А где были раньше твои слова о любви?

Я советую одно: Держите крепче друг друга, не уходите, прощайте, любите, цените, верьте, понимайте, но никогда, никогда не отпускайте любовь хотя бы на метр, не оставляй свою любовь хотя бы на минуту, Любовь — это смысл жизни, который ты поймёшь лишь тогда, когда потеряешь, А после потери уже не вернёшь, такой вот парадокс. Держи свою любовь, мой друг, держи свою любовь. Холодный ветер обдувал бледное лицо молодого парня, а из изумрудных стеклянных глаз, катились тёплые дорожки слёз, которые будто уже и не чувствовались от такого привычного ощущения. На телефон уже второй десяток минут поступали звонки от контакта «Любимый», что уже резал не только разум, но и глубь сознания, но сейчас Смирнов даже не торопился отвечать тому с радостными визгами как раньше. Сейчас же на сердце было тихо и пусто, хотелось прямо сейчас совершить конечный шаг в неизвестность, хотя… какая уж эта неизвестность? Парень был уверен, что разобьётся, наконец избавившись от своих мучений раз и навсегда. Очередной звонок и лёгкая рука покрытая шрамами от селфхарма, достала телефон из кармана тёмных штанов и нажав на зелёную кнопку, Женя приложил телефон к уху, — М?.. — послышалось глухое мычание того. — Женя, тебя где носит, с какого момента на мои звонки отвечать стало необязательно, а?! — послышался крик старшего. — А когда стало обязательно каждый божий день унижать меня? — вкинул Смирнов, подняв взгляд на розовое небо. — Ты как со мной разговариваешь, щенок, где ты? — нахмурился Салимов, услышав в динамике сильный ветер. — На крыше… — сразу ответил тот и скинул, опуская руку с мобильным и убирая обратно в карман. Всё внутри сжалось, как только послышались гудки с той стороны, был страх, что прямо сейчас произошло не поправимое, чего Салимов никак не мог ожидать от Эффекта. Алмат не стал долго трепаться и быстро покинул свою квартиру, приодолев несколько этажей вверх по лестнице, открыл дверь на крышу и вылез, ища взглядом своего парня. — Женя! — тут же раздался громкий голос. Смирнов обернулся и на лице проскочила та же милая улыбка, а слёзы так и не сходили, — Привет, любимый, — хихикнул тот. — Ты совсем конченный, что ты вообще творишь, сам хоть осознаёшь?! — не сбавлял грубый тон парень. — Полностью, а вот ты осознавал, что творил на протяжении этих трёх лет? «Урод», «придурок», «неблагодарная мразь», «тварь недостойная жизни», так, что же ты мне там ещё говорил… о! «я бы лучше вместо тебя, выбрал вон ту красотку», — улыбка куда-то пропала и уголки губ опустились. — Я же любя говорил всё это, я что знал, что ты примешь всё так близко к сердцу, спускайся и пошли домой, — пытался переубедить того. — Да? Любя, тогда все твои поступки, когда ты спал с какими-то шлюхами, тоже было шуткой? Хотя, вряд-ли, я же отчётливо видел, как вам двоим было весело, — посмеялся с ноткой иронии, — Ты так любил её, даже смотрел абсолютно по другому, хотя это просто заказанная девчонка на пару часов, а я тот, с кем ты связал свою жизнь на три года, — он снял обручальное кольцо с безымянного пальца и кинул Алмату под ноги, — иди, вставай перед ней на одно колено и говори то, что ты однажды сказал мне, «я буду всегда верен только тебе, буду любить и оберегать», а потом завершиться всё это страстным поцелуем… мило, не правда ли? — он закрыл рот рукой, смеясь. — Не нужно так преувеличивать, да, было пару раз, но люблю я только тебя, малыш, — выдохнул Салимов, делая шаг тому на встречу. — Стой на месте, а то прямо сейчас спрыгну, — фыркнул Смирнов и сжал руки в кулаки. — Хорошо, стою я, стой и ты! — он выдохнул, останавливаясь на одном месте и смотря Жене в глаза, только в этот миг приходило осознание, что это возможно их последний разговор. — Твоя мама, сестра и дядя так хорошо обо мне говорили, «Женечка такой хороший мальчик, добрый, милый, идеально подходит нашему Алматику», но что я слышал после за своей спиной? «Алмат, это что за тряпку ты в дом притащил?». Ты даже не пытался меня защитить перед ними, а лишь поддакивал и кивал головушкой, уверяя их, что вскоре ты избавишься от меня и какого было их удивление, когда на очередные посиделки, ты притаскивал вновь меня… Вот скажи, для чего всё это было? Для чего ты согласился со мной встречаться? Для чего ты пришёл ко мне с букетом цветов и кольцом? Для чего, ответь мне, Салимов, для чего?! — стал уже кричать он на Смейла. — Изначально я любил тебя, но потом всё стало сложнее и было уже не до чувств — То есть, любовь у тебя не было времени чувствовать, а вот как угнетать и унижать меня, так сразу силы есть, так что ли? — Ты слишком сильно драматизируешь, слезай и пошли уже, холодно! — У меня этот холод уже давно на душе, но тебя это как-то не волновало, поэтому ты потерпишь. — Да как ты… Фух, Жень, успокойся и или ко мне, — протянул тому руки. Раньше бы парень с радостью кинулся тому в объятия, но всё координально изменилось до неузнаваемости в этой паре. Алмат отталкивал мысли о том что эти отношения стали абьюзивными только из-за него, ещё несколько лет назад, после той самой ночи с какой-то там проституткой. Никто из них не был жертвой физического насилия, но вот моральный план страдал именно у Жени от слов Алмата… К сожалению ничего уже не спасти, либо шаг к сырой земле, либо к разводу. — Знаешь… спасибо тебе за то время, когда мы были счастливы, когда резвились как малые дети и танцевали вечером на кухне, когда ты решил устроить мини свидание, когда мы завели кота и сидели часами думая над тем, какую же кличку ему дать, — хихикнул сквозь слёзы, — где же всё это счастье? где всё это?.. Алмат, ответь же мне хоть что-то… — глянул на того, но Салимов лишь покачал головой, — конечно, всё то же молчание на такой вроде лёгкий вопрос… — он вдохнул свежий ветер и поднял взгляд, — больше ничего не скажешь о том, какой я урод смазливый? — Я люблю тебя! Я чертовски сильно люблю тебя! — вновь повысил тон старший, — да, я идиот, это я сейчас должен стоять на твоём месте и вымаливать о прощении, — тот упал на колени, — прошу, Жень… не оставляй меня, не уходи, я изменюсь, мы вновь заживём прекрасной и счастливой жизнью, я клянусь тебе, Женечка… клянусь своей никчёмной жизнью. Смирнов даже не дрогнул, а лишь тихо посмеялся, — Я не настолько наивен, чтобы вновь повестись на это ребячество, ты сам потерял меня, дурак, — сделав неосторожный шаг назад, он полетел на встречу с холодным асфальтом, а на фоне лишь слышался душераздирающий крик молодого парня, что остался стоять на крыше здания. Этот момент длился вечно, по крайней мере так только ощущалось, на деле всё кончилось за считанные секунды и оборвалось отчётливым грохотом тела о бордюр, по щеке скатилась последняя капля и биение сердца прекратилось, вот и солнце наконец зашло за горизонт. Это был их последний закат вместе. Пускай твоя вторая половина разобьётся, порежет, замкнётся, захлебнётся без тебя, А ты тешишь себя мыслью, что счастье придет чуть позже, Но этого не будет. Одинокие руки зальют кнопки клавиатуры, И ты поймёшь, что была счастлива, когда он пьяным орал «дура!». Одинокие ноги застынут на шпалах, И ты поймёшь, что она идеальна, когда на тебя запрыгнет очередная шмара, Но будет поздно, воздушный шар лопнул с капиллярами, Когда ты вылетал с этого грустного мира в оконную раму. Ты сам поставил ее улыбку в рамку, тебя просили?