***
Каждым рождественским утром по традиции мерцают разноцветные лампочки на ёлке, сверкают бриллиантовые блёстки снега за окном, дворовые дорожки застелены мягким снежным одеялом, а к продолговатому обеденному столу медленно съезжается вся семья. — С рождеством, милый! — крикнула миссис Хадсон с кухни, услышав спускающегося по лестнице сына. — Твой подарок на своём месте. — подсказала женщина. Брюнет подошел к камину и, не изменяя семейным традициям, просунул руку в красный рождественский носок со своим вышитым именем. Оттуда выпала коробочка новеньких эирподсов и пакетик маминого фирменного имбирного печенья в виде ёлок и человечков. Не успев договорить спасибо, юноша увидел как мама с самого утра вальяжно расхаживает по дому в подаренном им свитере. Мамы такие мамы. — И, малыш, ради бога, сбегай за кленовым сиропом в ближайшую кофейню, пока никто не приехал. — взмолилась женщина. — Отец твой, паразит, долакал последнюю бутылку со своим ежедневным кофе! — страдальчески подняла она руки к верху. В ответ парень лишь молча закатил глаза.***
Соседские окна, одно за другим вспыхивают разноцветными огоньками. В морозном воздухе витает запах корицы, мандаринов и предстоящих праздничных столов. На улицах практически нет ни одного прохожего, ёлочные базары и ярмарки всё ещё спят, а витрины магазинов, словно по взмаху волшебной палочки, превращаются в сияющие сказочные миры. В единственной открытой утром забегаловке дверные колокольчики звякнули неприлично громко. — Добро пожаловать в закусочную Твин Пикс. — автоматически отчеканил бариста, даже не посмотрев в сторону входной двери. — Доброе утро, мне… — запнулся Хадсон, узнав светловолосого парня за стойкой. — Опять ты? — недоверчиво прищурился он. Блондин резко убрал телефон в карман и посмотрел на клиента, не найдя что сказать. Снова извиниться? Хотя... это уже проходили. — Эм-м, так… какой будет заказ?— неуверенно убрал он светлую прядь за ухо. — Одну, а желательно две бутылки кленового сиропа, если продаются. Если нет — доплачу за каждую бутылку больше. — беззаботно пожал плечами брюнет, доставая одну из десятидолларовых купюр. — Кто вообще работает в Рождество? — недоумённо покосился он на парня в красном фартуке. — Те, кто нуждаются в маломальской премии. — обвёл мальчишка глазами пустое заведение и поставил бумажный пакет на кассу. — Девять долларов. Ваши десять… — разговаривал светловолосый больше с самим собой, нежели с клиентом. — Ваши чек, сдача и Счастливого Рождества. — дружелюбно улыбнулся он. — Ага, да, оставь себе. — цокнул через плечо темноволосый, направившись к выходу и уже предвкушая целый стол ароматной еды, вина и сладостей.***
Каждый декабрь, с самого детства все мы отсчитываем дни до новогодней поры: магия ёлочных игрушек, куча гирлянд и, конечно же, подарки. Пересчитывать родных за столом, пока все суетятся, кружатся вокруг стола и выясняют какой***
Одинокая белая дверь с декоративным венком посередине совсем не радовала взгляд по сравнению с украшенными дворами других соседей в округе. Скучная, непримечательная дверь с таким же непривлекательным старым звонком. С внутренней стороны быстро защёлкали задвижки и приблизились голоса. — Мам, присядь уже в гостиной, ради всего святого! — устало потребовала женщина, открывая дверь. — Ой, здравствуйте, могу чем-то помочь? — дружелюбно улыбнулась блондинка, выдыхая табачный дым и опираясь на косяк двери. — Здравствуйте, мы ваши соседи через забор. — представилась Тамора. — Забежали поздравить вас с Рождеством и позвать смотреть фейерверки с нами. Вот, с праздником! — протянула она разноцветные мешочки со сладостями. — С праздником. — вторил матери Чейз, вкрадчиво осматривая виднеющиеся части дома. Из окна брюнету казалось, что этот дом больше по площади их собственного, однако выяснилось, что все комнаты расположены на единственном первом этаже, а второй — лишь маленький чердак, на который даже нет лестницы внутри. Многие вещи лежат на не до конца распакованных коробках, на мебели практически не снята плёнка, кругом разные несочитающиеся между собой обшарпанные обои, обычные скучные лампочки и такие же скучные старые стеклянные окна. Но в то же время за спиной женщины виднеется украшенная живая ель, дурманящая своим ароматом до самой входной двери, небольшой телевизор, окруженный креслами, софой, забавно цветастым ковром и круглым обеденным столиком, за которым тихо болтали мужчина и старушка. — Ой, что вы… Очень приятно! — удивилась соседка, принимая подарок. — Зайчик, принесёшь с кухни корзинку, пожалуйста? — ласково позвала она, и в коридоре появилась белокурая макушка. Хадсон на всякий случай моргнул несколько раз, подумав, что ему просто привиделось. Но нет. И здесь он. — Ма, а кто… Ой! Здравствуйте. — смущённо кивнул подросток, прислонившись сзади к матери. — Это наши новые соседи зашли познакомиться и поздравить нас с Рождеством. — объяснила блондинка, отбросив потушеную тонкую сигарету в снег. Темноволосый мысленно усмехнулся. — Я Тамора, а это мой сын Чейз. — спохватилась женщина, и юноша протянул руку для рукопожатия в знак вежливости. — Я Ноен. — быстренько пожал он руку в ответ, передав плетёную корзинку маме. — А это моя мама Табита. Блондинка снова одарила новых соседей широкой улыбкой и вручила корзинку Таморе. — И вам счастливого рождества. Только не расшатывайте её, а то внутри всё может побиться. — предупредила она, приподняв праздничную салфетку, под которой спрятались винтажные ёлочные игрушки. Парочка фарфоровых зайцев, стеклянные расписные шары и словно настоящий, деревянный щелкунчик ручной работы, который так и норовит щёлкнуть орех или чей-то любопытный палец. Чейз сразу же вспомнил детские фотоальбомы своих родителей, сидя за которыми они рассказывали каким было их детство и как проходили семейные праздники. Каждый новый год папа вместе с дедом делал своими руками гирлянду в виде тюльпанчиков, а мама любила пересматривать Щелкунчика, наряжая ёлку стеклянными шишками, шариками и тряпичными эльфами — дорогими во все времена игрушками, которые сегодня не найти нигде, кроме антикварных лавок или городских барахолок. — Какие чудесные! — ахнула миссис Хадсон, и соседка пригласила всех в дом. — Мама своими руками делает декор для дома на продажу. — шёпотом пояснил блондин, заметив задумчивое лицо парня напротив. А брюнет всё непонимающе бегал глазами по дому. Вот вроде и старые потёртые обои, вот кухня, в которой еле пара человек расходится, а вон там тёмные люстры-тюльпаны и старомодный торшер. Всё такое маленькое, обычное и совершенно непримечательное… Но по-приятному старое, домашнее и… тёплое. Здесь не нужны ни дорогие расшитые узорами шторы, ни блестящий декор и даже ни новая техника. Ведь в этом доме счастье абсолютно точно не заключается в роскоши или последних моделях смартфонов. Всё вышеперечисленное — только яркая этикетка. А красивая этикетка — это лишь тридцать процентов успешного товара. И каждый подумает о своём. — Пойдёмте скорее в наш двор! — спохватилась Тамора, взглянув на часы в виде кота с болтающимся хвостом. — Наши гости привезли фейерверки и вот-вот начнут запускать! Вы же не хотите пропустить новогоднее чудо? — засобиралась она. — Ступай. — нежно погладила Табита сына по плечу. — А мы с папой выведем бабушку посмотреть со двора. — кивнула она в сторону гостиной, подавая мальчику куртку. — Спасибо вам большое. — повернулась блондинка к соседям. — И снова с Рождеством. — И вас с Рождеством! Если понадобится какая-нибудь помощь, то смело обращайтесь. — добавила миссис Хадсон, и все трое скрылись за дверью. На заднем дворе уже копошилась и галдела вся семейка, подсказывая как поджигать фейерверки, в какую всё-таки сторону отбегать и с какой же стороны вид открывается лучше. — Я щас как пульну в сторону чьей-то машины и будет вам всем квест «Собери заново»! — выкрикнул Коул, пригрозив пальцем и продолжив возиться у забора с коробкой салютов. Тамора лишь страдальчески закатила глаза на это зрелище, присев на скамейку у дома и пригласив к себе Ноена. — Сейчас приду. — сорвался с места брюнет. — Они же сейчас уже подожгут! — подозвала мама рукой. — Я быстро. — кинул юноша, уже забежав в дом. Молниеносно вбежав по лестнице в свою комнату, парень принялся обыскивать все полки и ящики, скидывая лишнее на кровать. Однако ни в ящиках стола, ни в тумбочке, ни на книжной полке ничего не оказалось. Взгляд пал на лямку рюкзака, торчащего из шкафа. Не раздумывая, мальчишка вытряхнул всё содержимое на постель. — Вот ты где. — зло выпалил темноволосый, вытащив из-под кучи школьных вещей бывший конверт для справок и документов. Достав из кармана толстовки стодолларовую купюру, с которой словно на секунду подмигнул сам Бенджамин Франклин, юноша понял, что в этот раз всё делает правильно. Услышав первый хлопок и визги снаружи, парень спрятал конверт в карман куртки и метнулся вниз. Каждую секунду разноцветное праздничное небо становится всё ярче, а радостные возгласы и свист в округе — громче. Заприметив в общем сборище незастёгнутые карманы куртки блондина, Чейз подошел сзади поближе и аккуратно просунул конверт в чужой боковой карман, сливаясь криком вместе с толпой, пока в небе рассыпается палитра всевозможных цветов, а в воздухе витает Рождественское волшебство и счастье. И здесь юноше всё стало ясно: Счастье — это полностью отдаваться моменту, фантазируя и мечтая. Это попытаться осчастливить хотя бы одного человека. Это наблюдать за своими близкими, пока они увлечены общим делом, и понимать, что всё на своих местах. И стало предельно ясно, что счастье не зависит ни от денег, ни от статуса. Оно ничем не измеряется. Оно ощущается сердцем, спокойно отбивающим свой ритм.