Закон всемирного тяготения

"Я ведь такая хорошенькая, такая милая девочка-кукла, почему же мне так не везёт?" знаем мы эту песенку. Её все поют, рано или поздно. "Почему я?!" А ответ прост - почему бы и нет?! Балор, bubble комикс "Бесобой"

Мрамор как всегда холоден и молчалив. Он никогда не отвечает. Она осторожно касается заученых до боли в глазах выбитых на камне иероглифов, проводя пальцами вдоль линий. Снова все пути ведут сюда, к месту поворотной точки в жизни - к могиле матери. С этого все началось и, наверное, здесь когда-нибудь и закончится. Слабо натянуто улыбается, с губ срываются нечленораздельные приветственные звуки, прежде чем Кодоку усаживается на корточки, не отрывая взгляда от имени. Как бы ей хотелось, чтобы мама сейчас была рядом. Наверняка, она бы точно знала, что нужно сказать или сделать. Фую была умной не по годам женщиной, временами Тсукисоре казалось, что та знала свою смерть наперёд, даже если это в итоге был несчастный случай. Невозможно предугадать неисправность тормозов незнакомой машины, последующий вылет на встречку и лобовое столкновение. Мама ничего не могла просто чисто физически сделать, осознание того разбивало сердце ещё больше. Будучи живой, поругала бы, какая же её дочь глупышка, наворотила столько вокруг себя и закопалась, спрятавшись за моделью удобного поведения, дабы избежать непринятия в обществе. Трусишка, на словах одно, на деле второе. Сначала показала всем, мол, смотрите, я именно такая как вы думаете, а потом сама же от неправдоподобности взбесилась. Все мы хотим всегда сделать как лучше, чтобы поменьше неприятностей и побольше радости, а получается как всегда. Благими намерениями выстлана дорога в ад. Кодоку просто хотела себе друзей и приходилось идти на некоторые жертвы, закрывая резкие черты характера. Можно ли её винить? Все сдерживаемое из последних сил вылилось наружу в самый неподходящий момент. Нежелание лишний раз казаться чересчур эмоциональной, проблемы в семье, загнала себя сама в рамки из которых не была рада выбраться. Обессилено роняет сумку на землю и плюхается сверху, закрывая лицо руками. Как так можно тупо налажать? А главное, что с этим делать дальше, вот тут бы мамин совет пригодился, она наверняка смогла бы её понять, обнять и утешить. Побыть маленьким ребёнком, не знающим никаких проблем, любимого родителями и не думающего о взрослой стороне жизни. Мечтать о невозможном, искренне в такое верить, разбрасываться обещаниями не ведая последствий. Тсукисоре хлюпает носом, утирая рукавом старой обожаемой олимпийки текущую из носа сукровицу. Все не закончилось как хотелось бы изначально, не только в широком смысле слова. Самый дурацкий день продолжался. Добравшись с помощью Шина до дома, она несколько секунд виновато тупила глаза о землю, стараясь выдавить хотя бы несколько слов извинений. Он же, ничего не говоря, просто ещё раз обнял её, пожелав спокойной ночи. За подобное Кодоку осталась бесконечно благодарной. Никаких слов жалости, время для того, чтобы обдумать. Парень мягко держал её за руки, словно боялся отпускать, разглядывая сбитые костяшки, ей пришлось мягко вытянуть ладони. Все это не правильно. Скомкано попрощавшись, девушка медленно побрела к калитке, ни разу не обернувшись, пусть очень хотелось. Наконец придя домой, Тсукисоре с удивлением находит ждущего разгневанного отца. Надо ли объяснять, что она разрыдалась в пух и прах. Он узнал подробнее о её старых и новых друзьях, чем она занимается, требовал прекратить с ними общение дабы не нарваться на "неприятности". Весь её внешний вид показывал, что как раз эти самые неприятности она уже нашла, а значит, в назидание ждёт строгий домашний арест. Раздираемая опустошенностью изнутри Кодоку вывернула наконец все, что хотела сказать родителю долгие годы, как можно ярче поясняя за свое мировоззрение. Нет никакой хорошенькой, беленькой Доку, лучшей в мире дочери, нет никаких таких же маленьких подружек, нет планов поступать в юридический и от друзей отказываться не собирается. Слезы, которые, казалось, закончились, полелись вновь с новой силой, отчего весь самоуверенный вид разваливался по кусочкам. Единственное желание - натурально выть от несправедливости. Всё в один день, нельзя было дать немного перерыва? В порыве собрала сумку, кинув первые попавшиеся шмотки и деньги, выпрыгнула под крики в кухонное окно, потому что, её угрожали не выпустить из дома. Перелезть через забор не стоило особых трудов, скрыться от погони тем более. Правда, отойдя от дома метров на триста, она поняла всю оплошность подобного решения. Куда она могла пойти? К Шиничиро не получится, тому, скорее всего, сейчас не до неё, тем более, после произошедшего не удивительно если он разочаруется в ней. К Такеоми тоже не получится, на нем висят младшие, не до неё. Она не знала, где живет Бенкей, однако подозревала, где искать Вакасу. Но вряд-ли он впустит её на порог своей квартиры. Тяжело вздыхает, ежится от порывов ледяного ветра. Осень на дворе, ночи уже не тёплые, а Тсукисоре начинает медленно замерзать. Хочется хоть куда-то, а она сидит в единственном месте, откуда её не прогонят - потому что, гнать некому. Минуты тянутся мучительно медленно. Закрывает глаза, лбом упираясь в могильную плиту, в надежде в таком положении уснуть и не проснуться. Слышен редкий шум проезжающих машин и далёкий лай собак. Интересно, как объяснил Сано её отсутсвие младшим, и как те отреагировали. Оставалось надеяться, что они сейчас в безопасности и веселятся от души. Спохватившись, лезет в карманы, выгребая немного оставшихся леденцов. Смотрит на них, едва мерцающих в темноте, и смеётся, закидывая пару в рот. Кислые, морщится, постепенно расслабляясь. Наступающий ноябрь ощущается по другому, нежели просто осень. Это уже зима, а значит, скоро Рождество. Вот бы выпал снег, не видела его сто лет. Будет пахнуть елками, мандаринами и благовониями. В прошлом году они с Шином разбрасывали по двору вату, которую потом сами на утро и собирали, было весело играть в импровизированные снежки, хотя оба сначала говорили, что слишком взрослые для подобного. Потом ходили в храм писать желания, Эма не отпускала её руку, все намереваясь узнать, что же сестричка загадала. Воспоминания простреливают, отражая боль в затылке и челюсти. Кодоку вспоминает о идее найти ночлег хотя бы на сегодня. Тащится в такое время на другой конец города, затея безрассудная, оттого неимоверно глупая. Тем более, вдруг даже на порог не пустят. Вздыхает, поднимается, пару раз кочаясь на затекших ногах. Когда она уходила из дома время было девять часов. Сейчас, скорее всего, ближе к одиннадцати, она вполне может успеть на метро. Но сначала нужно уладить один вопрос. Говорить по телефону всегда легче, чем в живую. Ты словно становишься смелее, пока не видишь лица собеседника, слова сами льются из глотки, лишь иногда бывают обоюдные неловкие паузы. Шарится в сумке, находя немного помятый блокнот, куда она на всякий случай писала номера телефонов и имена. Кажется, тут должен быть номерок Вакасы. Искомые цифры нашлись, и, решительно засунув блокнот назад, она быстрыми шагами направилась к выходу. В планах было добраться до ближайшего телефонного автомата и позвонить. Искомое находится в одном квартале на стене, рядом с каким-то магазинчиком. Закидывает монетку, слыша глухой звук удара кивает сама себе, берет трубку, набирая нужный номер, вслушиваясь в монотонные гудки. Лишь бы уже дома был, только бы сразу трубку не бросил. Хотя, он парень который с плеча не рубит. Нетерпеливо переступает с ноги на ногу, стараясь дышать ровно, пялясь в кирпичную стену, стараясь заранее подобрать слова. Вакаса не из тех, кто решает все сразу и навсегда. Он умеет работать головой, грамотно оценивая ситуацию, оттого она уважала его ещё больше. Однозначно, трубку парень возьмёт, выслушает, вероятнее всего, даст внятно ответ. Как и Тсукисоре, он не знает, к чему все произошедшее приведет, оттого будет стараться действовать на все фронты, дабы после, вовремя успеть перепрыгнуть на определённую дорожку, которая будет казаться ему наилучшей. Не будь таким, не забрался бы на высокий пост ранее. Уметь оценивать выгоду и предсказывать последствия, первый пункт в построении сложных многоходовок, а значит, предугадать действия соперников, успев в нужный момент увернуться, встав на ступеньку повыше, столкнув других лёгким движением ноги. А затем наблюдать, как те катятся вниз, ломая себе хребет. Вот, что значит идти по головам. Вот, что значит тот мир, куда залез Шин со своими добрыми намерениями. Однако, Кодоку оглядывается, если он сможет вот таких вот людей вдохновить своими идеалами, то эпоха однозначно перевернётся. Сейчас для Драконов было главным покончить с Нишиококу, и от мысли об этих парнях её бросало в дрожь. Если её найдут сейчас одну, в подобном состоянии, отделаться простыми ушибами не получится. Они сейчас злы, очень-очень злы, а выместить злость на ком-то надо. Не хотелось бы стать грушей для битья. Пора задуматься о возобновлении тренировок. Наконец слышится усталый знакомый голос. На одном дыхании вываливает поспешную просьбу переночевать одну ночь и тут же начинает объяснять, что если ему неудобно или вдруг он ее стесняется, она не обидится в случае отказа. Ожидаемо, её поток сумбурной речи прерывают логичным вопросом о местонахождении. Тсукисоре, выдыхая, возвращая самообладание, спокойным голосом пытается кратко объяснить. – Я рядом с продуктовым магазином на третьей улице ** кажется, тут ещё кладбище недалеко. Тут рядом метро, успею до закрытия. Слышится тяжёлый вздох, от которого мурашки по спине. Пальцы непроизвольно стискивают трубку. – Мелкая, можешь сейчас даже не пытаться объяснить, какого черта ты не дома, а где-то в ебенях рядом с чёртовым кладбищем ночью, тебе что, не хватило? Стой где стоишь, я сейчас приеду. Открутить бы твою, видимо, пустую головушку, из которой все вывалилось, дурында, все, жди. И поверь, простыми отговорками ты не отделаешься. Хочется то ли истерически смеяться, то ли плакать, Тсукисоре никак не может понять. На губах появляется равнодушная улыбка якобы для собеседника, а в наиграно бодрых фразах скользит откровенная усталость и равнодушие. Имауши поспешно повторяет угрозу и бросает трубку. Короткие гудки приводят в чувство, заставляя встряхнуться. Во рту остаётся неприятный привкус недоговоренности, сглатывает вязкую слюну, ощущая, что горло будто бы натерто на тёрке. Опирается на стену, скатываясь на корточки, закрывая лицо руками. Ощущение, что внутри просто одна большая огромная пустота, которую не знаешь, чем заполнить. Она пульсирует в ритм с ударами сердца, сжимаясь, давая вздохнуть, а потом снова увеличиваясь, занимая, кажется, все её существо. Воздуха не хватает, пытается успокоиться, но тщетно. Дышит неравномерно часто и слишком глубоко, давясь, жмурится до цветных кругов перед глазами, словно это поможет сбежать от настигшей её реальности. Хочется оказаться дома, в тёплой кровати, зная, что завтра опять все будет как обычно. Земля холодная, вокруг темно и небезопасно. Сейчас она - лёгкая добыча, которая сама себя загнала в угол. Почему же все обернулось так? Как начать ценить настоящее если оно уже прошлое? Бодрая, живая, позитивная знающая все наперёд Кодоку - не настоящая Кодоку. Все вокруг почему-то признают её заслуги, а ей смешно. Ведь в её достижениях нет ничего заслуживающего похвалы, ведь это мелочи по сравнению с другими, удачные стечения обстоятельств. Она совсем не умная, наоборот, она совершенно ничего не знает. Даже саму себя и то, не в силах понять. А все вокруг почему-то удивительно добры к ней, словно она правда именно такая, какой пытается казаться. Тонкая грань. На самом деле, осознание приходит со сдавленным смешком из горла, внутренняя Кодоку никак не может выйти из комнатушки, куда заперлась в попытке сбежать от суровой реальности. Никто не полюбит её, если она вдруг внезапно станет "настоящей", без прикрас. Сколько бы ненавидела, бесполезно отрицать - она девочка, а они совершенно не такие, как Тсукисоре сейчас. Девушки изящные, в ней же нет ни капли таковой. К сожалению, у неё нет миниатюрности, присущей большинсву японок, с ростом почти что 170 казаться подобной кукле с витрины сложно. Ни ярко выраженной талией, ни длинными худыми ногами, ни размером груди, не могла похвастаться ничем. Отец в детстве шутил, что выдать замуж её будет трудно, если станет выше большинства парней. Кодоку, смеясь, говорила, зачем ей тогда парень, не сумевший превзойти её даже в росте. Слишком нелепая, слишком глупая, слишком сложная. Мама была не такой высокой, и, судя по фотографиям, все же наполненной жизнелюбием и грацией. Родитель любил мельком указать, насколько Тсукисоре от неё отличается в худшую сторону. Фую улыбчивая, нежная, в меру начитанная. Таких девушек любят. Кодоку равнодушная, грубая, не стесняющаяся показать свой острый ум, от чего, часто из-за этого страдающая. От подобных держатся в стороне, дабы не выделяться в глазах окружающих из стандартного менталитета. Скоро наступит 21 век, а японцы все так же консервативны. Кто вообще сравнивает мать и дочь? Но забыть слова того, кто тебя воспитал большую часть сознательный жизни не получится, как не пытайся. Вакаса приезжает через полчаса, весь взлохмаченный, сажает её на байк, велит держаться крепче и в привычной манере резко газует, выруливая из подворотни. Он везёт её в другой район, к себе, он, словно маленького ребёнка, ведёт её в маленькую квартиренку и усаживает на стул, опуская руки на плечи, оставаясь стоять почти вплотную, отказываясь отступать. Девушка мельком дрожит, будто её застигли врасплох, сжимает негнущимися пальцами подол юбки на коленях. В глазах у Имауши невесть что, Тсукисоре, заглянув, окончательно проваливается, чуть приоткрыв рот, не зная, как дальше говорить. В чёрных зрачках, благодаря свету тусклого светильника со сколами на пыльном плафоне, виднеется она. Растерянная, немного грязная, с размазаной по лицу, чем-то отдалённо напоминающее кровь. Жалкая, не похожая на ту, кто наехал на бывшего главу одной из крупнейших группировок Канто. Куда же делись самообладание, дерзость, смелость? Чуть склоняет голову в сторону, шумно выдыхает и тут же давится чихом, пряча лицо в ладонях. По спине бегут мурашки, вздрагивает всем телом. Через мгновение она вновь боязливо поднимает взгляд из-под пальцев, надеясь увидеть в чужих радужках не ненависть. И, на удивление, в янтаре плещется нечто среднее между волнением и лёгким раздражением. Нерво улыбается, едва слышно хихикая, когда Вакаса наконец убирает руки, отступая на шаг, ногой пиная к себе вторую табуретку, усаживаясь напротив, продолжая молчать. Пауза затягивается. Чувство совершенной ошибки укутывает морозом по коже. – Я жду объяснений, почему, когда и как ты оказалась на улице в 12 часов ночи и отказываешься возвращаться домой. Девушка опускает взгляд вниз, собираясь с мыслями. Он имеет право задавать вопросы. Но ей совсем не хочется на них отвечать. Одергивает себя, слишком много в последнее время она стала говорить "хочу", пора прекращать. Или это наоборот к лучшему? Кодоку уже немного сожалеет, что позвонила Вакасе, лучше бы разобралась со всем сама, без посторонней помощи. Все действия, сделанные на эмоциях, всегда потом будут отзываться глухими сожалениями. Отрывает язык от неба, выдавливая из себя краткий ответ. – Я поссорилась с отцом и сбежала. А к Шину я пойти не могу. Парень напротив хмурится чуть больше, смотря на нее уже серьёзно. Ежится под его взглядом, сердце оглушительно стучит в груди. – И почему же? Вы же с ним лучшие друзья? Знаешь, когда он узнает, что ты больше часа сидела в таком виде одна ночью на кладбище он меня прибьет. Несмело вглядывается в рисунок на явно домашней футболке, выдерживает паузу, тихо спрашивая. – Почему? Разве Шиничиро способен на то, чтобы ругаться на кого-то, просто узнав, что она по собственной воле провела пару-тройку часов одна поздним вечером на улице? Зачарованно наблюдает за часами на стене позади парня, которые продолжают с точными сутками отчитывать время. Секундная стрелка едва уловимо движется по кругу. Тик. Шиничиро, должно быть, уже начал в ней разочаровываться. Людям свойственно разочарование когда другие не совпадают с тем, как они себе напридумывали. Но кто же в таком случае будет виноват - он или она? Растресканный шаблон, обвалившийся сейчас на землю мелкими осколками, его разбила она или другие? Так. Много вопросов и никаких ответов. Так почему же Сано должен будет за неё переживать, если разочаруется. Он останется с ней, правда, возможно, начнёт относиться к ней холодно. Она не вынесет подобного. Должна ли она уйти от него первой? Кодоку не чувствует ничего, не видит ничего, только видит полутемный циферблат с бликующими серебряными цифрами и стрелками, идущим по кругу ровно так же, как и она. Тик. – Сначала ты В тон ей прошептал Вакаса, но услышала она не сразу. Проходит несколько секунд, прежде чем, качнувшись, опускает взгляд на бледное лицо собеседника. Так. Ответ логичен, прост, самый простой в мире, почему она сама понять не может. Сглатывает, приоткрыв рот, собирается с силами. На кухне мало места, квартира маленькая, холодная и пустая. Будто бы тут не живёт никто. Однако вот чашка на мойке, а на столе крошки. В голове сплошной дым, словно кто-то решил сделать её чашей для благовоний. Тсукисоре вспоминает, её всегда мутит от запаха ладана. – Он и так много для меня сделал, в том числе, и сегодня. Я не могу просить его о большем, правда, чувствую себя ужасно, просто думая об этом. Как можно обременить его собой ещё больше? С детства урок усвоен - ты никому не нужен, если ты доставляешь чересчур много проблем. Никто не будет терпеть подобное, есть определённый лимит дружеской поддержки, которую тебе могут оказать, не более. Какой именно был лимит подобной щедрости, сколько не взвешивай, она определить не смогла. Сано не заслужил человека подобно ей, убогой и фальшивой. Фантик от конфеты, красивый искрящийся с одной стороны и бесцветный с другой. Изнанка ничего не значит, показывать её значит вызывать скуку. Таких комкают и выбрасывают, если внешняя сторона красивая - коллекционируют в пыльных книгах. Шиничиро нет нужды больше с ней возиться, она не может ничего стоящего предоставить в ответ. Он - луч света, пришедший в царство мрака, согревая одним своим наличием. О, как она любит его, как тянется к нему, не боясь обжечься. Спасение от одиночества, разъедающего изнутри. Жмется ближе, прямо в руки, которые её обнимают, смотрит прямо в бархатные глаза, надеясь увидеть там ответ и, на удивление, видит. Никакой драгоценный камень не сравнится с красотой его очей. Тсукисоре эгоистично готова собирать его по кускам, не важно, насколько яркий его свет, даже если он потухнет она останется рядом, заделывая швы настоящим золотом. Все равно будет любить лучшего друга в этой жизни, идти подле него, наблюдая. Но даже золото не сможет сравниться с тем, насколько драгоценен сам Шиничиро Сано. Он подарил ей спасение, рядом она чувствует себя в абсолютной безопасности и умиротворении. Вакаса вздыхает, невесело усмехаясь, заставляя отвлечься от своих мыслей. – Ну ты конечно и дура, мелочь. Знала бы ты, как же он часто говорит о своей принцесске пока тебя нет и как этим достал если честно. Но уж лучше о тебе чем о тех своих других. Шин в тебе души не чает, неужели не видишь? Хорошо, тогда другой вопрос - почему ты решила, что можешь пойти ко мне? Кодоку ошарашенно раскрывает глаза, испуганно выпрямляясь. А ведь правда, почему? Почему она решила, что может напрягать с этим его? Они ведь даже не очень то близкие друзья, так, знакомые, имела ли она право просить его сидеть сейчас здесь с собой и выслушивать её плачь и сопли? Все внутри проваливается в радостную этому пустоту. – Извини, правда, я не хотела, я сейчас уйду не волнуйся Она даже начинает вставать, когда парень жестом заставляет её опуститься назад. – Я не прогоняю тебя, я хочу понять, почему ты позвонила именно мне, а не Бенкею или Такеоми – У Такоеми двое младших, сам знаешь, они почти все время торчат у бабушки в небольшом доме. Куда им гости. Телефон Бенкея не знаю, и у него тоже есть сестры в тесной квартире в Кабуки-те, уж тут меня никто ждать не будет. Временами Кодоку чувствовала себя белой вороной в кругу новых друзей. Ведь, по сравнению с ними, у неё всегда были деньги и большой дом. Всегда одна, без проблем сохраняет личное пространство, ведь отца большую часть дня нет дома, и тратиться на то, что именно нравится, не думая о завтрашнем дне, имея подушку безопасности. Акаши, на которого повесили младшего брата и сестру, вынужден метаться между собственным домом и бабушкой, присматривая, фактически заменяя отца. В подобном они с Шином были похожи. Харучие с Сенджу прекрасные детки, пару раз помогала присмотреть за ними. Иногда казалось, Такеоми к ним чересчур строг, особенно к Хару, перевесив часть ответственности ещё и на него, банально заставляя обозлиться на сестру, из-за которой ему часто попадало. Тсукисоре было жалко и детей, и друга, что делать оставалось непонятным. И, поддавшись, просто смотрела на все сквозь пальцы. Бенкей же жил в известном квартале Синдзюку Кабуке-те, имеющий славу квартала красных фонарей в народе. Завалиться туда мало хотелось, особенно смущать сестёр товарища. По кратким рассказам, те работали по ночам и воспитывали заместо отца и матери. Она бы не простила себе потревожить кого-то из них. Вакаса же оставался оптимальной возможностью пойти на поводу у нежелания провести ночь на улице. – А я? Тебя ничуть не смущает, что я живу на границе с Санъя? Впрочем, нет смысла болтать ни о чем, в любом случае, я рад, что ты сейчас тут, а не на кладбище. Проблема не в этом, а в том, почему ты считаешь будто мы переменили к тебе отношение? Пытается сжаться ещё больше, занимая как можно меньше места. Он прав, выгляни в окно и увидишь начало знаменитого квартала трущеб в Токио. Гиблое место, туда даже полиция порой боится соваться. Вакаса провел в подобном месте все детство, не удивительно, кем он в конечном итоге стал. Однокомнатная тесная квартира с перегородкой кухней и общим душем и туалетом на этаже. Стены тонкие, почти картонные, слышно все. Становится слишком стыдно, но бежать некуда. – Из-за произошедшего. Мне самой от себя тошно, да и, наверное, в ваших глазах я была совершенно не той, кем являюсь на самом деле. Вакаса хлопает по карманам, вынимая сигареты, щелкает колесиком зажигалки, закуривая. Выглядит более расслабленнее, закидывая ногу на ногу, смотря в сторону, собираясь с мыслями, после возвращая внимание к ней. Протягивает пачку, она берет, тоже затягиваясь. Едва не давится, слишком крепкие, аж горло скребут. Сглатывает, глубоко выдыхая, мельком утирая выступившие слезы. Становится чуточку легче. Парень тем временем неспешно начинает. – Каждый видит человека по своему. Я вижу тебя так, а, к примеру, все тот же Шин немного иначе. Ведь вы с ним общались больше, он знает о тебе то, чего не знаю я. Существует пару десятков Тсукисоре Кодоку в глазах других, и это, все же, все равно ты. Ты не можешь быть одинаковой в глазах всех людей, такое банально невозможно, да и было бы ужасно скучно. Ведь я, которого знаешь ты, и я, которого знает кто-то другой могут показаться совершенно разными, но это все равно я. Озадаченно склоняет голову, приподнимая брови. Кодоку не была готова к философии. Слышать такое от гопника крайне неожиданно, однако, зная Имауши, представить можно. Курение помогает собрать мозги в кучу, дабы вдуматься в слова, не теряя нить повествования. Заметив напряжение собеседника, блондин, лениво жестикулируя, продолжает. – Смотри, например для меня ты раздражительная, шумная мелочь Тсукисоре, которая любит мотоциклы больше всех в мире и осмелилась наехать на меня при первом знакомстве. Я считаю тебя смышленой и дальновидной, умеющей быстро анализировать и подстраиваться под ситуацию. Ты добрый человек, верный друг. Всё это ещё ты, верно? Тсукисоре хмурится, вполне похоже на ее описание. Не уверена насчёт дальновидной, но называть его облезлой кошкой и не отправляться в больницу с тяжкими только её привилегия. Выпрямляется, разговор становится все более увлекательным, чем можно было посчитать в начале. – Верно. – Я ни капли не удивлён, что ты умеешь драться и что ты можешь очень сильно разозлиться. То, что ты разбрасала парней из Нишиококу не делает тебя агрессивной сумасшедшей. Просто теперь я знаю, что злить тебя не надо. Ты умеешь давать отпор, выбрасывать гнев в агрессию, это просто ещё один пункт. Остальное не меняется. Это не настолько важно, чтобы переосмыслить тебя. А теперь скажи мне, ты в моих глазах все ещё Тсукисоре Кодоку? Услышанное приятно сворачивается теплым узлом в животе, чуть успокаивая подходящую к концу истерику. – Да, но что делать, если кто-то будет видеть меня такой, какой я на самом деле не являюсь? Что мне с подобным делать, ведь, по логике, это не я. Парень улыбается, затягиваясь, прикрывая глаза, она зачарованно наблюдает за движениями длинных светлых ресниц. Всем своим существом Вакаса притягивает к себе, будь то внешностью, будь то разговорами. Мурлыкает, тихо игриво рычит, заманивая в ловушку противника, чтобы потом наброситься и одним ударом прикончить, разодрав глотку острыми зубами. Он никогда не делает что-либо просто так, по доброте душевной, если не видит в тебе перспективы. Такой уж человек, научишься видеть амбиции, наблюдая за сотнями примеров в трущебах. Не будь он таким, не выбрался бы оттуда. Кодоку уверена, в узких улочках таятся сотни секретов того, кто сидит сейчас перед ней и подрабатывает голосом разума. В Шине он видит будущее, иначе не подумал бы двинуть пальцем. Сложно стать Имануши другом, однако, если он признал тебя равным себе, это значит, что он будет верен тебе до конца. Кошка, гуляющая сама по себе, прибилась к ласковым рукам, но, на то она и кошка, в любой момент способная просто уйти. Так что же Вакаса увидел в ней такого, чего Тсукисоре сама не замечает? Парень встаёт, дотягиваясь до пепельницы, стоящей на столе. – Когда ты твердо знаешь, кто ты, ты будешь бессознательно в большинсве случаев показывать это окружающим. Однако, к сожалению, в большинстве случаев люди не имеют о подобном никакого понятия. Общаясь с разным социумом, мы познаем себя. И все это ты, большей или меньшей части, не будь людей, никто бы не знал Тсукисоре Кодоку. Люди это социальные существа, социум наш дар и проклятие. Могут возвести, могут утянуть на дно, не угадаешь. Кодоку не знает даже кем хочет быть. Он прав, жить без общения невероятно трудно. Быть изгоем - хуже всего на свете, никому не пожелаешь. Раньше бы, без сожаления, распрощалась бы с новоиспеченными друзьями, собрав чемоданчик, и ушла бы назад в себя. Теперь же так сделать не получится. В отличии от блондина, она не кошка, чтобы без мук совести уходить, гордо подняв голову. Она привязалась к ним всем, и оставаться одной больше не хочется. – Но, скажи тогда, разве той, кем меня видит отец, тоже я? Я правильная порядочная девочка, которая ходит в школу, получает хорошие оценки и готовится поступить в юридический? Ведь это не настоящая я. Тошнит, как хорошо, теперь не надо больше играть в тупую игру "хорошая дочь". Отец никогда не интересовался личностью, только успехи в учёбе. В его понятии Кодоку жила без особых бед, обеспеченная, окружённая любовью в финансовом достатке. Согласна же счастлива лишь с последним. Надо отдать должное, она никогда не нуждалась в деньгах, которые всегда водились. Правда, непонятно, что с ними делать, если ничего не хочется. Родительскую любовь за монеты не купишь, сколько не проси. Можно купить друзей, ненастоящих конечно, можно купить плотские утехи, но настоящую любовь нельзя. Нельзя заставить человека влюбиться в мелочи в тебе, сколько не заплати. Тсукисоре в моменты подобных размышлений кажется себе мелочной. Многие спросят, как можно быть несчастной, почти богатой? Очень просто. Бумажки не подарят тебе тепло, не принесут радость, если ты не знаешь, что на них купить. Одно их наличие не спасёт от одиночества. Счастье не в деньгах, не в цифре на банковском счету, а в том, на какие вещи ты их тратишь. Сейчас, меланхолично смотрит на тлеющую в пальцах сигарету, отдала бы все накопления если бы это означало сохранить друзей. Оставить все, как было. Отец же с каждым годом отдалялся все больше, увереный, дочь вырастет без его участия, сама по себе. Хорошая же девочка. Не стыдно рассказывать на работе, не стыдно звонить учителям, не стыдно за одно её существование. Полезная, ведь от неё не требуется ничего кроме учёбы, исходя из бесконечных монологов за ужином. Но ведь, на самом деле, Тсукисоре плохая, и, отчасти, гордится этим. Логическая цепочка в мозгу замыкает, статус плохой девочки, равным статусу свободной девочки. Выбор, естественно, был очевиден. Теперь разобраться, где актёрская игра, а где искренность. – Это тоже ты, только в глазах отца. Каждый видит то, что хочет увидеть. Мало кто будет пытаться вывернуть наизнанку. И, раз ты показываешь ему свою эту сторону, то, тогда, ты именно такая. В его глазах. Но это не главное. Сколько людей, сколько мнений, угодить и правильно подставить нужную сторону всем невозможно. Оттого главное - кто же ты в своих? – Я не знаю, правда, я не знаю Закрывает лицо руками, мотая головой. Она совершенно ничего не знает. Слова путаются, болтаются на ниточках в разнобой. Зажмуривается, сосредотачиваясь на мироощущении целиком и в целом. Поначалу абсолютная пустота, после же ей чудится, будто она едет в пустом вагоне электрички. День подходит к концу, солнце, тонущее на горизонте, окутывает все вокруг розоватым слепящим светом. Знакомая картина, кажется, Кодоку припоминает, откуда взялось воспоминание. Когда ей было четырнадцать, вновь вспылив, обозлившись на весь мир, она приплелась на станцию и села в первый попавшийся поезд, намереваясь убраться подальше. Так и каталась по кругу много часов подряд, наблюдая за пассажирами, постепенно засыпая. В полудреме не заметила, как оказалась почти одна. Вот оно. Чувство потерянности, оторванности от чего-то очень важного, что нельзя описать словами. Побег от действительности. Так, кто же она на самом деле? Мозаика из тысячи кусочков, отчего приобретается красивая многогранность. Она это просто, ну, она. Привычная, вспыльчивая Кодоку, любящая мотоциклы и заморачивающаяся над мелочами. Мотает головой, открывая глаза, вздыхая. Все эти философские размышления утомляют, но, несмотря на это, становится легче. Имауши, выдыхая дым, выдержав паузу, успокаивающе шепчет. – Это нормально. Ты есть ты, даже если пока ты этого не осознаешь. Посмотри внимательнее по сторонам, и заметь, как тебя видят близкие тебе люди, перед которыми, как тебе кажется, ты раскрываешься больше всего. И все встанет на свои места. – А ты, ты знаешь, кто же ты? Парень улыбается чересчур понимающе грустно. – Есть Вакаса ака Белый леопард, глава одной из крупнейших группировок Канто, которого многие боятся. Есть Вакаса ученик старшей школы, заядлый прогульщик и плохой мальчик для учителей. Есть Вака как один из близких друзей Шиничиро Сано. А есть, наконец, Вакаса как друг мелкой Тсуки. И все это, без сомнений, я. Я это я, а ты кто? Аккуратно треплет её по голове, неспешно отправляясь к плите, ставя чайник, намурлыкивая мотивчик смутно знакомой мелодии. Вот уж у кого нет проблем с самоопределением, аж завидно. – Всё это к тому, что почему ты считаешь, что Шиничиро впредь будет избегать тебя? Как никто другой он лучше всего, наверное, тебя знает. И, поэтому, уверен, не станет в тебе разочаровываться. Тсукисоре тянет равнодушную улыбку, следя за перемещением хозяина дома, внутренне смеясь. Как раз потому, что он знает её лучше всех на свете, он первый в ней разочаруется. Разочарование - неизбежная стадия при формировании крепких взаимоотношений. В один момент мы перестаём идеализировать человека, подмечая в нем все недостатки, вылезающие вперёд. Смысл в том, сможем ли мы признать все плохое, все равно в результате выбрав его, независимо от этого. Она видела Шиничиро разбитым вдребезги, изнывающего от пожирающего стыда за ненависть к младшим, к тому, что отец выбрал не его, променяв на них. Она видела его, жалкого, раздавленного после того, как его избивали в подворотне, когда он пытался защитить её, а в итоге доставалось и ей. Знала, временами Сано терпеть людей не мог, обозлившись на весь мир, давясь не устраивающей его реальностью. И Чёрные Драконы - просто способ заткнуть одиночество внутри, попытка обратить на себя внимание, получить славу и обожание. Доказать кому-то какой же он классный. Стать сильным, защитить свою семью, ведь если драка неизбежна - нужно бить первым. Все же, в итоге, Кодоку никогда не хотела от него отказываться, принимая со всеми заморочками, зная, на самом деле, он прекрасный друг. Только примет ли Шиничиро её в ответ? Они сошлись лишь на наличии общего увлечения, теперь же, утеряв часть, найдёт ли смысл общаться с ней так же тесно, как раньше. Подбирая слова, осторожно отвечает. – Но, он может начать реже со мной общаться. Ведь, раз он знает меня ближе всего, значит понимает, что интересы у нас теперь разнятся. Так зачем ему теперь общаться со мной настолько близко? Возможно, мне стоит тоже задуматься... – Тссс, говорил же, в первую очередь помни, кто ты есть для себя. Не меняйся просто потому, что хочешь удержать человека рядом или соответствовать окружению, только если ты этого действительно не хочешь. С кем поведешься, от того и наберёшься, чтобы стать как можно более похожими. Иногда это не меняет тебя в хорошую сторону. Поэтому, никогда не прогибайся просто чтобы стать той, какой ты будешь больше нравиться. Таким способом рядом ты никогда никого не удержишь. Если человек захочет уйти именно от тебя, он уйдёт. На столешницу опускаются две чашки. Вакаса спрашивает её, чай или кофе, девушка выбирает последнее. Держаться за человека, разве можно сейчас по другому? Иначе никого рядом не останется. Блондин заливает растворимую бурду кипятком, садится за стол, она придвигается следом. – Мы твои друзья и мы принимаем тебя любой, независимо от того, состоишь ты в Черных драконах или нет. Ведь, мы дружим совсем не из-за этого. Запомни, любят и дружат за кажущимися незначительными мелочами, из которых, в последствии, складываются поступки. Ну не участвуешь ты в банде, есть куча тем для разговоров. В первую очередь, думай своей головой и держи нос по ветру, малявка. Берет в руки чашку с обколотыми краями, рассматривая коричневую жидкость внутри. Словам Имауши хочется верить, хочется найти в них опору, ничего себе не доказывая, слепо доверяя. Пьёт, морщится, когда немного обжигает язык, отчего кофе начинает горчить. Неужели у нее совсем даже банальной самодостаточности не осталось, дабы не принимать себя настолько? Друг прав, пора брать себя в руки и перестать истерить по мелочам. Подралась и подралась, чего тут постыдного, тем более у нее банально не было выбора. Паника отступает, на место возвращается спокойствие и уравновешенность. В любом случае, свою гордость Тсукисоре ещё не успела разменять, и бегать за теми, кто с ней открыто не желает больше общаться не будет. В подобном не останется смысла. Все они взрослые мальчики, способные сделать стоящие выводы о произошедшем, а значит, здраво оценить ситуацию. Хаус в голове утихает, подкрепляемый отголосками слов Вакасы, позволяя разложить все по сторонам, приводя в порядок, включая режим сирены. В отражении кофе на нее смотрит уставшая девушка, которая хочет просто поспать и ничего более. Осторожно касается пальцами левого глаза, обнаруживая начавший болеть фингал. Придётся купить повязку, такое тональником не замажешь. Вздыхает, молча пьёт, без сил смотря в окно. Чудовищно длинный отвратительный день, холодный, мерзкий, самый дурацкий в жизни. Неужели он наконец кончается? Часы на стене тихо бьют полночь, за стеной слышатся шебуршания соседей. Ставит чашку на стол, наблюдая, как блондин проделывает то же самое, выжидающе смотря прямо на нее. – Спасибо Срывается с губ, не успевает она опомнится. Парень ставит кружки в раковину, отмахиваясь. – Не за что, просто в ближайшее время посмотри по сторонам не вдаль, а вблизи. А то, кажется, у тебя начинает прогрессировать дальнозоркость, раз не замечаешь как к тебе относится Шиничиро. Немного погодя он предлагает ей умыться и промыть царапины. Отнекивается, опуская взгляд на руки и ноги, только замечая насколько все не выглядит порядочным. Колготкам пришёл конец. Тсукисоре ничего не оставалось, кроме как смиренно согласиться, помогая принести миску с водой, морщать от воды и перекиси. Они заканчивают через полчаса, пластырей не хватает, оттого руки с разбитыми костяшками приходится времено забинтовать, дабы спать было комфортно. Свезенные колени жжёт, поджимает ноги под себя в попытке согреться. Имауши молча аккуратно мажет синяки специальной мазью, загораживая свет лампы. В попытке пошутить называет настоящей красавицей, получая невнятные рыки в ответ. Гематомы на предплечьях, шее, плечах, голенях, ожидаемо наливаются синевой. Как настоящий джентельмен, блондин уступает ей футон, сам укладываясь спать на полу в противоположной стороне комнаты, тем самым не смущая своим присутвием. За такое она остаётся ему безмерно благодарна. Кодоку долго не может заснуть, мысли крутятся в зачатие, не успевая сформироваться, будто густой дым, отчего начинает раскалываться голова не смотря на выпитую дозу обезболивающего. Веки слипаются, время от времени приоткрывает, медленно моргая, в полудреме удостовериваясь в безопасности. Лишь отходя в сон, наконец замечает ноющие ноги и ребра, переворачиваясь с боку на бок, старается не издавать кряхтений. Большими мучениями засыпает ближе к трём, просыпаясь от каждого лишнего шороха, оглядываясь на Вакасу, спавшего без задних ног, посапывая. Разглядывая его, засыпала назад, укутываясь пледом, стараясь согреться. По полу гулял холодный ветер, дувший в щель из-под двери. Размышления о дальнейшей жизни не покидали её ни на минуту. Тсукисоре загнана в тупик. Деньги на первое время есть, нужно будет найти комнату или квартиру. Вечно мыкаться по гостям не получится в любом случае. Аренда квартиры в Токио стоит очень дорого, даже если это квартирка вроде той, где она ночует сейчас. Накоплений хватит на несколько месяцев, но, помимо этого, надо ещё что-то кушать. Так же вопросом остаётся старшая школа. Заканчивать её или нет, ведь, работая на полставки долго не протянешь. А работать и учиться не получится, за двумя зайцами погонишься, как известно, ни одного не поймаешь. Идея сбежать из дома кажется с каждым часом все бредовее и бредовее. Взрослая жизнь трудная и сложная, не забыть о мечтах будет неимоверно сложно. Быть честной, она совершенно не готова. С утра Кодоку просыпается первой, чувствуя себя крайне разбито, будто и не спала вовсе. Хозяин квартирки, уткнувшись чуть ли не носом в стену, мирно дрыхнет. На часах семь утра. Рассвет еле-еле дотягивается лучом до окон, подавляемый серыми тяжёлыми облаками. Земля подозрительно темная, скорее всего, ночью прошёл небольшой дождь. Влажно и холодно. Пару капель ударяют по карнизу, сползая с крыши. Стекла ледяные, морщится, убирая руку, наблюдая, как исчезают белые следы конденсатора. Осень в Токио обыкновенно достаточно теплая, так же, как и зима. Снег выпадает не каждый год, оттого увидеть его уже чудо. На такое влияет не только климат южной части острова, но и то, что Токио - мегаполис. В городах всегда теплее, чем в пригороде. Какие то десять километров, а термометр опускается на пару градусов холоднее. Типичный ноябрь - пасмурно, дождь, слякоть и редкие ночные заморозки. Тсукисоре меланхолично следит за проезжающими машинами, зевая. Холодно. Спала она в водолазке и юбке, хаори было брошено в сумку. Кажется, в ней должна быть олимпийка. Последняя оказывается на месте и тут же надевается. В благодарность она решает приготовить завтрак, меньшее, на что сейчас способна. Босыми ногами шлепает на кухню. В небольшом холодильнике находится лишь полупустой пакет молока, а в ящике пачка рамена. Вздохнув, ей ничего не остаётся кроме как, идти в ближайший магазин и купить нечто более приличное, чем это. Накинув капюшон, выходит из квартиры, захлопывая за собой дверь, надеясь не встретить никого подозрительного по пути. Мальчишки как всегда в своем репертуаре. Идёт в противоположную сторону от облезлых домов в глубь района, ближе к обычным спальным районам, натыкаясь на первый маленький супермаркет. На взятые тысячу йен покупает молока, банку кофе и десяток яиц. Немного подумав, спрашивает у продавщицы, где можно поблизости купить колготки. Через три улицы, следуя указаниям чем-то раздраженной с утра женщины, нашёлся хозяйственный, где она покупает необходимое, остановив выбор на более тёплых, нежели у нее были. Без внимания не обходится аптека, где покупаются недостающее пластырь и повязка. Когда возвращается, её уже встречает растревоженный отсутствием, только что проснувшийся Вакаса, ругающий за то, что не дождалась его пробуждения. Улыбается, передавая пакет с едой, отправляет на кухню. Пока омлет буянит на сковоротке мажет мазью синяки, отмечая, что те начали уже потихоньку спадать, постепенно жёлтея. Заклеивает не заклеенное пластырем, надевает колготки, укутывается пледом, чувствует себя человеком. Парень на все творящееся лишь косится, больше занятый дуэлью с убегающим из-под крышки завтраком. Остаётся лишь улыбаться, наблюдая, как товарищ с остервенением тыкает вилкой в горячий, немного пригоревший омлет, стараясь разделить его ровно пополам. За едой они разговаривают, фактически, ни о чем, дружно зевая. Тсукисоре, собрав все навыки тонких намёков в кулак, старательно ненавязчиво выпрашивает у Имауши нет ли у него случаем знакомых в мотомастерских, которым нужен был бы работник. На вопрос зачем ей такое, она только загадочно отвечала про шикарный план. Фырча, что они явно с Шиничиро родственные души, такими же намёками ответил, мол, да, есть. План максимально простой, но от того, не менее зрелищный. Перспектива работать официанткой или продавщицей её, честно говоря, не очень устраивала. Хотелось поближе к теплому местечку в той сфере, которая её, на данный момент, интересует. Правда, с бухты барахты запрыгнуть в импровизированный поезд механики не получится, нужен билет. Такой можно получить тремя способами: первый, самый простой, через знакомых. Все зачастую решают связи, несправедливо, но факт. Вакаса выступал весьма узнаваемым в городе лицом, оттого его слова имеют какой-никакой, а вес. Тем более, вероятнее, до знакомства с Шиничиро он ремонтировал свой байк там. Второй способ для нее, к сожалению, не достижим - родиться парнем. Естественно, Кодоку имела представление о равноправии в Японии, и в особенности, в работе с техникой. Вот где нужен феминизм на самом деле, видите ли, большинство считает, что женщинам нельзя к серьезным мотоциклам вообще подходить в принципе. Про ремонт речи не идёт. Автоматически вычёркивать из не длинного списка остаётся последний третий способ - проще говоря, называется через терни к звёздам. Пусть типичного героя сеннена - много работать, постоянно доказывать свою значимость, профессионализм, долго и муторно. Не будь острой потребности в деньгах можно было бы попытать счастье, смотрелось бы зрелищно, однако, сейчас времени на геройствования нет. Совмещая первое с третьим давало вероятность какого-никакого, но успеха. Тсукисоре знает, о ней гуляют слушки, и глупо не сыграть на них. Несколько замолвленных словечек тут, которые окажутся там, где в итоге нужно. Жемчужиной своего плана брюнетка считала почти доведенную до идеала работу над восстановлением BMW r80g за месяц упорной работы. Полная замена коробки передач, исправление неполадок в двигателе, смена и покраска крыльев, замена руля, колес, рамы. Колоссальная работа, которой она посвятила себя целиком и полностью, заседая в гараже долгие часы и выбираясь поздно вечером. Хэруко упоминала, что перед тем, как байк оказался в руках Кодоку, на него успели поглядеть ребята из мотомастерских, в большинстве своём отказавшиеся браться за работу. Если Вакаса в дружественном разговоре напомнит о подобной и расскажет результат, ею заинтересуется, хотя бы, из собственной гордости. Как это девчонка смогла обойти их? В идеале все должно было обернуться хорошим для нее, но в жизни часто бывает иначе, оттого надо готовиться ко всему. Тсукисоре не отрицает, вероятнее всего ей просто повезло, пусть мысль о заслуженной похвале продолжает витать на задворках здравого смысла. Готовая учиться и усердно работать, нашёлся бы лишь тот, кто мог бы взять под свое крыло. Все это она объясняет Имауши, отвечая на попутно задаваемые вопросы, допивая кофе. Он остаётся заинтересованным идеей покорения новых высот, отмечает продуманность действий. В результате информативной беседы, они приходят к некоторому взаимовыгодному соглашению, пожимая руки. В глазах блондина блестел чистой воды интерес и предчувствие собственной выгоды. Остаток времени до обеда был проведён в ленивых посиделках, во время которых, она узнала большие планы друга на вечер. Ещё вчера была назначена новая драка с Нишиококу, дабы окончательно втоптать их в грязь, чтобы больше не высовывались. Вакаса был неимоверно воодушевлен, желая побыстрее отпиздить уебков смеющих вести двойную игру против них. Кодоку же вдохновлена новостью не осталась, относясь как к данности. Нет проблем вынести гопников, они начнутся если выяснится, что те долги, которые они выбивали под крылом рэкетирской компании окажутся не выкупленными. На фоне общего падения экономики появилось множество тех, кто хотел бы взять деньги в долг, и, раз есть спрос, появится предложение. Чёрные рэкетиры сначала давали тебе в займ под большие проценты, а когда ты их не отдавал в назначеный срок, их из тебя выбивали. Некоторые компании изначально создавались под крылом якудза, а некоторые, как в западной Сибуе, жили сами по себе. По виду и документам чистенькая, не имеющая договоров с официальными коллекторскими агентствами, любили находить, выбивать со стороны и могли продать желающим "долг". Это означало, если выбьешь его, примерно 30% остаются за тобой. Услуга пользовалась популярностью у гопников. Только вот, если окажется, что на самом деле это рэкетиры прижал гопников, взамен на помощь, на районе будет худо. Тсукисоре знала, Вакаса догадывается о возможном развитии событий, оттого не сомневалась в наличии запасного плана. Чувство пустоты после разговора с другом начинало пропадать, мутируя в опустошенность. Перед обедом, ещё раз поблагодарив, она распрощалась с Имауши, планирующим подремать пару часиков после еды, дабы вечером быть бодрым и полным сил. Поклонившись, искренне извиняясь за причинённые неудобства, девушка направилась в сторону ближайшей станции метро, намеревшись застать Шиничиро дома перед дракой. Поплутав по улицам, успела доесть вчерашние леденцы из карманов когда все-таки нашла искомый спуск в подземку. Доехав до Сибуи в полупустом вагоне поднимается на поверхность, зажав зубами палочку леденца, решает прийти не с пустыми руками. Как результат, пропустив время обеда, оказывается у знакомых ворот, застывая в сомнении. А ждут ли её тут? Закатывает глаза, ругается на себя за подобные мысли, припоминая слова Вакасы о более внимательном наблюдении за близкими и их отношении к ним. Ну уж нет, она не собирается больше так истерить перед ним, одного раза хватило. Стучит, опуская пакет на землю, потягивается, зевая. Не успевают ворота открыться, как на нее с объятиями выпрыгивает Эма, чуть ли не сносят с ног, цепляясь к ней, не намеренная отпускать. Естественно, Тсукисоре тут же оказалась закиданной сотней вопросов куда же она вчера делась, почему не вернулась и отчего братик так переживал за неё. Присаживаясь, обнимает девочку, осторожно поднимает на руки, та держится за шею, ярко улыбаясь. Для пятилетнего ребёнка легенькая, худенькая, девушка не может не просиять в ответ, поддаваясь чарам маленького солнышка. Они идут внутрь, останавливаясь в первую очередь перед закрытым гаражем Шина, где озадаченная брюнетка спрашивает, почему тот закрыт. Блондинка канючит, как батик умотал к друзьям буквально минут десять назад, но зато, её мягко тянут за волосы, теперь все внимание сестрёнки принадлежит ей. Смеётся, Кодоку лишь опускает маленькую проныру на землю, доставая из кармана ключи. Из додзе доносятся звуки тренировки в самом разгаре, тихо, стараясь не шуметь, заглядывает внутрь, находит занятых спаррингом юных дарований вместе с сенсеем, кивающим ей в знак приветствия. Перекидываются несколькими стандартными фразами, после чего девушка со спокойной совестью, держа ребёнка за руку, возвращается к привычной обители, намереваясь заняться делом. Не лукавя, спрашивает, что вчера о ней сказал Шин. Открывает дверь, пропуская блондинку вперёд, заходят в гараж, где, конечно же, нет байка старшего Сано. Дождешься его теперь лишь поздно ночью. Эма, с большим восторгом в глазах созерцает её, крутясь вокруг. – Шиничиро-нии сказал, что ты победила всех тех парней и очень устала и ему пришлось везти тебя домой. Хотела бы я посмотреть на это! Усмехается, вот значит как, и в разумных подробностях рассказывает как отпинывалась от тех идиотов, подкрепляя активной жестикуляцией. И девочка, с одной стороны восхищенная старшей сестрёнкой, затаив дыхание, поспешно спрашивает, не запачкала ли она новое хаори. Тсукисоре с гордым видом отвечает, подмигивая, что нет, как могла. Под рукавами олимпийки не видно синевы, а через улыбку не видно, как каждое резкое движение отдаётся в ребрах и тазобедренных суставах. Созерцать мир одним глазом оказывается немного странным. Для Эмы она в некоторых аспектах пример для подражания, оттого нужно поддерживать репутацию. Слава всем богам, малышка считала не очень хорошим лезть в разборки, принося в жертву красивую одежду и внешность. Раз уж Шина нет, нужно заняться мотоциклом. Находит свои шмотки в коробке, переодевается, выслушивая болтовню Эмы о новой серии её любимого мультика, обещая посмотреть его с ней сегодня, тут же получая в ответ тонну детского восторга. Не успевает подготовить место работы, когда на шум является Майки, опять жующий что-то, и присоединяется к сестре. Та кратко начинает пересказывать похождения сестрицы, прибавляя больше подробностей. Усаживаются на перевернутые ящики, продолжая весело спорить скольких бы Тсукисоре могла уложить за раз. Занятость детей позволяет ей погрузиться в невеселые размышления, отвернувшись к шкафу, выискивая необходимые ключи. На стене прибавилось несколько фотографий с той самой пьянки. С удивлением обнаруживает пополнение дивиди, вынимает новенькие диски ради любопытства, когда находит там нечто совершенно неожиданное - с заломами, немного поплывшую с краю от попавшийся воды, но живую, знакомую злополучную фотографию. Осознание с ужасом накатывает волной кипятка, Тсукисоре проверяет карманы, потом лезет в сумку, и нигде не находит. Кусок бумаги в руках не думает исчезать. Значит, она вывалилась из кармана во время потасовки, а Сано подобрал её, мало того, положил распрямляться. Таращится, не зная, что и думать. Вновь берет новые коробки с дисками, рассматривая. Даже цветовая гамма у них слишком яркая, не похоже на него. Читая название девушку пробирает мороз, знакомые иероглифы никак не желают складываться в одно целое. Зачем Шиничиро дивиди Сейлор мун и первыми сериями набирающего популярность Евангелиона, ведь он не увлекается похожими вещами. Хмурится, крутит и так, и сяк, все равно не в силах вспомнить внезапно проснувшееся желание друга увлекаться подобным. Её окликивают, что заставляет быстренько сложить все назад, как было, не выдавая удивления от находок. Значит, разминулись на несколько минут. Весьма судьбоносно. Может, даже к лучшему, есть время собраться с силами. Ночь обещает быть неспокойной, в любом случае придётся дожидаться Шиничиро, который вернётся явно с садинами и синяками, без них не обходится ни одна драка, особенно для него. Остаток вечера она проводит на иголках. В беседе с Сано-сенсеем, за просмотром мультика с Эмой и Майки, требующим поскорее переключить, она внимательно наблюдает за тем, чего раньше могла не замечать, в силу банальной невнимательности к деталям. Сано-сенсей уважает её и относится как к серьёзному ответственному человеку, позволяя часто находиться в его доме. Никогда ей не отказывали быть здесь, даже если друга не было дома. Он сам признается, что ему легче, что за раздолбаем Шиничиро кто-то вроде нее может присмотреть. Все же, он знает её с детства, сам учит теквандо, оттого временами относится к ней совсем не как к чужому человеку. Эма же души в ней не чает, цепляясь то за руку, то за ногу, лишь бы быть рядышком. Заглядывает в глаза, радостная. Не закрывает рот, чтобы успеть рассказать обо всем, что думает, пока сестрёнка не ушла. Иногда они могут немного поругаться, но так же быстро мирятся, не выдерживая затяжных обид. Блондинка предлагает нарисовать что-то красивое на повязке, дабы поднять настроение и сделать её более красивой. Приходится отдать на растерзание чудо художнику запасную, и следить, как девочка с усердием придумывает рисунок, останавливаясь на цветочках. Кодоку временами приходится учить Эму истинно женским вещам и понятиям, являясь отдушиной в мужском обществе. Как правильно сочетать цвета в одежде, как правильно надевать кимоно, как плести косы и завязывать хвосты. На эксперименты с прическами чаще всего сдавалась либо сама, либо отдавала на растерзание Шиничиро. Но с братом было скучно, ему можно только хвостики завязывать, скука смертная. Понятие косметики они изучали вместе, а вот украшения увлекли девочку надолго. Бархатные резинки для волос, браслетики из разноцветных бусин, серёжки клипсы со стеклянными камушками, бусы. Тсукисоре подкидывала по поводу и без симпатичные безделушки, когда замечала в магазине или у уличных торговцев, внутри умиляясь, насколько радовалась малышка подаркам. Для брюнетки было не трудно, стоили сущие пару сотен йен, однако теперь не знала, сможет ли радовать так же часто. В отличии от нее, Майки к ней более равнодушен, но, если брать в расчёт его сущность, ожидать иного глупо. Кодоку иногда замечала некоторые странности в его поведении, не похожие на других, к примеру, детей. Чудной он немного, но добрый очаровательный ребёнок, не удивительно, что все в нем души не чаяли. Как бы подобное не привело к чему-то плохому в будущем. Однако, стоит заметить, сколько бы блондин не делал незаинтересованный вид, а наблюдал все равно внимательно, тоже стараясь быть поближе. Ему нравилось её поддразнивать, но он не любил когда Шиничиро говорил только с ней, не обращая должного внимания на младшего. Детская ревность? Кто его знает. Сано-сенсей часто утаскивал его в додзе тренироваться, не мог нарадоваться на внука гения. Помимо теквандо, подобно обычным детям, Манджиро увлекался разными конструкторами и любил гулять с друзьями на детской площадке. Когда в гостях был Баджи, Майки резко менял тактику, всем своим видом показывая мол, посмотрите, какая у меня есть классная знакомая, и она меня больше чем тебя любит. Баджи, конечно, злился, на что Тсукисоре трепла его по голове, часто угощая чем-то сладким, не забывая о Сано. Мультики подходили к концу, оба ребёнка зевали, привалившись к ней с двух сторон, готовясь сопеть. Пусть с рождения у неё не было братьев и сестер, эти двое стали для нее ими в какой-то степени. О них хотелось заботиться, защищать и дать хорошее будущее. Быть примером, помогать. Кодоку утомленно зевает, когда их сонное царство замечает Сано-сенсей. Тсукисоре просит у него разрешение остаться на ночь в гараже в силу сложных семейных обстоятельств и подлатать шалопая Шина. Старик позволяет, говоря, что не будет расспрашивать, раз она не хочет говорить, но призывает оставаться такой же разумной, не уподобляясь другу. В ответ лишь улыбается, обещая включать голову. Уложив младших спать, она отправилась назад в гараж, мечтая поскорее завалиться на, почти родной, футон. Стресс и недосып сказался, и ждать Шиничиро хотелось ну, примерно никак. И все равно, взяв с собой аптечку с кухни, она расположилась на матрасе, укутавшись тонким маленьким пледом, отвернулась к стене, закрыв за собой дверь. Когда он придёт, все равно будет шуметь, разбудит. Интересно, а Вакаса рассказал ему? Сквозь сон она слышит как к воротам подъезжает мотоцикл. Сначала чудится, будто все это во сне, оттого просто переворачивается на другой бок, поднимая под себя ноги, намереваясь спать дальше. Однако, через некоторое время, шум возвращается и становится ближе. Кто-то, пыхтя, пытается открыть гараж, однако получается не с первой попытке. Накинув плед на голову, садится, наблюдая, кого же принесло, сонно хлопая глазами. Наконец, открыв дверь, пуская внутрь отсветы уличных фонарей, она видит Шиничиро, который поражено застывает при виде неё. Кажется, все хуже, чем есть на самом деле. В темноте он на угад бьёт по выключателю, лампочка на потолке, пару раз моргнув, загорается. Щурится, трёт глаза, пока он закатывает внутрь мотоцикл и запирает за собой дверь, чтобы не перебудить весь дом своей возней. Часы показывают что время перевалило за три часа ночи. Когда привыкает к свету, Кодоку может увидеть всю картину целиком, давясь вздохом. Подскакивает, отбрасывая одеяло, пиная ящик, на котором пару часов назад сидели младшие Сано, ближе, начиная ругаться сквозь зубы, пропуская приветствия. Метаясь от угла к углу, ища заныканую то бутылку с водой, то тряпки. Шиничиро мешком падает на ящик, не удерживаясь на ногах, шипя сквозь зубы. На чёрной форме не видно пятен, спасибо на этом, Тсукисоре переругиваясь сама с собой, ставит ему на колени злополучную аптечку, достает перекись и поливает ей ватные диски, усаживается напротив пострадавшего, придерживая лицо рукой, начинает оттирать кровь. Сердце постепенно перестаёт громко стучать от волнения внутри. Более-менее терпимо, главное живой, а остальное не существенно. – Ебааать, пиздец у тебя нос распух, кажется он сломан Парень сквозь боль улыбается, криво подмигивая, на что она закатывает глаза. Сквозь ойканья начинает кратко рассказывать как прошёл вечер и насколько быстро они вынесли тех ребят. По мере повествования кивает, пропуская половину слов мимо ушей, мысленно подмечая насколько серьёзные увечия. Судя по его разговорам, отделался малой кровью, по сравнению с тем же Акаши, отправившегося в больницу с рассеченным лицом. Услышав подобное, девушка тут же встрепенулась, переспрашивая, насколько все плохо, получая лишь отмахивая и шутку про боевые шрамы. Выгораживал, значит, нужно будет навестить его завтра. Она наклоняется ближе, чтобы как следует обработать царапину на брови. – Эй, ты чего так близко, никаких поцелуев больно и так пиздец – У тебя блять рожа синяя!! Вскрикивает в ответ Кодоку, случайно нажимая на опухшую переносицу, тут же от шока мгновенно убирая руку. Брюнет, взвизгнув, отшатываясь, едва не опрокидывается назад, благо, она вовремя успевает удержать за предплечья. Брюнетка начинает спешно извиняться, обещая быть осторожной. Остаток работы импровизированной станции первой помощи проходит без каких-либо происшествий, чинно, медленно, поливая всю перекись без остатка. На полу скапливается кучка ватных дисков, пропитанных кровью, перекисью и сукровицей. Позднее, их ногой небрежно отодвинут с прохода и оставят до утра. Тсукисоре, смотря на Шиничиро, не ощущает ожидаемого волнения. Просто усталость, валящая с ног, и желание забыться во сне. Он подобно ей зевает, разминая кости, спрашивая, каким образом оказалась здесь в такое время. Будто сам не знает, наверняка в курсе. Убедившись в том, что сделала все по максимуму, заворачивается назад в одеяло, укладываясь, отворачивается к стене, закрывая глаза. Брюнет шарится в шкафу, молча выслушивая. Кратко описывает свой день, не уточняя подробности вчерашних посиделок с Вакасой. Если нужно, узнает сам, хотя, Имауши не тот, кто разбалтывает чужие секреты. Резинки повязки впиваются в кожу, стягивает, зарываясь лицом в подушку. Летом Шин часто мог заночевать в гараже, было достаточно тепло. Так длилось примерно до начала зимы, дальше практически всегда оставался в доме, мощности электричества давало только пару часов пользования обогревателем. Удобно иметь несколько спальных мест. Сейчас по полу гулял небольшой сквозняк, отчего она старалась укутаться одеялом по самую голову. В полудреме Кодоку чувствует, как матрас прогибается под ещё одним телом. Сано поправляет ей плед, мягко гладя по голове, вздыхая, все ещё не говоря и слова. Она уже успела выставить условие в виде идти спать в дом, но, как видно, у него были совсем другие планы. В памяти всплывают слова Вакасы о дальнозоркости, странные дивиди и злополучная фотография. С одной стороны вместе все никак не вязалось, с другой становилось вполне логичным. Шин осторожно медленно обнимает ее, утыкаясь носом в спину на уровне лопаток. Даже через ткань чувствует холодные, не согреющиеся никак после прихода с улицы, руки. Обычно Кодоку не любит когда к ней близко подходят, только если это не дети и не старший Сано. Наверное, слишком свыклась, столько уже пережили вместе. Эти руки утирали слезы когда Тсукисоре в очередной раз рыдала из-за замечаний отца. Шин укладывался к ней на колени когда смотрели телек в гостиной, любил цеплятся к волосам, играясь. Таскал на закорках в шутку, разве что, за ладошку когда по улице шли не держал. Поэтому сейчас, в ненавязчивых объятиях, чувствовала, в первую очередь, безопасность. Уже свыкается, едва не засыпая, когда он наконец начинает говорить. – Я так волновался за тебя вчера, принцесса. Думал, придёшь домой, будешь спать в тёплой постели, а вот как все получилось – Мм, заботишься обо мне? Ласково улыбается, передразнивая. Сано тихо фыркает, не нужно видеть, дабы знать, улыбается. Растрепанный, побытый, с кучей пластырей на лице и руках, рядом. Прижимается к ней ещё ближе, удваивает не закидывая ноги, но после пары пинков сдается, просто ложась рядом. – Ты моя самая-самая любимая принцесса. Можешь жить у нас сколько захочешь, никто не будет против. За тебя подраться совсем не жаль, знаешь, как тебя теперь называют? Девочкой в маске лисы, представляешь. Поздравляю с появившейся новой репутацией, надеюсь, найдёшь ей правильное применение. Они некоторое время перебрасываются фразами ни о чем, оказывается, слухи, что девчонка побила капитана одной из сильнейших банд Сибуи распространились по округе, вызывая всеобщую насмешку над Нишиококу, чем выбесили их ещё больше. Дрались с остервенением до последнего. Никаких подробностей, все коротко, Шиничиро по одному её состоянию понимает, нет никаких сил выслушивать о подобном. Отчего - то в ней просыпается желание рассказать о том, что бесконечно на протяжении последних суток вертится в голове. И, немного помучившись с неслушающимся языком, выговаривается. Стеснение пропадает на полпути, вместе с дрожащими руками, в любом случае когда-нибудь, да придётся поговорить о подобном. Сано выслушивает все молча, она не видит его лица и не может представить реакцию. Однако, словно в ответ на откровенность, он неспешно рассказывает свою историю, обещая, что в конце она поймёт все сама. Кодоку не подозревала, насколько хорошо друг помнит родителей. Сано Сакаруто не всегда была нервной болезненной бледной, больше похожей на призрака, чем на человека в последнии годы жизни, отложившееся в памяти Шиничиро больше всего. Тсукисоре помнит одну единственную фотографию с ней в семейном альбоме Сано, где женщина действительно с каким-то чахоточным оттенком кожи, с блеклыми погасшими глазами. Не от мира сего. Раньше она была бойкой женщиной из небогатой семьи, умеющая дать отпор, всегда стремилась к высоким ценностям в виде защиты слабых и помощи сиротам. Местная мессия. Яркая, светящаяся изнутри спокойствием и умиротворением, он хорошо запомнил, как та бегала с ним наперегонки в детстве и как мазала коленки обжигающей зелёнкой. Из еды замечательно готовила удон, являющейся главным блюдом на всех застольях. Сакаруто была полной противоположностью Макото, наоборот более сдержанному и серьёзному. Мальчик любил выпрашивать родителей в тысячный раз историю их знакомства, напоминающую больше мелодраму, нежели реальность. Все истории из прошлого взрослых всегда больше похоже на сюжеты плёночных фильмов. Сложно представить маму, которая бьёт главного задиру школу шваброй, потому что, прошёл по только что вымотому полу, а тот, вместо того чтобы разозлиться, влюбляется и таскает ей цветы нередко с клумбы. С годами Макото оставил подростковые буйные порывы, став обыкновенным офисным работником в одной из строительных фирм. Сакаруто же обрела большее женское очарование, превратившись из вечно громкой, сильно правильной старосты класса с двумя косичками, в настоящую леди. Типичная история, похожие на каждом шагу. Она окончила университет, он колледж, вскоре после совершеннолетия съехались, взяв в кредит небольшой домик в спальном районе. Не успев привыкнуть к работе, Сано-сан ушла в декрет, дабы после осесть дома в роли заботливой домохозяйки. Шиничиро, взяв Кодоку за руку, шепчет, как тайком наблюдал за увлекающейся вышивкой матерью и как в первый раз она отвела его в школу. Макото часто был на работе, а когда отдыхал дома любил читать газеты. Мирная спокойная семейная жизнь, не мечта ли? Мечта в тон выдавливает Тсукисоре, бессильно закрывая глаза. А потом оказалось, что у него будет брат. Как же он обрадовался. Планировал учить играть в футбол, учить ловить жуков, все все. Не мог же он знать, какой это был риск для Сакаруто, у которой уже были небольшие проблемы после первых родов? Но, она все равно пошла на это, а Макото, понадеявшись на лучшее, не стал отговаривать. Все больше пропадал, заставляя жену переживать, не возвращаясь днями, а когда приходил, тут же шёл спать. Сакаруто, сколько не старалась скрывать от сына правду, а слез спрятать не смогла. Это было на восьмом месяце. Она уехала в больницу, а вернулась другим человеком. В ней не искрила жизнь как прежде. Часто ходила в больницу, отец пропадал так же часто, из-за чего она ругалась на мужа. Когда Манджиро исполнилось два года она скончалась, оставив Макото с двумя детьми на руках. – Похороны, я хорошо их помню. Смотришь на фотографию - это мама, словно живая, теплая, родная. Смотришь вниз, а в гробу незнакомый человек, бледный, с впавшими щеками и прозрачной кожей. Я даже не узнал сначала, поворачиваюсь к отцу и спрашиваю "Папа, кто это?". А он смотрит пустыми глазами и ничего не говорит. Потом, вдруг, треплет меня по голове говорит "Это наша мама". Макото пытался, первые недели, честно старался, поддержать репутацию всего того же хорошего папы. Который даст мудрый совет, улыбнётся и читает газету по утрам. В доме не было той самой атмосферы уюта, а полуфабрикаты не могли заменить нормальную еду. Терпение кончилось достаточно быстро и одним солнечным утром, когда Шиничиро было двенадцать, а Майки два, отец отправил их погостить к дедушке Мансаку в додзе. Они бывали у него раньше, поэтому не было ничего удивительного, даже радостно поноситься по большому дому. Сначала на неделю, потом на месяц. И лишь через полгода из случайно подслушенных разговоров он узнает, что отец снова женился, у него дочь и не планировал забирать их с Майки. Слишком быстро, словно смерть матери его никак не тронула. Это окончательно добило ребёнка, поломав все выстроенные логические цепочки, кои хоть как-то могли оправдать родителя. Если со смертью матери он смириться смог, то с уходом отца нет. Мамин прах в сырой земле, сам видел надгробие и вазу, а папа, клявшийся не покидать их, как оказалось, давно ей изменял. Шин был готов выть, цепляясь за волосы, как принять правду без всяких смягчающих обстоятельств? Неужели настолько бесполезен и ненужен? А потом он встречает её. Мелкую девчонку, которая при первой встрече побила его, не поддавшись на чары очарования как остальные из её группы. Такая вся внешне гордая, вспыхивает по щелчку пальцев, набрасываясь с кулаками. Раздражающая, хочется доконать, разозлить, посмотреть, как будет злиться на него. После пришло понимание, почему именно она его зацепила- живая, лучащаяся жизнью. Притягивающая. Рядом с ней он чувствовал себя как раньше, без тягостых размышлений. Да, временами её сложно понять. Иногда бывает чересчур громкой, ведёт себя как ребёнок, сначала делает, потом думает. Может уйти в себя, беситься по мелочам, так же быстро остывая. Плохо поддаётся на уговоры, с расшатанными нервами, твердо стоящая на своём напоминая упрямого барана. Но от этого не менее ценная. – О, принцесса, ты спасла меня тогда своим появлением, отвлекая от тревожных мыслей. А потом начала тусоваться со мной днями, зарывшись в мотоциклы, я был в таком восторге. Мелкие от тебя в восторге, ты самая лучшая подруга на свете. Больше никогда не говори что я откажусь от тебя, я сам себя не прощу. Кодоку не может ушам своим поверить. Неужели она была настолько слепой и глухой, чтобы не заметить подобного? Переворачивается, утыкаясь ему в грудь, накидывая на них двоих одеяло, словно это поможет спрятаться от мира хоть на несколько мгновений. Шиничиро в сотый раз извиняется за то, что не смог пойти с ней на фестиваль. Хотел, искренне, но Акаши как оголтелый орал в трубку про то, как ему пришло письмо с угрозами, все по мотивам скучных триллеров. Сорвался, думал, успеет к началу вернуться, не было и мысли оставлять её. Кодоку давно все простила, ещё вчера, все не купленные сладости, не проведённые часы и не пошученные шутки. У них впереди столько праздников, успеют, вся жизнь впереди. – Мы с тобой оба жертвы обстоятельств, шиншилла, и ничего не можем с этим поделать. Никто из нас не виноват, мы просто дети, просто дети. Шиничиро обнимает в ответ холодными руками, позволяя уткнуться в шею носом. Тсукисоре беззвучно роняет слезы, которые, как оказалось, у неё ещё остались. Сожаление разъедает изнутри, а в голове все крутиться ранее сказанные им слова. Внутри погано расцветает никому не нужная жалость. Просто иногда так бывает, на зло и по закону подлости, хуже, чем могло бы быть. И в этом никто не виноват, потому что, по теории вероятности, все возможно. Никому не важно, хочешь или нет, что-то отвратительное просто случается не зависимо, хороший ты человек или плохой. Никакой присущей большинству морали. Она не знала, что все было настолько плачевно, и уж тем более не могла предположить, насколько важной является для него. Парень гладит по волосам, поправляет плед, накрывает с головой, мимолетно целует в лоб, ничего больше не говоря. Кодоку почти засыпает, когда он старается без лишнего шума уйти, осторожно выпутываясь из её рук. Не подаёт вида, покорно поддаваясь лёгким толчком перекатывается назад на подушку. Заботливо укутав сползшим одеялом чужие ноги, Шин встаёт, стоит несколько секунд и тихо уходит, закрывая за собой дверь. Кодоку не может не улыбаться, под рёбрами разливается приятными тёплыми полосами чувство не одиночества. Кажется, рядом с ним зима отступает, становясь не холодной с длинными мрачными ночами, а солнечной с кружащимися снежинками. Единственное, что есть в планах - проспать до обеда, дабы после проснуться и пойти в дом, где ей рады. Иногда, дом это не просто о здании как таковом, пусть в додзе она уже и так желанный гость, но и про людей. Опустошенность отступает, пусть она не знает, что делать дальше, главное, что есть те, кто останется рядом несмотря ни на что.