнее - явный признак, что он очень сильно волновался.       — Так это тот знаменитый пирог? Как мило с твоей стороны его принести, — я со всех сторон осмотрела изделие, предвкушая вкус.       — А да. Пацаны же обещали, а я подумал, что после работы ты будешь уставшей, а они по-любому будут тебя донимать, решил сам занести. Тётя Терри очень вкусно готовит, советую, — Харлей чуть улыбнулся.       — Спасибо, — от сладкого аромата на глаза навернулись слёзы. Я вспомнила маму.       Харлей округлил глаза и нелепо пытался как-то меня успокоить.       — Спасибо, — вновь прошептала я и обняла парня за шею, желая спрятать секунды своей слабости в его рыжей шерсти.       — Да было бы за что, — парень вновь почесал за ухом. — Если хочешь я тебя подожду, могу проводить, а то вдруг этот снова приставать начнёт.              — Я... не против... Поужинаешь со мной? — я достала из шкафчика две чайные ложки, — Мне одной много такого куска, а оставлять жалко, засохнет.              Мышь активно кивнул.       Голос Харлея, когда он рассказывал о последнем экзамене затмил звон медальонов, на душе тут же стало спокойно. Вкусный пирог, приятное общество, тихий вечер… Что еще для счастья надо?